Камбала. Ч. 1. Дядя Саша. Гл. XIV. Хиромант

     Глава XIV. Хиромант

     Вова был уникум не только в умении хорошо подстригать, но он был еще «ворожеем», ворожим, умеющим гадать не только на картах, а по руке. Вспоминаю его часто, хоть я и не верил тогда, но он мне точно предсказал судьбу на 10 лет вперёд, указал даже имя будущей жены и имена двух детей, которые должны были родиться и всё в «десяточку». Но это же я мог вспомнить потом, когда всё произошло так, как он предсказал.
     Ещё одно хобби у него было, которое чуть не закончилось для него, если и не трагически, но неприятностью, после чего, он решил с этим наглухо завязать. А хобби было вот в чём. Хотя, прежде, чем начать вас знакомить с новым хобби, я хочу вспомнить его же рассказ о случае, который произошел с ним, ещё будучи дома, ещё до институтских лет.
     - Была у меня собака, Тузик (кличку его четвероного друга я не помню, но пусть будет Тузик). Пока был щенком, таким лохматым колобком, виляющим хвостом, было всем забавно, мы все его ласкали и кормили, как в деревне принято, отходами после еды и случалось костями, подсобное хозяйство-то держали, было чем кормить. Да, деревня - не город. Отпустишь на ночь, он побегает, где у него желание только есть, а утром выходишь - он или в будке или возле неё виляет хвостом.
     Когда вырос, стал средних размеров псиной. Но мы не знали, умеет ли он лаять вообще на кого-то, только хвостом вилял и скулил иногда. "Зачем такая псина нам на дворе нужна?" - постоянно сетовала мать, - "только через неё спотыкаться, да убирать то, чем нагадит...".
     А я слышал от кого-то, что для того, чтобы собака стала злой, нужно её хвост укоротить или уши подрезать. Подумал, дай-ка я сделаю из тебя настоящую сторожевую собаку. Уши не стал трогать, а поймал и отхватил ему кусочек хвоста. Пока хвост заживал, Тузик из будки глаз не казал. Потом, проголодался и стал выходить, когда меня во дворе нет.
     - Ну, чего ты тянешь? Стал твой Тузик "цеповым" псом или нет? - с нетерпением спросил я Вову, уж хотелось побыстрее услышать результат, а вдруг и самому в жизни когда-то пригодиться.
     - Нет, одного раза не хватило.
     - А, чего ты ему сразу "по самое не балуй" не отхватил, а, казацюра? - домогался с вопросами к Вове.
     - Да, что я, садист какой-то, что ли?!
     От этих слов мы все закатились покотом от смеха, а Вова безмятежно продолжал:
     - Брехня, думаю, сделаю я из тебя злющего пса и на калитке повешу табличку...
     - Осторожно! Злой хозяин! - со смехом опередил я Вову, но тот, не обращая внимание на смех, продолжал:
     - Я ему ещё отхватил немного, ну так, сантиметров пять, наверное...
     Мы уже захлёбывались хохотом со слезами, с таким чувством, что ты слушаешь или смотришь пародию на фильм ужасов, когда страха, как такового нет, из-за осознания того, что это несерьёзно и нереально. Но до конца было непонятно, шутит ли Вова или говорит серьёзно, так как он выражением мимики лица это никак не высказывал.
     - Прошла неделя, а результата нет. Во, гад, думаю, что партизан, его пытают, а он молчит. Ладно, отхвачю на сей раз сразу полхвоста - куда ты денешься, залаешь, ещё как. Он сильно упирался, я его за цепь вытянул, заранее подтянул колоду, на которой мать курам бошки отсекала, топорик заточил, что с одного маху, а-то прошлый раз раза три пришлось кромсать. Надёжно зажал его ногами, левой рукой натянул хвост и вжик - полхвоста в руке.
     Мы не знали что нам делать и куда деваться. Смеяться не было сил. Даже страх начал вкрадываться в сознание, похоже, что он не врёт-то.
     - Ой, погодь, Вован, дать отдышаться, - закатываясь со смеху и катаясь по кровати, еле произнёс, срываясь на новый приступ смеха "ЗАЗ".
     - А, что, я уже всё рассказал, - сказал Вова и притих.
     - Как, всё? - удивился Коваль, - и, что стала собака злючей? - уже серьёзно спросил он рассказчика.
     Всё затаили дыхание, как в цирке, когда наступает тишина перед кульминацией, при исполнении опасного трюка и слышна нервная барабанная дробь. У нас барабанной дроби не было, но нервы были на пределе.
     - Да! - спокойно ответил, Вова, - эффект был и ещё какой. Не то, что лаять, Тузик даже покусал...
