Иван Пельтцер и дочь его Татьяна

   
                Светлана Новикова-Ганелина

                Иван Пельтцер и дочь его Татьяна
 
Татьяну Ивановну Пельтцер помнят многие. А её отца Ивана Романовича  - только специалисты. Он играл во многих частных труппах, снимался в немом и звуковом  кино, был антрепренёром,  режиссёром. Я хочу рассказать о его дружбе с дочерью, его уроках Татьяне, ведь отец был её  главным сценическим учителем.

Жизнь Татьяны Пельтцер пришлась на весь ХХ век (1904 – 1992 г.г.), с его революциями и  войнами, с годами коллективизации и репрессий,  с  военным коммунизмом и НЭПом,  с построением «социализма с человеческим лицом», а под конец, с разрушением того, что так и не построили. И при этом – она  была счастлива. Однажды, когда она уже была признанной и обожаемой, корреспондент «Известий» спросила её:

        -Сложилась ли бы ваша судьба так, как сейчас, если бы вы были мужчиной?

-Моя судьба не изменилась бы ни при каких условиях. Это все равно была бы самая счастливая судьба, - ответила Татьяна Ивановна.

  Откуда это редкое и ценнейшее свойство? Из детства. У неё было необычное детство. Трудовое. Работать она начала в самом нежном возрасте.

Характер крутой, своенравный

В Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) хранится папка материалов о Татьяне Ивановне и Иване Романовиче Пельтцер. Заведующая литературной частью Театра сатиры Марта Линецкая собирала все, что касалось Татьяны Пельтцер для своей книги. Но книгу дописать Линецкая не успела: у нее оказался рак, и она умерла. 

Рядом с текстами выступлений Татьяны Ивановны перед рабочими и копиями приказов по Театру сатиры особенно трогательно выглядит маленькая книжечка с пожелтевшими листочками:
КАЛЕНДАРЬ «ПОДРУГА» НА 1915-1916 ГОД.

 Такие календари печатались для учащихся женских учебных заведений. Сейчас у нас нет ничего подобного, а жаль: много полезных сведений – от сроков карантина после скарлатины, оспы, кори и сыпного тифа до дат солнечных и лунных затмений. (Приятно отметить, что оспа и сыпной тиф сейчас уже не актуальны.) В книжечке есть «словарь употребительнейших иностранных слов», тригонометрические формулы и основные даты русской истории. Детская радость: дни, когда нет  занятий. Каким длинным оказался  этот перечень неучебных дней! Это церковные праздники, а также тезоименитства и дни рождения Государя, Государыни и Наследника. Церковные праздники, что любопытно, даны не только для православных, но и для иноверцев, придерживающихся римско-католической церкви, евангелическо-лютеранской, армяно-грегорианской, иудейской и магометанской. Эти дети тоже освобождались от уроков в свои дни.

Несколько страничек каждая ученица заполняла про себя сама. Вот что записала двенадцатилетняя Таня, ученица второго класса классической гимназии Фишера:

        Мое рождение - 24 мая Петроградъ 1904 г. 11 ч. утра
Мой характер – крутой, своенравный
Мой любимый герой русской истории – Петр Великий
Мой любимый писатель – А.С. Пушкин и Л. Чарская
Мое любимое занятие – чтение

Читала Таня много, только за второй класс прочитала пятнадцать книг Лидии Чарской. Тогда еще не вышли из моды альбомы для стихов. Их заводила каждая гимназисточка. Был такой и у  нее – «Альбом для стихов Тани Пельтцер» - маленький, изящный, обитый шелком. Она завела его, когда ей исполнилось тринадцать. Туда вписаны и первые стихотворные опыты брата («Я генiй Шура братъ Татьянiй\  Ходилъ по грљешной я земле.\ И прљжних дум воспоминанiй\  Мелькали предо мной во мглљ»), и «Сжала руки под темной вуалью…» Анны Ахматовой.  И каллиграфическая запись по-французски, подписанная инициалами «В. Д.» Обычный альбом  барышни. Но сама барышня была необычной. Училась она неплохо, год даже закончила лучшей ученицей, но еще раньше, чем пойти в гимназию, она начала работать.

