Баррикады. Глава 13

Глава 13.  Инцидент в мэрии


Когда Ника заявилась в редакцию, главный редактор стоял в дверном проёме и как будто специально её поджидал. Заметив состояние, в котором находилась его подчинённая, Громов завёл её в свой кабинет.

– Я уже в курсе того, что было с вами в университете. Дорогин мне уже поведал, – молвил редактор, плюхнувшись в кресло и скрестив руки у себя на груди.

– Ну, это лишь часть истории, – тяжело вздохнула Калинкова. – Она имела своё продолжение. Очень неприятное.

– О том, что было в мэрии, я тоже знаю, – снисходительно говорил Громов. – Стешкин меня уже поставил в известность. Говорит, что это он тебя позвал, и очень сожалеет об этом, поскольку Графченко его дезинформировал, и он не ожидал, что тот себя так поведёт. Но всё-таки вернёмся к началу, к тому, с чего всё началось.

Громов, оказывается, уже знал, что на встрече с уполномоченной по правам человека они познакомились с Эллой Магниевой и та пригласила их поехать в университет, чтобы пообщаться со студентами, пострадавшими от нападений. И после того, как их попросили удалиться из аудитории, где Графченко вёл лекцию, ребята пошли на кафедру. У Калинковой осведомлённость её начальника удивления не вызывала – обо всём, что с ними было, ему рассказал Дорогин.

– Ты понимаешь, что всё гораздо серьёзнее, чем тебе может казаться. По сути, то, что произошло с вами на кафедре – это нападение на журналистов. Мы могли бы выкрутить из этого даже сенсацию общегосударственного масштаба. Если бы не одно «но»: на кафедру вы проникли незаконно, – раскладывал по полочкам главный редактор. – Вы туда пошли просто так, потому что вам стало интересно. Если бы не этот нюанс, мы бы могли так вздрючить этого профессора, так его «нагнуть»… Но сделать этого мы не можем, – пожал плечами Громов. – Получается как раз наоборот – это вуз может пожаловаться в полицию по факту незаконного проникновения на кафедру и воровства устройства, задействованного в научной или экспериментальной деятельности. Первое уже не столь страшно – страшно второе. Могут впаять не только кражу, но и промышленный шпионаж. Теперь придётся доказывать, что ты вытащила этот прибор из кармана профессора случайно, перепутав со своим мобильным, и выглядеть для многих оно будет именно как отговорка. И если сначала у меня был вопрос, зачем вы туда полезли, то теперь я уже думаю, что говорить, если к нам обратятся за разъяснениями, или если делом займётся полиция.

– Ни завкафедрой, ни руководство вуза писать на нас заявление не будет, – устало, но твёрдо произнесла Калинкова. – А если кто-то и тявкнет, мне есть что предъявить им в ответ.

– Хм, как интересно. Я прямо теряюсь в догадках, что же это может быть, – Громов откинулся на спинку кресла.

– Мне удалось зафиксировать факт воровства интеллектуальной собственности – заявку на получение патента. Профессор Графченко пытается присвоить себе изобретение другого учёного – Милоша Лучича, который жил и работал в Адмиральске. О самом изобретении и его авторе мне недавно рассказывал Стешкин.

Лицо Громова вдруг стало мрачным и серьёзным.

– Ну, а сам Стешкин в курсе?

– Я хотела ему сказать. И для этого как раз и пошла сразу в мэрию, а не в редакцию, тем более что он мне перед этим позвонил. Но…

– Но ничего рассказать не смогла, потому что в кабинете у Стешкина тебя уже поджидал Альберт Графченко. Я понял, – выдохнул главный редактор. – Хитрый лис. Сработал на опережение…

Громов думал, отбивая подушечками пальцев о поверхность стола, и принял, наконец, решение:

– Значит так, Ника. Давай-ка ты этот агрегат сюда. Завтра отвезу его к Караваеву и объясню, что в ваши планы совершенно не входило что-то воровать. Тем более, в АКУ вы пришли не по собственной инициативе – вас туда пригласил работник вуза. Вашей целью было опросить студентов в аудитории, но вас оттуда выставили. А по поводу того, что пробрались на кафедру, так Графченко вас сам же туда и направил. Вот с ними пусть теперь и разбираются.

