Людмила Сахарова Двойная жизнь

   
                ДВОЙНАЯ ЖИЗНЬ

   Блестящий аристократ, потомок древнейшего рода, Феликс Феликсович Юсупов, известен как организатор и участник убийства Григория Распутина. В водовороте революции 1917 года он, на свое счастье, оказался в Париже. В своих воспоминаниях он писал, что «его семья проделала путь из татарской Золотой орды до Санкт-Петербургского императорского дворца, чтобы закончить его в изгнании».

    Его мать, знаменитая красавица Зинаида Николаевна Юсупова, была единственной дочерью баснословно богатого князя Николая Борисовича Юсупова, а значит и последней представительницей этого знатнейшего рода в России. Она по любви вышла замуж за графа Феликса Феликсовича Сумарокова-Эльстона. Его деда в семье считали сыном прусского короля Фридриха Вильгельма IV и графини Тизенгаузен, внучки Кутузова. Так, два знатных рода соединились. Чтобы сохранить знаменитую фамилию Юсуповых, Ф.Ф. Сумароков-Эльстон, женившись на З.Н. Юсуповой, получил Высочайшее разрешение для себя и своей жены именоваться князьями Юсуповыми, графами Сумароковыми-Эльстонами. В дальнейшем княжеский титул и фамилию Юсуповых можно было передавать только старшему сыну.
   Современница вспоминала: «Они жили  в неслыханной роскоши, в окружении несравненной пышности, среди произведений искусства. Пышная и кричащая роскошь русской жизни достигала здесь своей кульминации и переходила в самую чистую французскую элегантность».
   В подобной роскоши родился Феликс Феликсович Юсупов–младший, будущий наследник  титула, имени и герба древнейшего рода. Уже имея сына Николая, Зинаида Николаевна на этот раз была так убеждена в рождении дочери, что приготовила  все приданое розового цвета, а чтобы утешить себя в этом разочаровании, приказывала одевать юного Феликса девочкой до пяти лет. Сам он впоследствии отмечал: «Этот каприз матери не прошел без влияния на формирование моего характера. Нисколько не уязвленный, я находил в этом повод для тщеславия. На улице я обращался к прохожим: «Полюбуйтесь, какая хорошенькая малышка».
   Время шло, братья подрастали, с годами они подружились. Старший оказывал большое влияние на младшего. Николай Феликсович был видный, стройный брюнет с выразительными глазами. Он  имел артистический дар: превосходно играл на гитаре, обладал прекрасным баритоном, сочинял прозу, был участником театральных представлений, которые хвалил сам Станиславский. Он вел беззаботную светскую жизнь, проходившую, зачастую, в кутежах и забавах. Участником своих легкомысленных похождений Николай сделал младшего брата. 
   Однажды веселая компания решила завершить вечер у цыган. Феликс был юн, носил форму гимназиста, и вход в ночные заведения ему был строго запрещен. Отправлять его домой в этот веселый вечер никому не хотелось. Тогда окружающим пришла в голову мысль одеть его женщиной. Феликс был хорош собой, изящен, легко двигался и в женском костюме оказался неотразимым. Вечер прошел прекрасно, а возможность быть разоблаченным, только придавала остроты ощущениям. В своих воспоминаниях он признавался: «Тогда я понял, что мой маскарадный костюм позволяет мне пойти куда вздумается. С тех пор я начал вести двойную жизнь: днем был школьником, а ночью элегантной женщиной». Николай Феликсович сопровождал «прекрасную незнакомку», и эта красивая пара привлекала внимание окружающих.
   Феликса Юсупова в образе «очаровательной мадемуазели» видели многие рестораны и кафешантаны России и Европы. Среди увлеченных «прекрасной незнакомкой» в Париже был король Эдуард VII. Подобное внимание льстило самолюбию. «Парижский триумф» окрылил Феликса и, вернувшись в Россию, он решил выступить на сцене модного петербургского кабаре «Аквариум». Через много лет князь вспоминал: «Я явился к директору «Аквариума» в женской одежде и продемонстрировал свой репертуар. Директор был очарован. Мне заказали платье голубого тюля с серебряными блестками и головной убор из страусовых перьев. Сверх того, я надевал известные украшения матери». Они-то и сыграли с Феликсом злую шутку. Несколько вечеров прошло прекрасно. Но однажды его узнали друзья родителей  по сходству с Зинаидой Николаевной и по семейным драгоценностям, которые были на «певичке». Случился скандал. По Петербургу поползли  слухи, которые достигли гостиной Юсуповых. Родители негодовали, Николай как мог, выгораживал брата. А Феликс, когда буря мало-мальски улеглась, вновь вернулся к своему маскараду, только стал более осторожным.