Впервые Таня вышла на сцену в сезоне 1913\1914 годов в Екатеринодаре, в антрепризе Николая Николаевича Синельникова  - в прошлом актера, а к тому времени - режиссера и одного из лучших российских антрепренеров. Это был спектакль ее отца, Ивана Пельтцера, по роману Генрика Сенкевича «Камо грядеши». Таня была мальчиком Авлей. Костюма на нее не шили, играла в своей рубашечке. Потом она еще  долго играла мальчиков и девочек. В «Анне Карениной» - Сережу, сына, которого Каренин отнимает у Анны. (Анна - Вера Леонидовна Юренева, Каренин – Илларион Николаевич Певцов.)  По воспоминаниям, во время сцены свидания Анны с сыном дамы заливались слезами.

Однажды ее ввели на роль заболевшей актрисы, и она сыграла взрослую девушку -Аню в «Детях Ванюшина». Пережила полное счастье! Но стоило занавесу опуститься, как отец объяснил ей, что если бы она не так радовалась, то играла бы лучше. Этот урок она усвоила на всю жизнь, так же как и другие отцовские уроки. Иван Романович Пельтцер, актер, режиссер, педагог, был единственным учителем дочери. «Университетами»  Татьяны Пельтцер стали театральные подмостки.
 
С двенадцати с нее уже спрашивали не как с актерского ребенка,  а как  с актрисы. В «Дворянском гнезде» - опять-таки у Синельникова, но уже в Киеве – она играла девочку Леночку. За каждый спектакль получала твердую ставку - три рубля. В театре имени Ивана Франко, где она работала, тогда появился поворотный круг. Это была невиданная новинка! В финале спектакля круг вращался, и Таня ждала конца спектакля, чтобы крутануться  на этом кругу.

В сезоне 1915\1916 годов Иван Романович сам стал  антрепренером: он держал в Харькове театр миниатюр. Труппа была что надо: молодой Утесов, Смирнов-Сокольский… «Для кассы» Иван Романович решил поставить пару детских пьес. Естественно, Белоснежку и Красную Шапочку играла Таня. Тогда же она пошла в Харькове в гимназию, в первый класс.  А весной семья перебралась в Москву, и Иван Романович держал Театр миниатюр уже в Первопрестольной. Поселились на Тверской улице. Таню сначала хотели отдать в Елизаветинский институт благородных девиц в Лефортово. Но потом все-таки отдали в гимназию Ржевской. Характер ли тут виноват или что иное, но там девочка не прижилась. Ее перевели в частную гимназию в Вознесенском переулке, и там она пришлась ко двору, ее полюбили.  Переулок выходит на Тверскую около здания Моссовета, раньше там был дом московского генерал-губернатора. Однажды, идя из гимназии домой, Тане пришлось пробираться через большую толпу. Оказалось – Февральская революция. Ходить по городу стало страшно, и родители перевели девочку в классическую гимназию Фишера на Остоженке, с пансионом. В первый раз Таню повели в гимназию ночью - из-за перестрелки на улицах. Как положено, во времена революций  с едой становится плохо, и к Рождеству начальница гимназии объявила, что нужно принести мешок риса и фунт масла (!) «На этом мое учение закончилось раз и навсегда, - вспоминала потом Татьяна Ивановна. – Началась голодуха».

Но закончилась для нее только гимназия. Дальше ее учил отец - «папаня», как называла она его в письмах, и это была настоящая сценическая школа. Отношения с отцом оказались самыми тесными из всех семейных связей.

