Сапоги

               

     Имечко- то ему тогда, говорят,  баба Шура и придумала, добрая, вся пропахшая молоком детдомовская повариха. Отчеством - дворник дед Петро наградил, как пить дать, в честь себя любимого! От этого колченогого старика за версту пахло табаком и столярным клеем.  Зато когда он заводил свои сказки и истории по вечерам у самого настоящего камина, - наивысшим  счастьем  для сироток было забраться к нему не колени или просто повиснуть на его шее, крепко обхватив её руками.
Насчёт фамилии долгих споров не было. Производная от" подкидыша"  -  была сразу же отвергнута всем миром, как жалкая и даже оскорбительная. А вот слово. " найдёныш" - приглянулось, показалось даже перспективным каким- то и обнадёживающим  что ли. Ну вот так, примерно и был придуман Сергей Петрович Найденов, кудрявый  рыжий и голубоглазый мальчуган из неоткуда.
     Но даже к тридцати годам Сергейпетровича так и не перестали посещать видения, в которых, склонившаяся над ним какая- то рыжеволосая женщина с заплаканными глазами качала головой и беззвучно шевелила губами, точно прося прощения за что- то. В такие моменты Сергейпетрович весь превращался в слух, но как всегда снова и снова просыпался так ничего и не расслышав.
-   Ну уж нет, сокрушался он, - никогда не узнать мне этой тайны, каждый раз надеясь в душе, что  незнакомая женщина однажды  заговорит громче.

     Итак, Сергейпетровичу стукнуло тридцать! Его семье исполнилось три года, а его первенцу - аж целый годик! В ту пору мужчина уже считался бывалым луноходчиком и работал на луноходе. Да- да, была такая профессия на стыке непонятных восьмидесятых и лихих девяностых. Все дело в том, что луноходами в те времена прозвали неуклюжие и весьма далёкие от совершенства городские автобусы ЛиАЗы, с громоздкой гидромеханической трансмиссией, которая хоть и работала временами, но все- равно работала неправильно как правило. Мало того, что коробка ( ГМП) отнимала изрядный процент мощности у сильных ураловских моторов, установленных на ЛиАЗах, она ещё отнимала и здоровье у самих луноходчиков, которые зачастую выходили на пенсию тугоухими и с множеством других проблем со здоровьем, так- как сидели по 14-16 часов практически верхом на источнике шума и грохота, гари и копоти в замкнутом пространстве кабины на протяжении многих лет. Среди луноходчиков даже байка ходила: вовремя уйти, чтобы раньше не закончить...
 Но жизнь текла сварим чередом, железки списывались, люди изнашивались.
На некурящего луноходчика  смотрели, как на белую ворону, ведь он просто не мог быть некурящим по всем канонам, чтобы не стать героем насмешек из- за своей бесполезной погони за здоровьем и чистым дыханием. 
 А ещё, водитель ЛиАЗа просто не мог не пить водки. Дезинфекция в автобусном парке   негласно считалась процедурой чуть ли не обязательной после смены, например. Приляпают мужики по стакану и айда до хаты на дежурке... в полной тишине порой.
Эх, ма! Сейчас  таких автобусников  уже практически не осталось! Я даже уверен, что водителей категории "Д", как класса уже не существует и вместо ассов пассажирских перевозок теперь нас катают по городским маршрутам безголовые всадники из ближнего зарубежья. Но тема эта отдельная, очень серьезная и грустная. Я закрываю её.

