Сноха

- Мужыки, а сын то мой Митька... стярвец в ба-а-альшом горади жыве! Сюды и носа ня кажа, - свернув замысловатую цигарку и прикуривая от дымившей самокрутки соседа Григория, делился Фёдор Новиков. При этом было непонятно – говорил он хвастовства ради или ругал сына, забывшего родителей и свою деревню.

Щуплый, тщедушный, не Бог весть какого роста, он лихорадочно вращал головой, легко поворачивая её во все стороны на тонкой и длинной шее. Весь его вид напоминал беспокойного воробышка. За шустрость характера и особую манеру ходьбы с лёгким подскоком, как будто ноги в коленях плохо сгибались, получил он кличку «Сверчок».

За стариковской ворчливостью и руганью внимательный слушатель мог уловить одобрение сметливости и изворотливости сына, нашедшего своё счастье вдали от родной, но бедной и глухой деревушки.

- Снаха винавата, апутала каварная сятямы су сих старон, ня пагарэзуиш — няма воли у хлопца, - сочувственно добавил он, взглянув на курильщиков, ища поддержки.
- Усим па свояму ня вязе. Вон у Кузьмы нявестка — сама тощая, як скатина посли зимовки, а вочы, як у змяи; так и сверлят, так и сверлят, - задумчиво прогудел Григорий и сразу замолчал, присосавшись к самокрутке.
- Да-а, жонка тваяго сына таго... талковая, - поделился Николай. - На свадьби што учудила?! Ядрит тваю корянь, ня каждая скумекая. Значитца, шурупя галава, ня мякина там, так разумею.

Новиков исподлобья воровато взглянул на говорившего — не насмехается ли? Но тот спокойно причмокивал губами от наслаждения, испытываемого при заглатывании большими порциями табачного дыма, удивительным образом пропадавшего в его округлой, как кузнечные меха, груди. Успокоившись, Фёдор в очередной раз вспомнил злополучный день свадьбы сына, врезавшийся в память...

Тройка разномастных и худощавых колхозных лошадей, убранных цветными лентами, изображая лихость, подкатила к его дому.  С жирно смазанных ступиц колёс телеги медленно падали тягучие капли дёгтя, змейками свёртываясь затем в дорожной пыли. На праздничной телеге стояла скрыня с приданным. Невеста, маленькая и хрупкая, на фоне солидного груза была почти не видна. Только разноцветный наряд, усыпанный вышитыми узорами и украшенный цветами,  выдавал её присутствие  на торжественном мероприятии.

Фёдор, как будто это было вчера, хорошо помнил, что с удовольствием и любопытством бросился контролировать разгрузку приданного. Обрадованный материальным пополнением достатка семьи, куда перемещался прибывший скарб невесты, он с гордо поднятой головой кружил около скрыни.

- Илья, Кузьма - братки, памагитя знять приданная с тялеги, - осчастливленный, невольно приплясывая на беспокойных ногах вокруг телеги, суетливо попросил он.

Оба дружно, с ретивым желанием покрасоваться в присутствии честного народа, подскочили с обеих сторон и ухватились за ручки объёмного хранилища богатств невесты. Оно слегка закачалось, но стронуться с места не пожелало. Покрасневшие от натуги, как раки в кипящем котле, снять скрыню с телеги они так и не смогли. Сконфузившись, оба посматривали на «Сверчка».

- Маладец нявестка! Ня голая прийшла, усё имея, - громко, чтобы слышали гости, похвалил тот.
Уже вчетвером, поднатужившись, подняли скрыню.
- Астарожна, астарожна! Плавна апускайтя, ня разбейтя, - тревожно, но с радостными нотками командовал свёкор.

 Внезапно раздался треск, низ скрыни рухнул на землю, и из неё вывалился огромный валун, завёрнутый в платок. Мужики, потеряв от неожиданности равновесие, тоже вместе с полупустой скрыней упали на землю. Громкий хохот многочисленных гостей и довольных зевак накрыл подворье Новикова.

- Гля, шельма, што удумала? - заорал уже подвыпивший и весёлый гармонист. - Свёкру са свякровью — радные ж люди, камянь за пазухай прынясла. Хустка на галаве цвятная, а душа то - чорная...
- Батька, ета я винават, - поделился затем сын, - хатев, штоб приданная выглядела салидна, а родичы были давольны, да приняли Анастасию  тяпло и радушна. Вот и пасаветовав нявесте, штоб скрыня была патяжалей. С шуринам ету каменюку и влажили туды...