                Папаня

Иван Романович Пельтцер был обрусевшим немцем. Настолько обрусевшим, что его  бешеный темперамент был для немца великоват, а для российского актера – в самый раз. Он родился в 1871 году в большой  семье, где не было привычки ходить в театр. Отец Ивана Романовича был механиком на фабрике искусственной шерсти. «Жрецов искусства родители почитали за погибших созданий, погрязших в тине театрального болота», - вспоминал потом Иван Романович. Но, несмотря на это, он окончил театральное училище при Малом театре по классу Михаила Прововича Садовского, в консерватории учился у самого Сергея Рахманинова. Поездил по провинции: Тула, Кострома, Рыбинск, Ейск, Астрахань, Ростов-на-Дону, Оренбург, Самара, Саратов, Майкоп, Ставрополь... Он был прекрасный характерный актер с мягким юмором.  Переиграл, наверно, всех  основных действующих лиц российской сцены: Хлестакова, Аркашку Счастливцева, князя Мышкина, Фигаро, Тихона в «Грозе»,  Карандышева в «Бесприданнице», Егора Булычева, Расплюева в «Свадьбе Кречинского», Луку  («На дне»), Фамусова… Исколесив чуть не всю страну, рвался поработать в Москве, под хорошим руководством. В 1900 году его пригласили в Театр Корша – единственный в то время частный театр в городе. Руководил им Николай Николаевич Синельников. Зимой театр работал в Москве, летом ездил по провинции. Иногда отдельными небольшими группами, а иногда и всем составом. В 1904 –м Пельтцер ездил всё лето с Верой Федоровной Комиссаржевской и переиграл весь ее репертуар.

Сниматься Иван Романович начал на заре кино, в 1909-м. Первая его работа – наделавшая шуму немая фильма «Эстерка Блехман» режиссера Иванова-Гая и оператора Лемберга. Пельтцер там снялся в двух ролях: отца Эстерки, слепого скрипача Блехмана, и русского дворянина, соблазнителя Эстерки. Эстерку сыграла его ученица Анна Добровольская. После этого Пельтцер занялся режиссурой. Синельников пригласил его  в качестве актера и режиссера в две свои труппы – киевскую и харьковскую.

Возвратясь через несколько лет в Москву, Иван Романович открыл частную школу драматического искусства. В этой школе занимался В. С. Володин,  который потом стал известным комиком и пел в кинофильме  «Волга-Волга» «потому что без воды ни туды и ни сюды». Этот Володин был сыном хозяина трактира. Отец ни за что не разрешил бы ему идти в артисты, и парень скрывал, что берет уроки. С Иваном Романовичем расплачивался медяками, которые приносил в мешочке: это были заработанные им чаевые.

И. Р. Пельтцер одним из первых получил почетное звание Заслуженного артиста Республики – тогда это было действительно почетно. Иван Романович обладал таким темпераментом, что ему было мало одной только сцены. У него был явный литературный талант. Его письма (а он все годы переписывался со своими детьми - Таней и Сашей) написаны легким пером, в них бездна юмора, наблюдений и оптимизма. Долгие годы письма связывали всю эту разъездную семью. Шла активная переписка отца не только с Татьяной, но и с сыном  Сашей, чья биография таинственна и драматична. Отец писал  письма в стихах. В 1938  (ему было тогда под семьдесят) он поехал с театром из Москвы во Владивосток. По дороге сочинял настоящую поэму - целую тетрадь путевых заметок в стихотворной форме. С желтых, в ученическую линеечку, страниц встает вся страна, с необъятными тысячами километров. С реками и городами, о которых мы и не слыхивали. Пельтцер рассказывает, как загорелся один вагон, и как его тушили все вместе. И как удавалось купить в пути масла или яиц – это было событие (!), набрать кипяток. Как после Омска пошла другая жизнь: к поезду подносили мясо, кур и фрукты. И как Енисей на просторе разливается спокойно, а у плотины свирепствует: «точно зверь, стрелой пронзенный,/ Он бросался на быки…»  Иван Романович умел описать в стихах любую жизненную подробность. Финал поэмы звучал так:

        Стоп. Довольно, золотая
Вдалеке блестит заря,
И устало догорая,
Солнце скрылось за моря…

Ну, пока, целуя нежно,
Шлю привет из дальних стран.
Вас прошу писать прилежно.
Пельтцер, ваш отец, Иван.

P.S. Адрес наш не забывайте:
       ДВК, Владивосток,
       Гортеатр, мне. Прощайте.
       Писем жду в кратчайший срок.