     - Кого? - хором в догадках спросили мы.
     - Ну, как кого? Меня, конечно.
     Что творилось дальше передать невозможно. Истеричности, запалу и продолжительности хохота мог позавидовать сам великий Карандаш, выступление которого мне посчастливилось увидеть 10-летним мальцом.
     - А за какое место? Ты же его между ног зажимал, когда экзекуцию устраивал? Он тебя за то, что в промежности и хапнул, да, Вова? - спросил, хихикая, Коваль.
     - Не-а, за ноги покусал, собака, - серьёзно ответил Вова.
     Вот, что другое, а погоняло "живодёр" не хотелось ярлыком навешивать на его грудь, изрядно отмеченную заслугами и теми редкостными способностями, что у других, как и у меня и зачатков не было. А вдруг, он нас просто разыгрывал и всё, что он рассказал - чистой воды вымысел. Не знаю, он "разоблачаться" не стал и через время и истинная правда об этой, можно сказать страшной и одновременно смешной истории.
     Ну, а теперь продолжу рассказ о ном хобби Вовы или неизвестных способностей доселе, которые открывались прям перед нашими глазами. Мы были свидетелями и тут не может быть домыслов, считать это правдой или вымыслом. Уверяю вас – абсолютная правда.
     Кто помнит и не только по фильмам автоматы для газированной воды – это, как бы сейчас сказали бренд той эпохи, о которой я рассказываю. Какое было удовольствие, в жару испить стаканчик охлажденной сладкой, с сиропом или чистой без сиропа газированной воды. Они стояли через каждые триста метров и, как правило, не одиночными автоматами, а спаренные и даже по три, а где-то и по четыре в ряду. Иногда к ним собиралась очередь. Каждый аппарат был укомплектован единственным гранённым стаканом, и никто тогда не думал о том, что можно чем-то, от кого заразиться. Простого ополаскивания стакана под струйками моечного устройства было достаточно, перед тем как наполнить его шипящей живительной жидкостью.
     Вова, как будущий механик, внимательно изучил устройство автомата изнутри, в то время, когда обслуживающий оператор настраивал аппарат перед запуском, подключал баллон с углекислотой или самым ценным, сиропом, который устанавливался внутрь в трёхлитровой банке и периодически заменялся. Вова проследил путь монеты от монетоприёмника до клапана или того устройства, которое срабатывало, при уда-рении в него монеты весом 3 грамма, что соответствовало массе 3 копеек или 1 грамма – вес копейки.
     Своими мыслями ни с кем не поделился, но как-то вечером пригласил нас:
     - Пацаны, пошли газировочки попьём, - предложил он нам, просунув свой курносый нос с внушительного размера, совсем не детским лицом в приоткрытую в нашу комнату дверь.
     - Вова, не пошёл бы ты… сам куда знаешь со своей газировочкой, не время газировку в 10 вечера хлестать. Ладно там, если в жару. Да и деньги на ветер, без пива, - «отсандалил» его мой дружбан Саня, - а, что твои с 18-той не хотят уже с тобой водиться.
     - Да, ну им, этих гиревиков, штангистов, баптистов и трезвенников, - с недовольством высказался «хиромант» о своих «сокамерникам», соседям по комнате, конечно, - «с ними каши не сваришь», так, что нет желающих? Угощаю! – добавил Вова.
И эти слова были самыми главными в определении того, стоит ид-ти или не стоит, из-за лени и вообще.
     - Я иду! – живо отозвался я, - а с сиропом газировкой угощаешь?
После кивка Вовы, все спешно засуетились.
     - Можно и прогуляться перед сном грядущим, - согласился «ЗАЗ», - Коваль, идёшь? Если не идёшь, дашь свои «колокола»?
     - Час, разогнался, - ответил Вова и стал натягивать спешно свои моднючие брюки в стиле «колокола».
     - Я вас на улице жду. Покурю пока, - сказал «цирюльник», «хиромант» и еще, чем сможет сегодня удивить нас Вова, мы не догадывались.
Дружно в приподнятом настроение, из-за того, что нам предстояло, как говорится «упасть на хвоста», дружной компанией двинулись, мимо кинотеатра «Комсомолец» (переименованный впоследствии на кинотеатр «Зерноград», чем кому-то наша комсомольская юность помешала не знаю), третьего общежития студентов, пункта ДНД, обогнули здание клуба им М. Горького, не выходя на ул. Ленина, а пройдя метров 20 по тенистому тротуару, мы оказались у бойкой точки трёх автоматов для газированной воды.
