Вся жизнь в работе

Как бережно храним мы детские воспоминания, даже если среди них есть такие, которые хочется стереть из своей памяти.

Людмила Сергеевна Еретина часто к ним обращается, воспоминания дороги ей, хотя при этом нередко слезы наворачиваются на глаза.

Я встретилась с этой, редкой по силе духа женщиной, в далеком  1986 году. Она работала артисткой хора в нашем театре. Молодая, энергичная, она сразу же обратила на себя внимание  рассудительностью, практичностью, стремлением немедленно прийти на помощь к каждому, кто в этой помощи нуждается.
Вскоре эти качества послужили поводом для ее назначения на должность инспектора хора (так называется в штатном расписании должность административного руководителя хорового коллектива). С этого времени мы стали решать совместные деловые вопросы и чаще встречаться. С годами между нами сложились теплые дружеские отношения.

В эти годы Людмила Сергеевна была вполне успешным, сложившимся человеком. Она работала, растила сына, мало говорила о себе.

Но я всегда чувствовала, что есть в ней какая-то тайна. Тайна   которую хочется разгадать. И мне порою кажется, что я смогла подобрать ключик к ее разгадке. Мне показалось, что корни загадочности этой женщины берут свое начало в раннем детстве.

Людмила росла в многодетной семье: 9 братьев и сестер, да  двое  приемных ребятишек, оставшихся в войну без родителей. Отец, Сергей Васильевич, чтобы содержать семью, работал в Горьком на Авиационном заводе. Мать Клавдия Васильевна, несмотря на то, что ей одной приходилось управляться с большой детской оравой, работала подворовой сборщицей масла. Это были трудные годы в жизни российской деревни, тогда каждое домовое хозяйство обязано было выполнить план по закупкам сельхозпродукции: яйца, мясо, овощи, молоко и даже масло, нужно было поставить государству строго по плану. Отрывали от своих семей последнее, но план мужественно выполняли. Иначе было нельзя, потому что невыполнение плана могло повлечь за собой жесткие меры наказания. Вплоть до уголовной ответственности.

Голодно было во время Великой Отечественной войны в деревне. Мать долго помнила запахи запаренной в русской печи лебеды и крапивы, которые нередко подавались к обеденному столу. Тогда это никого не удивляло. Многие так в деревне жили. Людмиле не довелось попробовать подобного «лакомства», но рассказы матери живут и в ее памяти.  Сельские дети сами собирали корзинками и лебеду, и жгучую крапиву, - так они пытались помогать родителям. И хотя отец Людмилы в городе зарабатывал «живые» деньги, которые были хорошим подспорьем семье, ему пришлось вернуться домой. Неудачно ступив, мать сломала ногу и не могла больше одна управляться с работой, домом и детьми.

Вернулся отец в родное село, закончил агрономические курсы и был назначен бригадиром полеводческой бригады. Будучи человеком трудолюбивым и ответственным, он быстро вывел бригаду в передовой коллектив Красно-Октябрьского района. Оценив потенциал молодого бригадира, райком партии направил Сергея Васильевича на учебу в Высшую партийную школу. Кузницу кадров, так все ее тогда называли.
После окончания ВПШ, отец Людмилы стал работать председателем колхоза «Россия».
Как всполохи, высвечиваются в памяти Людмилы картины чудовищной нищеты и послевоенного разорения. Вот, например, одна из самых незабываемых картин: яркий солнечный майский день. Природа радуется приходу весны, трава уже зазеленела, пора выгонять коров на выпас. Крыши над коровником давно нет. Крыша была сделана из соломы, и ее скормили животным. Наконец – вот она спасительная лужайка. Но у коров нет сил подняться, чтобы выйти на солнышко и пощипать зеленую свежую травку. Всем селом пошли поднимать коров, и Людмила бежала рядом с матерью. Опоясывали коров вожжами и через стропила оголенной крыши тянули животных вверх, старясь поставить их на ноги. Но у многих коров не было сил даже стоять. Эту картину забыть невозможно.

Позже, когда ее родители смотрели кинофильм «Председатель» с М. Ульяновым в главной роли, по их лицам текли слезы, которых они не замечали. Словно вовсе не художественный фильм они смотрели, а свою собственную жизнь разглядывали. Этого Людмила тоже не может забыть.

Не забыть ей и крика брата-близнеца: фермы горят! Страшный рек коров заполнил все пространство села. Коровы в то время содержались на привязи. Брат с друзьями голыми руками вырывали цепи, чтобы вывести коров на волю. Всех спасти не удалось… Людмила помнит руки брата, которые после этого страшного пожара превратились в кровавое месиво.

