Муха по кличке Майка

        Я, конечно, не собираюсь делать из мухи слона, берясь за перо по столь незначительному поводу, но факт остаётся фактом. Эта Муха сотворила маленькое чудо: подарила нам кусочек детства на старости лет  в трудное для нас время. Вторая волна пандемии взлетела выше ватерлинии. Напряжение зашкаливает, мы сидим на самоизоляции, читая тревожные сводки о людских потерях. Мы разучились радоваться и смеяться. Взгляд потух, губы в ниточку, волосы без волшебных ножниц парикмахера потеряли вид и форму... Скука!
        Капли дождя бьются в стёкла, ветки вязов гудят на ветру. В  приоткрытую створку кухонного окна влетела маленькая бестелесная муха и поползла по тёплому стеклу. Рука моя с мухобойкой взметнулась над нею, замерла в воздухе ... и безвольно опустилась. Мне вдруг стало жаль её, промокшую и продрогшую на ветру.
- Откуда ты, такая маленькая и прозрачная? Не успела пожить на белом свете – и уже зима?
Муха согласно шевельнула усиком.
- Ладно, живи у нас,  места хватит. Майкой тебя назовём.
Пока мы с ней разговаривали, проснулся муж и, позёвывая, вошёл в кухню. Рука его  потянулась за мухобойкой и взвилась над мушонкой.
- Стоп! - я сделала упреждающий знак рукой. - Она будет жить у нас. Это Майка.
- А почему не Ноябрина?  – он сходу включился в игру, опуская мухобойку.
- А ты язык не поломаешь, когда будешь кликать её Ноябриной?
Он заботливо сыпнул  Мухе сахарку  на подоконник,  капнул  варенья.
Похоже, Майка поняла, что останется здесь жить. А может, у неё не было сил взлететь... Хозяин протянул ей ладонь и ласково заворковал: «Ну иди ко мне, маленькая. У-тю-тю-тю-тю!» Она переместилась к нему на руку и замерла в ожидании. Хлопка не последовало, напротив, мы радовались её понятливости, как дети. Нам казалось: она нас  слышит и всё понимает.
Обедать на окошке Майка не стала: столовалась с нами на столе под белой кружевной скатертью. С фарфоровой посудой и салфетками. Пока  мелькали ложки и вилки, велась застольная беседа, Майка обследовала стол, что-то попробовала на вкус, к чему-то прикладывалась хоботком, а потом непристойно, с усердием стала чистить свои ножки.
- Выделывается-то как перед нами, чистюля! Стриптиз какой-то! - возмутилась я.
- А я бы так сказал: «То стан совьёт, то разовьёт, то быстрой ножкой ножку бьёт!" – восхитился муж.
В мгновение ока Майка  ухватила со стола крошку хлеба размером с её голову и взлетела. Мы застыли в изумлении: ничего себе!
- Мухе нужен обыкновенный чёрный хлеб! А ты её медком да сахарком подкармливаешь! Я уже два раза заставала её в помойном ведре... Давай её откормим за зиму!
-  Ну, давай! - согласился муж. - Только мухи живут не более месяца и впадают в спячку. Если не прихлопнут вовремя.
Мы  заметили: с появлением Майки мы весь день на позитиве: наблюдаем за нею, смеёмся, фантазируем, говорим негромко, таинственно, радостно, как дети. 
Особенно оживлён мой старый морской волк. Только и слышно его нежнейшее рокотание: то он кличет  Майку, то ищет её, то кормит, то утютюкает с нею, то смеётся. Открывая форточку в зале, бережно несёт её в ладонях ко мне в кабинет: боится, что улетит. 
Вечером собираемся  гулять, а Майка в прихожей волнуется: кружит над нами, суетится, будто мы уходим навсегда.  А однажды вылетела за нами в прохладный подъезд и выпала из нашего поля зрения. Мы переживали за неё  – пропадёт, бедняжка! 
Через час вернулись домой, распахнули дверь в квартиру и стали зазывать: «Майка! Майка! Маечка, домо-о-й!!! » Вдруг мой Владимир радостно хихикнул:
- Да она на твоей шапке сидит! 
Мы ввалились в прихожую, радостные и счастливые, как в детстве, и наперебой стали нахваливать  нашу Майку за редкую сообразительность. 