В этом же году он был в экспедиции в Вышгороде - снимался в картине «Огненные годы». Оттуда тоже прислал поэму:

Старины произведение,
На песках широких вод,
Вышград до Руси Крещения
Летопись свою ведет.

Жил здесь Игорь, отпрыск Рюрика,
С Ольгою, своей женой
В пышном замке…, а внизу река –
Днепр бежал, блестя волной.

Здесь вели князья удельные
Беспрерывную войну,
За угодья беспредельные,
За родимую страну…

Поэма напоминает  «Нашу древнюю столицу» Натальи Кончаловской. Не ограничиваясь  российской историей, Иван Романович описывает и то, как идет кино-процесс, иронизирует насчет колоссальных кинематографических сил, брошенных на съемки этой «оборонной картины».

Война застала Ивана Романовича с женой Ольгой  (Татьяна называла мачеху Олюней) в Тбилиси. Потом они перебрались в Алма-Ата. Везде он находил работу, точнее, его само находило кино, режиссеры рвали его на части. В картине «Актриса» он снялся со своим попугаем. «Попка, мой неизменный друг, - писал он дочери, - приглашен на десять дней с аккордной оплатой 2000 рублей. Это он зарабатывает себе на клетку».

Письма того периода написаны прозой. В них он пишет дочери о делах житейских. О том, как платить за московскую квартиру на Петровке: земельный налог, содержание истопника, уборка снега и прочее. Этим он занимался всегда сам, Татьяна не знала всех тонкостей. Дом их к тому времени еще не перешел в единую систему Жилуправления, и квартировладельцы являлись созастройщиками, а значит, всё делали сами. Иван Романович просил дочь поискать запасные элементы для чайника и утюга. Писал, что остались без кастрюль, а купить их невозможно. Оптимизм-несмотря-ни на что подсказывал ему обнадеживающий финал: « Будет жизнь – будут и кастрюльки. Было бы чего стряпать в этих кастрюльках». Война еще продолжалась, но он рвался в Москву. Чтобы вернуться, необходимо было письмо-вызов от какого-нибудь театра, и он просил Таню похлопотать.

                Меняла театры, тим-тирьям-тим, как перчатки

У нее в то время еще не было ни веса, ни имени.  Она работала в Театре эстрады, где ей доставались небольшие роли, простенькие, комические, что называется «из нашей жизни». «Настоящие» роли она стала играть только в Театре сатиры, куда пришла в 1947-м  и где продержалась рекордный для себя срок – тридцать лет.