     В это время сеанс в кинотеатре уже шел с полчаса, а по улице Ленина то и дело прогуливались небольшие компании молодежи. Видя скомкивавшуюся компанию из пятерых, неизвестно в каком состоянии и с какими намерениями компанию, чтобы миновать возможные неприятности, переходили по поперечным, асфальтированным переходам с тротуара на широкую и хорошо освещенную улицу.
     - Ну, угощай, богатый «Буратино», - засмеялся Санёк, держа уже успевший побывать под струями стакан. На одном из автоматом стакана уже не было. Такое иногда случалось, чаще всего из-за того, что выпивохи взяли «взаймы», чтобы «раздушить поллитруху» портвейна и неумышленно, а от того, что им было уже очень хорошо, просто забыли там, где распивали.
     - Я за Саней занял, - присоединился в очередь с ожиданием пиршества Коваль.
     - Стоп! - сказал Вова, банкующий на пирушке, - так дело не пойдёт! Так, ты, - он указал на «ЗАЗ»ика идешь на угол клуба и следишь за пунктом ДНД, если что – кричи «шухер» или «атас». Саня, - обратился к моему лучшему другу, - ты самый длинный, просматривай «горизонт» вниз, в сторону института. Вова, ты и Дядя Саша остаётесь со мной, пока, а потом поменяете тех, кто на «атасе». Пацаны, прикрывайте меня с боков.
     Мы, как под гипнозом выполняли приказы, не иначе, «хироманта». Вова достал откуда-то, как факир «из ничего» еле заметный реквизит. Если бы он не блеснул на слабом свету, пробивавшемся через густую листву деревьев, то мы и вообще ничего не увидели, а когда поднёс к светящемуся автомату, мы увидели чётко уже стальную проволоку толщиной около 2 миллиметров, длиной около полуметра, изогнутую «по-лумесяцем».
     Вова вставил проволоку в разрез приёмника монет и стал погружать её в «чрево» автомата, медленно и уверенно, как будто он делает это не первый, а сотый раз. При этом у него было выражение лица, как у опытного «медвежатника», который на слух определяет, в какую сторону продвинуть или повернуть отмычку. Когда, как мы догадались, проволока во что-то упёрлась, он сделал резкое движение и автомат сработал и полилась порция сиропа, затем разбавляя её газировкой. Мы выпили по стаканчику с удовольствием.
     Прошла смена караула. Вова проделал такую же махинацию ещё несколько раз. Если была угроза «спалиться», звучал условный сигнал и мы, делая безмятежное выражение лица, сполоснув стаканчик, просто отходили в сторону – вдруг кто-то сильно хочет попить, бывает душа горит, её тушить нужно.
     После очередного перерыва, Вова, стоявший задумчивым, видимо что-то прокручивая у себя в голове, заявил:
     - Так дело не пойдёт.
     - Что, что случилось, казак, - накинулись все на нашего угостителя. Мы только в кураж вошли.
     - Так дело не пойдёт, мы же не лошади, много воды не выпьем. Будем менять тактику, - выдал Вова, видимо уже зная, что будет делать.
     Подозвал меня и дал краткий инструктаж. Почему меня? Это вполне объяснимо. Во-первых, мы с ним не раз ездили на футбольные матчи в Ростов-на-Дону, на стадион СКА, где хозяин, команда СКА ко-го-то принимала в гостях.
Во-вторых, Вова, единственный, кто составил мне компанию, когда у меня еще не было в Новочеркасске девушки по имени Наташка, ещё около года назад съездить в город Донского казачества, где училась моя двоюродная сестра, её проведать и просто развеяться.
     В-третьих, будучи в г. Харькове на практике, он согласился со мной прокатиться по местам «боевой славы» и не только отдать почести памяти местам, где проходили ожесточённые сражения на «Курской дуге», поездкой на электричке в г. Курск, но и дань памяти менее славному моему поступку, когда я провожал девушку Галю в Прохоровку, при том не купив билет, видимо в кармане было пусто или «на авось», а Галя за меня оплатила проезд.
     Мы провели в Курске почти сутки, ужинали, как белые люди в ресторане, ночевали в гостинице «Курск» в номере «люкс». И всё для того, чтобы знали наших, чтобы доказать, что мы можем не только краснеть, признаваясь проводнику, что «я студент, денег нет» и показывая вместо документа пропуск на завод ХТЗ. А всё потому, что мы перед этим получили зарплату на заводе и решили прогулять денек-второй, и чтобы практика запомнилась. И она, бесспорно, заполнилась, раз я до сих пор мог бы в подробностях рассказать те события, но сейчас не об этом.