Жили они в дальнейшем «душа в душу», однако, уехав в город, редко навещали родителей и свои родные места.

- Фёдор, а што ты сына с нявесткай сам ня навестиш? Раз ён ня едя, — абувай парадныя чабаты с шарстяными нучками, штоб ноги ня калели, да и паезжай, - сочувственно посоветовал Артём Сиваков, выведя из тихих размышлений старика.
- Правильна! - поддержал его и Василий Портной. - Правда гаманели, што в горади грошей нада багата, но зато там веников няма, а парытца   уси — можна з дастаткам прадать.
- Ня буду я горб гнуть пяред никчёмнай нявесткай, няхай сама таргуя веникамы, - резко отреагировал Фёдор, чтобы прилюдно не уронить свой мужской авторитет. - У мине грошей хапя — тапаром ня перясячеш, - заносчиво добавил он, затем махнул безнадёжно рукой и пошёл домой, немного сутулясь.

В этот вечер, вспоминая о сыне, он никак не мог успокоиться; кряхтел, долго ворочался в тревожно скрипевшей постели, но всё не мог уснуть. Не выдержав, беспокойно  зашевелилась и жена. Марья, не в пример мужу, была плотной и крепкой женщиной, безропотно тянущей на своих плечах содержание и скотины, и огорода.

- Што ты шабуршиш, як мышь али пёс шалудивый? Малитву пачитай, да спи, - посоветовала жена.
- Марья, давай к сыну в гости паедим? - неожиданно произнёс Фёдор.
- Нипився, с галавой плоха? - тревожно приподнялась жена. – Лучшы бы ты плятень падправив, весь пахилився, вот и шляютца всякие, кому ни попадя... Агарод куды дениш? Вон калюг паналивала, макрыца з лябядой усё запаланила. Бураки палоть нада.
- Можна сваячаницу папрасить, прыгледя. Ну, сама кумекай... Табе видней, - промямлил муж.
- Хто ж глядеть будя таких кабанов, як наши? Лычи выставят - рёх, рёх, а ня ядуть, - задумчиво проговорила Марья.
- Пабачыть хатев, як жыве.
- А можа и унука Бог дав? - после недолгого молчания с надеждой отозвалась Марья. - Да и унучку Галю давно ня бачыли.
- А я што кажу? - встрепенулся Фёдор...

Ехать порешили в выходные. К сборам приступили сразу. Фёдор охапками носил нарезанные берёзовые ветки и увлечённо вязал веники, прикидывая, сколько можно будет заработать. Марья старательно укладывала припасы в любимую ею кошёлку - вместительную сумку с двумя ручками, сплетённую из очищенных от коры располовиненных ивовых прутьев.

- Боркай, боркай веники вяжи, а то растяряиш, - советовала Марья.
- Лучшы куделю, мабуть, на галаве прыбяры, - ворчливо отпарировал Фёдор. - В горади бядовыя люди. Грошы, куды палучшы схавать? - задумчиво добавил он.
- Можа в кишеню саяна палажу? Яна глубокая, ня вытягнуть.
- Сам схаваю, - Фёдор исподлобья, недоверчиво взглянул на жену, быстро сообразив: «В кишеню то схаваиш, а абратна возьмиш у тябе?»
- Гляди, выпадя схованка, – заметила с опаской Марья. – Абнасився. Вон, лапик на лапике, ряссем трясеш. Зними, да адень палучшы, - она ещё даже и не подозревала, что наступят такие времена, когда эти «лапики», нашитые на искусственно проделанные дыры, станут мерилом сытости и достатка.
- Лучшы кузик на сарочку прыший, абарвався, - попросил Фёдор. – Да ладак напячи унучки.
- Знаю. А сыну прыгатовлю яго любимай жарянай бульбы с прыгаркамы и шкваркамы.
- Ета талкова! – довольный поддержал её муж. Не ожидавший, что всё будет складываться так хорошо, он оживлённо метался по дому и подворью, чтобы ничего не забыть.
- Прысядь, угаманись, ня маладой, - пожалела его Марья. – Вон, ноги ужо заплятаютца. Таго и гляди кандрашка хватя, тады и да горада ня даедим.
- Неколи сиднем рассиживатца, - на ходу бросил Фёдор, лихорадочно вращая беспокойной головой. – Лучшы за сваим прыгледь. Вон, щкварчить сала вовсю. Гляди, тольки прыгарки привязеш, а шкварки пагарять.
- Ня гарели раньши и счас ня пагарять. Бяги уж па сваим дялам.