     В автобусном парке Сергейпетровича звали по- всякому: Серж... Серый... Серёга... ну и само собой - просто Сергейпетрович.
 Шутливая медсестра предрейсового медосмотра, к примеру, всегда встречала его в своём кабинете по утрам примерно так:
     - О! Приветики, Серхи... Бругера... ( и непременно через паузу!). -     Ну что, мы снова с бодуна! Чего давича изволили напоравозиться?
     - Дык чая с лимоном, Клара Сергеевна, прям ваккурат по Живого!
     -   Все одно не перебарщивай!  Люди - наше богатство и не забывай тормозить...
Дверь в её кабинет всегда была приоткрыта и очередные хмурые лица, как правило становились светлее, а кое кто даже ждал этого утреннего допроса, который учиняла порой все ещё изящная медицинская дама глубокого пенсионного возраста и не только Сергейпетровичу, исключая лишь тех, кто числился в её черных списках. С такими она не разговаривала вообще, просто совала трубку в рот, даже если  человек уже и сам припомнить не мог когда  в последний раз прикладывался к бутылке. Она была не против того, что шофёра выпивали, но делать это в ущерб работе - не позволяла никому.
     Моторист Резо звал Сергейпетровича на Грузинский манер протягивая  ему свою крепкую мозолистую руку: - Гамар Джоба, Серго! Золотой ты мой человек!
     А вот механик соседней колонны немного смущал своим традиционным:
- Хай вам, сэ- эр! Все вери велл или вери гуд?
Механик Ковальчук был по- тихому спивающимся одиночкой. Поговаривали, что данный интеллигент, практически не пользовавшийся ненормативной лексикой, что было очень  необычным явлением в шоферской среде, - даже имел какую- то ученую степень, в своей прошлой жизни, вероятно. И вот когда он практически упал, кто- то подхватил его у самого дна и сделал механиком соседней автоколонны, не пожалев о том в дальнейшем ни разу. Умный, деловой и ровный в общении с людьми Ковольчук - вызывал у всех такое уважение, что люди просто не замечали  легкого перегара, который он умело маскировал, как только мог,  дорогим парфюмом.
     Иногда сорокапятилетний Ковальчук, как всегда неслышно возникал за спиной Сергейпетровича после смены и почти не шевеля губами говорил в свои тонкие образцовые усики, мол, не желаете ли приляпать по соточке, сэр! И не пьянства ради, а здоровья для!...
 Отказать ему было не просто, очень уж не хотелось обижать хорошего человека. Но иногда, Сергейпетрович все же хитрил, незаметно просачиваясь в отходящую дежурку и забиваясь в её самые укромные места, имея  возможность слышать, как мужики сообщали механику, что Найденов, кажется своим ходом до хаты двинул, потому как спешил очень.

     44- я бригада ( по номеру маршрута!) на восемьдесят процентов была укомплектована молодежью. Бригада была дружной и далеко не последней по показателям в парке. Деньги заколачивали немалые, так что твоя зарплата зависела во многом от тебя самого.
Алкашей было мало. Да и трудно было сильнопьющим  выдерживать  такие нагрузки по полторы смены. Такие просто отсеивались либо за ворота, либо в слесаря, либо в ночные перегонщики.
    44-й маршрут был маршрутом не простым. Два рейса (1 круг!)  - около 30 километров протяженностью в самый центр города и обратно в условиях вечных пробок и дикого стресса в пиковые часы.
Это сейчас автобусы уже не ездят с открытыми дверями, а в те времена, когда ещё работали заводы и не было метро - все это выглядело вполне нормально.
     44- м маршрутом пользовались заводчане трёх заводов и студенты трёх ВУЗов, не считая пары рынков и пары больших универмагов.
     Специфика труда луноходчика  была простой: допустим, положено тебе накатать за месяц 220 рейсов и не дай тебе Бог сделать их 219!... Не добрал рейса - можешь считать, что отработал цикл вхолостую. Зарплата - козе под хвост, а унизительный голый оклад - на большие уши.
Поэтому, с началом очередного месяца все луноходчики стремились набрать рейсов в прок, чтобы обезопасить себя от всяких неожиданностей в дальнейшем. А неожиданностей хватало.
     Самая большая беда заключалась в ненадежности автобусов, которые, как уже упоминалось выше - были весьма далеки от совершенства.
Ну а другой проблемой были сами пассажиры, которых луноходчики  звали немцами.      
Немцы ломали, крушили и курочили в салоне - все!
Вынесли, к примеру, двери в твоём автобусе - пропускаешь пару рейсов...
 Вырвали поручни - ещё пару рейсов долой. Выдавили стекло - опять же в минусах. И ещё не факт что на складе найдётся нужная тебе запчасть под замену.  Можно было и всю смену потерять, а это целых шестнадцать драгоценных рейсов!

