Жареный сыр

____

• Здравствуйте - улыбнулся он - Можно ли присесть рядом с вами?

• Можно - ответила она, даже не оглянувшись.

• Сегодня такая погода, как в раю.

… «Надо же, как пафосно»

• Я знаю, о чем вы сейчас подумали. Но ведь это правда. Посмотрите: ни сильного ветра, мягкое солнце, и так спокойно.
И даже чайки ведут себя скромно. Вы когда-нибудь видели скромных чаек?
• Нет, но я видела скромных мужчин. Которые не пристают в раю с разговорами.
• Ах нет, должна была быть какая-то ошибка. Я знал.
• Ошибка? Вы меня имеете в виду? По-вашему, я не имею права побыть здесь одна?
• Нет, не в этом дело.
• А в чем?? - глаза ее смеялись.
• В том, что вы задаете слишком много вопросов. Из чего я делаю вывод - что вы наглая чайка. Простите.
• Что же, по-вашему, делают наглые чайки в этом городе?
• Они летают. Так же, как все.
• Как все??
• Ну да. Почему вас это удивляет?
• Потому что, предназначение ошибки не быть, как все, наверное. А что-то менять. Разве нет? Иначе, какой тогда смысл?
• Предназначение ошибки - просто быть. А смысл - разве вам его недостаточно? Посмотрите вокруг.
• Ну знаете. Теперь я не могу получать удовольствие, как раньше. Вы пришли, испортили мне настроение, назвали наглой. И я действительно теперь буду мучиться вопросами - она засмеялась, повернулась к нему и добавила уже серьезно - А вы, простите, будете на них отвечать. Других вариантов у нас нет. Раз уж мы одни на этой палубе.
• А знаете. Я согласен.

____

На какое-то время они замолчали. Ветер поднялся чуть сильнее, и брызги от волн стали долетать до них и мягко щекотать ноги, уговаривая уснуть.
Как вдруг раздался звон.
Это была необычная яхта. Маленькая, белая. И на ней был установлен колокол.. 
«Странно» - подумала она, когда впервые увидела эту милую «Ландринию», стоящую одну на причале в самом конце пристани.
«Наверное, тебя очень любят».

..И вот теперь этот звон нарушил легкую эйфорию и что-то подсказывало ей, что теперь все будет по-другому.
• Когда двое - всегда так - заметил ласково он.
• Без вас мне было хорошо.
• А я вас ждал. Я построил эту яхту в надежде на то, что когда-нибудь она станет живой и я смогу познакомиться с ней. Я строил ее 10 лет.
• Так это ваша яхта?
• Да, она со мной путешествует.
• Что же, по-вашему, теперь я - яхта?
• Теперь вы - цветок.
• Какой?
• Я еще пока не решил. Мне нужно попробовать вас на вкус.
Она расхохоталась.
• Повернитесь ко мне.
И дала пощечину.
• Теперь я, кажется, понял. 
• Я, кажется, тоже. Без вас было лучше.
• Вы любите розы?
• Да, принесите. Я бросила бы их вон там.
• Вы всегда бросаете розы на пол?
• Всегда.
• Вы не любите цветы?
• Я люблю себя.
• Какой?
• Вы задаете слишком много вопросов. Мне не хочется отвечать.
• Хотите мы утонем на этой яхте вместе?

____

• Почему вы спустились сюда? Вы что, за мной караулите? Несколько капель? - она засмеялась.
• Да, пожалуй, я тоже выпью. Чего-нибудь. Есть здесь что-то покрепче?
• Вы меня спрашиваете? Не знаете, есть ли на вашей яхте бар?
• Женщины. Никогда не знаешь что у вас есть. Ах вот, я кажется нашел - он открыл бутылку бренди и предложил ей.
• Фу. Но пахнет приятно.
• Не будете? Будете, наверное, свой мартини гадкий?
• Он сладкий!
• А говорят, что сладкое - это недостаток любви. 
• Я хочу есть. Я сейчас смотрю на вас и мне так плохо и скучно, что я хочу самых примитивных удовольствий. Может быть, у вас есть тут что-то поесть? 
• А я хочу на море. И чтобы уже наступило утро. И мы вместе искупались бы в холодной и свежей воде.
Но она уже стояла к нему спиной и, согнувшись, искала в холодильнике еду.
• Здесь только консервы для кошек.
• Это вкусно, попробуйте. Они иногда бывают полезнее человеческих.
• Боже, как пахнут. Но я хотела сэндвич. У вас что, была кошка?
• Она и сейчас есть. 
Одной рукой она держала открытую банку, а второй - прямо пальцем - доставала из нее паштет.
• Вообще-то я пошутил..
• А хлеб у вас есть? Что же я такая голодная.
• Тебе же плохо будет! Есть ночью. Нет, я всегда это знал.
• Что? Знал..
• Что есть тут какая-то ошибка.
• Опять? Ты опять называешь меня ошибкой? - она плюхнулась к нему в кресло и поцеловала.
• Ты вся пахнешь кошачьими консервами. 
• Кто эта кошка? Я хочу знать. Почему я ее никогда не видела?
• Может, потому что ты всего лишь первый день здесь.
• Тебя должны были звать Мишкой.
• Ты уже вдоволь пьяна.
• Таким дурацким именем, которое бы тебе не шло. Миш-ка-а - она медленно и серьезно произнесла это имя. 
• Так ты узнала меня?
• Нет.
• А почему тогда сделала вид.. Где ты была, расскажи?
• В одном интересном городе. Там, кажется, жил один принц.
• Но не твой?
• Ты же не оставил на земле ни одного принца.
• Почему? Есть один. Его зовут Нептун. Ты хотела бы быть русалочкой?
• Почему ты не даешь мне шанса быть счастливой без тебя?
• Потому что ты не сможешь. Каждый раз ты будешь разочаровываться в них, и уходить. Возвращаться ко мне. Я приму тебя любой.

