Наедине с собой. Чистое творчество

Отрывок из романа Олух Царя Небесного

Олух Царя Небесного 4. Новая редакция
http://www.proza.ru/2020/02/13/455



©

37. Наедине с собой

Я тут задумался. Глубоко и надолго. Прочитанное в википедии, вызвало не то, что шок (я давно ничему не удивляюсь), но какое-то отторжение от прошлой системы ценностей. Даже не так. Теперь в ту систему ценностей я вынужден зайти с другого входа. Короче, для начала первоисточник – слова, которые Пикассо произнес во время празднования своего юбилея (90 лет) в 1971 году:

«… Многие становятся художниками по причинам, имеющим мало общего с искусством. Богачи требуют нового, оригинального, скандального. И я, начиная от кубизма, развлекал этих господ несуразностями, и чем меньше их понимали, тем больше было у меня славы и денег. Сейчас я известен и очень богат, но когда остаюсь наедине с собой, у меня не хватает смелости увидеть в себе художника в великом значении слова; я всего лишь развлекатель публики, понявший время. Это горько и больно, но это истина…»

А истина вещь жестокая. Но почему именно Пикассо так взволновал меня? Потому, быть может, что это один из ярчайших и великих художников XX века. Иван мне сказал как-то, что он… Пикассо – процентов на 85. Я ещё пошутил тогда, что, мол, 15% не доложили?

Пикассо был мерилом всего. Мастерства, ярчайшей судьбы, славы. Но, главное – новаторства в искусстве! Его мышление, поиски, его мощь – всё было феноменально и фундаментально. И вот…

Оказывается, богачи требовали от него всего того, что так восхищало меня в его творчестве. И «Герника» была создана для развлечения этих господ «несуразностями»? И кубизм, это так – для славы и денег?! Прочитав такое, хотелось воскликнуть: «ты чего, товарищ гений, – белены переел!?». Если бы это сказал простой обыватель, я бы, разумеется, поверил. Да и слышал я такое от обычных людей не раз. Но тут – сам маэстро говорит, и не просто говорит, а как бы подводя черту под всей жизнью – разоблачает себя.

Вот так просто – обрушилось всё! Списать это на новомодное понятие фейк – соблазнительно, но зачем и кому бы это понадобилось? Всемогущему обывателю, чтобы сказать, что вот, мол, мы же говорили – это всё туфта. Но сказано это слишком убедительно – ни один обыватель не поймёт сути трагедии Художника. Для этого нужно быть Гоголем, а Гоголь фейки не запускал.

Ведь, по сути, Пикассо срывал маску не только с себя. Он этим саморазоблачением подписал приговор всему новому искусству! А чем тогда занимались его соратники – кривлянием? зарабатыванием бабла? Я прямо слышу радостный возглас того же Обывателя: «Вот и копец вам, ребята! Вот чего стоят все ваши «Черные квадраты» и абстракции!».

Но, как же так?! А куда тогда девать его мощь, это «свечение» гениальности? Я был на его выставке в Пушкинском, и до сих пор помню это ощущение мощи и истинности. Но… «когда остаюсь наедине с собой, у меня не хватает смелости увидеть в себе художника в великом значении слова; я всего лишь развлекатель публики, понявший время». Значит, бывают и такие развлекатели? Но тогда… это горе горчайшее и мука мученическая! У таких глыб всё выходит глобально. И творчество, и судьба, и мука, и предательство себя.

А ведь был в это же время художник, которого никто и никогда не посмеет разоблачить как «развлекателя публики». И по мощи и «свечению гениальности» он стоял там же – на самом верху. Но теперь я понимаю, что выше. Там, где живёт НАСТОЯЩЕЕ.

Википедия: Павел Николаевич Филонов (8 января 1883, Москва – 3 декабря1941, Ленинград)  – русский, советский художник, поэт, один из лидеров русского авангарда.  Основатель, теоретик, практик и учитель аналитического искусства – уникального реформирующего направления живописи и графики первой половины XX века.

