Дневник профессора Гарросса 34

                20
        Было жарко и душно, а дышать насыщенным влагой и зловонными испарениями воздухом просто невыносимо. Мы с Джолтоном снова пробирались сквозь непролазную чащу, с помощью мачете прокладывая себе путь через густой кустарник и переплетения лиан. Это оказалось довольно-таки тяжёлым занятием. Джунгли словно не хотели впускать к себе чужаков и всячески препятствовали нам. Помимо этого мы находились ещё в постоянном напряжении, в ожидании возникновения какой-либо опасности, и это тоже отнимало у нас немало сил. Поэтому, несмотря на  все наши старания и усилия, мы за десять часов прошли всего несколько километров. Не густо, если считать, что наше пребывание на Чиккории ограничено тремя неделями.
На совете, который состоялся после поминок Колота, мы решили начать поиски именно с леса, рассчитывая найти за ним хотя бы небольшую равнину, пригодную для наших целей. И вот мы с Джолтоном уже второй день отчаянно махаем тесаками, надеясь, что дальше будет легче.
        Вчера, когда мы впервые вошли в лес и взялись за мачете, Джолтон сразу же признал, что ошибся в сравнении, потому что «эти чёртовы дебри совсем не были похожи на райские кущи». Для этого ему было достаточно пройти с боем с  десяток шагов.
        Поначалу я не обращал внимания на его нытьё, так как с большим интересом осматривался по сторонам, изредка снимая что-либо на видеокамеру. Ещё как только мы вступили в джунгли, у меня сразу возникло ощущение, что всё это я уже видел. Они мало чем отличались от наших тропических лесов. Только сейчас я смотрел на знакомые картинки как бы через увеличительное стекло. На Чиккории всё было намного крупнее, длиннее и выше, чем у нас. Наверное, оттого, что сама Чиккория была, чуть ли не в два раза, больше Земли. Однако это ощущение не мешало мне любоваться и наслаждаться дикостью и первозданностью этой природы. Но это было поначалу. Когда же мы, отмахав тесаками несколько часов кряду, насквозь мокрые от пота и еле живые от усталости возвращались на «Бриджитту», я уже рассуждал точно так же, как и Джолтон.
        Не осилив и трети ужина, я доплёлся до кровати и упал замертво. Помня, что Тетси говорила о пилюле Моррисса, я не стал её употреблять, надеясь разогнать усталость сном. Но, проснувшись сегодня, почувствовал себя ещё более разбитым. После вчерашней работы с непривычки болели все мышцы и кости. Пришлось всё-таки доставать Моррисс.
        Освежившись под душем и надев одежды, которые кто-то успел постирать, я отправился в кают-компанию. Там Видар о чём-то спорил с Джолтоном. Тетси внимательно их слушала. Все трое были так увлечены, что не заметили моего появления.
        -  Ты не прав, - возмущенно говорил Видар, - то, что мы делаем здесь, мы делаем это не для денежных тузов, которые расплатятся с нами по возвращении. Мы делаем это для всего человечества. Усвой и запомни это. Было бы несправедливо и подло, если бы Колот погиб за то, чтобы у кого-то на счету прибавилось ещё несколько нулей. Нет, Джол, когда-нибудь на этой планете вырастут красивые города, и люди, живущие в них, не допустят того, чтобы Чиккория превратилась в свалку. Они избегут наших ошибок и будут жить счастливее нас…
         Джолтон расхохотался, и смех его был неприятным. В эту минуту он не был похож на того нервного красавчика с ухоженными усиками и бакенбардами, который по любому поводу поднимал панику. За столом, небрежно закинув нога на ногу, сидел самоуверенный и наглый тип.