Она ничего не ответила. Кошка, которую она не нашла на этой яхте, засыпала сейчас на его коленях. А он гладил ее по голове и знал - завтра она все забудет. 

____

Cегодня она уйдет.
Он был почти готов. Почти.
Ведь невозможно быть готовым к катастрофе полностью.
Сердце его вмиг превратится в камень или разорвется в груди.
Мир останется прежним, но теперь - пустым.
Без нее все потеряет свое значение.
И некому будет рассказывать сказки про большого кота.
И некого - спасать от бури в шторм.

И ждать тоже будет некого. На этот раз она уйдет так далеко, что вряд ли вернется к нему.
А когда он станет дряхлым и почти немощным стариком, приедет к нему молодая женщина. С детьми. И скажет - поздоровайтесь с дедушкой.
Дедушкой..

Если бы он не знал, что обязан хранить этот мир ради всего лишь одной встречи с внуками.
То нисколько не жалея ни о чем, застрелился бы.
Но он не имел на это права.
Мучительное ожидание. Разговоры с пустотой. Птицам просьбы передать ей привет.
Он почти перестал помнить ее лицо.

____

• Я проснулась и снова хочу есть.

Есть, есть! - обрадовался он. - Она снова хочет есть!
Что бы придумать.
В углу палубы, вдруг, появился кот и ведерко с шампанским.

Женщины. В руках у них были веера. Официанты с подносами.
Она хитро улыбнулась ему, взяла с подноса бокал с холодным шампанским и присела на шезлонг.
• Ты скучал?
• Н-нет
• Я решила пригласить их с собой в этот раз. Зачем же тебе здесь тосковать одному. Посмотри, вот. Люди. Немного шумнова-то, правда? - она снова засмеялась.
• Правда. Но мне всегда было достаточно одной тебя.
• Меня одной.. Недостаточно никому. Даже тебе. Иначе зачем бы строил эту яхту?
• ..
• Ты ведь всегда знал, где я живу. В каморке у «папы карло». Но там ведь не так красиво, правда, мой милый?
• ..
• Тебе нравится мой кот? - пушистый и заметно побитый жизнью Дым поднялся со своего места и мяукнул: он понял, что речь о нем, и решил как-то проявить себя.
• Зачем ты так?
• Не обманывайся. Люди видели меня любой, они не боятся. Ты питаешься звездной пылью. Я же иногда пью шампанское.
• Я могу пойти за тобой?..

____

• Как странно. Мы снова здесь? А я думал - улетим куда-то. С этой планеты.
• Куда?
• Куда-нибудь в прекрасное место. Ты же звала.
• Я звала тебя. Ну здравствуй - она пристально посмотрела ему в глаза и улыбнулась - ты не узнаешь меня?
• Нет - ответил он, присев на край кровати, скрипучей и узкой. Эта комната напоминала ему о чем-то далеком и родном. Он знал, что когда-то был счастлив здесь. С ней. Но он не мог вспомнить.
Вдруг что-то пронеслось с шумом в окне. Рванул ветер. И в голове моментально возник ужас. Такого ужаса он не испытывал, наверное, очень давно. А может быть никогда. Он сбежал от него. Это невозможное, сдавливающее, охватывающее все тело, сковывающее чувство, моментально напомнило ему о том, что значит быть живым.
Она смотрела на него вопросительно чистым взглядом. И он не знал, что ей ответить. Сердце бешено стучало в груди. И он снова захотел сбежать. Только бы не думать о своем страхе. Только бы снова стать великим и сильным. Могущественным. И пусть, возможно, даже одиноким. Но не переживать это снова!
И даже заплакать, чего бы ему хотелось больше всего на свете, он бы сейчас не смог.
Умереть. Стало его единственной мечтой.
И он произнес, ставшими почти белыми губами, потрескавшимися и постаревшими за несколько минут, тихо и в почти безумии:
Я хотел застрелиться. Прости меня.. Этот поезд..

Она смотрела на него, не моргая.
Мир, где жизнь чувствуется так же остро, и каждый вдох причиняет немного боли, был ее миром. Где он так отчаянно беззащитен.. Но миром, в котором жила она, а значит, и у него был какой-то повод.

____

В каком-то южном городе.
На перроне их встретили бегающие курицы, снующие между пассажирами, и тем смешившие их.
Они удрали от своей хозяйки, администратора вокзала, женщины молодой и веселой. И носились по перрону так, словно их кормили чем-то очень натуральным.
В городе вовремя зарплат не платят лет десять уже. И те, кто поживее умом, придумывают себе различные выходы из сложившейся ситуации.
Вот и баба Валя. 

• Кудах-тах-тах, кудах-тах-тах - бегала за своими курами по всему перрону, разговаривая на их языке. Так, ей казалось, они быстрее ее поймут. - Кудах-тах-тах, бегите домой, пожалуйста. Кудах-тах, тах. Там сегодня скоро обед!

За курочек бабе Вале был благодарен весь персонал вокзала. Новый год и Пасху люди справляли разносольно, называя блюда почему-то «утка по-флорентийски в яблоках» или «яйца пашот» вместо получавшихся яишниц. Но, видимо, все дело было в Валькином нраве, он и передавался жителям и курям. 