3 декабря 1941 года художник умер в блокадном Ленинграде. Его ученица Т. Н. Глебова описывает прощание с учителем: «8 декабря. Была у П. Н. Филонова. Электричество у него горит, комната имеет такой же вид, как всегда. Работы прекрасные, как перлы сияют со стен, и как всегда в них такая сила жизни, что точно они шевелятся. Сам он лежит на столе, покрытый белым, худой как мумия».

Я знаю также, что он полемизировал с кубистами. Он считал, что кубизм идёт от ума, структура мирозданья – совершенно иная. Он в своих работах тоже как бы разъял мир, но его структура дышала жизнью. Перлы – великолепное определение нашла его ученица. И ещё, насколько я помню, – он не продал ни одного полотна. Жил впроголодь и умер от голода в Городе, не сдавшемся врагу.

Впрочем, я не об этом. Художники были всякие – и сытые, и голодные, и успешные, и неизвестные, и обогретые властью, и оболганные ею. Не было только продажных. То есть, продать картину можно, и на заказ сделать шедевр – тоже бывает. Нельзя на заказ услужить. В общем Пикассо знал, о чём говорил. Где он соврал, как схитрил, и что в его душе творилось потом.

Удивляет другое. Почему это не так бросалось в глаза как, скажем, у Шагала. Шагал ранний Витебский, и поздний Парижский – это разные художники. Сытая европейская жизнь внесла свои коррективы. Но только Пикассо заговорил об этом.

Конечно, наследие Пикассо насчитывает несколько тысяч работ, и далеко не все они восхищают. Но это естественный процесс. Что-то лучше, что-то хуже, порою просто неудачные работы. Но он-то говорил о другом. О сознательном тиражировании и шельмовании! Вот что не укладывалось в моей голове. Быть может его гений, даже в тиражировании работ не терял своей мощи?

Вопрос завис. Разгадывать чужие тайны – не моя профессия. Мне своих тайн – выше крыши. Но мне, в отличие от «продажных гениев», наедине с собой оставаться не страшно. Во-первых, я всегда наедине с собой, и все страхи и боли давно уже стали моей сутью. Во-вторых, тиражировать можно то, что берут. Но очереди за своими работами я пока не наблюдал. Нет, у меня купили работ пять за всю жизнь. Если точно посчитать – восемь. И даже расплатились приличными по тем временам баксами. Вся штука совершенно не в этом.

Я как-то задуман Создателем (если вообще Он задумывался на мой счёт) – неправильно и нелогично. Опять приходит на ум только одно определение – олух. Так вот, этот олух не то, что тиражировать, даже сколько-нибудь сносно повторить сам себя был не в состоянии. Это странно, но я много раз пытался скопировать удачные куски, но всегда выходило что-то третье. Или не выходило вовсе.

Я давно уже фотографирую процесс работы. Вспоминая, как восхищался мой сосед по отцовской мастерской, и как потом проклинал меня за испорченные работы – я теперь фиксирую каждый свой пук и взмах. Благо сейчас это не составляет никакой премудрости. Щёлкнул, перенёс на компьютер, и мажь себе дальше. А потом, поостыв, – сравнивай. Кстати, если считать все варианты, что я испортил и замазал, так я могу соперничать по количеству единиц с Пикассо. Правда,  на выходе у меня наберётся работ сто.   

Но вот художник ли я? Вопрос, который наедине с собой я задаю постоянно. Да, я творец, но вот художник ли я в прямом смысле – в плане ремесла? В природе всё бывает. А в природе творчества – вообще всё парадоксально и неправильно. Вот и я – художник, не умеющий рисовать? Кстати, и таких было полно. Тот же Шагал говорил о своём неумении рисовать. Но сейчас я – о своих кумирах юности.

Посмотрите на раннего Пикассо и раннего Филонова. Это же мастера своего дела! У Филонова даже рисунки, сделанные в ученичестве – вызывают восхищение. А я… пшик! – меня даже в институт не приняли. Да что институт – меня из художественной школы выгнали из-за неуспеваемости именно по рисунку и живописи. Возникает естественный вопрос: ЗАЧЕМ я полез в эту профессию? Вот этот вопрос и задаю себе «наедине с собой» каждый день. И отвечаю на него своей жизнью.