Ника вышла из кабинета шефа и зашла уже с рюкзаком. Громов в это время взял со стеллажа чехол, выложил оттуда камеру и сунул вместо неё прибор, который достала из рюкзака Калинкова.

– Лучше пусть побудет у меня. От греха подальше. Если придут из полиции, так и говори, что отдала прибор своему главному редактору. А сейчас я еду к Стешкину. И это, Ника… – Громов напряжённо выдохнул. – Он хочет обсудить всё то, что произошло сегодня в мэрии. И просит, чтобы ты тоже приехала.

– Александр Васильевич! Не надо его даже подпускать ко мне, – тут же оборвала его Калинкова.

– Кроме нас троих, никого больше не будет. Если ты чего-то не хочешь говорить мне, могу оставить вас двоих.

– После того, как он повёл себя в мэрии, когда Графченко меня унижал у него на глазах, а потом устроил мне обыск на выходе, я даже видеть его не хочу, – Ника снова едва не расплакалась.

Она подскочила от неожиданного стука в дверь. Но оказалось, что это был Дорогин – зашёл сообщить, что фотографии готовы. В то же время Ника понимала, что реальным поводом для появления её друга в кабинете начальника могли быть не столько фотографии, сколько беспокойство о её состоянии.

– Значит, так, Ника, – сосредоточенно вздохнул Громов. – Работать ты сейчас вряд ли сможешь. Давай я тебя отвезу домой, а с репортажем о встрече с омбудсменом мы уж как-нибудь сами.

– Подождите. Что значит – сами? – опешила Ника. – Там была я, там был Артур. Мы что, зря туда ходили? Тем более, фотографии Артур уже сделал. Остался только текст…

– Да, но этот текст надо написать. Я не думаю, что сейчас ты в подходящем для этого состоянии, – настаивал Громов.

– Слушай, Ника, ну я же всё равно ещё здесь. Давай я напишу. Что я, не смогу, что ли? – осторожно предлагал, пожимая плечами, Артур. – Тем более, другие сайты это уже поставили, что-то возьму у них. Они ведь тоже часто используют наши материалы при подготовке своих.

– Нет. Писать буду я сама, – решительно и твёрдо ответила Ника. – Вот к чему я действительно сейчас не готова, так это встрече со Стешкиным. Поэтому, Александр Васильевич, поговорите с ним сами. А я как раз займусь материалом. Дайте мне только собраться с мыслями.

– Хорошо, – согласился Громов. – Тогда я тебя оставляю в своём кабинете, здесь тебя отвлекать никто не будет. Со Стешкиным я тогда встречусь сам и передам ему то, что ты мне сказала. Думаю, он поймёт, о чём речь.

Громов направился к выходу из кабинета и жестом увлёк за собой Дорогина, намекая, чтобы тот ей тоже не мешал.


* * *


Сидя за компьютером главного редактора, Калинкова какое-то время пребывала в прострации и прокручивала в голове всё, что произошло с ней за сегодняшний день. Она вспомнила и иностранцев, которые преследовали её в АКУ, но по факту – спасли от повторной встречи с Графченко, и состоявшуюся перед этим встречу с уполномоченной по правам человека, где главный полицейский Пастыко убеждал всех в том, что негритянка сама напала на скинхедов, будучи в нетрезвом состоянии, а первый заместитель мэра Крючков подводил всё к тому, что нападения местных жителей на иностранцев провоцируют сами же иностранцы.

Она вспомнила про радикалов, о которых рассказывала омбудсмену Элла Магниева, и про то, как реагировали и с каким пренебрежением и высокомерием смотрели на неё власть имущие, когда та рассказывала о фактах нападений на иностранных студентов, и всё, о чём просила – всего лишь расследовать случившееся так, как того требует закон.

Ника представила, что чувствовала негритянка, когда группа здоровых парней избила её на набережной, а полиция, вместо того, чтобы защитить, её же выставила виноватой, и открыла уголовное дело не по факту нападения на иностранку, а по факту того, что африканка якобы сама напала на местных жителей.