Узнав, что Новиковы собираются в город, к ним зашла Ефросинья.
- Кума, купи в горади забалать, харашо бы краснай и зялёнай, - попросила она.

До автобуса их подвозил на телеге Артём Струговец. По-крестьянски основательно и не спеша готовились к отъезду. По обычаю перед дорогой выкурили по самокрутке сладкого табачку, приготовленного из листьев выращенного самосада.

- Ланцуг падбяры, кабыла наступя, - советовал Фёдор. - Грыва пад сядёлку папала — натрэ.
- Яна рахманая, - добродушно пояснял Артём. - Куды ты, лярва, папёрлась? – тут же и обругал он серую тихую кобылку.
Та, задумчиво потряхивая головой, неохотно уходила от дома, иногда трусцой, а в основном, переходя на шаг.
- Но-о-о! Но-о-о! - периодически строго покрикивал Струговец. - Тягнишся, пака апаздаим. Хвароба табе забяры.
- Тпру-у! - наконец удовлетворённо произнёс Артём. – Прыехали! Буду встрячать - прывязи жменю махры ядрёнай, - прощаясь, попросил он.

В город ехали в автобусе, заполненном пассажирами. Все они с недоумением и весёлыми шутками встретили пожилую пару. Увешанный свежими вениками Фёдор выглядел, как взъерошенный зелёный ёжик. Задевая пассажиров, веники беспокойно  шуршали, наполнив автобус, пропахший дурманом бензиновых паров, лёгким берёзовым ароматом. Марья, суетливо вцепившись обеими руками в кошёлку, беспокойно озиралась вокруг.

- Дед, што дворникам устроився в горади? - шустрый парень весело оглядел пассажиров.
- Атчапись, малец, к сыну пагастить еду.
- Значит, нявестки, нябось, падарак пригатовив. Вот абрадуитца! Лучшы бы казе на зелянь скармив, - добродушно дал совет юный пассажир.
- Табе лишь бы «лясы тачить». Молад ищо зубы загаваривать. Малако вытры — тады пагамани, - довольный данным обидчику обстоятельным ответом Фёдор отвернулся к окошку.

- Дедуля, а ведь правильно говорят – дышать в автобусе нечем, да и места лишнего нет, а тут – веники! – слащаво поддержала молодёжь дородная дама городской внешности, при этом презрительно скривив гримасу и сморщив маленький приплюснутый носик на полном одутловатом лице. От её фигуры «на километр» разило резким запахом парфюма.
- Тётка, а ты куды лезиш? От тябе такоя злавония пре, што тольки веники спасаять, - теперь уже молодое поколение поддержало Фёдора. Да, и разве поймёшь порой сельскую молодёжь: сегодня дерутся, а завтра - друзья  «не разлей вода».
Дама, от неожиданности поперхнувшись и проглотив подготовленную, но не высказанную мораль, воровато бегая испуганными глазками в узких прорезях бойниц, поспешила ретироваться в дальний угол автобуса.

Город встретил их неприветливым шумом транспорта и снующими вдоль домов жителями. Баню нашли быстро, находилась она недалеко от автостанции. Был выходной, и любители спешили насладиться парком, пройдясь по зудевшему телу гибкими берёзовыми ветками. Веники, изготовленные надёжным крестьянским способом — каждая веточка была скручена, а в ручке связаны крест-накрест, брали нарасхват. Фёдор с наслаждением ощущал растущий объём денег в кармане и прикидывал: «Не продешевил ли?» 

Прикупив немного сладостей и бусы для внучки, а невестке — цветастый платок, сопровождаемые шустрым подростком, получившим вознаграждение — сладкие цветные леденцы, довольные направились в гости.

Дверь открыла сноха.
- Папа, мама! Ой, радость какая! Митя, иди скорее! Проходите.
Свёкор не сразу признал невестку. «Разнясло, як карову. Нябось катаитца в горади, як сыр в масли», - с лёгкой завистью подумал он.