За семьдесят (!) лет артистической жизни Пельтцер сменила около дюжины театров. Ее охотно брали, а потом увольняли, или она уходила сама. Так было всю ее молодость. С возрастом она уже не так легко бросала театры, а те – тем более не хотели лишиться такой артистки. В Театре сатиры она выросла в звезду, а для «Ленкома» стала талисманом. Но всё же имя ей дал кинематограф. А до того,  до Театра сатиры – где только она ни работала. Играла в провинциальных театрах: в Ейске, Нахичевани. Ездила как актриса Передвижного театра Политуправления. Работала в Академическом театре имени Федора Волкова в Ярославле  в Колхозном театре в Москве, в Театре путей сообщения, ставшем потом театром имени Моссовета. В Московском театре миниатюр - вместе с Марией Мироновой и Риной Зеленой. В Театре Моссовета – с Фаиной Раневской.  В перерывах между театрами зарабатывала машинописью. В тридцать четвертом, когда ее уволили из театра МСГПС «за профнепригодность», пошла на машиностроительный завод АМО (который позже стал заводом имени Лихачева).
Главным конструктором на заводе был ее брат Александр - выдающийся инженер, известный изобретатель. В 1936-м Александр, неизвестно по какой причине, ушел со своего поста и вообще покинул столицу. Возможно, загадка объясняется Временем, которое стояло на дворе. Тем более, у Александра уже был страшный жизненный опыт: еще когда он учился в Автодорожном институте, его взяли по самой популярной в то время статье, 58-ой - «контрреволюционная деятельность». Но тогда еще не давали всем без разбору, как поется в песне, «срока огромные», и через два года его выпустили. Он вернулся,  доучился, дослужился до высокой должности - и исчез…
 Его следы нашлись на Крайнем Севере, в городе Алдан. Александр много лет  работал над созданием гоночных машин и стал трижды рекордсменом Советского Союза по автогонкам. Его «Звезда» - первый отечественный гоночный автомобиль, разработанный не как переделка обычного, а с единственной целью: получить рекордную скорость. Кузов «Звезды» имел форму рассеченной капли. Над его поверхностью выступали лишь обтекаемые колпаки над колесами. Силовой агрегат размещался в хвосте. «Звезда» многократно побеждала в автогонках. На ней поставлено несколько всесоюзных и мировых рекордов скорости, в том числе и лично Александром Пельтцером.
Киножизнь Татьяны Пельтцер началась в 1943-м – комедией Исидора Анненского «Свадьба», где блистали Фаина Раневская и Эраст Гарин. Первую большую роль в кино, Плаксину в "Простых людях" Григория Козинцева и Леонида Трауберга, Татьяна Ивановна сыграла в 1945 году. Но этот фильм 11 лет пролежал замороженный "на полке" и вышел на экраны лишь в 1956 году. А актриса, тем временем, вновь играла проходные эпизоды…
Известность ей принесла Лукерья Похлебкина из спектакля «Свадьба с приданым». Спектакль Бориса Равенских настолько удался, что его сняли на пленку и пустили в кинопрокат. Вскоре вышел «Солдат Иван Бровкин», а потом «Иван Бровкин на целине» Ивана Лукинского, и для Пельтцер началась уже не известность, а всенародная слава. Сценарий «Ивана Бровкина» писался с расчетом на нее. После этого ее окрестили «матерью русского солдата» (как она сама говорила: «за мной утвердилось амплуа «колхозной мамаши») и начали снимать беспрестанно. Фильмов с ее участием не меньше ста, сколько точно – никому не известно.


            Ко(с)мическая актриса

Как-то один фотограф попросил  разрешения снять ее в сценическом костюме на коробку сигарет для заграницы. «Милый мой, - ответила она, - когда я была девчонкой, я мечтала, чтобы везде были мои портреты. А теперь …можно и на сигареты, только не на туалетную бумагу».

Она была, в первую очередь, комедийной актрисой, владела всеми регистрами комического. Ее комизм вытекал из несоответствия формы и содержания, стремлений и средств их осуществления. Но не только комедия - ей были доступны разные жанры, включая высший - трагедию. Иначе разве дал бы ей Марк Захаров роль Мамаши Кураж? Анна Фирлинг  по прозвищу Мамаша Кураж – маркитантка,  чье благосостояние основано исключительно на войне. Не будут люди воевать – не нужны мамашины товары. Кураж  со своей повозкой разъезжает вслед за солдатами, и война для нее - повод заработать. С нею трое уже взрослых детей. Через них – через их гибель – ей дано будет познать войну в полной мере. Такой человеческий тип, как  Мамаша Кураж Брехта, - чернозем, отличная почва  для фашизма. Это была настоящая  роль для Актрисы! Правда, Анне Фирлинг  лет 40–50, а Татьяне Ивановне в 1971-м исполнилось 67. Начиная репетировать, она признавалась, что ей, как гоголевскому Городничему, и страшно, и боязно, но она счастлива. В ее маркитантке Кураж поражало детское восприятие мира, наивность этой женщины, желающей всех обставить.

Обычно Татьяна Ивановна работала быстро, а с этой ролью времени на репетиции ей не хватало. Она боялась, что подвела Марка Захарова. Подвела – потому что чересчур радовалась. Как в детстве, когда ее за это ругал Иван Романович.

На читку пьесы «Мамаша Кураж» Пельтцер пришла в роскошном брючном костюме вишневого цвета. Она всю жизнь была по-спортивному подтянутой, стройной. Тряпичницей не была, но в красивых тряпочках толк знала, одевалась элегантно.