Калинкова вспомнила о своей случайной встрече с Габриэлой Н’Тьямбой в парке рядом с университетом и представила себя на её месте. Девушка приехала из далёкой страны с самой благородной, мирной целью – обучиться судостроительной специальности и затем, вернувшись на родину, проектировать и строить корабли, реализовывать свой творческий и человеческий потенциал. Возможно, приехала в Адмиральск не просто чтобы получить образование, а чтобы осуществить свою детскую мечту. Ту самую, которую вынашивают многие мальчишки и девчонки и в Адмиральске, и в других городах Причерномории.

Возможно, когда Габриэла была ребёнком и училась в школе, Адмиральск вызывал у неё самые приятные ассоциации – приветливый причерноморский край, в котором живут и работают судостроители, конструкторы и инженеры. О многих, возможно, она даже слышала и хотела стать такой же, как они, приносить миру такую же пользу. И что же она увидела, приехав в этот город? Какие воспоминания об этом чудесном кораблестроительном крае она увезёт в свою страну? Что расскажет своим детям? О радикалах, которым не понравился цвет её кожи? О полиции, которая прикрывает радикалов и вешает их преступления на их же жертв?

«Мрази! Какие же вы все мрази!», – с ненавистью подумала Калинкова.

С этими словами, произнесёнными, возможно, даже вслух, Ника начала набирать на клавиатуре первые строчки будущего материала. Начала с того, как месяц назад полиция распространила свою версию конфликта на набережной, в которой говорилось о том, как пьяная гражданка одного из африканских государств напала на жителей Адмиральска. Все СМИ тогда раструбили это, и поскольку это была официальная сводка городского главка полиции, сомневаться в правдивости написанного и проверять изложенные факты никто не стал. Однако на встрече с уполномоченной по правам человека, в которой участвовали представители национальных диаспор и представители АКУ, выяснились весьма нелицеприятные детали. В частности, оказалось, что другими участниками конфликта были не просто жители Адмиральска, а члены ультраправой организации «Белый коготь». В городе они были хорошо известны как скинхеды, хотя сами позиционировали себя как борцы с преступностью и беззаконием. А поскольку многие входили ещё и в так называемые гражданские формирования, задействованные в охране общественного порядка и обладающие теми же полномочиями, что и наряды патрульной полиции, они проходили специальную подготовку и имели право на ношение оружия, в том числе огнестрельного.

И после того, как негритянка напала на шестерых скинхедов, которые мирно отдыхали на набережной (по крайней мере, такую цифру назвал в ходе встречи Пастыко), полиция приняла у всех шестерых заявления и открыла уголовное дело по факту нападения на них гражданки одного из африканских государств. Шестеро радикалов стали потерпевшими, а чернокожая девушка – подозреваемой. Позже исследование на полиграфе показало, что она была пьяна – это следовало из ответа на вопросы, находились ли рядом с ней во время инцидента пьяные люди и было ли на месте инцидента спиртное. Прямые вопросы: «Были ли ВЫ в момент инцидента пьяны?», «Употребляли ли ВЫ перед этим спиртные напитки?», – при этом не задавались. Но ответов на косвенные, неконкретные, сформулированные «издалека» вопросы полиции оказалось достаточно для того, чтобы обвинить негритянку в том, что в момент инцидента она была в нетрезвом состоянии и что именно она напала на радикалов.

Калинкова отлично помнила, что говорила об этом Магниева и что отвечал ей Пастыко, и этот момент в своём материале она описала подробно. Что-либо упускать ей не хотелось, так как это был именно тот случай, когда «дьявол кроется в деталях».

Во второй части материала Ника писала про то, как встретилась с Габриэлой Н’Тьямбой вблизи университета, как они гуляли около завода и как чернокожая девушка, приехавшая учиться на кораблестроителя, переживает за судьбу города и его предприятий похлеще многих адмиральцев. Ника описала и прогулку вдоль сгоревшего КПП и рассказала об идее студентов-иностранцев своими силами восстановить подожжённую будку, как они уже восстановили полузатопленную.