        - А ту уродину, что сожрала Колота, будут показывать в воспитательных целях непослушным детям, - презрительно закончил он речь штурмана. – Эх, ты, мечтатель! Запомни, Видар, людей всегда губила жадность. Именно от неё происходят все беды человеческие, все глупости, о которых умалчивает или со стыдом говорит история. Жадность – это мощный стимул человеческой деятельности, который толкает людей на дикие поступки. Будьте уверены, вся эта свора ещё перегрызется из-за Чиккории. Будут рвать друг другу глотки, чтобы отхватить кусок пожирней. А потом, кто уцелеет, выжмет из неё всё, превратив в помойку, и будет искать другую планету…
        Спор прервал Джаксон. Он вошёл стремительно, проскочив мимо меня, и сразу привлёк внимание своим шумным появлением. За ним, не торопясь, ввалился Пача. Он поприветствовал меня,  и мы вместе прошли к столу.
        Нокт внимательно выслушал наш доклад и остался недоволен.
        -  Два километра в день – это, может, и не плохо, - язвительно заметил он, - но если то, что мы ищем, находится в двадцати километрах отсюда, то у нас просто не хватит времени построить площадку. Вам придётся подналечь, парни. Рабочий день растянуть до максимума, а перерывы сократить до минимума. Доктор Стенли, выдайте им Моррисса и по фляжке кассонэ. Это увеличит их работоспособность. И ещё. Один совет для повышения эффективности вашей работы. Не забудьте наточить ваши ножички.
        «Ножички» с метровыми лезвиями были сделаны из особой сверхпрочной стали и могли легко перерубить десятимиллиметровый стальной прут. Затупиться они могли разве только лет через триста интенсивной работы. Но Джаксон, видимо, просто хотел подбодрить нас этой шуткой.
        Напоследок он упомянул о бдительности и максимальной осторожности. После трагической гибели Колота он только и делал, что тысячу раз повторял о бдительности и осторожности.
        И вот мы опять в джунглях и четвёртый час без отдыха орудуем «ножичками». Ни лианы, свисавшие с деревьев и переплетенные между собой словно паутина, ни густой колючий кустарник, доходивший нам до груди, не давали нам никаких поблажек и настырно вставали на пути, мешая продвижению. Силы были уже на исходе, и мы всё чаще подумывали о кассонэ, когда в этой сплошной зелёной массе показался просвет. Ещё пара взмахов, и мы вышли на дорогу, на которой могли запросто разъехаться сразу несколько грузовых автомобилей.
        Это открытие ошарашило. Если мы и были готовы встретить здесь аборигенов, то, судя по окружающей среде, это должны быть какие-нибудь дикари.  А тут дорога! Не автострада, конечно, но вполне приличная многополосная дорога с твёрдым покрытием.
        Когда шок открытия прошёл, и мы внимательнее посмотрели под ноги, то оказалось, что мы стоим на звериной тропе. И следы зверей, которых здесь было множество, и которые мы вначале не заметили, были просто впечатляющих размеров. Самый маленький след, какой мы нашли, был метр длиной. Самый большой - метра три. Я попытался представить владельца такого отпечатка и почувствовал, как волосы зашевелились у меня на голове.
        -  Вот это влипли! – Джолтон испуганно закрутил головой.
        -  Проявляете бдительность? – съехидничал я.
        - А вы возомнили себя всемогущим и бессмертным? – сразу ощетинился тот, но тут же отмяк и ткнул пальцем в тропу. – Эти следы говорят о том, что здесь обитают огромные гиганты. А я не хочу быть съеденным как Колот.
        -  Поберегите шею, - посоветовал я без всякой иронии, - а не то вывихните, не дай бог. До вечера тут всё равно никто не появится.
        -  Откуда такая уверенность, профессор?
        -  В такую жару ходят только идиоты…
        -  То есть, мы с вами? – уточнил красавчик.
        - Верно. Остальные предпочитают сидеть до вечера где-нибудь в тени, пока не спадёт жара.
        Джолтон подумал немного и сделал вывод:
        -  Кажется, профессор, в ваших словах есть зерно истины.
        Он успокоился и перестал вертеть головой.
