Синие пятки

"Уже зовёт меня в полёт мой дельтаплан, мой дельтаплан."
                Песня "Мой дельтаплан".
                Автор слов - Н.Зиновьев.
                Музыка - Э.Артемьев.
                Лучший исполнитель - В.Леонтьев.

*

     После происшествия с тигром дядя Гриша, победив временную слабость к алкоголю, непреклонно вернул домой жену с сыном, а заодно свой красный "Запорожец", который был так шокирован расставанием, что ни в какую не хотел заводиться у нового владельца, кстати, хозяина авторемонтной мастерской, купившего его чисто для прикола над приятелем.
     Григорий, вдруг, не только загорелся желанием к порядку, а также сочинительству, без конца бегая с исписанными корявым почерком тетрадными листочками ко мне, но и жаждой к полётам не во снах и воображении, а наяву.

     В майские выходные дни он срывался в областной центр за специальным инструментом, шурупами, гайками, держателями, хомутами, длинными алюминиевыми стержнями, рамами, ремнями и необыкновенно лёгкой, но  невозможно прочной тканью, чтобы своими руками соорудить дельтаплан и на нём воспарить над городом.

     Вечерами во дворе по огромной схеме на обратной стороне клеёнки, как будто начертанной гениальной левой рукой самого Леонардо да Винчи, он что-то выпиливал, вытачивал, сверлил и клепал, заставляя добрых соседей в отчаянии скрываться в домах, спасая уши от звуков берушами.

     Натягивать ткань на крылья своего "Зверя" он позвал меня, после чего я долго ничего не мог делать забинтованными пальцами обеих рук, которые до сих пор в пасмурную погоду страшно ноют в суставах.

*

     Однажды в один прекрасный день грозная тень дяди Гриши возникла в моей прихожей, схватила меня в охапку, потащила непонятно куда, перекрыв обзор, затолкала в машину и повезла на дикие холмы, которые уже больше двух сотен лет сверху глядят на наш город и, надо сказать, им до сих пор это не наскучило.

     Мы вышли, хлопнув дверками.
     - Ну что, готов? - властно спросил дядя Гриша хриплым от волнения голосом.
     - К чему? - поёжился я, так как мне очень не хотелось становиться подопытным кроликом моего соседа, и поэтому срочно, хотя и наспех, пришлось готовиться дать решительный отпор самым "убедительным" аргументам следовать чужим планам, на ходу придумывая невероятные варианты непонятно каких причин для отговорок.
     - Как к чему? К описанию первого полёта на дельтаплане над нашим городом!
     - В каком качестве? - не совсем поверил такому решению, удобному мне, я.
     - Понятное дело, что свидетеля, способного точно описать наше приключение. Неужели я доверю такую роскошь кому-то, кроме себя? - и он гордо кивнул на собранную птицу, похожую на бумажного голубя, сделанного из школьной тетрадной обложки, солидно блестевшего рёбрами в солнечных лучах славы, пока ещё лежащего на крыше "Запорожца".
     Я не ожидал, что всё хорошее должно произойти сейчас и здесь, почувствовав некоторую ватность ног и озноб, ползущий по позвоночнику.

     Мы сняли почти невесомый, не тяжелее центнера, дельтаплан с багажника машины и обречённо понесли его к обрыву, с которого открывался чудесный вид на окрестные ландшафты и часть города. "Как всё-таки хороша жизнь!" - молча воскликнула моя душа.

     Дядя Гриша и я замерли на самом краю, мужественно глядя в дальнюю даль, совсем как настоящие герои шумеро-аккадского эпоса, а именно возросший в лесах Энкиду и страдающий от собственной царственной грамотности Гильгамеш. Признаюсь, мой разум мучил страх за такого отчаянного друга. Я даже явственно видел внутренним оком, как он взмывает ввысь, делает надо мной крутой вираж, становится всё меньше и меньше, мчась в сторону города, а после над площадью срывается в пике и, кувыркнувшись, почему-то падает в фонтан, в то время единственный на весь наш район...

     Пока же дядя Гриша уверенно ждал полёта, гордо леденея чуть впереди меня, лихо перехлёстнутый алыми ремнями, будто красным крестом свалившемся набок, до белизны в пальцах  держа металлическую раму, что внушало надежду: авось всё ещё обойдётся!

*

     Подтянутый, в мотоциклетном шлеме, лёгкой серебристой куртке, фиолетовых спортивных штанах с белыми полосами по бокам, в чёрных лыжных ботинках с гладкой подошвой в случае скольжения по траве и асфальту, с серыми крыльями над головой, дядя Гриша выглядел нескладным восторженным подростком, внезапно схваченным огромной птицей-мухой.

     Хотелось плакать и смеяться.

     Неожиданно ветер с силой дунул в наши спины, а также в хвост изумительной конструкции. Что-то громко захлопало, как бельё на верёвках. Гриша сначала медленно, потом с ускорением сделал шаг и, оттолкнувшись от края, молча болтая ногами в воздухе, помчался навстречу отдельным кустам и небольшой зелёной рощице, которая никаким образом не хотела сворачивать в сторону, чтобы уступить дорогу безумью смелых.