• Кудах-тах-тах, сейчас начальник охраны придет, что я ему скажу? - призывала к совести своих домочадцев хозяйка. - Что вы опять спрятались за дверью и убежали все разом, как только я вас кормить пришла?


Все были благодарны Вале, все. Кроме смотрителя Василия. Который год он не мог добиться ее расположения, за то, что, видимо, добивался не только его, а и всех остальных женщин тоже. И никто не возмущался. 
А Валя все не соглашалась, и тогда он прозвал ее бабой Валей. И так часто обращался, чтоб все запомнили. Что все и запомнили. Было бабе Вале 27 лет.

____

Он и она вышли в город. В руках у него старенький чемодан.
Кота решили оставить дома.
Он не в обиде. Кто-то же должен.


• Нам нужно придумать себе имена. Ведь невозможно без них - она ласково посмотрела на него и подумала - Боже, какой же ты красивый. Как жаль и как хорошо, что ты об этом никогда не узнаешь.

Они шли не спеша, проходя по узким улочкам, вдыхали запах самой жизни. Фруктов, цветов, травы, и даже пчелы здесь, казалось, пахнут сразу медом.

Грушевые деревья были повсюду. 
Как, должно быть, люди любят их здесь.

• Я хочу, чтобы тебя звали Маргаритой.

Она рассмеялась.

• Хорошо, я согласна.

• А как назовешь меня ты?

• Грушеед. Если мы останемся в этом городе.

• Ты снова шутишь?

• Шутишь ты, если я снова буду Маргаритой. Но я согласна на все. Я не спорю, видишь.

• А кем бы тебе хотелось быть?

• Если все красивые имена уже розданы - Мария, Маргарита, и даже Елена, я хочу быть цветком, иметь цветочное имя.

• Роза?

• Роза? А почему не Орхидея? Или не Растопша сразу, она очень полезная. Тогда ты - Василиск. 

Они расхохотались. Оба представили себе, как будут жить здесь с такими именами. Тетя Роза на местном базаре уже не будет иметь того очарования, какое имела бы в Париже. А дядю Василиска жители и вовсе будут обходить стороной. Нет, им нужно было что-то земное.

• Я хочу быть Барбариской. Барбарой.

• Тогда я буду Петром.

• Петей?! Ну уж нет.

• Тогда Федором.

• Тоже не согласна.

• Мне казалось, ты должна меня слушаться.

• Да? Это тебя кто-то обманул.

• Тогда я буду Рафаэлем. И точка! 

• Красивое имя, тебе идет. Ну здравствуй, Рафаэль - она снова улыбнулась, остановилась.

Он поднял ее на руки. Солнце светило прямо у нее над головой. 

• Ну здравствуй, Барбара. И добро пожаловать.

____

Солнце светило полуденное. И даже мухи летали ленивее обычного.
Она никогда не ставила на них капканов, но всегда угрожала.
Он ужасно злился на нее.

Мухи же в знак благодарности и правда вели себя интеллигентнее. И не садились где придется. Даже на еду. А только на окно или на собаку. К Барбаре иногда заходил в гости старый соседкий пес.

Почти сразу по приезде Рафаэль устроился плотником. И весь день проводил, мастеря какую-то мебель.

Барбара училась шить, но у нее это плохо получалось, и тогда она уходила играть с соседскими детьми в чехарду, потом снова училась. За неделю она сшила косынку, немного кривую, правда, зато двухцветную, и две прихватки с котятами. Она очень скучала по Дыму.

Рафаэль злился на нее и за это. Он мечтал о большом хозяйстве, построить дом, завести детей. Но Барбара была почти ни на что не способна. И могла только порхать, как бабочка. Он плохо представлял ее работающей на грядке.

Привить любовь к делам могла только домашняя живность, за которой надо было ухаживать, но Барбара категорически отказывалась. Вместо этого она познакомилась с местным виноделом Иваном и вскоре стала помогать ему собирать и давить виноград.
Плантации были огромны. И можно было утонуть в горизонте. Барбара загадала - когда она поздоровается с этой полоской между небом и землей, сбудется ее мечта - он снова построит яхту и они начнут путешествовать.

Но яхту Рафаэль строить не спешил. 
Более того, новая жизнь так увлекла его, что, казалось, разговоры о прошлом стали ему неприятны. Он вступил в местный профсоюз, все реже стал появляться дома, все чаще выступать на собраниях, и хотел только одного - видеть дома послушную и экономную жену. 

Барбара же была холодна к базарным толкам, так они остались без картошки на зиму. Не приобретала ничего в дом. А деньги, которые ей давал Рафаэль, тратила на рахат-лукум. Они с детьми съедали его в воскресенье. 

Рафаэль все чаще теперь бывал в горах.
У ручья где цветет сиреневый сад, и птицы кружат самые редкие, они начали строить первый большой дом.
Красота пьянила его. Он был счастлив.

А дома, тем временем, Барбара смотрела на окно, занавешенное пододеяльником.
И на черствый хлеб, к которому никто не притрагивался вот уже четыре дня.

____

Он приехал утром, сказав, что позавтракает и снова уедет - на стройке совсем нет людей.
Она ничего не ответила.

Сегодня на рынок привезли канареек.

Птиц она любила, и птичий рынок тоже любила, хотя и жалко было всех этих щенят и котят в клетках. Утешало только, что это временно. И скоро они уже будут бегать у домов всех соседей.
Животных продавали совсем недорого, и дети покупали их на карманные деньги, родители не могли ничего поделать. 
Запретить рынок? Но ведь половина местных продает там своих неутопленных. 
Бывали, правда, и смешные случаи. Чтобы избавиться от питомцев, их продавали по несколько раз. Котам-то все равно, они нигде не жили, напрасная трата денег, а вот собаки часто кормились и в старой, и в новой семье. Так что, со временем было уже непонятно, кто чей. 