     Сергейпетрович работал через день на пару со своим же сверстником Николаем. Ему очень повезло со сменщиком. Такого автослесаря, каким был его Николай не было даже среди штатных слесарей ремонтной зоны всего автобусного парка!  А все это выливалось в то, что, что экипаж рыжего лунохода 24-02 экономил массу времени на ремонте, очень часто устраняя неисправности прямо на линии или просто в обед вместо обеда, а то и за 8-10 минут отстоя между рейсами! Все просто. Брак Николая к тому временем трещал по швам. Но скандалы в семье он не топил ни в водке, не на рыбалке, не в объятиях другой женщины. Вместо всего этого он вдруг возникал на одной из остановок на маршруте и доезжая до конечной, подходил вдруг к Сергейпетровичу  и говорил что- нибудь, типа:
     - Третий горшок не работает, оглох что ли?
      -   Да слышу, конечно! - делал обиженное лицо Сергейпетрович, - просто времени сейчас нет... После смены займусь! Хотя и не слышал ничего вовсе.
       - Времени у него нет! Поменьше девчонкам улыбайся,  - ворчал сменщик и лез в бардачок за свечным  ключом. И пока Сергейпетрович отмечал свой рейс у диспетчера, что занимало несколько минут, напарник уже давил на педаль акселератора и довольно ухмыляясь напевал: - Чуешь разницу, чуешь?
      - Да, - соглашался Сергейпетрович, - и верно другое дело!
А однажды Николай даже чинил оборванный немцами поручень прямо на маршруте, прямо с пассажирами в салоне и даже сумел привлечь пару студентов  ( по виду!) себе в помощь.

     Однако были   у Николая и свои минусы. Так, в отличие от от своего напарника, он все же больше был автослесарем, чем водителем.  Так что
все манёвры по той же ремзоне с заездами на подъемники и смотровые ямы или  просто переезды  по крытой стоянке автоколонны  в условиях ограниченного пространства были прерогативой  все же Сергейпетровича. Отсюда и львиная доля царапин и вмятин  на кузове  автобуса имела своего популярного автора, как не трудно догадаться.
А ещё был Николай жутким грязнулей! Расчески и бритвы он не признавал, брюк с рубашками - не гладил никогда и просто не стриг ногтей: он их грыз, чем доводил своего сменщика до  степени дикого сарказма!
А так как работали они через день, то Сергейпетрович часто выезжал  на маршрут по утрам на грязном автобусе, за что ему даже как-то прилетело замечание от женщины, постоянно пользовавшейся услугами маршрута, которая обратила внимание на то, что у Николая автобус  всегда чистый и пахнёт свежестью.
  Сергейпетрович проглотил тогда все молча, но с тех пор старался приходить пораньше или если уж не получалось, - мчался в первый обед на мойку, благо автостанция была в пятистах метрах от парка.

     В тот день немцы  выдавили Сергейпетровичу  заднее, самое дефицитное  угловое стекло в салоне. Холодный и сырой ноябрь заканчивался через пару смен.  Ну а до конца той смены оставалось  всего каких- то пару кругов!  Не повезло, подумалось. Сергейпетровичу.
     Диспетчер вынесла свой приговор около шести вечера: - Ну все Сереж, я тебя закрываю, считай сегодня ты своё  отработал. Как с рейсами- то?
     - Да нормуль, Нин! Перебарщиваю с запасом...
     - Ну вот и закругляйся, пожалуйста.
 Можно было бы конечно ещё заскочить в  ремзону , и даже не найдя стекла - просто приварить какую -небудь временную жестянку, чтобы закончить смену, как полагалось.
 Но с рейсами и впрямь все было в полном порядке и Сергейпетрович выдохнул:
     - Закрывай, Нин!
      