Из второй комнаты показался обрадованный и удивлённый Дмитрий. Шумная неразбериха внезапной встречи заполнила их квартиру. Сухое мужское рукопожатие перемежалось женскими поцелуями, ахами и охами от неожиданной встречи. Мешок с поклажей, кошёлка, да пара оставшихся веников лежали на полу у входа.

- Мама, это старцы пришли? Дай им хлебушка, - тонкий и жалостливый детский голосок обратил внимание всех на худенькую девочку пятилетнего возраста.
- Галя, что ты говоришь? Это твои дедушка и бабушка, - постаралась поскорее исправить ошибку Анастасия, нежно приобняв дочь и подводя её к родственникам.
- Настоящие, что ты рассказывала? Наши? - недоверчиво, но уже обрадованно переспросила Галя.
- Да, Галинка, наши, родители отца.
- Деда! - бросилась она к Фёдору, окончательно уверовав, что это её дедушка и бабушка.

Фёдор, не ожидавший таких чувств от внучки, довольный и немного сконфуженный, пряча рвущуюся наружу улыбку, нежно прижал к себе внучку.
Марья, с умилением наблюдая эту сцену, не выдержала — ей так хотелось поскорее самой приласкать внучку.
- Внучанька, бяги таперь ко мне. Дяржи занизки. Счас пабачыш, якия яны красивыя, - нежно проворковала она.
- Ой, бусы, бусы! - обрадованно закричала Галя, вертясь и подскакивая от счастья. 

После оживления, вызванного внезапной встречей, взрослые присели за накрытый стол, ведя оживлённую беседу, а Галя с прибывшим одногодком Петей стали играть в прятки. Они по очереди прятали различные предметы, а затем увлечённо искали. Гале особенно понравилась деревенская кошёлка, куда она периодически засовывала то расчёску, то ложку.
 
- Залатыя али сяребряныя? - удивился Фёдор, увидев мельхиоровые начищенные вилки, ложки и ножи.
- Да, нет – обыкновенные, как у всех, - смущённо, но с удовольствием пояснил сын.
- Зачим стольки? - удивилась Марья, не отводя глаз от понравившихся ложек.
- Комплект, брали на 12 персон, чтобы гостей можно было принимать, - уточнил сын.
- Харашо жывеш! - Фёдор огляделся вокруг. - Вон и нявестка — справная стала, бутавая и раздабрела дюжа, - похвалил его отец.
- В положении она, - смутился Митя.
- Ой, радасть! - всплеснула руками Марья. - Стары, а ня разумны. Раздабрела?! - передразнила она мужа. - На сносях  значитца. Слава Богу! Будим ждать унука, - тараторила Марья.

Сконфуженный Фёдор вышел из кухни в коридор, где находились их вещи, и полез в кошёлку за самосадом, на её дне  сверкнули так понравившиеся им две ложки. «Ай, да Марья! Кагда яна успела? - изумился и обрадовался Фёдор. - Бядовая хазяйка! Ня думав, што можа в вуха иголки залезть, а дела сделать», - мысленно похвалил он жену, представляя, как, на изумление соседям, заменят выщербленные деревянные ложки, давно потерявшие товарный вид, этими царской красоты и без износа изделиями...

Обратно в деревню они возвращались в хорошем настроении, довольные поездкой.
- Жывуть як у Христа за пазухай! А яда - ня наша, чудная и смашная, - объясняла Марья любопытной Ефросинье, пока та дивовалась яркими красками "забалати".
Дома Фёдор сразу же бросился к кошёлке, хотелось поскорее похвастаться перед соседями необычными ложками. Перебрав всё содержимое в ней, ложек, к великому сожалению, он так и не обнаружил.
 
- Что ты там шукаиш? Шаматиш мовча, да шамитиш. Ня бачиш? Вочы пратры, з дароги мурзаты нябось. Садись, пираги ужо на стале, - заметила жена.
«Вот пачаму снаха так долга капалась в кашёлки, укладывая пиражки. Пажалела двух ложак, вытягнула абратна, - скумекал Фёдор. - Абвяла прастых двух дурней, як хитрая лиса», - сокрушался он.

Не став расстраивать Марью, Фёдор, перекособочившись от обнаруженной потери, болезненно дёрнул головой и бросился к своему единственному советнику и защитнику — мудрому Трофиму Ивановичу.

Тот не сразу смог понять суть дела, так как рассказчик, перескакивая с одного на другое, взахлёб и бессвязно излагал рваные от обиды воспоминания о поездке. Трофим не прерывал его, давая возможность высказаться и излить накопленное.