И вот что я вспоминаю. Всю свою жизнь я не понимал – что делаю. Когда я принёс свои работы в полиграфический институт – мне сказал преподаватель, что поставил бы пять баллов! Сказал восторженно, как говорил потом мой сосед по мастерской. На экзамене я очень старался – и  мне поставили… три. Когда после армии я, устав поступать в Строгановку, с лёгкостью, первым из сверстников, вступил в Союз – вопроса о моём профессионализме не стояло. Но и в Строгановке я отметился восторженной оценкой…

В институт я готовился со своей подругой. Она поступила на «керамику», я – не поступил на «монументальную живопись». Факультет МЖ – был самый престижный, туда был огромный конкурс. На третьем курсе моя подруга захотела перевестись с керамики на МЖ с потерей курса. У неё мама преподавала в вузе, поэтому, в порядке исключения, ей разрешили попробовать. Но нужно было принести свои рисунки. Она принесла. Среди прочих, был мой рисунок – её портрет. Она мне рассказала, с каким восторгом, преподаватель, указав на него, говорил: «Да вот же, вот, как надо!». Её перевели…

И так всю жизнь. А как надо я до сих пор и не знаю…



38. Чистое творчество

Да, как же надо?! – вот вопрос, который мучает меня до сих пор. Что таит в себе занятие, которому я посвятил всю жизнь. Природа чистого творчества – что это за зверь такой, мучающий меня всю жизнь? Что за таинственная область, белое пятно, загадка из загадок – неуловимо мерцающая звезда. Что это, что? Как зарождаются подлинные произведения? Как один мазок ведёт в мир подлинности, другой – его уничтожает!

У меня, с недавнего времени, был перед глазами наглядный пример – моя дочь. Она, начав рисовать, как бы повторила вопрос, тем самым закольцевав эту «загадку из загадок». От 2 до 5 лет, она, под присмотром жены, выдала кучу шедевров, которые не были детской мазнёй. В этих работах даже не угадывалась детская рука. Там был стиль, где-то напоминающий мой стиль. Я их потом выставил на своей выставке. И многие мне говорили, приняв работы дочери за мои собственные: «Это – лучшее, что у тебя есть!». И отказывались верить, что это сделал ребёнок…

Всё это казалось нереально и даже невозможно! Да и дочь, вырастая из того божьего возраста, когда мозги отключены – такого больше не может сделать. Поэтому евангельское «будьте как дети!» для сути творчества – оказалось актуально как нигде. Да и мой любимый олух здесь гораздо более ко двору, чем нелюбимый интеллектуал. Но ответа, КАК НАДО, всё равно – НЕТ.

Конечно, не умеющий рисовать художник – что за безобразие! Но… и умение рисовать – это тоже загадка. Есть академический рисунок, который, кстати, не каждому гению суждено было осилить. Ван Гог, например, не осилил, но его умение рисовать – не вызывает сомнений. А Модильяни? – Это гораздо больше, чем просто умение рисовать. Это – жизнь, это – дух времени, дух Италии, откуда он родом, это – космос. Это его грёбаная житуха – его нищета, алкоголизм, его дух. Это, то высшее Я, которое и есть БОГ внутри. Это, наконец, – его энергия.

Вот. Вот-вот. Энергия. Вибрации. Я уже писал о своём открытии – главное в живописи ЭНЕРГИИ. Но что это? Оказывается, наши предки знали об этом. Они весь мир представляли как взаимовоздействие энергий. Каждый предмет имел свою частоту, своё поле воздействия. Не только человек, или зверь имел своё энергетическое поле, но и весь Космос, и Земля были наполнены этими вибрациями. В древней древности – это называлось Ветра.