1971-ый год был для нее особенно удачным. В этом году у нее были две премьеры: «Проснись и пой!» и «Темп 1929».
«Темп 1929» о годах Первой Пятилетки был своевременным жестом театра – спектакль посвятили XXIV Съезду партии. Пельтцер играла парторга, что, в общем, соответствовало ее социально-активному характеру (много лет Татьяна Ивановна была районным депутатом).
 
«Проснись и пой!»,  феерическая венгерская комедия Дьярфаша, принесла успех театру и Пельтцер, исполнительнице роли экстравагантной и обаятельной тёти Тони. Спектакль хорошо прошел на фестивале венгерской драматургии, и Пельтцер получила Специальную премию Министерства культуры и просвещения Венгрии. Её пригласили на десять дней в Будапешт. За эти дни она умудрилась везде побывать, посмотреть девять спектаклей и восемь фильмов. От нее не требовали никаких официальных жестов. Дали молоденькую переводчицу Иду, всюду ее сопровождавшую. К вечеру Ида выматывалась, а Татьяна Ивановна всё порхала. В Будапешт она влюбилась! Город актеров, которых советский зритель знал по фильмам. Она увидела в театре Мари Терёчек, Еву Руткаи, Дьярфаша. Пельтцер считала, что в кино актера не узнаешь по-настоящему. По магазинам –  что для советских за границей нетипично - не бегала, деньги тратила на обеды с Идой в ресторане, и только перед отъездом купила потрясающее замшевое пальто.

 Спектакль «Проснись и пой!» имел большой успех, но, как оказалось, не у всякого зрителя. В том же 1971-м его повезли в наши воинские части, расположенные в Германии. После поездки Татьяна Ивановна жаловалась на свой (так ей казалось) провал: ее юмор был чересчур тонок для солдат, им нужен погрубее. Постановщики спектакля Марк Захаров и Александр Ширвиндт пытались сделать из тети Тони концертную роль и дать возможность Пельтцер продемонстрировать свои таланты – пластичность, музыкальность. Но актрисе не нужен был «концерт», и она сделала образ психологически достоверным. Эта её Тетя Тони – жизнерадостная, острая на язык – пример и урок жизни для пожилого человека.

Успех имел и веселый, добрый спектакль Аркадия Арканова и Григория Горина «Маленькие комедии большого дома». (Кассеты с видеозаписью раскупаются и допечатываются  до сих пор). Поставили его Андрей Миронов и Александр Ширвиндт, Пельтцер играла там Марию Ивановну.

Некоторые актеры в тех сценах, где не заняты, могут балагурить, курить, даже в картишки перекинуться. Татьяна Ивановна, даже если не занята, внимательно прислушивалась к тому, как идет  спектакль, как играют артисты, как принимает публика. Ей было важно не сфальшивить, попасть в ансамбль.

«Пельтцер ощущала спектакль, как единое целое, и она умела подчиняться ему. Нередко бывает так, что актер находит в роли множество деталей, а в целое все не складывается, - говорит актер и режиссер Алексей Левинский. - Создавая свои образы, она всегда четко отвечает на вопрос «да» или «нет». Пельтцеровское «да» - это оптимистическое восприятие мира, человека, времени. Главное в Пельтцер – сценическая энергия, основанная на страсти к игре как таковой».

Эта энергия проявлялось не только на сцене. Однажды группа артистов Театра сатиры отправилась с концертом к целинникам. По дороге машина с актерами потеряла ориентацию,  водитель заблудился и не знал, куда ехать. Артисты приуныли:  на вечер был объявлен концерт, срывать его не хотелось. Кто-то предложил поставить на кабину шофера транзистор, авось  музыка привлечет местных, и москвичам покажут дорогу. Так и сделали. Но Татьяне Ивановне хотелось поднять общий унылый настрой. Она влезла на крышу и, к всеобщему ликованию, стала откалывать канкан.

На репетициях Татьяна Ивановна могла мучиться, искать, а играла потом с удовольствием. Про тех, кто неплохо играл, послушно исполняя требования режиссера и не испытывал радости, убежденно говорила: нет призвания.