В тот день у Барбары не было настроения долго гулять и она решила пойти сразу к пернатым. Много их привезли в этот раз. Больше всего ее удивили попугаи. Такие умные глаза. Заученными фразами здоровается с тобой, а сам как будто о другом говорит: «Я в клетке, я в клетке, но живой я, живой, ПРрр-ии-ы-вет». 

Но птица ее ждала ее дальше. У самой дороги какой-то молодой цыган продавал вороненка с подбитым крылом. Жить ему явно оставалось несколько часов, медлить было нельзя.
Он уже качался из стороны в сторону, закатывал глаза. 
Нужно было срочно отнести его в спокойное место.

Продавец не спуская глаз с Барбары. И даже не посмотрев, сколько денег она ему протянула.

• Где ты живешь? - спросил вдруг серьезно.
• Зачем вам? - удивилась Барбара.
• Сдачу верну. Как-нибудь.

С этими словами он развернулся, перепрыгнул через ограду и так быстро исчез, словно его и не было никогда.
Лишь вороненок в руках служил доказательством. 

____

• Потерпи еще немного, это пройдет, мы обязательно достроим эту серию и я построю дом нам.
• Ты говорил так весь прошлый год..
• Я не виноват: столько работы. Иначе откуда бы у нас были деньги. Ты ведь не работаешь.
• Я могу помогать тебе. Пожалуйста. Можно я буду помогать тебе?
• Как ты себе это представляешь? Возьмешь в руки бензопилу?
• Но я могу приносить всем обед.
• Не хочу, чтобы мне кто-то помогал. Обед, салфетки, вся эта дребедень. Нам вполне хватает мужской компании и твоих бутербродов.

В этот весенний вечер было особенно хорошо на улице. Но природа будто замерла в ожидании. Ни ветерочка, ни лая собак, и даже кошки не проходили им на встречу, а все встречали сидя и молча. 
Провожая внимательным взглядом.
Рафаэль ничего не заметил. А вот Барбаре стало не по себе.

Ночью она плохо спала. 
И решила выйти в сад за домом. 
Вороненок, который выжил, но так и не смог больше летать, жил там в теплое время в огромной клетке. Важно расхаживая по ней взад-вперед и пугая котов. 

Или сидел, как когда-то маленький, и смотрел в сторону леса.

Исчез. Дверца его клетки была распахнута настежь.

А утром Рафаэль не нашел и самой Барбары. 

Пророчество безвременья сбылось. Она растворилась.

____

Желтый конверт, выцветший и мятый, как обрывок далекого прошлого, нежданный и нечаянный, словно извиняющийся за себя, сутулый, с загнутым краем и черной полосой от случайного движения угольного карандаша, был доставлен Рафаэлю молодым матросом утром, 16 июля, и сейчас ждал его на столике, скромно выглядывая из тени полевых цветов. Но, все же, не желая быть обнаруженным.

Послание догадывалось, что у него внутри и не хотело никого расстраивать.
Вот было бы здорово, чтобы люди признавались друг другу в любви через него или дарили подарки, счастливые новости.
Но помня о том, как долго Барбара носила его с собой, не решаясь отдать. Конверт знал, что несет какую-то грустную новость. И не торопился раскрыться.


В полдень Рафаэль вернулся с работы и сразу поднялся на второй этаж.
Все утро его не покидало неприятное предчувствие, и он решил, что что-то с Мариной.

Дверь в их спальню была незаперта. Молодая женщина - словно эпохи Возрождения, сошедшая «Венера» Боттичелли, склонившись перед зеркалом, расчесывала свои густые и пушистые волосы, и что-то тихо напевала. Она не заметила Рафаэля.
Как всегда, спокойная и мягкая, с нежными руками цвета слоновой кости. И синими, точно солнечное небо ясным днем - небесными глазами. Она смотрела куда-то вдаль и было в этом столько любви.
Глядя на нее, Рафаэлю сразу стало тепло.

Но он захотел остаться незамеченным и спустился вниз.
Чувство неразрешенности не покидало его.

Впервые за несколько дней он вспомнил о Барбаре.
И на этот раз, чтобы сохранить уважение к внезапно нахлынувшему воспоминанию, решил восстановить в памяти плюсы.

..За полчаса ни одна положительная черта этой женщины не пришла ему в голову.

«Ну не может же она состоять из одних только недостатков? Хоть что-то хорошее? Барбара!!»

____

Вот уже несколько дней Барбара носит в кармане письмо для Рафаэля, но, подходя к кораблям поближе, разворачивается и уходит. Не решаясь отдать конверт, как будто отрезать от себя часть, вырвать с корнем и навсегда попрощаться с прошлой жизнью.
Нет, она не вспоминала, не питала иллюзий, что все наладится. Слишком много времени прошло, слишком мало общего, слишком давно это было.
Просто Рафаэль всегда был, и мысль о том, что когда-то его не было, не приходила ей раньше в голову.
А теперь все придется самой. Самой жить, самой умереть.


Надо отдать конверт. Надо решиться и ни о чем не думать. Она слишком много думает.
А между тем, в ее комнате, которую она снимает у одной бабульки, прикидывающейся глухой, пахнет сыростью. И хоть, надо признаться, Барбаре нравится этот запах, нужно все-таки попрощаться с ним, а не то заведутся жуки.