        Прежде чем двинуться дальше, мы решили немного передохнуть, а заодно и перекусить. Расположившись под сенью какого-то растения, чьи широкие длинные листья надежно защищали нас от палящего солнца, мы достали свои пайки. Вообще-то, мне есть не хотелось. Не то от усталости, не то от жары. Зато  мой коллега с таким удовольствием поглощал пищу, словно ел впервые за несколько дней. Но я понимал, что путь предстоит дальний и надо обязательно восстановить утраченные силы. Поэтому достал фляжку с кассонэ, сделал небольшой глоток и стал ждать. Вскоре почувствовал, как живительная влага растеклась по всем внутренностям, затем по телу пробежал озноб, и силы стали возвращаться ко мне, а вместе с ними и аппетит.
        Навалившись на гладкий, будто отполированный ствол, я принялся за трапезу. Из головы вот уже второй день не выходила гибель бортинженера. Смерть его была глупой и ужасной. И то, чему я был свидетелем, не давало мне покоя. Даже с остервенением махая мачете, я видел перед собой уродливую голову чудовища, его ужасный оскал, и пронзённое зубами извивающее в судорогах молодое тело Колота. И в завершении этой кошмарной картины у меня в ушах подолгу стоял душераздирающий вопль Видара. После этого случая Видар долго ходил сам не свой. И только сегодня утром он немного отошёл, заспорив с Джолтоном. Он был так напуган, что так и не смог толком описать чудовище. «Большой урод с ужасными зубами», - это всё что, мы от него добились.
        Остальным повезло: они не лицезрели трагедии. Джаксон и Тетси оглянулись только на крик Видара и увидели лишь волны, оставленные чудовищем. Джолтон, увлечённый здешними красотами, пропустил и это. А Пача в это время был в своей комнате и вообще ничего не слышал. Выпустив из корабля командира, он вдруг спохватился, что забыл надеть головной убор и солнцезащитные очки, и поспешил к себе за этими вещами. Он был немало удивлён, когда, подойдя к люку, столкнулся с нами, возвращающимися на корабль с угрюмыми лицами. Новость о гибели Колота он воспринял как розыгрыш.
        -  У него же есть нечего, - весело хмыкнул он в ответ.
        Но когда  увидел беднягу Видара, то сразу понял, что это не шутка, и тоже помрачнел.
        Джаксон распечатал НЗ, достал бутылку виски, и мы, молча, помянули нашего бортинженера. В гробовой тишине мы просидели минут тридцать, когда командир хлопнул ладонью по столу, чтобы привлечь к себе внимание.
        - Так, - нарочито громко сказал он и оглядел нас пронзительным взглядом, - если вы помните, друзья мои, время нашего пребывания на Селене ограничено, а потому распускать нюни нам просто некогда. Гибель Статтерта лишний раз показала нам, что здесь нужно быть предельно осторожным. Слышишь, Джол? Специально для тебя повторяю: нужно быть предельно осторожным. Вас это тоже касается, профессор. Так как вы с Джолом постоянно будете находиться за пределами корабля, вам необходимо всегда об этом помнить. С этого момента каждый ваш выход из корабля будет сопровождать кто-нибудь из нас, вооружённый винтовкой ЛК-40. Собирайтесь, парни, сейчас я сам прослежу за вами. Ты, Пача, займись своими делами. А вы, доктор Стенли, присмотрите за Видаром.
Джаксон первым вышел из люка, стал лицом к морю и не шелохнулся до тех пор, пока мы не ушли на безопасное расстояние.
        Сегодня наш выход охранял  Пача…
        -  Может нам лучше вернуться? - услышал я словно из тумана голос Джолтона. – Мне бы не хотелось, чтобы со мной расправились так же, как я только что с паштетом.
        -  Что? – не понял я поначалу. – Ах, вон вы о чём… Ну, чего вы боитесь, я же сказал, что…
        -   И всё же, я считаю, что не стоит рисковать.
        -   Конечно, нам придётся быть очень внимательными, но идти-то надо. Мы должны найти площадку и оборудовать её должным образом. И сделать это нужно как можно скорее. Пойдём по этой тропе. Возможно, она выведет нас к месту, которое мы ищем. По дороге я займусь съёмкой, а вы будьте наготове.
