Совокупно плагиат как прием подачи

          или Триггерная подача великолепной Эжени Бушар
     Иэх, жиблые садочки, волосы раскурье.
     Пылит дорожка крошкой бетонизированной с наполнением научным, подогревом и обочинами модными, то  " Макдональдс " вырастет грибом - поганкой, то какая образина сунется знаменитостей фотать, не помышляя о кощунстве.
     - Взойдем, - намекал кощунник Невзоров в одной из сказочек, соблазняя Пиотровским Белковского.
     - Взошла, - гайкнул с передка Фомичов, секлетиня мину.
     - Сам вижу, - грянулся с подложки блиндажа Мокей Корвин Корвинус, трепыхая урну с голосами солдатскими. Сбирали митинг вечор, долго выслушивали приезжих из Питера, потом разодрались напрочь, а резолюцию так и не вынесли. Вот Кужель и предложил, видя такое дело : собрать голоса, в урну запечатать и в штабы отвезть. Повезет сам Кужель, потому достоин.
     Выпер дедка Орелик - рваны ноздри, что всю каторгу насквозь прошел да с той стороны Аляски и выворотился оборотнем, вывернув шубу плисовую набок. Приняла береговая охрана США его за блукающего по пьяни Хемингуэя.
     - Кажи пачпорт, - хрипел в дедку Орелика капрал морской пехоты, жарко щупая пазухи, - усы, хвост.
     - Старик и море, - заподозрил случившийся неподалеку Видок, плюнув уже себе - за оконечностью просочившихся луддитов - в ладонь.
     - Поезжай, - решил дедка Орелик, взглянув в оловянные пуговицы Кужеля. Они к шинелке примотаны были. - Смени только наименование, - супенился гордыней дедка, прилагая кус карабахской колбасы к вещмешку Максима , - на Кугеля.
     Делать нечего, как общество порешило, так и бывать Кужелю отныне плагиатом из Муркока Вэнса. А что ж поделаешь, ежели кошачья Сонька воспринимает сказочку именно так, как воспринимает. В чем нет ничего плохого или хорошего, просто скучно мне так, софизм ты мой симпатичный носом вздернутым, скушно, как омлет, хотя, для справедливости, талмудевое начетничество Витухновской, разоблачительный скулеж Несмияна, пафосный гнев Бабченки или малообоснованный коррупционный оптимизм Потупчик - еще хужее. В общем, Соня, ты держись пока, а я посмотрю : сможет ли чем заинтересовать привередливого потребителя животастый Бобби де Ниро после восемьдесят третьего. Плагиат. Из Ивлукича.
                Плагиат. Из Артема Веселого
                Ад Ивлукич
               
     Золотая царска грамотка, долгое раскурье. Эх, рви колесы, шмурыжь насосы, а бигудями мы и сами завались. Путь - дорожка лесостепь, громыхают по чугунке недожившие солдаты.
     - Это чаво там ?
     - Лихие люди.
     - Мало их жопердяили о прошлом годе - то.
     - Знамо.
     Фейерверкер Ваньча свесился с теплушки гигантским буржуем, растопырил азям, шапчонку на ухо и пошел рвать.
     - У - ха, э- ха, и приехал, и уехал, о - ха - ха !
     - Крутит Ермолай, - горбатыми голосами из - под вагона отзывались фельдшер и лекпом полка, лежавшие валетом по над собачьим ящиком бесприютности. Грели уши самосадом, терли ноги о рельсы, ажно искру вышибало и вспоминалось, как гоняли убитые брички из Турции Пескову.
     - А ён и грит, - сморкался в пролетающий мимо семафор лекпом, успевая отметить про себя насущную необходимость, - что продали лихо за фунт кишмиш - кураги, пока Старшого мытарили тремя уголовными делами по факту кражи аэропорта.
     - Научный человек растратчик, - отзывался фельдшер, оседлывая битую утренним заморозком вшу, - доцент.
     - Ничо, - уже угрожал корявым соснам взморья, мимо которых летел свистящий паровоз полка, - укупим за малость и продадим Колчаку.
     А то, мыслил, нарушая пунктуальность Витухновской зряшней запятой Ваньча Ермолай, постепенно ужевывая с голодухи хлястик от шинели, наскоро пришпандоренный стеклярусом к винту. Винт ржавел от беспощадности, второй год не было размаху винту, мушка сбилась, целик сам как - то дефлорировался, штык стал ножом, немецким, в елочку.
     - Зырь, каки шкары, - похвалялся матрос Булыга, подсевший к паровозу на предыдущей станции, еще в Румынии, где выводили породу неистовых Дроздов и мичман Сойко Пандыч, сербский шарпентьер из ходей китайских. - Клеша, как судьба - судьбинушка.
     Верно баял матрос, не дадут соврать флотские штаны, повисшие на опохмеленном заду стягом красным, сметающим всякие усы в сор мировой помойности, приходящей на сменку бройлерам и среднезападным бюргерам, что деревянными башмаками утоптали славу силы предавшихся марьяжу на пиках саксонских революционеров. Шли дорогами смутными, пели песни молча, жевали хлеб - сало птицами перелетными и не знали, не гадали, не ведали, что выскочит из перелеска карательный отряд барона Дрейдена.
     - Это чего, ребяты ? - втыкал шомполом вопрос злостный есаул, горяча кобылу штабс - капитана.
     - Красные, - шипел фронтовой чайник, угреваемый носогрейкой Груней партийкой, предавшей заветы и продавшейся гвардейскому экипажу под Новороссийском.
     - Рубай, - визжал психованный камер - юнкер Пушкин, незаметно становясь Сурковым.
     И вот так как - то вот всё и длилось, пока не кончилось. Глядит Ваньча из под лба, бирюком и чеченцем высматривает наживу : а ну как пушку можно сменять на сыр овечий ? Или, обратно, состав сибирский поворотить да и гикнуть ? Тоже.
     - Смотри сам, - ухмылялся в горсть аила предводитель, не по - русски хромая у насыпи, - всем сапогам сапоги, сам бы носил, но жалко.
     И пчелы сразу - жжжжиии ! Жалят жопами, гудят крылышками, прозрачными в синеве октября - ноября. Товарищ Жмых выходит, конечно.
     - Братцы, - кричит гландами Жмых, сокращаясь, - это чего же мы тута, братцы ?
     И нет ответу ни от паровоза, ни от теплушек, годами ужатых, ни от мертвых солдат, облепивших гроздьями память народную, даже народу нету, ни х...я нету, так, говно какое - то из питерской банды шумит о херне несусветной, несогласные еще гаже, вместо людей - избиратель. Сам себе выбрал Изабеллу Кларк. И хотелось мне розовой канадке подогнать босяцки Манчини, но сам курс Асфиксии Нуар требует в плепорцию Принцессу утренней зари, иншалла. 
                Плагиат. Из Джека Вэнса и Паука Троицкого
                Ад Ивлукич
               