- Пагастили... Зачим им стольки? В трёх жывуть, а дванадцать ложак, дванадцать вилак. Ляжать, пылятца. Жалка им?.. У мине и старухи - дярявянныя старыя, изношанныя. Я свою ужо изгрыз усю. Старуха ищо шамкая...  Прывык канешна, а замянять нада — праливаитца усё.  А энти — дабротныя... Вилы нам бяз надабнасти, ложки — дюжа хараши... Лишния, а пажалела снаха, выкалупила из кашолки.

Трофим так и не понял толком старика, а тот, измочаленный тяжёлым разговором, да и осознал, что ложек уже не вернуть, поплёлся обратно домой.

- Ложки... ложки прапали, - не сдержался Фёдор, растерянно глядя на жену.
- Якия ложки? Што ты трясеся, як лихаманка бье? - недоумевала обеспокоенная Марья. – Ня калгатись па хати, прысядь, пагамани.
- В кашолки ляжали... В горади глядев, - путано объяснял Фёдор.
- Каторыя Галинка хавала, а Петя шукав и нахадив?
- Унучка?.. Ня ты?.. Ня сноха?.. Ня панимаю, - толи самому себе, толи Марье невнятно задавал он вопросы, вовсе обескураженный. Затем смущённо замотал мелкой головой, где не сразу, а медленно доходило до сознания, что это детвора спрятала, а затем забрала ложки.
- Пасля горада савсим адурев, мелиш ня пайми што... Можа забалев? Пагрызи цубули, да зубец чосныка пажуй, пройдя, - посоветовала озабоченная жена...

Пришедшая летняя пора принесла долгожданное тепло, а с ним и яркий  всплеск пробуждения жизненных сил природы. Даже человек, окунувшийся в возросший объём работ, ожил, пробуждаясь после длительной зимней поры, повеселел и приободрился.

- Что рюхаиш, бестия? – Марья, размахивая хворостиной, загоняла борова в сарай. – Заждався зеляни, - пояснила она любопытной соседке  Анисчихе, выглянувшей из-за плетня.
- Марья, Марья, встрячай гастей! – внезапно обрадованно поспешила сообщить соседка. - Клямку, клямку нажимайтя, - уже услужливо советовала Анисчиха приехавшим.

На крик соседки вышел Фёдор.
Стукнула клямка калитки, приоткрыв её, запищали сухие петли и во двор вошли сын с ребёнком на руках и невестка с внучкой.
Дом наполнился щебетом внучки, радостным говором женщин и мужчин, с интересом рассматривавших запелёнатого внука — долгожданное продолжение рода.

- Прахадитя к сталу! Бульба, як любя Митя, насыпана на утиранник, гурочки свежия. Бярытя, ешьтя, - любезно приглашала Марья.
- Мама, Анастасия купила подарок, который так понравился тебе, - не выдержал Митя.
Невестка, улыбаясь, развернула пакет. В нём оказался сверкающий набор столовых инструментов.
- Любя Марья харошыя ложки, да нажы, - согласился Фёдор, а сам с упоением, как ребёнок, нежно перебирал загрубевшими пальцами полированную сверкающую поверхность ложки. «Маладец нявестка! - подумал он. - Заботитца о нас», - и ему стало впервые стыдно за прежние нехорошие мысли о ней.

Примечание:
1. Разговорная речь — на языке местных жителей п. Дубрежка, Красногорского района, Брянской области; выделена курсивом.
2. Словарь местных слов:
• Бачыш — видишь.
• Боркай — верёвкой.
• Бульба — картошка.
• Вочы — глаза.
• Гаманели — говорили.
• Жменя – пригоршня.
• Забалать – цветные нитки для вышивания.
• Занизки — бусы.
• Калюг — луж.
• Клямка – защёлка калитки.
• Кишень — потайной карман.
• Ладки – оладьи.
• Мурзаты — грязный.
• Нучки — портянки.
• Ня — не. Няма — нет.
• Пабачить — увидеть.
• Рахманая – тихая, спокойная.
• Смашная – вкусная.
• Сарочка – рубашка.
• Хавать — прятать.
• Хвароба — болезнь.
• Хустка — платок.
• Цубуля — лук.
• Чабаты — сапоги.
• Шукав — искал.
• Як — как.

7-16.11.2018г., Дубрежка