Еще, ей выделили небольшой участок у дома, метра два. Прямо у крыльца, выхода на задний двор. И нужно придумать ему какую-то жизнь.
Сначала Барбара хотела посадить лук. Рафаэль всегда ей говорил, что она не умеет готовить, и плохая хозяйка, а тут бы он приехал и увидел - вот, лук.

Но потом она разозлилась на себя за эти мысли и купила по пути семена астры.

Барбара не знала, как выглядят астры, и представила себе, что они вырастут крупные, высокие, с большими красными бутонами, и будут встречать ее по утрам.

Она вручила письмо капитану с просьбой передать его Рафаэлю.

А тот лишь внимательно посмотрел на нее, взял письмо и, ничего не сказав, положил его в левый карман.   

Откуда капитан знал Рафаэля, Барбара спросить не решилась.
Ведь кроме имени и названия города, он больше ничего не узнал.

Порте Вильнюс находился далеко, километрах в тысячи от этого острова, а может, и больше - и знать плотника Рафаэля - это абсурд, немыслимо!

Тем не менее, помня о том, что сверху всем управляет кот, сказкам в реальной жизни Барбара уже давно перестала удивляться.

«… Дорогой Рафаэль..

.. Не видел ли ты воронёнка? Он так и не прилетел.
Записи твои я случайно забрала с собой, не знаю, как это получилось.
Мне их слушать не на чем. Но передать с матросами я не решилась.

.. У меня все хорошо, вот только воронёнка нет.

.. Если увидишь воронка, скажи, чтоб прилетел ко мне.

Надеюсь, что с ним все в порядке.

Барбара».

____

• Куда ты ешь-то столько? Плохо тебе не станет? .. На, возьми вина, запей. Подожди, я размешаю его с водой. А-то опьянеешь, что я с тобой делать потом буду - он ласково посмотрел на нее и улыбнулся. 
• Как что? То же, что и все - девушка не подавала признаков приличия. Ногами она сидела на диване, посреди которых красовался горшочек с запеченными овощами. Ела жадно, на столе вокруг стояли различные блюда и выпечка. Мужчина же в золотых часах пил только воду с лимоном. Он внимательно смотрел на свою спутницу, точно нашел что-то очень ценное. О чем следует серьезно подумать.
• Мне не интересно - то же, что и всем - спокойно, но все же, немного зло ответил он.
• А жаль - без запинки парировала похожая сейчас больше на обезьянку, чем на молодую женщину, маленькая худая девочка.
• Что тебе нужно? 
• В данный момент, чтобы принесли еще лепешку. И эти баклажаны - боже, какие вкусные - она зачерпнула их ложкой, несколько раз - от возбуждения, потом бросила ее и аккуратно, точно целует кого-то очень близкого, начала есть руками. Зажмурившись от удовольствия и облизывая губы - я в раю - продолжила говорить с закрытыми глазами - Как это называется? Что они туда намешали? Кинзу, чеснок?.. Почему это так вкусно? - Барбара открыла глаза - Пусть принесут жареный сыр.
• Ты уверена? Мне не жалко, но тебе же плохо будет.
• Да.
• Может, пойдем прогуляемся?
• Жареный сыр.
• Официант - мужчина сделал знак рукой - принесите этой даме еще жареного сыра и что у вас там есть? На кухне? Я боюсь, что пока мы не доедим все продукты, никуда не уйдем. А когда доедим, не уйдем. Так что, готовьте телефонный аппарат и номер скорой. Промывание желудка нам понадобится уже очень скоро, по моим подсчетам.
• Кажется, я опьянела. Приведите сюда, пожалуйста, повара. И еще. Я хочу бульона. И чай! С медом! Нет, к черту мед, несите варенье. И упасть прямо тут, у вашего заведения. Чтобы не задерживать вас. Но и никуда не спешить. Лето такое теплое. Я свернусь калачиком, вот так, и поливальные машины меня не заметят. Никто же из вас не вызовет полицию? А утром я тихонечко уйду. 
• Барбара..
 
Но Барбара уже не слушала его. Она молча встала. Обернулась. В нескольких шагах от нее стоял растерянный повар. По пути к выходу она обняла его крепко-крепко.
 
..Ветер встретил ее, как родную.
На высоких каблуках, почти не шатаясь, а скорее подпрыгивая, несмотря на выпитое и съеденное количество еды и вина, Барбара шла по мокрой улице и улыбалась.
«Ну вот, а я боялась. А не нужно было. Поливальные-то машины давно проехали. Значит, совсем скоро утро».
 
____

Уже несколько лет она живет на острове, где растут каштаны и лилии, зимой очень холодно, а летом жарко, и людям некогда думать о любви, а приходится выкручиваться и спасаться каждый день, прижимаясь друг к другу или принося в постель теплое молоко, или
Барбара ненавидела жару.

По утрам она выходила к морю и стояла на берегу часами, не в силах пошевелиться.

Требовалось много времени, прежде, чем к ней возвращалось чувство, что ни синий цвет, ни скользкая огромная рыба с блестящей чешуей, ни сама вода, прохладная и болтающая обо всем на свете, не имеет к ней, Барбаре, никакого отношения. Тело вновь возвращалось на место, очертания женщины, имя, и как бы говорило ей - привет, что будешь делать?


Сначала нужно было съездить на рынок, чтобы купить трактор. Барбара любила заходить в гости к соседскому мальчишке и делать ему подарки.
Он тоже любил заходить к ней и приносил все, что находил на свалке и чинил. Старый стул, заколку для волос, пепельницу. «Вдруг, вы закурите, тетя Барбара, а у вас уже раз, и все под рукой».

