Обман

- Осенью, листья вишни все в зелёных веснушках.
- А клёны?
- Те - в чёрных...

     Натёртая до блеска, бесстыдно сияла утренняя звезда. Поджидая рассвет, кучей смятых слезами платочков, красиво дремала листва.

    Гранитная насыпь, цвета солёного перца, прибирая букеты увядшей до срока полыни, уже призадумалась о зиме, а солнце, что всё ещё грезило летом, не выправляя смятое подушкой облака лицо,  ласкало землю взглядом, взывало к пернатым, просило повременить с отлётом. Покой и уют обещало оно стрекозам, дотрагивалось с нежностью до бабочек, дабы не покидали его так скоро. Им верилось... и не совсем. 

    Ромашки же, по-обыкновению доверчиво, тянули тонкие пальцы к теплу, прижимая пчёл к груди хрупкими от холода руками в белых лайковых перчатках, совсем позабыв как дрожали в морозную ночь. Тут же - горсти сухих озябших кузнечиков, в россыпь, подстать шагам. Лишь божья коровка, не веря горячим посулам, трепетала крылами, металась в поисках тайных мест для своей деликатной души и нескромной внешности.  Впрочем, кто есть кто ветру разбираться было недосуг, и не в шутку раздражённый, гнал он прочь от солнца всех, без разбору, порождая бриз теней на быстро остывающей земле.

   И лишь калина, негаданна, но желанна, в ожидании, пока пригласят на фокстрот, вся в нарядном, - размерно дышала в сторонке. И, покуда метель не слышна, никого не встревожив собою, недвижимой казалась. Ей с ветром рядиться - забава, троекратный мороза страшней поцелуй, в нём особая сила и сладость, и слабость.

Бриз теней, и с прорехою солнца в пол-неба туман.
Всё - обман, всё обман, всё обман, всё обман...