     Хорошо ещё, что я не намотал страховочную верёвку на недавно зажившую ладонь, призванную по идее удерживать дельтаплан от внезапных рывков, потому что в этом случае был бы обречён на сокрушительное падение по вертикали, а не планирующий полуполёт сквозь рельеф местности, как это только что случилось с дядей Гришей.
     Кончик выскользнувшей страховочной верёвки дёрнулся из стороны в сторону, совсем как хвост чёрта, нёсшего в Петербург кузнеца Вакулу из известного всем фильма, и пропал из поля моего зрения.

     Я резко покачнулся, но устоял, наблюдая сверху за волнообразным движением крылатого "Зверя" моего друга в сторону маячивших по курсу деревьев. Казалось, что спасения нет.
     Внезапно в воздухе что-то напряглось и лопнуло, как струна, и я вдруг увидел неподвижную человеческую фигурку с поднятыми руками, чуть-чуть возвышающуюся над пейзажем долины подо мной, а растопыренная самоделка, только что нёсшая добровольную жертву в когтях, прямиком промчалась вперёд несколько десятков метров от планериста и вломилась в задрожавшие верхушками заросли, откуда с ведьминым хохотом выскочили чайки, ругаясь на чём свет стоит, потому что никто и никогда их здесь не пугал, как и на заросшем камышом, всеми брошенном, пруду, находящемся рядом.

     Мне пришлось скатиться по глинистому склону, надеясь, что ещё смогу помочь товарищу, если с ним случилась беда, и помчался навстречу судьбе, не чуя под собой земли, царапая руки и лицо мощным татарником, заодно цепляя на себя пух, репьи и разные невыносимо острые колючки.

*

     Дядя Гриша, выпучив глаза и подняв руки, будто памятник высился на огромном гранитном камне, его лыжные ботинки, лопнув и задрав носы, дымились вместе с носками внутри. Разодранный в клочья и разбитый дельтаплан неподалёку медленно, частями, всё ещё уныло скрипя, скользил и сваливался вниз по тонким стволам молодых вязов, исчезая под порывами ветра среди ветвей, листьев и высокой травы.

     Я попытался спустить друга с огромного валуна, горячего от удара, но это удалось только после того, как у него опустились руки и рассыпались ботинки, оставившие на пьедестале две спёкшиеся и впечатанные в него подошвы.

     Осмотрев ноги пострадавшего, на которых к моему удивлению не было следов ожогов, стряхнув с них пыль пепла, мне всё-таки пришлось нести вверх по склонам до машины оцепеневшее, но дышащее, тело на руках. Честно говоря, раньше и сейчас я не смог бы повторить этот подвиг.
     А после изматывающей, хотя не очень длительной, физической нагрузки, мне ещё пришлось сесть за баранку, осторожно полууложив товарища на заднем сиденье.

     В пути, старательно объезжая посты ГИБДД, так как у меня не было с собой прав, я вздрогнул от счастья в тот момент, когда услышал сзади знакомый голос, говоривший почти на японском: - Ё-моё, ё-моё!

     Подъезжая к дому, мой друг уже насвистывал какую-то только ему известную задумчивую мелодию, вроде "Одинокого пастуха", а выйдя из автомобиля, спросил меня:
     - Что с ботинками?
     - Обуглились и развалились, - объяснил я, - вместе с носками.
     - О носках тебя ещё никто не спрашивает, - сердито сказал Григорий, рассматривая свои босые ноги. - Гляди, какие синие.
     - Ничего себе! - удивился я, так как раньше на фоне валуна они были белоснежные, как у русалки, и предложил, - Может, в больницу? Гематомища-то жутко огромная!
     - Всё у тебя по-научному, - раздражённо заметил он, - синяк и тот - "гематомище"! Небось само пройдёт. Не такое бывало! - и захромал на обе ноги домой.

*

     Долго ещё дядя Гриша не мог ходить в нормальной обуви, а также носках, отчего постоянно отправлялся на рынок в пляжных сандалетах, благо на дворе было лето, тем самым какое-то время поражая встречных и поперечных синим цветом своих пяток. Когда самые настырные его спрашивали, что с ними случилось? Он отвечал: мол, жена купила импортные носки, постирала, из-за чего ступни обрели цвет неба и морской волны. Понятное дело, поэт - всегда поэт!

*

     Вчера дядя Гриша сказал мне, когда после полива огородов мы шли одной тропой:
     - Знаешь, что самое главное в жизни?
     - Что?
     - Умение правильно приземляться!

*

     А сегодня в новостях показали большущий гранитный камень, точь в точь как тот, на котором стоял дядя Гриша, якобы найденный в Канаде, с окаменевшими, впечатанными в него, подошвами ботинок сорок второго размера...

     При этом иностранные журналисты сообщили всему миру, что валун якобы обладает удивительным свойством, так как притягивает только драгоценные металлы - золото, платину, даже серебро, поэтому, как считают британские учёные, это бесспорно метеорит...

(25.11.20)