Но главное - решить. Вот уже несколько дней в голове крутился только один вопрос.

Уезжая, она и поверить не могла, что так многим окажется дорога.
Письма приходили каждый день даже спустя несколько лет.

И мужчины, и женщины - кто-то предлагал работу, кто-то свою поддержку.

Рафаэль за все время написал только раз. «Ворона твоя вернулась».
Странно, мистический какой-то птенец. Как он улетел со сломанной лапой? Где был столько месяцев и каким образом, а главное, зачем уж тогда прилетел обратно?

Больше всего на свете ей хотелось его увидеть.

За ночь Барбара собрала свои вещи и на рассвете, не оглядываясь и не размышляя, прыгнула на корабль, который когда-то привез ее на остров.
Чтобы исчезнуть так же внезапно, как и появиться здесь.

(Правда, мысль о том, чтобы продолжить путешествие дальше, так и не пришла ей в голову.

Как будто жизнь только и заключалась в этих двух противоположных городах. Островах друг напротив друга, между которыми море).

____

Беспощадное солнце светило прямо в глаза, а качка приносила ее, шатающуюся и недовольную, капитану, со словами - если вы немедленно не остановитесь хотя бы на пять минут, я приговорю вас к смертной казни и велю казнить, а зимой нашлю на вас ураган, прокляну, смерч и он утопит вас!
Бросая к его ногам.

И капитан снова давал ей рассасывающиеся таблетки от морской болезни, после которых Барбара засыпала. И на какое-то время мир и покой возвращался на корабль, отважившийся доставить ее домой.

Иногда Барбаре становилось лучше и тогда она включала старенький патефон и просила повара приготовить сибас или дорадо в белом вине.

Повар говорил, что так же, как и вчера, из запасов у них только курица и треска.  И готовил гречневую кашу с луком. Втроем они поднимали бокалы с холодной газировкой и смеялись, что от шампанского кружится голова, а им еще плыть и плыть. Может, дельфины выйдут их проводить?

Барбару снова начинало тошнить. Тогда она очень злилась на патефон, который крутил одну и ту же пластинку, и на гречневую кашу, которую уже невозможно было есть.

А когда наступала ночь, ей чаще всего становилось хорошо, и она говорила - как хорошо, я знаю эти мелодии наизусть. И как вкусно! Это лучшая еда на свете.

Так продолжалось много дней.
А потом они приехали.

Это был обычный летний день, и все спешили по своим делам.
И остров этот ничем не отличался от того, на котором жила Барбара.
И все здесь было совсем другое.

И лето - не такое жаркое. Как в раю.

..А в это время Рафаэль, зашедший, наконец, в гости к старушке Тае, наблюдал, как вырос ради него красивый лук.

Посаженный Барбарой вместе с цветами, худой и не очень зеленый (хризантемы оказались сильнее, и лук был немного подавлен), он пробивался к свету изо всех сил.

Рафаэль смотрел на него и думал - когда мы встретимся, ты будешь его есть каждый день.

Это же счастье.

Это здоровье. И плородие.

Лук!

А цветы мы все выдернем.
Барбара!


Глава 2.

Возвращение Барбары

Больничная палата светилась бледно-яичный цветом и изнутри правда напоминала скорлупу. Трещинки на стенах, тусклая лампа в углу.
Барбара лежала на кушетке почти в середине комнаты и думала о том, что, должно быть, ей только что сделали операцию, или она умерла.

И скорее всего, второе. Потому что ни один из обрывков памяти с представлением о том, кто она, не приходил ей на помощь.
А значит, и вспоминать было нечего.
Время двигаться дальше.

В наверняка - прекрасное!
Она обожает сюрпризы.

Предвкушая впереди чуть ли не встречу с богом, Барбара разволновалась и зашевелила руками. Они оказались связаны.

Прямо под кушеткой.

Во рту обнаружился кляп.

«Должно быть, кричала» - спокойно подумала Барбара. И стала ждать.

Откуда-то доносились капли воды, мерно капающие прямо по темечку.
Звуки марша тикающих часов.

Лужа крови, липкая и темная, вязкая бурая лужа на полу. Барбару вырвало.

Она открыла глаза и с облегчением вздохнула - это всего лишь сон.

На подоконнике стояли цветы в любимой вазе. 
Лютики, незабудки - она никогда не запоминала названия.

На ромашку вполне могла сказать - одуванчик. Нарциссы превращались в подсолнухи.
Неизменным оставался только кактус.
Его Барбара запомнила на всю жизнь.

Руки, спрятанные за спину, в какой-то момент поняли, что им ничего не угрожает и тоже начали постепенно просыпаться.
Все тело, превращаясь из папье маше в человеческое, заинтересовалось - когда завтрак и где Рафаэль?

Точнее, не так. Все же, сначала - где Рафаэль, а потом уж - что мы будем есть. И когда? Интересно, это что-то вкусное?

Пора вставать.

Сколько уж можно видеть эти сны. Кстати, они стали не страшными.

Ужас, который находил на меня раньше, превратился в картинки, как в какой-то компьютерной игре.

Вот я бегу по огромному дому. Деревянному, один чердак которого занимает необъятное пространство, и все никак не могу найти выход.
Кто-то мне отвечает. А кто, кстати? Если никого нет.

Что дорогу я не найду никогда.

И все это стало настолько привычным, что сон из кошмара превратился в зарядку. Мелкое хулиганство. Как дети играют - пройти под черной-черной крышей и если кощей не схватит тебя за попу.
Кого-нибудь когда-нибудь хватал?


