Роман -Д С. Книга 2. гл 4. Шутка с подвохом!

       Глава 4
Бенедикт дремал в гроте на сене , целую неделю он работал с
грехопадшим правителем  одной из воинствующих стран Европы. Рядом
сидел бесёнок,  приставленный к нему в помощники, тот томившийся от
безделья, бесёнок играл сам с собой в шахматы. В его обязанность
входило присматривать  и искушать  поселян к грехопадению.
 Бесенок недоумевал, как подступиться к этим людям, не склонным к порокам.
Бенедикт проснулся от дыма, вышел из грота, на его голову  падало
горящее сено, ему  удалось увернуться, но кудри, усы и бородка всё же
обгорели.
Демон поднялся наверх,  увидел двух пьяных мужиков,  радостно поющих
частушки про шмалёного беса. Придя в ярость,  Бенедикт  сорвал свою
злость  на бесёнке, швырнув несчастного в Преисподнюю.
    У Беса возникло желание проделать то же самое  с мужиками,  или
развеять их по ветру, но они были настолько забавны, что Демон
усмехнулся. Подумав, решил, что сам  со временем покуражится над
мужиками,  вдоволь  похохочет над ними, даже  более, чем они над ним.
 Ну,  а сегодня они его не должны не видеть, не слышать.
- Со мной шутить изволили, так посмотрим, кому смешней будет?
 Это так, значит, вы встречаете нового стража Преисподней? . Вы у меня ухо-хочитесь.
 Бенедикт  посмотрел на село, оттуда доносились смех, песни и  музыка.
Перед его взором предстали люди, не обременённые пороками,
переполненные счастьем,  радости жизни и великой любви к ближнему.
Последний раз он видел этих же людей на вокзале   под Новочеркасском.
Страх перед неизвестностью переполнял  несчастных,  плач и
нескончаемые потоки слёз были тогда на лицах детей и женщин.
   Бенедикт всерьёз не принял проделки сторожей, но всё-таки, его
огорчила такая встреча селян нового стража Преисподней.
– Шутить, так шутить! Повеселиться хотите? Я вам устрою веселенькую
жизнь, посмеемся вместе. Спасибо за горячий приём.
Демон подумав, заключил:
- Не для бесёнка  этот народец, не справился , мал ещё, сам займусь ими.
 В этот момент Бенедикту даже в голову не пришло, что поселяне и не
догадывались о смене стража «Врат Преисподней».
А сторожей,  за то, что устроили  поджог вблизи сеновала, на собрании решили  наказать,
перевели в ночное,  пастухами. Стада первой и второй бригады были ещё на
летних пастбищах, хотя по ночам стояли уже заморозки. Лето засушливое,
 сена заготовили мало, а рожь не  оправдала надежд.
 В стране,  как  всегда, с продуктами напряжённо,  поэтому правление
колхоза постановило: стада с летних пастбищ не убирать  до  первых
снегов.
С августа начались дожди, травы  вновь зазеленели, для пастухов это
самое тяжелое время, правление колхоза постановило послать Ивана с
Василия на замену пастухам, но в разные смены, чтобы вместе они  не
работали.
 Бенедикт не спускал  глаз с пастухов  и опять искусил их прелюбодеянием. Однажды, возвращаясь в свой грот, он подметил, что
кто-то огородами пробирается к Ивановой избе. Ему хотелось увидеть,
кто это? Ведь неспроста крадется? Каково было удивление Бенедикта,
когда он увидел Василия.
«Ага. Значит Иван на дежурстве, - подумал он.- Ха! Ползет к куме,
приглянулась Иванова жинка, а Иван  к его жене повадился!»
Хитрый бес взял в охапку сена и проложил дорожку от избы Василия до Иванова.
Он стал часто это делать с блудными мужиками, в Добровольном опять
прижился блуд, как не пытались селяне искоренить его, но ничего не
получалось.
 Много одиноких женщин и вдов в селе, а мужиков по пальцам
пересчитать.
Подкараулит Бенедикт блудника, и сеном выстелет дорожку к
дому блудницы. Что потом  творилось! Слёзы и смех! Бенедикт
ухо-хатывался, и это даже стало его забавлять. Он не упускал случая
развлечься от души,  наблюдая за переполохом смертных.
 Зоотехник даже дежурил на сеновале, чтобы наказать пересмешника,
ведь кормов не хватало, а  тут шутник рассыпал  солому для блудников.
О  бесе зоотехник и слышать не хотел,  даже пригрозил: - Найду, кто
балуется с соломой, под суд отдам!