     Я должен был вовремя убирать с места под трубкой, из которой изливался сироп в момент переключения автомата на подачу газировки. Вова, в процессе «выкачки» или как мы потом назвали «доения» автомата, на ходу пришёл к тому, что стакан можно не убирать для слива газированной воды в канализацию. И в очередной раз, когда я пытался убрать с наполненным наполовину стаканом с сиропом, остановил мою руку движением и жестом руки и сделал расчётливый повторный запуск автомата.
     - Ну, ты, Вова, в натуре маг! – только и смог произнести я с удивлением.
Процесс «доения» автомата пошел быстрее. Напившись до слипания губ сиропа, что после пришлось пить чистую газировку, чтобы убрать эту, ставшую приторной сладость. Возвращались в общагу «навеселе», как будто процесс превращения глюкозы сиропа в этиловый спирт, происходил с применением неизвестного катализатора. Что дру-гое, но все студенты из химии точно вынесли формулу спирта, а если ещё подумать, то и формулу брожения можно было вспомнить:
     C6H12O6 ; 2C2H5OH + 2CO2.
     Кто ещё не забыл химию понимает, что одна молекула глюкозы образует две молекулы спирта и понятно почему, если просчитать атомарный состав. Спирта, по традиции бьют в голову, а углекислый газ, уда-ляется из организма, вызывая некое ворчание.
     Мы были в этот вечер просто шокированы новыми способностями Вовы Усикова, он, оказывается, ко всем своим способностям добавил и подтвердил высокий разряд «дояра», «дояра» автоматов газированной воды, а точнее сказать, сиропа из автоматов.
На другой день уже из нашей компании никого уговаривать не пришлось, добавился ещё Паша комсорг, тоже, человек с потрясаемым юмором, весельчак и часто, организатор различных, совсем не по комсомольской линии, мероприятий. И ещё кто-то или из комнаты Вовы-«дояра», или из «пятиместной» двадцать пятой комнаты, где и проживал сам Паша.
     На этот раз мы «губу раскатали» широко, взяли с собой трехлитровый баллон, опустив её в сумку, для маскировки. И была выработана стратегия, по которой мы долго не «светились» на одном месте, а перемещались по всей центральной улице Ленина, от вокзала до гостиницы «Юбилейная», где было наибольшее количество точек с автоматами.
     На этот раз «трофейная» банка была доставлена в общагу, не столько для угощения ленивых «собратьев», а в качестве доказательства и упрека – «а вам, слабо?» Но всему, и хорошему тоже когда-то приходит край.
     Вова вошёл в кураж, а мы уже обпились, что на сироп смотреть не хотелось. И тогда он привлек в качестве «подельников» кого-то новеньких. И не знаю, как всё же получилось, чей в том был косяк, но это уже не важно. Но Вова «спалился» с поличным.
     А дело было, как рассказали примерно так. Подошли к тем же автоматам в тенистой аллее у клуба им. М. Горького. Видимо, никто и подумать не мог, что опасность их поджидает не от гуляющих по тротуару в этот вечерний час, а оттуда, откуда никто не ожидал. Словно Джин из кувшина, после нескольких удачных воздействий на «соски дойной коровы», из-за автоматов бесшумно вышел с разводным газовым или, как его ещё называют «бобковым» ключом оператор, который уже с ног сбился заправляя аппараты сиропом.
     Он ловко ухватил Вову, который так увлёкся своей работой, что и не заметил, что «подельников», как ветром сдуло, при первом дуновении шухера и, конечно, никто из них не смог даже крикнуть Вове, все спасали свои ничтожные душонки, а лучше сказать то, откуда ноги начинают расти.
Мужичок, хоть и не громило, но крепкий и, главное цепкий, надежно удерживал одной рукой за трещавшую уже от упорства Вовы, рубашку, а другую занес над его головой со словами угрозы и ликования:
- Попался, ворюга?!
Хоть и трудно заподозрить нашего супермена Вову в трусости, он таким не был, но от неожиданности, всегда прагматичный или, как мы говорили, «прошаренный» чувак, и представить не мог такой свой косяк, ответил дрожащим голосом:
     - Га-га-газировочки хо-хочу!
     Мужик даже оторопел от таких слов и послабил хват, чем и воспользовался наш удалой казак из Мартыновского района. Вова свернул за клуб, а там в полутора сотне метров и наша общага.
     Смеялись мы долго, но с сочувствием, потому, что наш товарищ пострадал не из-за своей преступных планов, которым рано или поздно всё-равно пришёл бы конец, а в основном из-нас, его товарищей и, в первую очередь тех, кто не обеспечил ему надежный тыл.