        -   Хорошо, профессор, - нехотя согласился Джолтон, - вы, как всегда, правы.
        Но только мы поднялись, как над нашими головами пронеслось нечто длинное и толстое со стрекочущими крыльями. От неожиданности мы присели. Я успел лишь заметить большие, с блюдце, радужные глаза. Позже мы не раз встречались с этим нечто, очень похожим на стрекозу, правда, из-за гигантских размеров не так уж безопасную.
        Оправившись от испуга, мы двинулись в путь. Я не отрывался от видеокамеры, снимая следы, местность вокруг и огромных ярко раскрашенных бабочек, порхавших вдоль тропы. Изредка я останавливался, чтобы зафиксировать в блокнот какое-либо заинтересовавшее меня растение. Всё это время Джолтон шёл чуть позади меня и держал наготове «грифон».
        -   Профессор! – окликнул он вдруг меня, когда мы прошли несколько километров. – Скорее идите сюда! Гляньте, какой отвратительный зверь! – в его голосе звучало презрение. – Я хочу, чтобы вы засняли его. Пусть на Земле посмотрят, какие мерзости населяют Чиккорию.
        В пяти шагах от него, угрожающе шевеля усами, стоял жирный таракан. Длиной он был, наверное, сантиметров тридцать, не меньше. Жаль, что пришлось удовлетвориться только его  беглым осмотром. Как только я навёл на него камеру, он тут же исчез в густой траве.
        Тропа Гигантов, как мы назвали дорогу динозавров, вывела нас к небольшому заливу у подножия высокой и отвесной скалы. Пока я менял кассету в видеокамере, Джолтон забрался на один из валунов, которых было немало разбросано по всему побережью, и в бинокль стал осматривать окрестности.
        -   Однако, - вскоре заметил он разочарованно, - мы не так уж далеко ушли от «Бриджитты».
        -   Не может быть! – не поверил я.
        По моим прикидкам, мы находились в пути около семи часов. За это время мы должны были пройти минимум километров тридцать.
        -   Можете убедиться сами.
        Джолтон помог мне взобраться на камень, отдал бинокль и показал куда смотреть. Я сосредоточенно всё оглядел, но, кроме валунов, джунглей и моря, ничего не увидел.
        -  Ну как? – полюбопытствовал мой напарник.
        -  Ничего не вижу, - сознался я.
        - Вы, наверное, не туда смотрите. Возьмите правее. Видите россыпь больших камней? Присмотритесь внимательнее.
        Я снова прильнул к окулярам, внимательно осматривая каждый камень, и увидел над одним из них макушку нашего корабля. Отшлифованный природой валун блестел на солнце точно так же, как  наша «Бриджитта», и потому было очень трудно их различить. Ну и глазастый же Джолтон!
        -  Вижу! – радостно объявил я.
        - Отсюда до корабля километра два будет. Может, чуть больше. Если мы отправимся вдоль берега, то через полчаса будем в кают-компании. А, профессор, как вы на счёт обеда?
        Я не смог ему ответить. Два дня мы пробивались сквозь чащу, до изнеможения махали мачете, изнывали от жары и духоты, а, оказывается, можно спокойно прогуляться вдоль берега и дальше идти по тропе Гигантов. Мне стало так смешно, что я не удержался и рассмеялся.
        Ничего не понимая, Джолтон посмотрел на меня как на умалишённого. Но потом до него, видно, дошло, в чём дело,  и он сам разразился хохотом.
        -  Это надо же, - произнёс он сквозь смех, – потратить столько времени и сил на то, что без труда можно сделать за полчаса.
        -  Это нам ещё повезло, что мы выбрали правильное направление, - заметил я. – Даже не представляю, сколько времени мы бы с вами ещё потратили, если бы пошли в другую сторону.
        -  Так как на счёт обеда, профессор? – снова поинтересовался Джолтон, когда мы прекратили смеяться. – Не хотите подкрепиться?