Председатель колхоза злился,  тоже искал, кто солому разбрасывает. Даже
сам  несколько раз дежурил в ночь на сеновале.
 Блудника и блудницу заставляли собирать разбросанное сено под
всеобщее осмеяние селян, остроты сыпались со всех сторон, каждый из
наблюдавших норовил пошутить поострей, но без зла.
Селян это забавляло, и пока блудники собирали солому,  стояли  вокруг них и
куражились   всем колхозом.
 Жены блудников особо не журили мужей, боялись, как бы не ушел муж к
другой , хотя такого не случалось,  но страх ,остаться одной с детьми
пугал женщин.
 Раструшенного сена Бенедикту показалось маловато для
шутки, он переместился к Ивану на пастбище, коровы стояли в летнем
загоне,  уже дремали.
Ивану захотелось погреться и на ужин отварить картошки. Во дворе
стояла летняя печь, растопив ее,  поставил чугунок на плиту. Вода
закипела, налив кипятку в глиняный кувшин, сбросил в него корней
шиповника и  поставил  с краю плиты, чтоб коренья хорошенько  к утру
настоялись, пошел за картошкой, вернувшись , увидел чугунок лежащим  на
боку, вода залила пламя в печи.
 «Что за чертовщина?» - подумал Иван.
-  Эй, кто здесь? Какого чёрта надо? – Крикнул он в степь.
Начал рассуждать сам с собой:
- Ну! Не мог  же чугунок упасть сам? Вот  напасть!
Пастух обежал загон, лошадь спокойно стояла ещё в упряжке. Иван
объехал  вокруг загона, недоумевая, испуганно рассуждал:
- Собаки ведут себя спокойно, чужих нет! А то бы брехать начали!
Подумав, озадачился совсем:
- Ну,  не может же сам чугунок перевернуться?   Наверное, я его сам на
 плиту не так поставил?» - Недоумевая ,  он сердито ворчал.
 Иван, поднял намокший коробок со спичками, пошёл в сторожку, где
горела керосиновая лампа, но когда  вошел, дверь резко хлопнула,
пламя  в керосинки  погасло.
- Да что за наказание? Придётся в позднее время в поселок ехать за
спичками.  - Огорчился Иван.
Сев на лошадь, Иван поскакал в село.
А Василий тем временем уже вошёл в дом к куме, ему  всегда нравилась
кума Ефросинья, дородная хлебосольная женщина, но очень медлительная.
Совершенная противоположность его жене,   худосочной,  злющей, вечно
ворчащей ,  языкатой бабе, совавшей везде  свой нос.
 К такой женщине, ни на какой козе не подъедешь, считал Василий, но он никак не мог даже
предположить, что Иван к ней давно подъехал, так как он был  с ней  любезен и
обаятелен.
 Куме нравился  Иван,   ласковой котяра, а её собственный  муж не
такой,- думала женщина:- «Главное то ,ладно на жалейке играет. Мой Васька так не
умеет. Толком приласкать не может. Евдоха не подозревала, что её
Василий вытворяет с  кумой.
Женщина просила Ивана:
 -  Мил дружочек! Промурлыкай мне еще несколько  ласковых словечек!  От
мового муженька  не дождёшься ласки! Чурбан бесчувственный!
Вечером Евдохе Морозихе,   что-то подсказало, и она сказала себе:
- Чует моё сердце, вечером Василий придёт, он  поесть  любит, да и
выпить стаканчик   браги не прочь.
Поэтому  у неё уже на плите стояла сковородка, на ней скворчало сало с
большими прослойками мяса, Фрося забила его десятком яиц. На стол
поставила кувшин квашеного молока, соленых огурчиков, тонко нарезанной
редьки, подсолив и сдобрив снятыми утренними сливками.  Маленький
графинчик  горилки для аппетиту, на ночь животу плохо станет, с
горилкой добро,  сало пойдёт и разговор поддержать ладно.
Василий щедро одаривал куму ласковыми словами, которых она не слышала
от Ивана, хотя была женщина в возрасте, и дети уже определились,
но маленьких радостей ей не хватало, особенно в преклонном возрасте.
Женщине  так же хотелось отплатить мужу тем же. Обида не прошла у неё,
ведь муж изменил ей, да ещё с Агафьей.
Хотя  Иван и Василий сваливали всё на происки беса, но не в бесе
дело, а в них самих. Бес давно обосновался в селе, а похоть взяла над ними
верх.
