Между пальцами года просочились - вот беда. Кап...

  Попытка мемуара... Из прежних тетрадей...
-------------------------------------------------
«Ей минуло 17 лет…» Кажется, это было лишь в прошлом году – когда эти слова относились ко мне. Подумаешь, на 30 лет больше!

«Между пальцами года просочились – вот беда.
Между пальцами года, кап, кап…»

   Казалось: все впереди, все еще будет, еще успею, завтра начну: «морген.. морген, нур нихт хойте, заген аллес фауль лёйте. - "Завтра, завтра, не сегодня,  Так лентяи говорят», - как часто повторяла моя сестричка. И вот наконец все очевидно: не начну, не сделаю, не успею, не догоню. Бесследно исчезли незаписанными целые романы, рассказы, талантливо, а иногда блестяще, сыгранные, написанные в жизни, но не запечатленные на бумаге. Диалоги, монологи, мизансцены, свежие чувства, ощущения, эмоции, интеллектуальные шахматные партии… Лампочка в душе выключена, игра «флирт» кажется недостаточно увлекательной, а уж игра «Любовь»!..  Когда персонажи так очевидны.

  …Мне не хватало устройства, считывающего прямо из головы – столько законченных произведений, устно написанных (ночами или в дни энергетического бессилия, когда ступать ногой в "беспонтовый, холодный  мир" - бр-р!) - лежа в постели, пропали безвозвратно. Но вот наконец дождалась: нет свежести чувств, энергии замыслов, и просто какой бы то ни было энергии. Лучший драматург – жизнь, представляла столько готовых сюжетов, подробно написанных книг, роскошных фраз, сцен, но то ручки не было под рукой, то бумаги, то было просто лень или неудобно записывать что-то при людях.
  Были еще причины… Казалось, что жизнь бесконечна и всегда будет щедра на подобное, и, кроме того,  слишком поздно поняла, что жизнь не переиграешь, что за ней нужно, не мудрствуя  лукаво, просто записывать. Но свежесть восприятия, яркие мысли вместе с яркостью жизни ушли безвозвратно, ушли навсегда, и вот теперь…
   
    Стоит ли бежать и хватать за хвост стремительно удаляющийся вагон, или смириться, что не суждено, как смирилась наконец (или все-таки не до конца?) что не будет девочки, дочки. А ведь раньше, всегда доводя до последнего, успевала осуществить практически любое из задуманного. Даже, когда речь шла лишь о галочке,  была упрямой. Упрямой, но, увы, недостаточно честолюбивой.

  «Тишины хочу, тишины! Нервы что  ли обожжены.?» Нет сил преодолевать себя, насилуя сюжетами, которые совсем не интересны, потому что главные человеческие страсти трогают мало: любовь-морковь- кровь... Да и сводная сестра литературы – журналистика мешала. Она была у  меня всегда более художественной, чем принято для документального жанра. Вряд ли смогу, захочу, успею. Вряд ли хватит терпения хоть на что-то. Так может успеть хотя бы это – автобиографический роман, как у той самой Маши с Арбата.

  Москва – это еще не вся страна. И отвязанность арбатских хипарей – это еще не манифест поколения. Впрочем, не ставила перед собой столь глобальных задач. Что-нибудь законченное для домашнего пользования. "Ведь несмотря на низкое давление, хрупкоть и ранимость, которыми отличалась с детства,  она слыла супер-энергичной, а ее жизнь казалась всем активной и яркой. Просто она жила  всплесками." - это тоже "записки на манжетах" - полумемуарные.


… Я не отношусь к тем, кто помнит себя с младенчества. Мой муж, например, утверждает, что помнит себя лет с полутора, как ходил по сумскому  хутору Ващенки, изучая жизнь.

  «Малый Андрий пришел на свинью дивиться». В одном дворе смотрел на поросят, в другом кормил хлебом коня, везде его угощали-кормили, а он важно шествовал дальше. Бабка Васелиса  была на работе, и он, отданный ей  своей козой-мамкой, едва та выписалась из роддома, буквально в  недельном возрасте (распределение, гроши зароблять, две ставки дали, да и вообще – какой-такой может быть декрет!..), был вполне самостоятелен, с тех пор как встал на ноги. Он дрался с петухом и даже самостоятельно купался в реке в двухлетнем возрасте (едва не утонул однажды). Он помнит столько картинок, событий тех лет, все вкусы, запахи, ощущения! Траву, выше его в несколько раз, запах деревянного пола в хате, сладкий ужас, когда подпрыгивал на телеге «цоб цобэ»...
 
 А моя мама утверждает что помнит свои первые шаги, а пошла она в 7 месяцев отроду. Можно списать на некоторое преувеличение от страстности ее натуры, но детали того, как поднималась по деревянной, витиевато вьющейся лестнице на Дзержинского, 12 (ее-то я помню) бабушка с дедом  и тетя Рая, когда несли из роддома ее младшего брата Фимочку, весьма достоверны… Мама родилась в январе 24-го, а Фимочка в сентябре 26-го.

  И моя  красотка-сестра тоже начала себя помнить очень рано и отчетливо.Но только не я.

 Мама в контексте рассказа о времени, связанного с Луговой - первый в моей жизни дом (сюда меня привезли из второго роддома, на Энгельса) - всегда употребляет его обозначение так - «у Люси-Ванны»…
 Мама часто вопрошала  меня: «помнишь Райку? А Соньку?» Я ей втолковываю: «мама, ведь мы жили у Люси-Ванны  не больше (или даже меньше) трех  лет моей жизни, мне тогда было сколько?..» То, что было у Люси-Ванны, я помню только по рассказам мамы и сестры.  К примеру, про «Нестерову Феньку», которая пекла торты на заказ, а нам с сестрой доставалось вылизывать тазы с кремом, и которая заскакивала к нам и орала, пытаясь  меня, капризного младенца (это в мамином перессказе, может, у ребенка зубы резались) перекричать: «Ала-ала-ала»!И я замолкала от удивления.
Вот именно: «Ала-ала-ала»!
--------------------------------------------------------
...Та самая Люся-Ванна на фото. Совсем молодая. Дореволюционная. Да я ее и старую не помню. И маленькая Сонька  в свои Курские малышовые каникулы.
  Про "гнездо" - особая история. И вывеска - соответствует. Требует отдельного рассказа.
   Как-то ехали с сестрой в трамвае мимо: "Представляешь,я когда-то не доставала до этого  окна!" Хотя,  дореволюционной постройки и без того, домик основательно врос в землю за годы, но...Рассказала Соньке. Восхищена: "Моя бабушка была меньше меня?!."