        -  Ну и обжора же вы, Джолтон, - весело отозвался я, передавая ему бинокль. – Мы же только что ели.
        -  Это вам так кажется, - ответил он и посмотрел на часы, - с тех пор прошло уже три с половиной часа.
        -  Разве? Тогда вперёд! – настроение у меня поднялось, я был весел и счастлив. – Нам обязательно нужно подкрепиться.
        Мы двинулись вдоль берега, при этом, конечно, не забывая об осторожности. Изумрудная вода тихо плескалась о камни. Солнечные лучи яркими блесками отражались на её глади. Над головой висело светло-голубое небо. Слева сверкали зеленью джунгли. Что и говорить, настоящая райская идиллия. Наслаждайся, да и только. Но нам было не до этого. Берег был буквально завален огромными валунами и был очень не удобен для передвижения. Приходилось часто вскарабкиваться на них, а то и перепрыгивать с камня на камень, рискуя сломать себе шею.
        Не прошли мы и половину пути, как уже утомились, и решили передохнуть. Я расположился под камнем, поближе к воде, чтобы хоть немного освежиться от её прохлады. Джолтон сел несколько дальше. Он шлёпнулся на песок сразу же, как только я объявил привал.
        Я сидел в метрах пяти от воды и считал это расстояние вполне безопасным. Занятый своими мыслями, я не обратил внимания на заплесневелый ствол дерева, прибившийся течением к берегу, и эта небрежность едва не стоила  мне жизни. Бревно оказалось гигантским крокодилом.  Доплыв до берега, он сходу набросился на меня. Услышав всплеск, я очнулся от размышлений и прямо перед собой увидел раскрытую огромную пасть, утыканную сотнями зубов. Вместо того чтобы хоть как-то адекватно среагировать на эту угрозу, я от неожиданности включил видеокамеру и в ужасе уставился на эту пасть. Это был единственный случай, когда я так беспечно отреагировал на опасность.
        Меня спас Джолтон. Раскалённый воздух обжёг вдруг мне щёку. От боли я дёрнулся  и упал в сторону. Это и спасло меня. Мощные челюсти с противным щелчком захлопнулись прямо надо мною. Затем послышался визг, и запахло жареным мясом. На всякий случай я откатился в сторону и только потом посмотрел  туда, где был крокодил. Там всё было окутано паром. Лишь  слышно было, как бурлит вода в том месте, куда падал выпущенный из «грифона» тепловой луч.
        Всё это произошло за считанные секунды. Буквально за какие-то мгновения. И меня немало поразила превосходная реакция Джолтона. Это было на него не похоже. Впрочем, благодаря ему, я остался жив.
        Ещё не оправившись от потрясения, я оглянулся и увидел  Джолтона с перекошенным от страха лицом. Уставившись в одну точку, он всё ещё с остервенением продолжал жать на курок.
        -   Джолтон! – окликнул я его. – Джолтон!!!
        Тот вздрогнул, словно очнулся от сна и виновато посмотрел на меня.
        -   Извините, профессор, - дрожащим голосом проговорил он, опуская пистолет. - Всё случилось так внезапно. Я, кажется, задел вас?
        -   Пустяки, - отмахнулся я, заметив, что голос у меня тоже дрожит. – Небольшой ожог. Я вам премного благодарен, Джолтон. Вы спасли меня.
        -   Что вы, профессор, - он жалко улыбнулся, - я думал, что эта тварь непременно хочет сожрать меня.
        Легонько потирая обожжённое место, я снова посмотрел на место происшествия. Пар улетучился, обнажив неприглядную картину. Из воды ещё вырывались пузыри с кроваво-красной пеной, в  которой варились куски мяса. Видеокамеру я нашёл рядом с собой. Выскользнув из рук при моём падении, она упала на плоский камень и, включенная на автоматический режим, продолжала работать. Объектив её смотрел как раз на место разыгравшейся трагедии, и, наверняка, она засняла всю эту ужасную сцену.