Ведун

Встретил я этого старичка в середине девяностых на автовокзале. Аккуратный
такой, правильный дедок. Судя по кепке и кирзовым сапогам, сельский житель.
Он сам подошёл ко мне.
 - Сынок. У тебя, гляжу, мешки есть. Продай один.
 - Хорошему человеку и подарить не жалко.
Я выдернул из рулона подмышкой полотняное изделие и протянул ему.
 - Сестра колонку газовую отдала, а из неё сажа валится. В автобус не пустят.
Драгоценная жестянка никак не хотела лезть в мешок, пришлось помогать . Упаковав
колонку, присели на скамейку. Я вынул сигарету и закурил. Дед неодобрительно
покачал головой.
 - Баловство. Хочешь, научу бросить?
 - Не хочу. Некурящие тоже помирают.
 - Как знаешь.
Он помолчал немного и, вдруг, заговорил, не глядя на меня.
 - У тебя трое детей. Старшая дочь. Жена рожала дважды. Близнецы?
 - Двойняшки, - я смотрел  на деда открыв рот.
 - Есть ещё сын, внебрачный, но ты о  нем ничего не знаешь. Почему?
 - За границу удрала, дура. Ты, дед, колдун?
 - Ведун.
 - Какая разница?
 - Для тебя никакой. Ты же ни в бога ни в чёрта не веришь. Живёшь без оглядки.
 - Хорошо живу, - обиделся я.
 Дед не заметил моей обиды и продолжал, словно в раздумье.
 - Слишком гладко всё у тебя. Дом, семья, достаток. Беда у крыльца стоит, но ты
слеп и глух. Врасплох тебя возьмут, как курёнка.
 Мне отчего-то стало весело. Старик не походил на пророка вовсе.
 - Кто возьмёт, враги? Убьют?
 - Друзья. Убить не убьют, но в грязи изваляют. Можешь и не подняться.
 - И что мне теперь делать? - изобразил я испуг.
 - Ничего. Ты уже всё сделал.
Дед сердито отвернулся. Разговор становился неприятным, и я собрался уходить.
 - Не поверил, а зря. Я предупредить хотел.
 - Спасибо за совет.
Грубость задела старика. Лицо стало злым, глаза колючими.Он прихватил мой рукав.
 - Любишь советы? Держи последний, призовой. Захочешь от кого избавиться,
угости спиртным, а сам не пей. Пока он держит стопку, пожелай ему смерти. Исполнится.
 - Сумасшедший,  -  вырвал я рукав из его пальцев и плюнул на пол.
 
   Через пол года что-то сломалось в моей жизни. Сбежала жена. С другом, конечно. Дом пришлось продать и перебраться с детьми к матери в однокомнатную квартиру. С работой не заладилось, безденежье убивало. Небо казалось с овчинку. Лет пять я барахтался в тёмном омуте, пока не выбрался на сухое. Вспоминал ли я тогда старика? Да ни разу, без него тошно было. Вспомнил недавно и уже век не забуду.
   Есть у нас в посёлке одно оживлённое место прозванное остряками "памперс". Магазин, аптека, рюмочная, табачный киоск - не обойти, не объехать. Попрошайки всех мастей облепили его как мухи. Дёрнул меня чёрт в тот день пойти за сигаретами. У киоска на пути вырос Махан, бывший одноклассник.
 - Борис, дай сколько нибудь на похмелье, ноги не держат.
 - Они тебя давно не держат.
Я попытался отодвинуть его, но он повис у меня на плече.
 - Хоть на "фурик" дай, чего тебе стоит.
На нас уже косо поглядывали вездесущие бабульки. Будут они разбираться, кто у кого на опохмелку просит. Оба хороши. Мелочи у меня не нашлось, а тысячу жалко.
 - Пошли в "рюмку", - согласился я.
В павильоне пахло кислятиной. Буфетчица бойко налила в пластиковый стакан сто грамм палёнки.
Я подвинул посуду Махану.
 - А сам? - спросила Зиночка.
 - Ну её, без дури дурак.
Олег всё ещё держал в дрожащих руках водку.
 - Спасибо, Борь,  от души.
Мне противно было на него смотреть.
 - Сдохни ты со своим спасибо.
На следующее утро  в дверь позвонили. Пришла соседка из соседнего подъезда. Заглянула в зал, прошла на кухню.
 - А мать где, или в больнице?
 - На рынок ушла за молоком.
 - Я посижу пока, подожду.
 - Сидите, места не купленные. Чай будете?
 - Буду.
Она плотно уселась на стул и откинулась на спинку.
 - Теперь не выгонишь, - подумалось мне.
 - Новость заешь? - спросила она.
 - Нет, но горю желанием узнать.
 - Олег Махоненко умер.
Я уронил на пол заварник.