Василий уселся уже за столом, а Фрося поставила сковороду в середину стола.
 В сенцах что-то загремело. Василий мгновенно очутился за дверью и
подпер её плечом.  Иван дверь попытался открыть настежь, так как в
избе было жарко, но дверь ему не поддавалась. Иван пихнул дверь, она
снова закрылась, тут взглянув за дверь, увидел кума.
- Во! А  шо тут делаешь? – Спросил Иван друга.
Василий в ответ ему заикаясь сказал: -А, а, а, ты чего приехал, случилось  шо?
- Да нет. Я  за спичками, подмокли, в печи  водой огонь залило,
чертовщина какая-то?
Василий подхватил:  - А я вспомнил! В сторожке спичек нет. Вот у кумы спросил, брал  ты с
собой спички? - Попытался выкрутиться Василий.  - Кума сказала, что не
брал, хотел отвезти тебе.
-  А почему стол накрыт? - Спросил  недоумевающий    муж.
- Так ты же спички не взял, вот я  и сказал Ефросинье, чтоб ужин
готовила, а если б не подъехал, отвезти хотел сам.
- А, что ты за дверью встал? - Удивился Иван.
- Так лошадь пошел запрячь, а ты дверь резко открыл, вот я и
увернулся, чтобы ты меня не зашиб. – Уже из последних сил изворачивался
Василий.
Тут вмешалась Фрося. - Чего лясы точите? К столу, разогревать не буду более.
Выпили по стопочке горилки, закусили огурчиками и редькой, плотно
наелись сала, забитого яйцом. - Довольные друзья поглаживали сытые
брюхи.
- Слухай, Иван, загон ты уже закрыл? – поинтересовался Василий.
- Не закрыл, не успел, тильки палкой подпёр. - Вздохнул Иван
задумчиво. - Чует мое сердце, кто-то был.  Не мог чугунок сам
опрокинуться.
 Василий встал из-за стола. – Ой, друже,  запрягу-ка лошадь. Как бы беды не вышло, проверим
вместе, всё равно хотел к тебе съездить.
Подъехав к загону, друзья увидели открытые ворота, стада в загоне не было.
- Что за бесовщина! Чтобы ночью коровы вышли из загона, не может
быть!- Кричал перепуганный Иван.
Собак тоже на месте не было, загон с быками так же был открыт. Бычки,
судя по следам, махнули в сторону Никольского, у  тех   не было
своих производителей, они всегда одалживали в обмен на фураж у
добровольских.   Сонные  коровы потерянно бродили по степи в темноте.
- Наверняка, проделки никольцев, - подметил злобно Иван.
- Да чё ты, тоже скажешь, не время сейчас  коров покрывать.  – Ты, прав!-
согласился  Луценко.
Доярки приехали к пяти часам, не найдя коров в стойлах, бригадир
Галина Гром, которая оправдывала свою фамилию, поняв , в чём дело,
быстро организовала поиски коров. Стадо собрали с трудом к шести часам
утра.  Коров выдоили, но отвезти молоко на маслобойню ко времени всё равно не
успевали.
 Иван держался в километре от  строптивой бригадирши, боялся  даже
приблизиться и попасть под горячую руку Громихи.
Спустя некоторое время, решил, что буря миновала, фляги с молоком  уже
погрузили на подводы.
Галка уселась сбоку, а  вторая подвода отвозила доярок в село. Женщины
расселись на телеге. Иван подъехал к сторожке, взял ковш воды, его
мучил сушняк, набрав  воды, не подозревая подвоха, жадно пил
воду.
Наконец Галина дождалась  момента, взяла ведро с водой и опрокинула Ивану на голову.
- Ах, ты гад! Вот  тебе  вода  на похмелье! - Схватив черенок от вил,
посмотрела на него и отбросила в сторону, взяв  черпак, с размаху
врезала черпаком по ведру.
 Иван  не успел даже заметить Галку, свалился наземь, лежал неподвижно
 головой в ведре.
 Женщины  завопили:
 - Ой! Ой!   Галинка!   Ты зашибла насмерть Ивана!
- Этих, прощелыг ничем  не зашибешь! Я его сейчас оживлю.-
Крикнула, рассерженная женщина и замахнулась еще раз черпаком на
Ивана, тот сразу ожил и бегом на четвереньках побежал прочь, не снимая
 ведра с головы .
Громиха сначала побежала за ним, женщины, сидевшие на телеге, катались
со смеху, потом Галина сама рассмеялась, но более всех хохотал на
крыше Бенедикт, довольный своей проделкой.