Есть воспоминание, которое вызывает на ее моложавом лице добрую улыбку. В их деревню к бабушке Марфуше пришел священник, чтобы окрестить сельских ребятишек. Ребятишки выходили из крестильного домика бабушки Марфуши и гордо сообщали, что их угощали из ложечки чем-то сладеньким. Людмила в это время играла с четырьмя мальчишками в войну, где она была признанным комиссаром. Кудрявые волосы были обильно «украшены» репьями, чумазая, в перепачканном платьишке, она вместе со своими «бойцами» заявилась к бабушке Марфуше в надежде полакомиться этим вкусненьким. Священник добрыми глазами посмотрел на «отряд», возглавляемый «амазонкой», сразу понял, кто тут главный,  и поинтересовался: «Чего тебе, девочка?». «Хочу тоже попробовать то, чем вы других угощали,» - храбро выпалила бойкая девочка. Мудрый священник улыбнулся: «Иди помойся, репьи из головы повытаскивай, да и приходи еще раз».

Сказано – сделано. Прибежала домой, ополоснула лицо в кадке с водой, попросила мать выбрать репьи из волос. Мама даже платье чистое ей дала, строго приказав больше не пачкаться. Вернулась Людмила в дом и там приняла крещение. При этом ей владело только одно желание – попробовать это вкусненькое. Мать узнав, что произошло, не ругала девочку за своеволие, только попросила никому ничего на рассказывать. Особенно отцу, потому что он был коммунистом и мог иметь крупные неприятности. Людмила молчала, а мать потихонечку окрестила и всех остальных детей. Отец скорее всего обо всем догадывался, но дома эту тему никогда не обсуждали.

Зато отец часто говорил с детьми об истории страны, о ее достижениях, он сам верил в великое будущее родной державы и детям прививал это священное чувство. Семья жила интересами отца: вместе с ним огорчалась дождю во время сенокоса, и засухе в то время, когда зерновые должны были наливать колос.
А еще помнит Людмила как с 3-х лет ее ставили на стульчик и просили спеть песенку. Она пела с радостью, и эта радость делала семейные вечера наполненными добротой и весельем. Она росла, и продолжала петь всюду, где только было возможно. Пела с присущим ей детским азартом. Ни один школьный концерт не проходил без ее участия.

С детства ребята этой дружной семьи были приучены к работе: они помогали по дому, работали в огороде, выходили на колхозные поля для прополки сахарной свеклы и сбора картошки. Труд был для них естественным состоянием. Казалось, что понятие усталости им неведомо, иначе как понимать, что после работы, они во главе с Людмилой бежали в сельский клуб на танцы или для участия в концерте художественной самодеятельности?

Никого не удивило, что после окончания 8-го класса Людмила поступила на учебу в Борское культпросветучилище, которое успешно закончила. А закончив учебу, вернулась домой, в родной Красно-Октябрьский район. Молодого специалиста сразу же назначили художественным руководителем районного Дома культуры. Это была не простая работа, потому что нужно было уметь заинтересовать людей занятиями в кружках художественной самодеятельности. Сюда приходят только по зову души, а не по приказу. Но белокурую девушку в татарском районе доброжелательно приняли. Молодежь к ней потянулась, и вскоре они стали разъезжать с концертами по всем деревням и селам. Не было ни одного сельского клуба, куда бы они не наведались со своими программами. Людмила и сама пела на каждом концерте. Она была счастлива: во-первых, у нее появилась интересная работа, а во-вторых, она стала сама получать зарплату и, хоть и немного, но помогать семье.

Сейчас трудно представить, как бы сложилась ее жизнь дальше, если бы на одном из таких концертов ее случайно не услышала Заслуженная артистка России, ведущая солистка Горьковского театра оперы и балета им. А.С. Пушкина Мария Львовна Чиненкова. Она дождалась окончания концерта, нашла Людмилу и сказала ей о том, что она владеет настоящим голосом и ей надо показаться художественным руководителям оперного театра. Окрыленная оценкой ведущей певицы, Людмила полетела на этих «крыльях надежды» в Горький, пришла в театр и там, на ее счастье, оказался на месте главный хормейстер Петр Соломонович Скаковский. Это был очень авторитетный человек в городе, к тому же он был еще и преподавателем консерватории. И хотя Людмила робела, но показалась успешно, по итогам прослушивания она получила предложение пойти на работу в хор театра. К тому же, ей  предоставили общежитие. Отныне – она артистка хора оперного театра. Это было счастьем, в которое трудно было сразу поверить.

Существует расхожее мнение о том, что театры – это «пристанище» богемы. Я же берусь утверждать, что это не так. Театр – это место великих тружеников, таких как Людмила, например. Здесь работают люди, которые все силы своей души, весь свой талант отдают сцене. И людям, сидящим в зрительном зале. Да и какое отношение к богеме может иметь девушка, за плечами которой не легкий жизненный опыт, девушка, которая знает цену хлеба. Цену труда.