Все же, завтракать хочется все больше и больше. Любимое время дня.

И если в погребе есть продукты, то Рафаэля я ждать не буду.

Пусть спокойно себе работает. Плотником. В этом рассказе.

____

«Какой странный сон.
Стеклянный почти хрустальный дом, больше похожий на оранжерею, только без цветов.
Внутри был весь наполнен вазами, коробочками.
Словно в ожидании того, кто придет и принесет краски.
Голубоватые блики. Отражения в зеркалах.
Единственным цветом стали мои волосы и глаза.
Но дом не мог вместить в себя так много одновременно.
И если с рыжым я еще справлюсь - сказал он - то зеленый..
Твои глаза должны стать моим отражением. Холодного и ледяного.
Огненная стихия стихия во льду - это так привычно.
Но трава - уже перебор.
Чужестранка.
Разве ты не знаешь, что жить нужно по правилам того, где ты?
; А где я? - спросила я у густого и мерцающего «вокруг», поэта, присутствие которого чувствовала всей собой.
Зеркала вдруг заиграли музыку.
И весь дом начал перемещаться, вращаться.
Здесь все так быстро меняется.
И только я об этом подумала - зеркала, стекла, хрустальные фигурки стали обступать меня со всех сторон.
; Земля. К нам пришла земля - радостно кричали они.
; Мне страшно, я же порежусь, пожалуйста, не надо так близко.

Я зажмурилась, представила, что вот-вот тысяча осколков вопьется в мое тело и порежет его на полосы, горячие следы от ожогов еще долго будут оставаться пятнами. Но самое неприятное: придется снова бинтовать себя, ходить как мумия - я усмехнулась.
Но за секунду
...рухнули передо мной
 и превратились в стеклянную карамель.
..сладкий привкус.
Они улыбались.
Умирая - так ведут себя только те, кто давно мечтал об этом.

Крылья из наволочных подушек вдруг появились за моей спиной, и я с легкостью шагнула вперед».


..Передо мной были снова живые цветы. Розы с самыми зелеными листьями.

____

Жизнь в городе наладилась и все пошло своим чередом, торговля возобновилась, люди восстановили свои дома и отношения: все-таки война учит нежности.
Чуткости к тем, кто остался.

Вечерами Тася выходила в сад и пела. Или шла к морю, чтобы волны заглушали звуки ее голоса. Выступать на людях она больше не могла. Чтобы все хлопали, радовались.. дарить людям хорошее настроение.. после войны в ней как будто что-то сломалось.. Она по-прежнему любила свою семью и соседей, жили они дружно, но вот былая детская радость, чистота, наивность, вера во что-то светлое - ушло. Все закончилось. Как хорошо. Как хорошо. Каждый день она просыпалась с этой мыслью и мысленно благодарила небо за то, что все позади. Война кончилась. Счастье.

Как-то раз она, все же, набралась смелости и решила встретиться с ним. Покончить с этим жутким воспоминанием, чем бы оно не завершилось. На дворе стояло лето, жаркая погода чередовалась с прохладными дождями по утрам. И если бы не нужно было идти каждое утро на работу, можно было бы подумать, что это рай.
Так же быстро вспомнив номер, как будто это было вчера, она позвонила.
Сердце бешено застучало в груди.
Трубку поднял Марк.

Ну здравствуй - спокойно сказал он. О чем ты хочешь поговорить?..

Таисия не спала всю ночь, а утром от волнения у нее разболелась голова.
Она попробовала выпить кофе, но это не помогло. Желудок сжался в маленький орешек и ее только затошнило. Попробовала петь, но стала чувствовать себя только глупо. И когда успокоиться и понять, что ей нужно, не получилось, Тася приняла ванну, оделась и пошла пешком туда, где они с Марком договорились встретиться. Надеясь, что хотя бы часовая прогулка ее успокоит.

Марк сидел неподвижно, как заставшая статуя.

Смотрел прямо перед собой.
И Тася уже не знала, куда ей деться от ужаса. Встретиться с тем, кто когда-то убил ее, еще раз.
Что она хочет понять? Что услышать?

Ненависть окатила ее волной, и ей захотелось уйти.

Но Марка она любила.
Сделать шаг сейчас в его мир, сесть и спокойно выслушать, посмотреть в глаза..

Ужас воспоминаний рассеялся, как только Тася вошла. Запах свежих сладких булочек. Улыбки знакомых официантов, привычная суета и даже скрип половиц - все внушало ей сейчас уверенность. Она дома.

Марк был беспомощен и бледен.

Смотреть на него было все равно что смотреть на смерть.

В городе, в котором люди радовались солнцу, пекли хлеб, воспитывали детей, улыбались друг другу и не стеснялись плакать и петь, все, кроме Таси.
Поселилась смерть. Серая, как песок без дождя, изможденная, с болезненным блеском в глазах, исхудалая, нищая смерть.

Знаешь - начала Тася - я ведь все поняла тогда, сразу.

И простила тебя.

Но мне было так страшно, мне показалось, что рухнул весь мир, понимаешь. И остались только бомбы, люди, крики. Стоны, мольбы. Какие-то отголоски - вот брат тащит меня куда-то, что-то говорит в лицо.. что я должна.. Или мужчина.. бежит, и не видя ничего вокруг, в панике погибает. Это было так.. И жизнь вокруг была, а я ее не чувствовала.

Совсем. Было немного громко от чего-то. Сильно больно. На меня накинулась собака и в ужасе укусила. Кровь хлестала из открытой раны, а я машинально перевязывала ее какой-то тряпкой..
Страха умереть больше не было.