Вот такая она, африканка, которую обвинили в агрессии по отношению к местным жителям, толком даже не разобравшись в ситуации. А ведь надеяться ей не на кого. Посольства Анголы на территории Причерномории нет и защищать её права в данном случае некому, кроме родного вуза, в котором она проходит учёбу. Калинкова высказала мысль, что можно быть истинными патриотом Адмиральска, не имея ни гражданства этого государства, ни местных корней, а лишь горячее сердце и желание помочь. Сравнила действия африканки, которая вместе с другими иностранцами, с которыми её свела судьба, пытается сделать для города что-то поистине важное – и местных радикалов, которые сносят памятники, оставшиеся после неугодного им режима, и расписывают город вандальными надписями. И высказала предположения по поводу полиции: вместо того, чтобы ловить преступников, она прикрывает радикалов, уже практически в этих преступников превратившихся. «Если полиция их прикрывает, значит, ей они для чего-то нужны. Для чего же?», – задавала в статье вопрос журналистка.


* * *


Через два часа, когда Ника дописала последние строчки и думала над заголовком, дверь в кабинет открылась и в него вошла Светлана Ланина. На стол она поставила магазинный пакет и начала выкладывать из него фрукты. Как она сказала – «для подкрепления».

– Боже, Света, ну к чему такая забота? – застеснялась Ника. – Со мной всё нормально.

– Даже если бы тебе было не нормально, а хорошо, витамины в осенний сезон представителям пишущей профессии не помешают, – успокоила Ланина. – Тем более, Громов попросил меня проследить, чтобы ты была в порядке. Можешь считать это его редакционным заданием, которое я сейчас выполняю.

Ника в очередной раз восхитилась тем, насколько Ланина способна разрядить обстановку и сколько позитива она вносит в их скромный журналистский коллектив.

– А ещё Громов просил меня вычитать твой текст, как только он будет готов. Сам он был в полиции, вечером у него ещё дела и он не уверен, будет ли вообще сегодня в редакции.

– В полиции?

– Ну да, в полиции. Со Стешкиным, – сказала Света, чистя мандарины и раскладывая на тарелке их сочные половинки.

У Ники всё похолодело внутри.

– Ой, да ты вообще не в курсе последних событий! Их сейчас вся медиатусовка обсуждает – зайди в наши чаты, – ещё больше оживилась Ланина. – Все знают, что произошло, но всем же интересно, из-за чего.

– Так а что произошло?

– Стешкин разбил нос Графченко!

– Чего? – глаза у Калинковой расширились.

– Причём на глазах у охраны и десятка других людей, находившихся рядом, – продолжила Ланина. – Я была как раз в мэрии, выясняла подробности. Рассказывают, что сначала в мэрию вбежал какой-то разъярённый бородатый дед. Некоторые знают, что это профессор Графченко, но некоторые не знают. Охрана его знает, поэтому впустила, но просила успокоиться, поскольку вёл он себя неадекватно. Кричал, что он к Стешкину, потому что его подчинённая украла какой-то прибор из АКУ. Через полчаса начали досматривать журналистку с малиновыми волосами, которая якобы и совершила кражу, но ничего не нашли. Я сразу поняла, что это ты. Минут через пять из здания мэрии выходил Стешкин. Говорят, что был в угнетённом, подавленном состоянии, раньше его никогда таким не видели. Направился к своей машине. За ним на улицу выбежал Графченко, начал размахивать планшетом, тыкать в какую-то запись и кричать: «Вот, смотри! Она переложила его в рюкзак своего сообщника! Воровка! Паскуда!». Стешкин в этот момент подходил к своей машине, и когда Графченко с этими воплями его настиг, заехал ему кулаком по роже так, что тот аж отлетел на полтора метра и плюхнулся на капот машины Крючкова. Планшет отлетел ещё дальше и разбился вдребезги. Представляешь?

– Ничего себе, – изумлённо выговорила Калинкова.

– В машине сработала сигнализация, кто-то выбежал на улицу, кто-то на балконы. В общем, те, кто пропустил момент удара, наблюдали, как профессор сползает с капота, ему помогают подняться, а Стешкин преспокойненько садиться в свою чёрную «Волгу» и уезжает. «Скрывается с места происшествия», как бы потом написала полиция.

