Письма из прошлого

Дом, стоящий на окраине города, далеко от шумных дорог, от людской надоедающей суеты, казалось, был заброшен. Он заметно обветшал, перила рассохлись, из многих прогнивших досок и брусьев торчали во все стороны ржавые гвозди. Ставни едва держались на петлях, окна были мутные, покрытые толстым слоем пыли; по углам стёкол невооружённым глазом были заметны нити паутины, что, видимо, пауки плели не один десяток дней.
Однако каждый вечер дом начинал слабо светиться изнутри, излучать едва различимое тепло.
В этом одиноком месте жил бедный писатель (если позволите его так назвать). Он не издал ни единой книги, лишь всё складывал рукописи на своём рабочем столе да поливал любимые цветы, скромно устроившиеся на одном из подоконников, который, на удивление, был всегда в чистоте. Было странно, что растения могут существовать в таком месте. Казалось, будто весь дом его дышит частичками пыли, а пауки и различные насекомые - его постоянные жители.
Писатель был до ужаса худ, носил мешковатую одежду и всегда прятал глаза за длинными растрёпанными прядями чёрных, как смоль, волос. Стены дома редко слышали его голос, так как говорить он мог разве что со своей любимой фиалкой: вечерами он любил садиться перед ней, поставив рядышком старенькую керосиновую лампу, брать листы, исписанные чёрными чернилами, и читать вслух очередные свои стихотворения или рассказы. Фиалка выслушивала его внимательно, и он был благодарен ей за это.
Бывали вечера, когда он садился перед ней, дабы рассказать какую-нибудь смешную историю из прошлого или, наоборот, поделиться чем-то печальным и очень сокровенным.
В очередной такой вечер, который писатель проводил за потрёпанными листами (он, к слову, всегда писал от руки), дом сотрясся от тихого стука. Он был едва различим, но заставил напрячься не только хозяина жилища. Его голубоглазая фиалка задрожала, будто боясь, что кто-то может причинить вред ей и её автору. Со страхом, сковывающим движения, писателю всё же удалось добраться до двери, но он так и не решился взяться за ручку.
Опустив взгляд под ноги, он заметил чуть пожелтевший конверт и дрожащими руками поднял его, хотя в этот момент внутри него всё будто переворачивалось с ног на голову. Пробегаясь по размашистым словам взглядом, он улавливал довольно знакомые закорючки на некоторых буквах.
Ему и письмо! Да быть такого не может! Но от кого?
Заинтересованно вертя в руках бумагу, он опустился на своё излюбленное место и тихо обратился к цветку.
— Знаешь, мне пришло письмо. Я так давно их не получал! Это очень странно. Давай откроем его? — прождав пару секунд, будто получая согласие на деле молчаливого создания, он осторожно отогнул уголок бумаги. Лицо его сразу обдало ароматом сладкого апельсина и пряной корицы. То были нотки давно забытого им прошлого, что он хранил глубоко-глубоко внутри себя, в пыльных скрипучих ящичках своего сознания.
Опуская тяжёлые веки, он непослушными пальцами извлёк из конверта сложенный пополам лист, боясь разомкнуть глаза и взглянуть на текст. Писатель знал, что содержимое этой чёртовой бумажки, что в данную минуту он держал в руках, заставит перевернуться почти всё внутри него, потревожит его и без того беспокойную душу. Но нужно было что-то делать с этим. Не сидеть же, в конце концов, целый день с письмом, да и выбросить его не получится — привычка хранить всё, что возможно, раскладывая по разным уголкам дома, всегда была присуща автору.
Устало и немного нервно вздохнув, он всё же нашёл в себе силы (хотя их было ничтожно мало) развернуть маленькое послание.
Округлые буквы, выведенные чёрными чернилами на белоснежной бумаге, складывались в слова, что заставили его печально и несколько ностальгически улыбнуться.

В тот вечер писатель, рассказывая голубоглазой фиалке очередную историю, осознал, что он не один.

Слова в письме гласили:
«Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
P.S. С днём рождения».

// февраль 2017.