Бобрик

    Речка, не речка - три ключа, под древними вербами, мелкая осока, ручеёк, низкая переправа, на четырёх полустволах сосновых и две колеи тяутся на улицу, туда, на Выселки, где старое кладбище, ветряк, маслобойня и дальше колхозные поля, до самой Убеди, заболоченной речки.
А тут, внизу, в Бобрике и лужи только после ливня. Есть парвда озерко, почти у дамбы, по которой шла дорога, как у нас говорят, на конец.  Дальше можно было добраться до Сосницы, но  то раньше, а теперь она заболочена, лучше не рысковвать.
В том озерке плавали утки да гуси хозяйские, в жару прибегали собаки похлебать да полежать на муравушке, высунув язык, из пасти.. Кошки боялись гусака и лакали за кустом ивняка, на мелководье. В грязи , лежали свиньи и поросята, пока не придут с вицей и не загонят в хлев. Только хрюканье да гортанный голос гусака нарушали идилию этого уголка, под разлапистыми тополями и вербами. Сюда и  грохот "Судоверфи" добирался глухо, хотя до него рукой подать, только голосистые песни оседали удовлетворением,от кухонных молодиц, чистящих картошку или отбирающих чёрные зерна, из гречи...
Стоял Март, ночь  держался мороз, под тридцать, утро родилось в дымке, даже оседал прозрачный иней - сказка! Солнце разгорелось к десяти, да так ярко, что стало слышно, как хрупают сугробы, оседая на глазах, а к обеду заурчали ручеёчки, ступить стало некуда, везде жижа, по колено. К девяти вечера весь снег был в воде, ночь легла такая тёплая, как на печи...
И хлынул потоп в Бобрик, к утру там скопилось столько воды, что та подпирала палисады и собачьи конуры, шагнувших на косогор домов и изб.
Я встал рано, только вышел, до ветра, а Ванька-сосед, пробегал мимо, с ведром.
- Вань, куда тебя понесло?
- Так Бобрик потонул!
- И ты ведром думаешь отчерпать?
- Иди ты, Николай, под три чорты! Но постоял, опомнился...
- То-то!
- А ты глянь, под ноги...
Глянул - прошлогодняя трава, щепа, не убранная.
- М-да... Будет дело, хоть бы шлюз догадались открыть... Надо сходить, заодно сестру проведать.
А Бобрик напыжился, шли круговороты по ошалевшей воде, он искал какого-то выхода, не находит и от этого гляделся ещё опаснее... У дамбы собрались брёвна, доски, разный мусор, который удалось умыкнуть, со дворов нерадивых хозяйств. Кто-то, с багром, уже пытался выловить бревно или доску, но Бобрик крутил течения, не сразу и поймаешь что-то.
Мы сидели, чаёвничали с Людмилой, вспоминали то да сё, когда залетел сосед Степан.
- Ха, чаи распивают, а Борик крушит дамбу, нашёл, куда утечь!
Так этим и должно было закончиться, шлюзы, не открыли, садись, кум, может чарчину?
- Не, Люда, потом, побегу... И рыпнула входная дверь.

Чуваленко - директор "Судоверфи", стоял на краю прорвы, сняв генеральскую папаху, почёсывал широкий лоб
- Доброе утро, Иван Борисович
- Не особо, Николай, в отпуск?
- На пару неделек...
- Видал, аника-воин, что теперь прикажешь?
- Так у вас три площака, "Восход". Поднимайте пары и за грунтом, всё равно дамба нужна, скоро вспашка.
- Ишь ты...умный, так Десна ещё стоит...
- Сегодня погонит лёд.
- С чего такая уверенность?*
- Тёплый ветер, с утра, отец говаривал: "Пошёл тёплый низовик, не дреми, проспишь ледолом". А уж он то знал толк в погоде.
- Пожалуй ты прав. И затон почернел, на лёд, не ступишь...

Наш десант, вывалился, из вагона, вечер, Дядька Яша, цыган, стоял на своём месте, загрузились и домой. Обложенный белым кирпичём дом, скучал, без хозяев, открыли, детишки залетели в пустоту и дом ожил! Загорелись окна, задымила плита-котелок - выкурить застоявшийся, не живой, воздух, сварилась картошка в мундире, на столе Сельдь, настоящая, атлантическая, окуня, которые светятся и потеют жиром. Решили поужинать, выспаться, после дороги, а утром нагрянуть к сестре. Стояло половодье. Утром завели свой катер - спасательная шлюпка, с мотором, закрытая наскоро фанерным балаганом. Уселись и в затон, выплеснулись к концу Бобрика, а там - море
- Может туда, Никола, под самую хату?
- Нет, Василий, что-то муляет...как бы не случилась утечка резкая.
- Но так, только в сказках.
- А ж\д мост?
- Ладно, правь дальше...
Пока сестра поралась со своим хозяйством, мы сидели тихо, выложили все подарки и угощения, я растопил печку.
- Ну вы даёте, напугали, аж сердце зашлось, глянула, а из трубы дым...
Здрастуйте, мои дорогие, когда явились? А мне сегодщня пасти, пойду догогворюсь с соседом. Она скоренько явилась, а у нас уже и картошка готова, и нарезка, и пресервы открыты и коньчёк три звезды.. Пообщались всласть...
- Будешь свободна - забегай, не ленись... и отчалили. Вот и Бобрик...
- Вася, глянь...
А там, сквозь шлюзы ревел поток воды.
- Понял? Вот тебе и предчувствие..
Мы, не стали рисковать... Под мостом так крутило - пена стояла.. Оставили катер в затоне и домой.

Как-то пошли смотреть Кубанских козаков, стояла жара, времени три часа.
- Спустимся, к затону, у воды прохладнее.
Спускаемся в конце Бобрика, а там дед Тарас, стоит перед столбом и крест ложит.
Заблудил, деда?
- Не скаль зубы, Колька, глянь сюда, решил, ещё деда Матвея горожу перебрать. Ишь угол выпирает, мешает транспорту. Думалось перекопать столбец, да новый штакетник. Отбил топром доски, а тут, гляди:
И я читаю - видно два слова : "город хорбор - вязью, а дальше мох старая тина, от скольких наводнений весенних???
- Вот это да! К властям, не потыкался?
- А что, надо?
- Ещё как надо, похоже, что ты, дед, открыл исторический памятник. Тут мужи такие борются, за свою правду, а ты...топором...
Я позвонил председателю Сельсовета.
- Лукьяныч, брось все дела и давай в Бобрик, к деду Тарасу, чувствую - скоро станете знаменитыми. 27.11.20