                ***
     А теперь возвращаюсь к тому, с чего начал знакомство с занятиями по военной подготовке. Комната, в которой жил Вова-«цирюльник» была попросторней нашей, как и другие угловые, она была шире, прямоугольная и посередине комнаты было больше свободного от коек и тумбочек мета. Здесь Вова и организовал поголовную стрижку, подобно тому, как стригут новобранцев.
     И мне только сейчас пришла в голову мысль, что его способность к стрижке могла быть следствием того, что он из того восточного района области, где, как и в Кашарском, Зимовниковском, Орловском районах, было развито в те годы овцеводство. Возможно, что кто-то из родственников или знакомых показал парню, как стригут овец, а ему понравилось.
     Вот примерно так о нас с моим неизменным другом Саней думал подполковник в первый день занятий по «военке» выведя нас к доске по тому поводу, что мы единственные, кто не подчинился требованию подстричься. Он тыкал в нас пальцем и обзывал почему-то «обезьянами», лучше бы «овцами», было бы немного правдивее. А обезьянами обычно называют тех, кто кривляется. Но мы такого не делали. А как хотелось ответил, ох как хотелось ответить этому отставному подполковнику, но… Мы были советскими студентами и наше воспитание, насколько бы мы разбалованы не были, не позволяло это сделать.
     Вердикт был таков – к следующему занятию в таком виде нас не допустят.
Ура! Такой клич чуть не вырвался из нашей груди. Мы еще неделю могли «красоваться» со своей шевелюрой и, главное, целых три раза сходить на танцы такими, как нас привыкли видеть. Крайний раз был среда, когда были танцы, а в 8-00 четверга мы должны были быть, как стриженные овцы. И как меня после этого будут узнавать, как Дядю Сашу на тех же танцах, я не представлял. Но об этом думал меньше всего. Главное – неделя впереди наслаждения и приколами над исполнительными товарищами.
     Отрывались мы с Саней, как перед смертью. Можно подумать, что в ночь со среды на четверг мы не добровольно пойдём в Вовину цирюльню, а нас поведут, как на расстрел.
     Вова уже неделю ходивший без удовлетворения своих духовных потребностей наслаждением от лишения своих товарищей возможности принадлежать в той группе молодежи, для которых мода была желанием не отстать от жизни и не быть тем, на которого тыкали пальцами, лишь потому, что он отличался и одеянием и прической от общей пёстрой толпы.
А выделяться можно было дозволенными, а иногда и не совсем дозволенными способами и методами, поставить себя чем-то отличным и в плане неповторимости, и в плане созвучия с оценкой «отлично». Быть лучшим – это не совсем то, что и носить суперскую обувь на неимоверно «крутой» платформе и не «самопалок», а заводскую. И даже не красивой, кудрявой, как у меня причёской, не бигудям благодаря, а подарку Создателя, а то, что он вложил в мою душу, в моё создание, в мои умения об-щаться, принимать решения и другого, что замечают во вторую очередь, но что становится во главу угла потом.
     Вова всю неделю нас доставал, не давая прохода, даже угрожал, что, если не успеем до 22 часов, он ложится спать и подстригать не станет ночью. Нужно было знать Вову хорошо, чтобы понять, что он блефует. В жизни не упустит возможность обкарнать нас, даже если среди ночи его разбудим.
     Когда нас с Вовой вместе напёрли ночью, из-за того, что его «домочадцы» уже отдыхали, а мы только заявились после танцев и провожаний девушек после их, пришлось идти в нашу более тесную комнату. Одна просьба была Вове высказана – «не шинкуй волос, срезай, по возможности подлиннее».
     Для цирюльника, просьба клиента – закон. Все волосы собрали в пакеты аккуратно и мечтали заказать себе парики. По 19 лет уже было, а мы, как дети наивные, Боже мой. Но смотреть в зеркало было не только непривычно, смешно. Один только человек торжествовал по-настоящему и от души. Это был «хиромант», «ворожей», «дояр» и конечно, классный цирюльник. Возможно, тогда я уже подумал, а чем я хуже. И последние, почти 40 лет подстригаюсь сам. При том, мне и зеркало практически не нужно, стригусь на ощупь. Да и не только это ремесло освоил, не считая своей основной и главной специальности.
     Не беря вообще себя во внимание, скажу, что поговорка «талантливый человек талантлив во всём» права. Я этим неоднократно сталкивался. Видимо, так Богу угодно, а кому-то даже обидно, что одному всё, а другому, к сожалению «дырочка от бублика». Вот так и герой повести, а по сути, простой парень, которых тысячи и тысячи, а вот повезёт ли их в жизни встретить или нет, вот в чём вопрос.


(продолжение следует)