Драбонт

   …или Робот, которому, действительно, грустно
               
                Б*

ДрабОнт по-старчески дремал в сыром утреннем тумане. Осень выдалась засушливой и тёплой, и первый ноябрьский дождь не охладил мир, а только освежил воздух и краски осеннего парка. Вдруг в голове его раздался невыносимый грохот: "Трах-бабах, трах-тарарах".
– Эй, Ворона! Совести у тебя нет! Мозги пухнут... Пошла вон! – проворчал Драбонт, и эхо подхватившее, было его слова, уронило их в мокрую листву, потеряв интерес.
– Мозги?! Кар-р-р! Не смеши меня! Ржавая бесполезная кастрюля у тебя, а не голова! – и она, сидя на нём сверху, с новой силой ударила клювом по грецкому ореху, зажатому в лапе. Это было её ежедневным развлечением, поэтому спорить было бесполезно. Драбонт только вздрагивал от каждого следующего удара и тихо постанывал, как от зубной боли, когда дантист зондом ковыряет кариозную полость в поисках нерва. Затишье наступало лишь тогда, когда орех был расколот, сердцевина выклевана, и охотница ненадолго улетала за новой добычей. Вот в эти мгновения тишины и приходили они... Воспоминания...

...По тропинке парка бежит светловолосый мальчик в голубом вязанном комбинезончике.
– Мама, мама! Смотри, какой! – малыш встал как вкопанный у ног огромного персонажа парка, открыв рот от изумления.
– Это робот, – сказала мама и увела мальчика вглубь парка. – Вон ещё роботы, вон ракета... Только ничего не трогай, Серёжа! Видишь, краска ещё свежая? Придём сюда через несколько дней – поиграешь.
Они побродили по парку, и уходя с мамой за руку, мальчик обернулся и прошептал: "Драбонт... Я назову тебя Драбонт!"
Робот расслышал новое имя, и оно ему приглянулось. Он даже несколько раз повторил его про себя, словно привыкая, да и чтоб не забыть... Роботом-то он был только снаружи. Что греха таить – муляж для детского парка. Но дети-то этого не знают! А мозги бы ему не помешали... Сверху на голову роботу что-то шмякнулось и долбануло так, что сотрясло всю внутренность его квадратной головы. Это ворона притащила орех и начала его долбить.
– Эй, нельзя ли потише? Голова болит!
– Не смеши меня – голова! Пустопорожний, бестолковый бак! Была б дыра – я бы хоть орехов в неё на зиму натолкала, а так... Трах-бабах!!!

...Мальчик приходил ещё не раз. С мамой и друзьями, с мячом и книгой... Однажды он даже привёл в парк девушку и познакомил их. Девушка была мила и благовоспитанна. Она сделала книксен, и слегка склонив голову, представилась роботу: "Елизавета".
О! Как это было прекрасно! "Елизаве-е-ета" – пропел робот мелодично её имя. С тех пор он любил не только своего Серёжу, но и его девушку. К слову сказать, у робота было сердце, там в глубине его корпуса, подаренное сварщиком на память. Просто его никто не видел.

...Шли годы. Служащие ЖКХ обновляли время от времени краску на фигурах и конструкциях парка, дети улетали отсюда в космические экспедиции на ракете и бродили по мозаичному межпланетному лабиринту, по осени зрели орехи и ворона долбила их на голове у робота. У Серёжи и Елизаветы подрос сын Борька, но он не привёл в парк девушку, знакомить с роботом. Он привёл друзей, и они заняли здание неподалёку на стадионе "Монолит", написали на двери мелом слово "Восход" и стали оборонять этот парк, микрорайон и город от мутантов, прорывающихся с северо-запада. Ох, как жалел Драбонт, что ноги его держит бетон, суставы его не гибкие, а пальцы мёртвые! Он не боялся взрывов, не чувствовал боли, хотя осколками было изрешечено всё кругом: и земля, и деревья не могли уже вбирать в себя смертоносный металл, усеявший всё кругом, словно осенняя листва. Так казалось, потому что осколки прямо на глазах покрывались ржавчиной, сделав своё страшное дело...

С нечеловеческим упорством наступали мутанты, также оборонялись и защитники города. Земля дрожала, и роботу казалось, вот-вот разрушится фундамент под ногами-опорами. Прилетала ворона, рассказывала новости о том, что в городе осталось мало людей, больше не летают самолёты, не ходят троллейбусы по Светлому проспекту, что обрушился Северный мост, что в домах дыры и есть чем поживиться.

В один из дней, Драбонт не увидел Борьку среди возвращающихся в "располаг" бойцов батальона. Что-то защемило у него внутри, словно резьбу перетянули, и гайка вот-вот вырвется с нутром от напряжения, и холодно... Стало как-то холодно на свете. "Наверное, скоро зима", – подумал робот.
В ту зиму большой осколок пробил насквозь его корпус. Ворона радовалась, что будет складывать в него орехи. Ему не было больно, просто обидно...

С тех пор прошло уже несколько лет. Дорожки парки заросли, краска на роботе выгорела и облупилась. Ветер свистит в полой груди его, отчего роботу грустно. Он ещё помнит свою семью, своё имя, но, как и положено старику, чаще спит. И только ворона приносит иногда новости, что в город вернулись люди и по проспекту вновь ходят троллейбусы; правда, аэропорт в руинах, да и нет такого великана, чтобы поднял мост... Он ещё слышит редкие, далёкие взрывы – то ли слух его стал тугим от старости, то ли противоборствующие силы устали воевать. Во сне он часто видит мальчика, бегущего по аллее в голубом комбинезончике, и тогда из глаз его текут слёзы. Ржавые, но слезы... Он не бесполезный пустопорожний бак! У него есть сердце!

26.11.2020. Донецк