     Мотолам и Айд Каучикский, Страна Падающей Стены и Страна Поганых Лиц, обиталище папоротников и древесностружчатая скворешня вещего поползня, табуировавшего всякие заглавия, Лапти Врозь и Дымок Холокоста, все без исключения пределы обитаемого мира умирающей Земли переполняли смутные слухи о новых похождениях длинноносого Кугеля, если верить рассказчикам, в  этот раз посетившего саму Страну Опят, что не удавалось никому со времен Фандаала Великолепного, да и тот, судя по легендам и обрывкам более похожих на мифы россказней, посетил лишь приграничную крепость Опят, известную как Хунвейбин - на - Катамаране, великой реке Аральского ареала, пересохшей еще в раннюю эпоху Талмудного Скроя, от которой не осталось и легенд, хотя Юкоуну Смеющийся и хвастал книгой одного из талмудических, но доказать факт обладания драгоценной книгой отказывался, ссылаясь на прямой и недвусмысленный запрет, выведенный им из переведенной за триста лет строки, гласившей о Кыргызда Жаклин Осасси Силайе, что Юкоуну перевел как  " е...сь все в рот, товарищи бойцы ". Именно с этого перевода и начинается новая страница приключений любознательного Кугеля, о чем будет поведано прямо сейчас.
     - Меня аж ушатало, бля, от таковской истины, - на каком - то странном языке говорил маленький и плотный, как сыр, Юкоуну, возлежа среди бесчисленных подушек своего дивана внимательно слушавшему его Кугелю, в конце концов подружившемуся с ехидным магом и простившему все его перемещения и зловредства ради неистребимой жажды приключений, - ну, думаю, брат Юкоуну, ты окончательно спятил. Это ж надо : перевести строчку и сразу же, - здесь маг хохотал и стучал кулаком по колену, - заговорить на их нечестивом наречии. Думаю, следующим шагом будет написание многотомной истории спортивных состязаний в каменоломнях Херо - оа - Туаго, могучего кучей колосса Глин Вяземских, где застряли танки Гудериана.
     - Я сомневаюсь, что Вэнс мог писать таким слогом и стилем, - осторожно заметил Кугель, чувствуя, как около его пупка что - то зашевелилось, но опустить глаза и убедиться было страшно, не прошли еще неприятные ощущения от сжимающихся челюстей Фрикагота, этого гнусного червя и донимателя ускорений, некогда вживленного в плоть искателя приключений этим самым Юкоуну, что сейчас лежал напротив на диване и говорил вещи невозможные и каким - то нечистым языком, будто бросили мага в канавы Последнего Города, где Кандайв Золотой разместил всех отверженных Гюго и Монтесум Ойкумены, мудро собрав воедино мудрость отцов и заветы предков, питая кощунственными парами Межзвездное Зло, - это, скорее, что - то более похожее на патриотический диалект Хтона Х ... вского Очень.
    - Так и есть, - соглашался Юкоуну, наливая терпкое вино в яшмовый кубок величиной с ноготь мизинца Сомы, великого воина с отрогов Памира, - в этом и суть моего открытия, приятель. - Он отпил глоток и продолжил. - Всякий, кто переведет хоть слово из нечестивых строк, становится таким же, как и написавшие их неведомые люди древности. Говорят, они ходили на четвереньках и блестели лысыми головами, обожженными соком агавы, прятались среди болот и пугали болотные огоньки своими лицами, от которых и пошло название Страны Поганых Лиц.
     Кугель вскакивал и подбегал к малахитовой стене мага, о которую и бился головой, когда час, когда чуть менее, успокаивался и возвращался в кресло, стоявшее напротив дивана веселившегося приятеля.
     - А кому сказка ? - уточнял любящий точность во всем Юкоуну.
     - Витухновской, - мрачно отвечал Кугель, качая гудящей от восторга головой вверх и вниз, как лошадь.
     - Тогда и так сойдет, - решал смеющийся маг и чародей и ставил жирную точку. И они уходили пить вино и ездить на рыбалку, разумно решив принимать нашу Черную Икону строго дозированно, как гражданку Никанорову, например.