Всплывающее окно номер 7 Мнимопутевые заметки

БОльшая часть людей, с которыми сейчас приходится сталкиваться в жизни, при встрече со мной прежде всего думают о том, какими бы они были успешными, благополучными и, главное – Бо-га-ты-ми, если бы они были на моём месте. Самые умные догадываются мне об этом не сообщать, самые глупые – сообщают немедленно. Остальные варианты носят смешанный тип вербализации.

...Да-а-а, действительно. Как обидно. Как обидно, что всем приходится проживать свою собственную, а не мою жизнь. Совершать свои собственные ошибки, наступать на личные грабли и умирать - вот в чём главная беда - придётся в точно такой же мере самостоятельно. Никто вместо тебя этого не сделает. Никто и никогда. Ни за какие деньги. 

      * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * 

…Модус вивенди моей бывшей сестрицы (Жабы): «Кому здесь ещё можно позавидовать»?
 
Если представший перед её взором человек не может стать объектом зависти, он немедленно делается объектом презрения. Доброжелательное, или просто ровное спокойное взаимодействие с другим, наподобие нейтральной игры в пинг-понг, доставляющей участникам одинаковое удовольствие, ей незнакомо. Не говоря уже о сочувствии, сострадании или милосердии.

 Исключение делается для узкого круга особ, особо приближённых к её императорскому величеству, и проявления условно добрых чувств носят истерический характер самого дурного пошиба, неизбежно через некоторое время оборачиваясь для объекта доброжелания неописуемой хернёй.

За каждую каплю выделенной Жабой доброты с адресата взимаются проценты в десятикратном размере (минимум). Бескорыстие рептилии незнакомо. Как понятие. По определению. Вообще незнакомо. И благородные телодвижения других людей истолковываются ею либо как образцы особенно изощрённой хитрости, либо как проявления глупости, которыми нужно воспользоваться. Сам же бог велел слабоумного обдурить. Он же напросился. Сам виноват. Нечего булки расслаблять (любимая фраза Жабы). Ну то есть вот…

Раньше я не верила, что существуют Такие люди. Что они - не вымысел авторов страшных сказок и что они, как и полагается человекам, ходят на двух ногах, топчут землю, блымают очИма, чего-то говорят. О, да. Они же ещё и разговаривают. Наделены даром речи. Вот чудеса-то. Сейчас, когда этот ужас-ужас-ужас отнюдь не гипотетически свалился на мою уже поседевшую голову, пришлось поверить в их реальность.

Люди ли это? И если это люди, то кто Я в таком случае? Чувствую - со всей силой, данной мне в ощущениях: принадлежать с такими существами к одному биологическому виду я не могу. А уж тем более фантасмогорической представляется возможность состоять в родственных отношениях с подобными рептилоидами. Тамбовский волк тебе сестра, сестрица Жаба, тамбовский волк. 

      * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * 

… Не была дома четыре года. Приехала поздравить Жабу с юбилеем. За то время, что не видела родичей в естественной среде обитания, с ними произошло много перемен. Причём перемен самого печального рода. У всех, кому перевалило за пятьдесят, энтропия изрядно разъела мозг.

Те особенности характеров, которые раньше можно было толковать как простительные слабости, за время моего отсутствия развились в конкретную клинику. Бережливость превратилась в скопидомство, общительность – в сутяжничество, осторожность - в маниакальную расчётливость, и т.д.

Уезжая, я оставляла  родственников зрелого возраста в форме, скажем так, милых чудаков, а вернувшись, застала их уже в форме монстров.  Когда люди живут десятилетиями рядом и колбасятся в одной песочнице, деформации, происходящие с ними, сами они не замечают. Это заметно только свежему глазу со стороны. Как заметен постороннему человеку доминирующий запах квартиры, который жильцы не чувствуют.

В частности, обнаружила: выбросить в присутствии любимой маменьки невозможно Ни – Че – Го. Стоило отправить в мусорное ведро что угодно: овощные очистки, яблочный огрызок, клочок ненужной бумажки, обрывок верёвки от распакованного пакета с какой-то покупкой – она немедленно бросалась к этому ведру и начинала энергично перебирать содержимое на предмет «пригодится в хозяйстве». И находила!
 
Концы джутового шпагата аккуратно складывались (можно между собой связать, отличная получится верёвочка), заворачивались в целлофановый пакетик и уходили на полку в маленькую кладовку, чтобы быть там погребёнными в завалах подобных ценных запасов навсегда.
 
Каждая скомканная бумажка расправлялась, изучалась и – вот тут нужный телефон записан – хотя бы одна из кучки откладывалась в стопку на столе. На котором уже громоздились несколько стопок точно таких же нужных бумажек с важными записями.
 
Яблочный огрызок тщательно обкусывался до зёрновой коробки. Оставался лишь черешок и несколько зёрнышек. Если бы можно было, если бы позволяли зубы и желудок, она бы, конечно, ела яблоки с черенками и зёрнами, ну, чтобы продукты не переводить.

Картофельные очистки, с душераздирающим вздохом (толстые, можно было бы потоньше срезать, какое расточительство), всё-таки оставлялись в ведре. Эта была колоссальная уступка моему транжирству, колоссальная.

Что я хочу сказать? – Плюшкин рядом с нашей маменькой был бы невинным пушистым цыплёнком, резвящимся солнечным днём на лужайке.

И это было совсем не смешно. Это было как находится в пьесе Ионеско, только пьеса происходила не на сцене, а в реальной кухне реальной квартиры, в которой прошла часть моей юности. И безумная старуха – не гениальная актриса, а женщина, пятьдесят лет назад исторгшая меня в форме младенца из своего чрева. И мне предписывается в связи с этим испытывать к священному туловищу любовь и благоговение.

 * * * * * * * * * * * * *

Продолжая размышлять, каким образом могло произойти всё то, что произошло, вижу разные эпизоды в прошлом, дающие ключ к ответу.

Ещё живучи в Роге с родителями, регулярно терпела набеги сестрицы с её семейством. Набег предварялся телефонным звонком стандартного содержания.
Привет-привет, что делаешь-ничего не делаю, а мама что делает-борщ приготовила и пошла за грибами. (Кодовые слова "Борщ приготовила".)

- А, ну мы тогда сейчас приедем.

Пару раз попросила не приезжать. Не помогло. Всё равно приехали.

Диалог из того же периода времени:

- Наташа, почему твои дети за столом чавкают, как поросята?

В ответ Наташа-хорошая-мама кивает своим отпрыскам, довольная. Продолжайте, детки, не слушайте тёту-дуру.

Отпрыски, они же поросята, возобновляют трапезу, с наслаждением удвоив силу чавканья. Они довольны и собой, и мамой. У них все хорошо. Мама у них добрая, мама дала им разрешение быть поросятами.

Сейчас эти тогдашние дети, став взрослыми, всё-таки перестали издавать вышеупомянутые чудовищные звуки в процессе поглощения пищи. Переросли, наверное. Или переросли, или кто-то посторонний повлиял, сделав замечание, или и то и другое. В любом случае проблема уконтрапупилась. Меня занимает следующее: почему Моё слово в той семье ничего не значило? Они что, в коллективном заговоре состояли? Или как? 


                * * * * *

Иллюстрация: офорт Стасиса Эйдригявичюса


©Моя сестра Жаба