- Гамар Джоба, генацвале! Чем помочь могу, пока домой не ушёл, - встречал моторист Резо рыжий луноход 24-02  на въезде в зону ремонта.
- И тебе здравствовать, Резо! Не беспокойся, обычная кузовщина, пассажиры стекло в салоне разбили.
     Ночной мастер, Ильич - развёл руками, мол прости парень, нет на складе таких стёкол!...
    - Да ты че, Ильич! А как же у меня завтра  Колька мой в рейс пойдёт? Давай уж тогда хоть жестянкой какой хоть на время амбразуру эту заканопатим что ли!...
    - Хай вам, сэ-эр! - прилетела  вдруг знакомая фраза от механика соседней автоколонны Ковальчука.
    - Пошли со мной, мой друг, сказал он голосом нетерпящим возражений и толкнув Сергейпетровича в спину, бросил уже  ночному мастеру:
     - Роман Ильич, прикажите своим нукерам готовить пострадавший на передовой аппарат
 к операции! Стекло сейчас будет!
      Стекло они сняли со списанного лунохода, мирно ржавевшего за гаражной мойкой, но все ещё принадлежащего хозяйству механика Ковальчука, отчего и сторонились боевых останков городского труженика местные мародёры, так как скрыть чего- то от механика Ковальчука в парке и даже за его пределами, в пределах разумных расстояний, само-собой,- было просто невозможно.
      - Пиши заяву,- осматривая стекло сказал Ильич. Хотя, какая там на хрен заява, триплекс- то неучтённый... Ты давай- ка дуй до хаты, Серый. Уйдёт твой сменный завтра в рейс со свистом, я сказал. А уж если Ильич обещал чего, то сомневаться просто не стоило: сказал, как отрезал! - Распишем тебе ремонт, комар носа не подточит.1