– А… что полиция? Её кто-то вызвал? – поинтересовалась Калинкова.

– Ну, конечно! И полиция, и «скорая помощь» – полный набор. Причём вызвал лично Крючков, который выбежал на звук сигнализации и испугался не столько за профессора, сколько за свою машину.

– А заявление профессор писал?

– Писал. Только не по факту вашего с Дорогиным проникновения на кафедру, а по факту сломанного носа и разбитого планшета… Ты бы видела, как перекосило Графченко, когда он в райотделе встретил нашего Громова. Обещал устроить нам проблемы за то, что ты и Дорогин шарились у него на кафедре и фотографировали секретные документы, и что сейчас же поднимет этот вопрос перед Пастыкой и ДГБ. Но наш главред ведь тоже не пальцем делан. Он ему ответил, что у нас есть доказательства воровства интеллектуальной собственности в АКУ, что мы проводим по этому поводу журналистское расследование и что на кафедре ты была по его заданию. И если он только попробует создать «Баррикадам» малейшие неприятности, ответочка ждать себя не заставит. Так что пусть сидит и не рыпается, иначе сделает хуже себе же. Графченко и заткнулся. В заявлении указал, что конфликт со Стешкиным произошёл на почве личной неприязни, и что требует возмещения стоимости планшета и суперпрограмм, которые были на нём установлены. Ни ты, ни ваша с Артуром вылазка на кафедру там даже не упоминаются. Так что Громову ты правильно сказала – жаловаться куда-либо профессор уже не посмеет. Кстати, Громов благодарил тебя – за то, что успела ему сказать о вашей находке на кафедре. Вы с Дорогиным хоть и сработали как папарацци, но добыли, как я понимаю, очень ценную информацию. Я ему ещё твой пост показала – ну, для него неудивительно, почему под ним столько дерьма. За границей такой компромат стоил бы огромных денег.

В это время Ланиной звонил Громов – узнать, как дела и что с материалом Калинковой.

– Да, уже прочитала. Внесла кое-какие правки, но они чисто технические… Как впечатления? Саша, да это шедевр! Я никогда не думала, что Вероника умеет так писать! Это даже не новостной материал, это полноценная статья! – с восторгом говорила Света. – И ставить его нужно не в новостную ленту, а в соответствующий раздел. Я бы даже попросила Никиту сделать баннер на сайт, ведущий на эту публикацию. Текст действительно шикарный.

Ланина продолжила слушать шефа, глядя то на Калинкову, то отводя взгляд куда-то в сторону. По её дальнейшим жестам можно было понять, что Громов дал добро на публикацию.

И как только Ланина отключилась, ей поступил ещё один звонок. Судя по реакции Светы, это был уже не Громов.

– Что?.. Вероника Калинкова? Да, она здесь… Прибор? Да, конечно. – И, передавая Нике телефон, сказала: – На, по твою душу.

Калинкова перепугано смотрела на Ланину, не решаясь взять телефон.

– Ник, ну что ты тормозишь? Коллеги звонят, просят тебя прокомментировать ситуацию с патентом, – слегка раздражённо протянула Ланина, держа смартфон в руке.

После чего включила мобильный на громкую связь.

– Наше издание хотело бы уточнить по поводу этой заявки, которую вы опубликовали у себя на странице, – раздался женский голос в динамике. – Откуда вам стало известно, кто является настоящим автором этого изобретения?

– Мне об этом рассказывал начальник управления земельных ресурсов Иван Митрофанович Стешкин, который работал в конструкторском бюро с изобретателем, знал его и вместе с ним участвовал в процессе работы над изобретением.

– Не удивлена насчёт Стешкина. Он у нас как универсальный солдат, – из динамика послышался смех. – А про то, то, что фирма «IT-United», которой в итоге передаются абсолютно все права на патент, принадлежит Владлену Альбертовичу Графченко, который является сыном профессора Графченко, вам тоже Стешкин говорил?

Ланина сделала круглые глаза и посмотрела на Калинкову. Ника растерялась и мысленно ругала себя за то, что так и не дочитала пост про «квантовую ловушку», который написал иностранец от её имени.