Началась новая жизнь Людмилы Сергеевны. С надеждой на будущее она устремилась в эту новую жизнь. Она была девушкой практичной и рассудительной, поэтому прекрасно понимала, что для того чтобы стать настоящей и ценной артисткой хора, ей недостаточно образования полученного в Борском культпросветучилище. Она сразу же стала брать уроки вокала в музыкальном училище им. Балакирева. Стремилась оттачивать свое профессиональное мастерство. Внимательно приглядывалась ко всему, что происходило в театре, наблюдала за тем, как ведут себя на сцене ее, более опытные, коллеги. Особенно внимательно прислушивалась ко всем замечаниям, которые делались режиссерами во время репетиций. Замечаниям, которые делались не только ей, но и всем другим участникам творческого процесса. Она понимала, что репетиция важная часть актерской работы, без которой невозможно было бы уверенно чувствовать себя на сцене.

Она никогда не позволяла себе формального присутствия в спектакле, ни на минуту не выключалась из сценического действия. Во время спектаклей, когда хор был свободен, продолжала тихо стоять за кулисами, восхищенно наблюдая за происходящим на сцене. Все ново, все волшебно и сказочно. Ей долго не верилось, что и сама она стала частичкой этого чуда. Чуда, которым навсегда для нее стал театр. Театр был для Людмилы основным и главным домом. В один из таких моментов, когда Людмила стояла за кулисами, ее заметил солист оперы Владимир Еретин. Он подошел к ней и тихо спросил: «Нравится?» «Очень!» - смущенная вниманием солиста, ответила Людмила. Смущение обаятельной, робкой девушки, видимо, пробудили интерес к ней в душе взрослого мужчины. Владимир был значительно старше.  Домой они стали ходить после спектаклей вместе. Роман развивался спокойно. Прошли годы, прежде чем они стали мужем и женой. Так обрела Людмила свое женское счастье. А вскоре появился сын Игорь. («Гоша, Гошенька», - так до сих пор она называет своего взрослого сына.)

Казалось, жизнь расцвела волшебными красками радости. Только не долго была цвести этой радости. Всего семь лет прожила она вместе с мужем. Его не стало. Людмила с сыном на руках осталась одна.
Мальчик, как и многие другие театральные дети, вечера часто проводил за кулисами. Широко раскрытыми глазами, он следил за мамой, порой не узнавая ее в гриме и сценическом костюме. А не узнав ее, начинал плакать и не успокаивался до тех пор, пока не слышал родного голоса рядом. Боялся потерять и маму тоже.
Трудно им жилось в эти сиротские годы. Но Людмила Сергеевна делала все для того, чтобы сын был сыт и хорошо одет, чтобы у него были игрушки и детские книжки. Она закончила курсы кройки и шитья, курсы вязания. Все делала своими руками. Постоянно работала на еще одной, а порой и двух подработках. Не чуралась никакой работы: техничкой в театре, санитаркой в зубоврачебном кабинете…

Мужественная, трудолюбивая женщина, она старалась никогда не показывать того, как ей трудно. Ее хватало на все: дом содержать в порядке, сыну уделять внимание, работе и подработке. А когда ее назначили инспектором хора, она стала проявлять личную заинтересованность в судьбах своих коллег. Ей до всего было дело. За заботу и любовь к ним, артисты хора стали называть ее: «Наша мамка», хотя порой она была строга, если видела нарушения дисциплины. Молодым артисткам хора часто хотелось украсить себя, они стремились «улучшить» свой сценический образ, внеся собственные детали в костюм, созданный театральным художником. Подобного нельзя было допускать.  Людмила Сергеевна вела с этими нарушениями беспощадную войну, но девушки хора на нее не обижались: понимали, что она была права. За долгие годы работы в театре, а она работает здесь уже больше 50-и лет, она редко просила что-либо для себя. Все ее просьбы касались улучшения жизни членов ее родного коллектива: кому-то нужно улучшить жилье, кому-то увеличить зарплату, кому-то оказать материальную помощь… просьбы свои она умела четко обосновать и поэтому всегда решала все проблемы коллектива.

Когда сын подрос, то стал ей надежным помощником. Она купила небольшой старенький домик в деревне, который располагался недалеко от лесной речки, имел приусадебный участок земли, на котором Людмила стала выращивать овощи, ягоды, разводить диковинные цветы.

Она и сегодня, несмотря на то что 70-и летний юбилей отшумел, продолжает оставаться в строю. Только место приложения своих сил сменила.
Если посмотреть на жизнь от самого ее начала, до сегодняшнего дня, то главным смыслом жизни для Людмилы Сергеевны всегда были ее работа. И ее сын, которого она бесконечно любит, как любит свою внучку Настеньку – девушку умненькую и трудолюбивую.

Хочется пожелать дорогому человеку дождаться правнуков и вырастить их такими же настоящими людьми, какими вырастила сына и внучку…