     Сергейпетрович опоздал на девятичасовую дежурку совсем на чуть- чуть и выскочив через КП лишь взглядом проводил габаритные огни дежурного ЛАЗа, растворившегося в ноябрьском ненастье в мгновение ока.
     Механик на воротах выразил своё сожаление и пригласил на чай:
- Не горюй, Сергейпетрович, через час уедешь на десятичасовой...
     Но тут, вдруг Сергейпетрович ощутил, что ноги его насквозь промокли и даже стали уже немного подмерзать. Дело в том, что позавчера он купил себе новые ботинки, а  на следующий день они успешно развалились, так что  пришлось снова запрыгивать в старые. Нет, выглядели они конечно ещё совсем ничего, вот только начисто утратили герметичность и не далее,как сегодня утром, рассматривая их ,- он так и не сумел понять: почему?
        - Н-не, дядь Володя, спасибки! Я своим ходом, не хочется целый час терять, открестился Сергейпетрович от угощения и бал таков, поймав в догонку что- то о насморке, как- будто про его промокшие ноги уже весь  автопарк прознал.
       - Время всего лишь начало десятого, транспорт ещё во всю ходит, - пытался он согреться, запрыгивая на подножку уже отходящего трамвая за что и услышал пару весьма неласковых в свой адрес от вагоновожатой.
Устала, наверное, - думал Сергейпетрович, - и сколько ей ещё до конца смены: час, два, три? А я домой, женщина! Давай, поругайся на меня, страви пар, я тебя понимаю, как никто, только ты об этом не знаешь...
        - Сергейпетрович аккуратно, почти бесшумно повернул ключ в замочной скважине входной двери своего дома, явно желая стать приятным сюрпризом для своей половинки. Затем он тихонько толкнул дверь плечом и...оторопел! Ему вдруг показалось, что в него попала молния и он вот- вот должен рухнуть, как подкошенный прямо на пороге своего дома.
      Прямо перед ним стояла пара мужских зимних финских сапожек, как показалось, почти неодеваных, таких модных и красивых. Таких у него не было никогда. Дорогущие, наверное, зашумело у него в голове.
      - Вот же черт, - продолжал себя напрягать Сергейпетрович, жена- то ждёт меня к полуночи, а сейчас ещё и десяти нет... Это что же получается? Получается, что я не вовремя пришёл, что ли?
          Ноги его предательски задрожали, а сердце бешено заколотилось в груди, да так громко, что он даже начал что- то искать на себе руками, возможно какой- то виртуальный выключатель, чтобы просто тупо вырубить этот жуткий грохот сердца, от которого казалось, могла взорваться его голова!
        - Ну как же так? У нас ведь семья, ребёнок. Нас теща летом ждёт в Сочах своих в гости!... А дочка её тут с хахалем кувыркается, пока муж бабки заколачивает, так что ли? И что мне делать- то теперь? Как жить дальше? Сейчас убью её, кончу его и сам себе вены вскрою! Нет- нет, так не пойдёт! Что с малышом- то будет? Нет- нет, так не пойдёт!  Просто его убью, а потом себя. И пусть она потом до конца дней своих локти себе кусает, если сможет. И пусть  в неё, шлюху, бабки во дворе пальцами тычут до скончания времён.
          Да нет же, Ведь я  же люблю её, значит должен сделать все для её счастья! А значит лучше всего уйти, вот прямо сейчас уйти, раствориться без следа, страна большая и чтобы она никогда меня найти не смогла- кипели мысли и страсти в голове Сергейпетровича, сгоравшего от горя ревности до тех пор, пока не почувствовал на себе чьего- то внимательного взгляда...
Он обреченно поднял потухшие глаза и увидел прямо перед собой в дверном проеме спальни лицо своей жены, раскрасневшееся от дикого приступа беззвучного смеха!
     - Шарик, ты дурак? Ножи и вилки я попрятать не догадалась... Рисковала да?
 Сомнений не было: с ним  сейчас говорила шепотом голова его жены.
     - Хорошо, что я услышала, как ты пришёл! Ты сапоги - то примерь! Тетя Лена из 32- й квартиры деду своему купила, но ему бежевый цвет не нравится, вот и предложила она мне их ... Для тебя! Всего - то полтинник, как в магазине! А размеры у вас - одинаковые.
     - Дуй в душ, Отелло и ... Приходи поскорее!... С этими словами она вынырнула из спальни и развернувшись на триста шестьдесят градусов, снова спряталась за дверью. Постепенно приходящий в себя Сергейпетрович успел заметить на жене короткую чёрную сорочку в кружевах. И вряд ли стоит описывать то, как она сидела ещё на вчерашней гимнастке.
     - Рот прикрой, муха залетит, -  продолжала она его подначивать, выводить из состояния транса. - план такой: душ, кухня и ... ко мне, будем кружева разглядывать, пока возможность есть и она приложила указательный палец к своим губам.
       - А сорочку ... тоже тетя Лена,- совсем освоился было  Сергейпетрович..
       - Не! Сорочку - мама... В посылке из Сочей с подарками для всех... Раздача лотов - завтра!  И хватит уже время тянуть, сейчас дождёшься арии Евгения Онегина на сон грядущий...
       Мылся Сергейпетрович - стремительно и абы как, ел вообще не прожевывая, но услышав обещенный женой оперный хит в исполнении любимого сына, вдруг понял, что спешить уже смысла нет. Но, на всякий случай заглянув в спальню, он в темноте поймал на себе взгляд жены, который четко объяснял новую вводную: - ни в этот раз, Капуша!
      Ну и что ещё оставалось делать Сергейпетровичу при таком раскладе? Вот он и пошёл примерять свои новые сапоги.