И вот я выжила. Даже начала новую жизнь. Стала больше гулять, научилась завязывать галстуки.

Но возвращаясь в тот день, я никак не могу понять. А где ты.

Если бы я не впала в кому тогда, то умерла бы от страха, знаешь?
Я же всего боюсь.

..И никак не могу проснуться. Вспомнить этот оглушительный взрыв, когда лопаются перепонки в ушах и кровь начинает бежать по всему телу, заставляя тебя двигаться, как хищник на охоте. Спасаясь, а может быть догоняя.

В моей памяти этого взрыва не было. Меня оглушило, и теперь я наполовину глухая. Плохо слышу - она засмеялась.

Он затушил сигарету.
Молчание.

Официанты продолжали разливать чай с мятой и чабрецом. Женщины и дети доедали свое мороженое.

Тишина в кафе смиренно ждала, когда утихнет гром и еще одни путники вернутся на землю, высадятся на берегу.

Вот только эхо последней ноты..

- Может.. домой?

Марк обрадовался. И облегченно вздохнул.
Оживленно начал беседу.

..А Тася смотрела внимательно, пристально. И в этот самый момент поняла, что перед ней незнакомый. Совсем. Совершенно чужой человек.

____

.. В каком-то шумном городе. Повсюду радостные спешащие люди, светящиеся огни рекламных плакатов. Автомобильные пробки, красивые женщины, запахи духов. Влюбленность, витающая в воздухе.

Мокрый асфальт, лужи, через которые со смехом перепрыгивают красотки в шуршащих платьях. У них нет зонтов и они весело укрываются своими легкими кофточками, жакетами, держа их над головой.
Такси, из-за которых все спорят.
А некоторые дамы не спорят, а просто прыгают в машины без очереди, и все.
Взрывы смеха.
Дождь, которого никто не боится.
Шутки о предстоящем катаклизме.
Она вдыхала этот аромат чувственного города и понимала, что тоже хочет присоединиться к непостоянству и легкости.
Романтике и отсутствию серьезных разговоров, а что еще хуже - серьезных дел.
Больше всего на свете она ждала сейчас мира, в котором есть только одна Она - летящая, одна из многих, женщина в шуршащем платье.
У которой есть момент, последняя сигарета в сумочке. Незнакомый мужчина, подхватывающий и ее, перелетающей через благословенную лужу.
И вот она сядет в такси, за которое не будет знать, чем заплатить. Улыбнется. И подумает - как хорошо.
Все сначала.

____

В тот день Барбара была особенно счастлива. Все утро лил дождь, торт, который она готовила столько часов, оказался вкусным. И даже муж, съев кусочек, не поехал на работу.
А я уверена, что это взаимосвязано.

Весь день они слушали джаз и занимались любовью.

Но вечером ей нужно было уйти. Уехать, сбежать, неважно.

Плохо или хорошо - это не имеет значения. Глоток свободы Нью-Йорка или Москвы ей необходим как глоток любого воздуха, без которого она превратится сначала в острую горячую лаву, а потом умрет.

И все всегда знали - это ненадолго.
Она не будет пугать долгими отъездами, побегами, таинственным молчанием.

Она просто не подойдёт к телефону или сбежит, но пугать никого не будет.
Мама вернётся.

Не в горы, не в лес, а, чаще всего, теперь ее тянуло в центр города, и место это, по странному стечению обстоятельств, совпадало с берегом океана.
В дешевый бар, где пахло жареным цыплёнком и китайскими палочками, молоком и пивом одновременно.

И то ли потому, что негр (ах, оставьте, это 72-й год, мне ещё можно), хозяин заведения, знал ее и всегда понимал - холодно ей или жарко.
Открывая окна то настежь, то включая на всю отопление, то ли потому, что завсегдатаи бара, грузные или наоборот худосочные мужички, никогда не обращали на это внимание, а просто потели или мёрзли, но никогда не мешали Барбаре устанавливать свой климат. Но в баре этом всегда было хорошо.

Так хорошо, как ей не было нигде и никогда, или когда-то очень давно и она не помнит.

Барбара заказывала сладкое шампанское или дешевую курицу. Или все вместе. И просто сидела и слушала плохой джаз.

В доме, где жили они с мужем, джаз был хорошим. Правильным и в меру тихим и скромным. Под эту музыку можно было мечтать, готовить обед, заниматься любовью и витанием в облаках.

Под джаз же в баре можно было только сосредоточенно наблюдать и прогнозировать - упадёт он со сцены или нет, порвёт себе связки, и когда его, наконец, перестанут терпеть мужики, большие и маленькие, и выкинут в окно так же легко, как периодически друг друга: и маленькие, и большие.

Но на орущего, требующего, умоляющего, угрожающего певца, умирающего на сцене каждый раз таким неожиданным финалом, что ставки делать было бесполезно, никто не обращал внимания. Как будто он и правда часть этого бара в вечности и так и должен себя вести.

Певец же, в свою очередь, тоже не ориентировался на общественное мнение, спинами повернутое к нему, потому что игра в карты, но был счастлив, когда приходила Барбара, и начинал орать с усиленной драмой.

Говорят, у него и правда когда-то умерла от рака жена, а дети - кто разъехались, а кто стал стыдиться.
Вдруг, стали чужими.

И вот он орал, а Барбара его слушала, смеясь и плача - одновременно.
И ела курицу.

Дома под джаз она иногда не знала, какое шампанское больше подойдёт.
И бокалы.

Но Бомани было все равно.

Музыкантов у него не было, он включал патефон, подносил его к микрофону..

А бар назывался «Рудо», что в переводе любовь.