Джим, Джон и Джонни

       Вы будете смеяться, но до приезда в Америку мне казалось, что всех американцев зовут Джонами и все они различаются лишь по фамилиям. Действительно, в школе мы прилежно учили, что первым американским другом революционной России стал Джон Рид, написавший книгу "10 дней, которые потрясли мир". А вот этого хорошего Джона Рида, воспевшего идеи революции и дедушку Ленина, искренне ненавидел другой Джон - Рокфеллер, ставший для нас символом загнивающего империализма. Естественно, дело этого негодяя с успехом развивали его потомки - Джон Рокфеллер-младший, Джон Рокфеллер III, Джон Рокфеллер IV и так далее, а тот факт, что среди них были, например, Нельсон и Дэвид Рокфеллеры объяснялся тем, что имя Джон уже было занято. Были и другие Джоны - Эйзенхауэр и Кеннеди. Из писателей - Джон О' Хара, Джон Стейнбек и Джон Апдайк. Помню, как я с изумлением узнал, что имя Хемингуэя вовсе не Джон, а Эрнест, а Твена - Марк. То есть, система работала так. Первого, старшего ребенка называют Джоном, а далее, дают имя по желанию, например, Рональд или Барри, Элвис или Фрэнк. Из последних врагов отечества самым известным был Джон Маккейн, затаивший обиду на русских вследствии известных событий, когда во время войны вьетнамский летчик И Ван Ов сбил доблестного американского пилота, а другие безымянные вьетнамцы взяли его в плен и несколько лет держали в яме, глумясь над героем. Но и еще раз но! Жизнь, как всегда, оказалась богаче воображения и оказалось, что не все американцы - Джоны. То есть, нашего соседа зовут не Джон, а Джим. Представляте? Не Джон, а Джим! Правда, потом мы выяснили, что настоящее имя его Диего и что он выходец из далекой Аргентины, а имя Джим взял наобум, не желая выпячивать свое происхождение. Хотя Джим как-то по секрету признался мне, что если бы все это происходило сейчас, то он из Диего стал бы Джоном, а не Джимом. Однако, увы, поезд ушел и вот, он сейчас Джим. Зато своего старшего сына он назвал Джоном, так что система продолжала четко работать, ну а для нас именно эта связка Джим-Джон и будет в центре повествования.
       Не секрет, что конфликт поколений существует везде - и в Европе, и в Азии и во всех других частях света, за исключением Антарктиды. На острове Пасхи папенька Хититеаираги конфликтует с сыночком Текаоухангоару по поводу неприятия передовых технологий добычи голотурий, а в более продвинутой Индии маменька Савитрибае Пхуле спорит с доченькой Сароджини Найду, яростно отстаивая право быть сожженой вместе с умершим мужем. Так и здесь. Папеньке Джиму не нравилось, что сынок Джонни целыми днями сидит за компьютером, ходит в туалет с компьютером, ложится спать с компьютером и на него, папу Джима, не обращает должного внимания. Папа в компьютерах смыслил даже меньше, чем скунс в ядерной физике, и это отнюдь не добавляло доверительности в семейных отношениях. Отец воспитывался в строгой католической семье и слыл поборником консервативных ценностей, в то время, как у молодого поколения ценности были совершенно иного качества.
- Что делать, ума не приложу, - жаловался нам папа Джим. - Вот вы как бы поступили на моем месте, а? Может, того, поставить его на место?
- В смысле?
- Ну, я думаю, пара-тройка хороших тумаков детям никогда не помешает.
- Послушай, Джим, такое может возможно у вас в Аргентине или у нас в России, но, поверь, здесь тебя не поймут. Точно не поймут. И ты будешь иметь большие неприятности. Тут на права человека обращают большое внимание. Даже если это собака или, положим, волнистый попугайчик. Не говоря уж о ребенке.
- Ну да, ты его корми, пои, одевай-обувай, а в итоге не имеешь права даже дать по шее.
- О тумаках забудь. И не пробуй даже кричать. Не ровен час, твой продвинутый отпрыск может подать на тебя в суд. И, между прочим, с большими шансами выиграть.
- А что делать? Он же спит с компьютером!
- Так запрети ему. Пусть работает с компьютером три-четыре часа в день, не больше.
Джим улыбнулся.
- А это идея! Вот пусть берет компьютер три часа в день. Положим, с пяти вечера до восьми.
Через пару дней Джим был малость обескуражен.