Когда телеги с бабами и молоком отъехали,  Василий, наконец, решился
подойти к Ивану.
- Ну, как, дружище? Хоть живой ?
Иван, лежал на траве, еле дыша и снимая ведро с головы, прошептал:
 - Вот лихая баба, чуть насмерть не забила. Даже  искры с глаз пошли,
головой не могу пошевелить, в глазах темно.
Не пойму, как  живой остался? А  что ты меня не выручил?  А ещё друг! Дай руку, подымусь.
- Хе, хе, хе!  Я-то   в доброе времена держусь от Громихи подальше,
а сегодня Галка с черпаком! Страшная жуть, не баба , а громовержец!
Рассмотрев друга,  Василий сочувственно подметил, присев на корточки
перед лежащим Иваном, продолжал удивляться:
 - Вон так  баба! Настоящий Гром. Ой, Ванька,  досталось тебе!
Иван снял ведро и ощупывая голову, уселся рядом с другом. Потом он
вдруг внимательно посмотрел на Василия, задумался. И тут его осенило:
«Я  в ночное дежурство Василия,  захаживаю к его жинке, а он, ...»
 Наконец дошло до   него  .    Глаза налились кровью,  лицо
перекосилось от гнева.
- Ах, блудливый  кошак. Ты к моей  Фроське повадился?   Я в ночное,  а
ты к моей жинке шастаешь? - Иван, поднявшись на четвереньки, пошел на таран к
Василию.
Тот попятился назад, упав, сел на задницу.
Иван вдруг остановился и произнёс убийственную фразу,  застав врасплох Василия.
– Ха! Ха! Ха! Так знай,  дорогой мой друже! Я   к твоей жинке  тоже хожу
в твое ночное дежурство. Лучше б  он этого не говорил.
Василий знал, что Иван ходит к бабам, но чтоб  его  Фроське, не мог
представить. И  что его жинка, могла кого-то заинтересовать, и сама к
кому-то приласкаться?  В  это ему верилось с трудом. Оскорбленный
рогоносец, всей тучной массой, Василий  двинулся на Ивана  и  кулаком
двинул  прямо  в  глаз. Тот не ожидал такой прыти  от  друга, но не
замешкался, одел ведро на голову Василия, и с силой стукнул кулаком по
днищу.
 Когда  Василий  снял  ведро с головы,  друзья  посмотрели друг на
друга, Василий  молча подал руку Ивану.
- А  ну их, этих баб! Чего бранимся меж собой?   Дай  друг свои пять.
- Он,  лукаво  смеясь, взглянул ласково  в глаза другу. - Ну, что
мировая?
Вздохнув, Иван подал тоже руку. – Ну и  Василий! Ну и Васька!  Ну и
Шельма! – Качая головой, смеясь, произнёс он.
- Сам такой же! – Ответил  тот смеясь.
- От тебя не ожидал!   Шут с ним! Мировая! Шо поделать?  Мы уже посчитались
друг с дружкой.
 Василий,  глубоко вздохнув, тяжело стало на душе, одно дело самому к
другим бабам бегать, но вдруг стать рогоносцем, срамно и  досадно!
 Он покачал головой, тяжесть такая,  будто настоящие рога  на ней, тяжело с
рогами. Озадаченно почесав свой затылок, вздохнул бедолага:
 - Серьезное дело, жизнь, вон оно, как над  нами пошутила!  Я отсель
не ждал подвоха.
Василий помолчав в раздумье, сказал:
- Не спроста всё,  Иван.  Нет, шо-о не говори. Это  проделки беса.
Мстит  нам нечисть!
- Мы ж его подшмалили! - С гордостью заявил Иван.
-   Ваня, ты спать не ложись,  поперву, солому с тропинки убери,
какая-то сволочь  уже успела настелить  дорожку. Я же  в твоём дворе солому не
могу  убирать?
- Ты, Васька, прав! Мы с тобой и так  посмешищем на  селе стали! Сено уберу сам!

Бенедикт остался доволен своей спонтанной шуткой, так он ещё ни разу
не смеялся за тысячу лет своего существования.
У « Врат Преисподней»  жизнь моя станет интересней и разнообразней.  Не
так уже и плохо быть стражем «Врат».  От скуки выть  не придётся, а
сегодня со смеху чуть живот не надорвал! Однако!  Веселый народец  живёт у
«Врат»!
http://proza.ru/2020/11/27/814