Об этом недавно я узнал от историка Пыжикова – уникальнейшего учёного, обладающего и логикой, и интуицией. Он оказался один, кого я предчувствовал и даже подсознательно ждал. Он ответил почти на все вопросы, которыми я задавался на протяжении жизни, об истории Руси. Больше того, он создал свою логическую систему, в которой исторические события не перечислялись – они вытекали одно из другого. Он историю не то чтобы изучал, он ею мыслил – это удивительное свойство настоящего учёного. Но сейчас не об этом. Сейчас о вибрационном поле, в  котором и творилась история…

И начнём с того, чего я уже касался. СТРАСТЬ. Это и энергия, и вибрация, которая конкретно жила во мне. Как я уже докладывал – страсть была главной определяющей меня как существа живого. Иначе говоря, страсть стала моей сущностью, и, наполняя меня до краёв – бурлила во мне и выплёскивалась!

Но была и крайняя точка той страсти. Такие открытия я делал в то время, когда и начались мои яростные поиски. Вот, что я писал в те дни: «Экстаз – моя добродетель, экстаз – мой порок. Он подпалил всё – выжег это сонное царство, не оставив во мне ничего. Только Пустоту и Боль. Пустота. А в ней – Боль. И всё!! Но я живу! Я улыбаюсь и посверкиваю! Видите, какой я весёлый... Я двигаюсь, оставаясь неподвижным. Динамо-статичный механизм, способный пульсировать. Я пульсирую! Пульсация – и больше ничего – разве этого мало? Пульсация – вот чистая истина! Пульсация – чистая жизнь!»

«Пульсация – чистая жизнь!» – так вот ОНО, вот – зерно. Вот тот НУЛЬ, с которого всё началось, и от которого лучами разойдутся поступки и знания! Я уже тогда, оказывается, прочухал проблемку и обозначил суть. И понял глубинный смысл её. Но. Потом, как это и бывает в бою, увлёкся самим боем, и позабыл всё начисто. Так, впрочем, и должно быть.

Вот ещё одна великая мысль наших праотцов: «Что записано – то забыто». То есть суть ВСЕГДА нужно открывать заново! Записанная, «застрахованная» истина теряет свою истинность. Истина также должна пульсировать. Весь мир – вибрации, но индивидуальная суть их – пульсация. Пульсация – чистая жизнь. И ответ на вопрос, что такое чистое творчество здесь же: пульсация – чистое творчество.

Ответа «как надо» здесь всё равно нет, да и быть не может. И в этом великий смысл творчества! Есть просто обозначение непознанной области страсти. Куда она выплёскивалась, кого обжигала – не важно. А важно то, что Страсть правила бал, причём, в моём случае – СТРАСТЬ в квадрате, а иногда и в кубе. Страсть запредельная, безжалостная, разрушающая не только меня, но и мир его окружающий, но и само творчество. Вот парадокс, мучающий меня так жестоко.

Энергии жили своей жизнью, и, вырываясь из меня, несли в мир мощнейшие разряды. Чего? Так неважно, – разряды меня самого. Если бы не живопись, куда сливались те энергии, если бы не холст, пробитый страстями во всех местах, я, скорее всего, стал бы преступником. Причём, очень может быть, и убийцей живого. Впрочем, чего уж, я и был преступником и убийцей. Я убивал живую жизнь и отдавал её на прокорм ДУХУ – тому всеядному монстру, что и был моим единственным и тайным покровителем.

То есть, ворочаясь в ДУХЕ, я ненароком убивал ЖИЗНЬ. Здесь и прячется загадка Шестилетней Войны моей, которая была и наказанием моим и пропуском в другие миры. Во мне шла война Духа и Жизни. А я был сосудом, в котором и бурлило всё это хозяйство. Мои желания в тех играх вообще не учитывались! Я был проводником тех войн. Поэтому силы небесные и выбрали такого вот… олуха – интеллектуал их никак не устроил. Интеллектуал и чистое творчество – несовместимы как гений и злодейство.

А на выходе – что? Да ничего. Никаких ответов здесь нет и быть не может. Я просто обозначил проблему, а ответ каждый день необходимо решать заново. С нуля. Это и будет суть творчества, это и будет – ЧИСТОЕ ТВОРЧЕСТВО.