На спектакле сильно зависела от партнеров. Терялась, если ей вовремя не подавали реплики. Однажды на спектакле актер не вышел вовремя на сцену. Она так смутилась и потерялась, что не смогла продолжать и ушла со сцены. Наверно, это от старой актерской школы, где спектакль не менялся и шел, как поставлено. Но, со стороны, Пельтцер казалась легкой, податливой, импровизирующей – мастер! Иван Романович не признавал наукообразный подход к роли. Говорил, что так можно убить живое начало в работе. Приучил дочь, что характер персонажа неотделим от  артиста. Она не пряталась за большой грим, за внешние характеристики. Старые актеры традиционной школы не любили искусства  «длинных носов и больших ушей». Но в случае слабой, бесконфликтной драматургии, Татьяна Ивановна  прибегала к  характерности, чтобы как-то расцветить роль.

Ее героини чаще всего добрые и смешные, с заразительным «пельтцеровским» юмором. В них соединяются и гротесковое, и лирическое начало. В любой маленькой  роли Пельтцер находила индивидуальность, играла судьбу. Даже в остро сатирической роли банкирши мадам Ксидиас («Интервенция» Л. Славина) актриса отказалась от резкого социального обличения. Она могла бы подчеркнуть властность и жестокость своей героини, а она увидела ее отчаяние. Привычный мир мадам Ксидиас рассыпается, сын хочет уйти к большевикам. Ну что ж, она выдаст человека, чтобы спасти сына…

Коронных ролей – тех, о которых мечтают актрисы, у нее почти не было. Но она умела извлечь всё даже из самой скромной роли. Сочинить целую человеческую историю,  выстроить отношения с миром. И всегда была достоверна. В свои ранние года, в молодом Театре сатиры, в Театре эстрады и миниатюр Пельтцер переиграла массу текстов на уровне газетного фельетона. Укрупнять и углублять там было нечего, зато  это дало школу  шаржа, мгновенной сатирической зарисовки.

           Положительный минус и отрицательный плюс

Пельтцеровские старушки из фильмов-сказок – наивные чудачки.  Явно или тайно, они всегда несут главное –  то, ради чего сказка сказывается и дело делается: уроки добра и любви. Даже играя бабку Варвару в картине «Там, на неведомых дорожках…», ведьму, путешествующую на печи, - она защищает мальчика. Она – ведьма добрая и хозяйственная, с горшками и ухватами, с картошечкой и тестом  для пирожков. На метле ей уже летать трудно (она сама так говорит), пешком – далеко, а в ступе – холодно. Хоть она и ведьма, ей по-женски хочется хорошо выглядеть в любой ситуации.

Персонажи Пельтцер из детских сказок всегда обаятельны, исключая фрекен Бок из спектакля Спартака Мишулина «Малыш и Карлсон». Фрекен Бок ненавидит веселье и непослушных детей. И это была редкая для Пельтцер роль – потому что здесь ее никто не любил.  У нее был проход через зал, и когда эта «сухая вобла», «домомучительница», бежала мимо детей, ее ненавидели все – и Малыш, и Карлсон, и маленькие зрители. Но боже мой, как это было комично!

В знаменитом опальном спектакле Марка Захарова «Доходное место» Татьяна Ивановна играла вдову коллежского асессора Фелисату Герасимовну Кукушкину. Это дама с мужской хваткой. Ее расчетливость можно понять. Она одна, без мужа, вырастила дочерей и выдает их замуж. Все  мужчины в ее глазах делятся на женихов и не-женихов. «Садитесь по местам, - велит она дочерям, завидев у крыльца карету жениха. - Юленька, спусти немного мантилью с правого плеча». Кукушкина груба, расчетлива и цинична. Островский таких терпеть не может, он явно ее обличает. Но Пельтцер чуть смягчает, очеловечивает, делает комичной. Комизм основан на несоответствии, на контрасте между полным вниманием к словам Юсова (Анатолия Папанова) и погруженностью в свои заботы.