   Очередное «переодевание» было осуществлено под впечатлением увиденной в театре пьесы Горького «На дне». В нем, помимо братьев Юсуповых, принимал участие артист Блюменталь-Тамарин, который для опасного вояжа «на дно» в сомнительном квартале, раздобыл соответствующую одежду. Переодевшись нищими, они втроем  отправились в петербургскую ночлежку. Это оказалось ужасным зрелищем, и они поспешили уйти, чтобы не рисковать быть разоблаченными. Только на улице они пришли в себя. «Мы поистине хорошо вошли в свою роль, поскольку с трудом заставили узнать себя нашего швейцара, который отказывался впустить нас в дом», - вспоминал князь Феликс.
   Летом 1908 года на дуэли трагически погиб Николай. Смерть брата повергла Феликса в депрессию: он думал о самоубийстве. Но мысль о горе родителей, которые не могли прийти в себя от гибели Николая, остановила Феликса, который остался единственным наследником и опорой своих родителей.
   Княгиня Зинаида Николаевна очень волновалась за своего теперь единственного сына и успокоилась только тогда, когда в феврале 1914 года он женился на красавице Ирине Александровне, племяннице императора Николая II. С юной Ириной Феликс познакомился в Крыму на отдыхе. И сразу решил – это судьба. «Охваченный новым чувством, я понимал бедность прошлых своих приключений. Я, наконец, нашел эту совершенную гармонию, являющуюся основанием всякой истинной любви», - писал он о своем чувстве.
   Ирина была любимой внучкой вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Она желала ей счастья и, зная нелицеприятные слухи о молодом Юсупове, пожелала с ним познакомиться лично. Феликс очень волновался перед визитом, но это серьезное испытание он выдержал с честью.  Мария Федоровна согласилась на их брак. Свадьба была великолепная. «Мы были засыпаны подарками. Самые роскошные драгоценности соседствовали с простыми и трогательными дарами наших крестьян», - вспоминал Феликс Феликсович. Свадебное путешествие молодые провели за границей. В Европе было неспокойно. В разгар лондонского светского сезона Юсуповы узнали об убийстве в Сараево эрцгерцога Франца Фердинанда. Началась мобилизация. Юсуповы вернулись в Петербург.
   В марте 1915 года Ирина Александровна родила дочь, в честь матери названную тоже Ириною. Счастливый отец записал: «Когда я услышал крик ребенка, я был поистине счастливейшим из людей». Император Николай II стал крестным отцом малютки, вдовствующая императрица  -  крестной матерью.
   Тем временем положение на фронте ухудшалось день ото дня. В конце августа 1915 года император сам принял командование армиями. Новость была плохо воспринята обществом, поскольку многие считали, что это произошло под давлением «старца» Григория Распутина. В обществе составился заговор против Распутина, и Юсуповы были в нем. Феликс Феликсович заметил: «Моя мать одной из первых подняла голос против «старца». Ее поддерживала и сестра императрицы - Елизавета Федоровна, но их попытка открыть глаза на Распутина царственным родственникам  не удалась. Обе были отстранены.
   У Феликса Юсупова и его окружения создалось впечатление, что корень зла таится именно в Распутине, в его влиянии на царскую семью. Заговорщиками было принято решение отстранить Распутина любой ценой, даже ценой жизни.
   Убийство Григория Распутина произошло в подвале дворца Юсуповых на Мойке в ночь на 17 декабря 1916 года. Участники его считали, что «сделали первый шаг для спасения России». Но как показали дальнейшие события, смерть Распутина ничего не изменила в России, которая стояла уже на пороге Февральской революции.
   Феликс Феликсович за содеянное был сослан в свое имение сначала под Курском, а потом в 1917 году он перебрался в Крым, откуда в апреле 1919 года с семьей покинул Россию, как ему казалось на время, пока все не успокоится и его негативная роль не забудется. Но оказалось навсегда. «Покидая родину в 1919 году, мы знали, что изгнание будет не меньшим испытанием, но кто из нас мог предвидеть, что спустя 32 года ему все еще не будет видно конца», - с горечью констатировал князь в своих воспоминаниях.