- Представляете, этот поганец пожаловался учительнице, что, мол, отец ограничил его по работе с компьютером, а потому, де, он не может делать уроки. Та позвонила мне и настойчиво просила этого не делать. Пусть, мол, берет компьютер столько, сколько хочет. Прямо не знаю, что делать. То ли махнуть рукой, то ли следить, чтобы действительно работал, а не забавлялся. А как, позвольте спросить?
Джим работал водителем, обслуживая дом престарелых и быстро заводился.
- Ну уж нет! Буду бороться до конца.
Через месяц Джим поздно вечером позвонил в дверь, что было весьма необычно. Соседушка выглядел воодушлевленно и был несколько навеселе, да еще в руках держал початую бутылку виски.
- За это надо выпить! - безапеляционно начал Джим. - Вот выпьем и я вам все расскажу.
Делать нечего, пришлось выпить, хотя я не особенно и противился.
- Ну-с?
- Значит так. Две недели назад послали меня за одной старушкой, в какое-то богом забытое село. Еду я, еду, машин нету, погода пасмурная, дождь и вдруг на тебе! Полицейская машина. Стоит на дороге коп и останавливает меня. Я, естественно лихорадочно нащупываю водительское удостоверение, страховку и думаю, в чем же дело. Правил, вроде, не нарушал, тогда что? А он здоровается и так, знаешь, заискивающе спрашивает.
- Слышь, брат, бензином не поделишься? У меня датчик расхода топлива полетел, ну я и не заметил, что бензин кончился. Вот уже полчаса стою, кукую, а связи с центром нету.
- Что ж, - думаю, - отчего бы не помочь. У меня в загашнике как раз канистра с бензином была на галлон, вот ее я ему и отдал. Конечно, коп меня поблагодарил, а я на радостях, что нарушений не было, не стал даже брать у него эту канистру. Так и разошлись.
Глядя, как я недоуменно смотрю, Джим усмехнулся.
- Ты погоди удивляться. Сейчас доскажу. Значит, сегодня вечером этот мой поганец как всегда играл со своей игрушкой, а я, как назло, был здорово уставший, голодный и злой. И надо же было Джону торжествующе улыбнуться. Я не выдержал. Я схватил этот чертов компьютер и треснул о стол. Вот тебе, говорю. Получай. Джон, конечно в слезы. Ушел в свою комнату, заперся, а через час раздался звонок в дверь. Открываю и что? Ни за что не угадаете. Стоит тот самый полицейский. Кстати, по имени Джон. (Тут я понимающе кивнул). Интересное кино, думаю. Неужто канистру принес? И как меня вычислил? Ан нет, не угадал. Улыбнулся коп и говорит мне.
- А знаешь, Джим, почему я здесь? Не знаешь? Потому что звонил твой сын, Джон, не так ли? и жаловался, что над ним дома учинили насилие. Ну, и я здесь. Так что же случилось?
- Естественно, я ему все рассказал. Все, как было. Как парнишка спит и носится с этим компьютером и как все это мне надоело. В это время Джонни вышел из комнаты и подошел к нам с таким видом, как будто наперед знает, что коп меня сейчас арестует и посадит в тюрьму, а он будет дома прохлаждаться и знай себе щелкать клавишами.
- Ну, Джон, рассказывай, как все было.
Джонни, не будь дурак, вывалил все копу. Так и так, папенька меня терроризирует, не пускает делать домашние работы и все такое. И тут... Нет, за это надо выпить.
После рюмки виски Джим продолжил рассказ.
- И вдруг этот коп поворачивается к сыну и говорит.
- Да ты, малый, совсем оборзел. Ты не слушаешь отца! Родного отца! Который тебе кормит и содержит. Но и этого мало. Ты подло наговариваешь на него. Ты, малец, прямо нарушаешь законы штата, где написано, что дети должны (ты слышишь, должны) повиноваться родителям. А ты родного отца не слушаешь. И я могу сейчас, да, да, вот прямо сейчас забрать тебя в участок, где шериф решить, что с тобой делать. И об этом узнают в школе. Мы напишем об этом не только учительнице, но и директору.
- Конечно же Джонни не на шутку перепугался. Начал лепетать, что больше не будет, что будет слушать отца и все такое. Ну, а коп отправил его обратно в комнату и подмигнул мне.
- Доволен?
- Я достал две бутылки виски, одну с благодарностью вручил ему, а вот эта - вторая. Ну как, еще по одной?
- Насыпай!