Актеров часто спрашивают, откуда они черпают свой материал, как наблюдают за своими будущими героями. На  этот вопрос Татьяна Ивановна отвечала, что специально ничего не наблюдает. Просто живет среди людей. А откуда что берет – сама не знает. На самом деле, наблюдать она умела – без этого артисту не состояться. Шестнадцати лет она впервые проработала сезон одна, без отца. Было это  в городе Ейске. В тот первый самостоятельный сезон Таня поняла, что самое интересное в театре – хорошие актеры, и что любоваться надо не собой, а ими. Так и любовалась - красавицей, будущей кинозвездой Ольгой Жизневой, заразительным талантом юной Рины Зеленой… Актерская судьба свела ее со многими замечательными артистами. Она часто говорила: «Профессию я получала на ходу, присматриваясь к большим актерам, с которыми приходилось играть». Особых способностей в себе Татьяна Ивановна не находила, но что театр -  ее пожизненное призвание, не сомневалась никогда.

                Молодость старого человека

В Театре сатиры, где она проработала дольше всего – тридцать лет – ее многие в душе не любили. В театрах часто не любят тех, кого обожает публика. Но на Пельтцер было за что обидеться – за жесткую прямолинейность, за вздорный характер. До самой старости она любила резкое, пряное словцо и рассказывала те еще анекдоты. В застолье ее не могли удержать от тостов. С особым удовольствием она произносила их каждый год Восьмого марта, по случаю дня рождения Андрея Миронова. Труппа уже не могла их слышать, но убедить Татьяну Ивановну разок пропустить свое выступление было невозможно.

Ей редко приходилось играть светских дам, но она отлично умела всё, что требовалось от актрисы в старом театре. «Уж что-что, а одеться я не дура», - говорит Аркадина в «Чайке». Татьяна Ивановна умела работать веером, элегантно носила костюм, а в роли Марселины («Свадьба Фигаро») даже демонстрировала ножку. У Аркадиной были свои правила: никогда не думать ни о старости, ни о смерти. У Пельтцер - свои: не говорить о плохом самочувствии, не жаловаться. Она  и в семьдесят не походила на старуху. Носила брючный костюм с развевающимся шарфом. Приехав из Болгарии,  с гордостью рассказывала, что танцевала до упаду.

Танцевать любила в любом возрасте. На одной вечеринке попросила восемнадцатилетнего юношу показать, что сейчас танцует молодежь. Внимательно посмотрев на его рваные, дикие движения, стала повторять. Радовалась - получилось! «Меня волнует тема молодости старого человека», - говорила она.

Она  до 85 лет игнорировала свой возраст, что бы ни говорили врачи: пила очень крепкий кофе, курила, бегала, снималась у разных режиссеров, даже у никому не известных. Когда ее спрашивали, зачем ей (подразумевалось – «звезде»)  этот начинающий режиссер, она отвечала:  надо помочь молодому таланту.
Ездила на съемки часто. На этот случай всегда были заранее собраны вещи, включая специальный коврик для гимнастики. Она возила всякие кастрюльки, салфеточки, сама готовила еду, изумляя всех своей хозяйственностью.

Ребячливость и смешливость сохранила до глубокой старости. Татьяна Ивановна была по-детски непосредственна и любопытна. Это придавало и ее героиням нечто юношеское, открытое, жизнелюбивое. В них играл живой глаз, они жаждали новых впечатлений. Недаром на нее  сочинили эпиграмму:

Не убежать от мысли озорной:
Конечно, есть и юные таланты,
Но кто в спектакле самый молодой –
        Татьяна Пельтцер или дебютанты?


Ко дню ее рождения (ей исполнялось 68), стало известно, что Верховный Совет подписал указ о присвоении ей звания Народной артистки СССР. Первой из всего Театра сатиры за 48 лет его существования!  Праздновали в ресторане, собралась чуть не вся труппа. «Я счастлива! – объявила она. – У меня счастливая старость. Слишком много хорошего. Лишь бы не окочуриться!» После ресторана небольшой компанией поехали к ней домой. Ее кухня произвела впечатление: там было полно всяких машинок, кофеварок, чайничков, больших и маленьких сковородок. Праздник еще не закончился, как она извинилась и уехала в Ленинград, на кинопробу. А народ остался праздновать дальше.