С тех пор она летела к нам на зов, носилась из кухни через четыре комнаты в мой кабинет или переезжала на наших плечах и спинах, надоедая своим присутствием. То на щёку сядет, то на нос, а то и вовсе в губы ткнётся.
- Вова, забери её на кухню, она меня достала!
- Оставь её там, иди чай пить с круассанами!
Иду на кухню, усаживаюсь поближе к горячей батарее и слышу его раскатистый хохот. В глазах мужа столько мальчишеской радости!
- Ты чего?
- Гляжу: из твоих волос  Майкина голова выглядывает..., – он зашёлся в хохоте, всплёскивая руками и хватаясь за живот. - Потом, гляжу,- вся появляется! - он давится от смеха, не может выговорить ни слова, бьёт рукой о колено, умирая со смеху!
А Майка спокойно перелетела с моих волос на белую штору, и мы увидели, как она подросла и похорошела за последнее время, оформилась. Вова достал из коробки увеличительное стекло на чёрной ручке,  и мы стали разглядывать нашу Муху, не скупясь на комплименты: «Изящна! Само совершенство!»
-  Ты посмотри, какие у неё глазищи – оранжевые фары!.. а хоботок чувственный, тонкий... крылышки шёлковые, прозрачные, с тёмными прожилками! - ахала я. 
- А какие ножки, от самых ушей! – восхищался он.
- Кто о чём, а мужики о ножках.
А  ножки у Майки и правда хороши:  длинные, крепкие, резные, с тёмными ворсинками, с коготками и присосками: на них она бегает по потолку и стеклу. А  головка у неё сердечком,  с подвижными усиками-антеннами. Грудка пышная, в полоску,  брюшко чёрное. Откуда что взялось!? Всё-таки комфортная среда – великая сила!
Когда Муха была допущена к тарелке мужа, я возмутилась: она же вирус занесёт!
-  А Майка карантин прошла - третью неделю у нас живёт! – заступился хозяин.
Я только руками развела. А вскоре  Майка добралась и до нашей спальни и по утрам, звонко зудя, пикировала на наши лица поочерёдно. Я вставала, уходила с ней на кухню и всегда дивилась тому, что, ложась спать, муж оставлял ей еду  на  столе в блюдце: хлебные крошки, сыр, капельки компота, варенья или мёда. Потом мы с Майкой перемещались в мой кабинет. Я садилась за компьютер, а она  начинала обихаживать меня. Подыскивая себе гнёздышко на зиму, облюбовала мои волосы, а я, непонятливая, всё время отмахиваюсь от неё. Забывшись, отбила её ладонью наотмашь, как теннисный мяч, а потом долго приглядывалась к её крылышкам, целы ли?
А Муха продолжала осваивать своё жизненное пространство, сопровождая нас повсюду.  Была замечена в ванной комнате. Принимает муж ванну, лежит, балдеет, глядя в потолок, и видит: Майка разгуливает над ним по шнуру для белья. И опять смех, удивление и разговоры о ней – столько положительных эмоций!
Прожила у нас  Муха месяц, потом стала пропадать первую половину дня: где-то отсыпалась.  Природа брала своё: все её сородичи уже давно впали в спячку.  Майка вылетала из облюбованного на зиму места сначала к обеду, потом ближе к вечеру, а однажды пропала совсем. Из любопытства муж заглядывал в укромные места, а потом решил, что она умостилась где-нибудь в плафоне одной из люстр. Я же представляла, как спит наша Майка с поднятыми кверху лапками  где-нибудь за батареей… Весной зашевелит ими, проснётся и сядет на оконное стекло как ни в чём ни бывало... Глаза наши ещё долго блуждали по окнам и шторам в поисках нашей забавной квартирантки. Мы её приютили, и она нас щедро отблагодарила приятным времяпрепровождением. С её появлением мы совсем забыли, что во всём мире бушует коронавирус и происходят очень странные вещи. Наш смех щедро рассыпался по всем комнатам целый месяц! Страх ушёл, душа успокоилась. Недаром говорят: смех лечит душу и тело. Я оценила справедливость хранимой в душе  фразы: «Смех так же свят, как и молитва…»
Не собиралась делать из Мухи Слона, но, судя по размерам рассказа, получился целый Слонище...