Где ты, Таня?

Её звали Таня. Высокая, сипатичная девушка 15 лет. Она была дочерью  моей хорошей знакомой. Я не пишу слово «подруги», потому что к этому слову у меня, я бы сказала, завышенная планка. Где-то прочитала, что у человека не может быть много друзей. Может быть много хороших знакомых, но это не совсем друг. Это просто хорошие отношения. А в дружбе предпологается что-то большее. И,если у человека будет хотя бы один друг, значит ему уже очень в жизни повезло. Возможно поэтому у меня нет по жизни подруг. Хотя, хороших и добрых отношений хватало. Правда со временем всё это как-то само по себе рассеялось. Видимо потому что настоящей дружбы и не было. Ладно, оставим это слово в покое. Ведь я же совсем не об этом хочу написать.
Танина мать Тамара, появилась в нашем магазине как-то необычно. Я даже не знаю чем именно она была необычной. Просто она абсолютно не вписывалась в сам дух нашего города. Представте себе (если сможите) криминальные девяностые годы. А наш город был самым что ни на есть криминальным. Представители закона даже в шутку любили говорить, что наш город нужно обнести высоким забором и зделать закрытой зоной. Абсолютно все (от базарной торговки, фабрик и заводов и заканчивая судом) подчинялось криминальному миру. Или как тогда говорили «крышеванию». Наркотики продавали даже в стенах школ. Любая старшекласница знала куда обратиться, что бы своим телом заработать «лёгкие деньги». Взрослое население в основной своей массе сидели дома или пахали на своих дачах полученных ещё у государства на своих работах.  Пытались на дачах что-то выростить или держать какую-то живность, что бы хоть как то прожить. Авторитетом у своих детей не пользовались, потому как ничего не имели. Все кругом рушилось. Работы не было. Выживай как хочешь. Криминальный мир стал заманчивым для молодёжи и у многих пользовался авторитетом. Хочешь денег? Иди в банду. Люди стали какими-то серыми. Вроде бы и не люди, а только тени. Я имею ввиду обычных людей. Бандиты ходили или в спортивном костюме или в малиновых пиджаках со строгими чёрными брюками. Это зависило от того куда они направлялись.
Тамара была не такой как все. Она словно несла себя над толпой. Вся такая дородная, уверенная и я бы даже сказала высокомерная. Она была яркой, заметной и шумной. Высокого роста. С ярким макияжем и такой же манерой одеваться. Громким (даже через чур) голосом. Более, чем просто полная. Разговаривала она тоном не терпящим возражения. Даже покупатели ей не противоречили. Если она кому-то говорила взять эту колбасу, а не другую, какую хотел сам покупатель, то все её слушали. Покупали даже если и не собирались. Так вот, когда она зашла в наш магазин, сразу показалось, что в нашем магазине стало мало места. Словно нарядную ёлку поставили прямо в центре и она заняла всё пространство. Наши девчонки, и я в том числе, удивлённо посмотрели на столь необычный экземпляр.
- К кому я могу обратиться по поводу работы? – Спросила женщина. Но, спросила таким тоном, словно она не нуждается в работе, а делает одолжение, что вообще рот открыла.
- Какой работы? – Зыркнула на женщину своими хитрыми глазками Наташа, жуя очередную конфетку из своего отдела и пряча от неё бумажку в карман. Я молча и быстро подошла к Наташе, высунула фантик от конфеты из её кармана и покрутила им ей перд носом. Мне совсем не жалко было этих конфет, тем более что сама Наташа за них отвечает. Но мне надоело слышать её нытье каждую неделю, после её сдачи смены, откуда у неё постоянные недостачи? Сама Наташа просто недоумевала и никак не могла объяснить причину. А я, со своей стороны, недоумевала, как можно есть конфеты 12 часов в сутки? Именно из 12 часов в сутки состояла наша смена. Ела Наташа только очень дорогие конфеты.
- У вас на дверях написано, что требуется продавец. – Ответила женщина.
- А вот, к ней можно обратится. – Тыкнула на меня пальцем Наташа. – Это наш старший продавец.
«Ну, Наташка, получишь ты у меня» - подумала я. У меня совсем не было желания брать на себя такую ответственность.
- У вас есть опыт работы? В каких магазинах Вы работали раньше? Наш директор не любит брать людей «с улицы». Он обязательно наведёт справки о Вашей прежней работе. – Пришлось мне взять разговор на себя.
- Опыта у меня хватает. – Ответила женщина со своей внушительной высоты, глядя на меня- пигалицу сверху вниз. – Только навряд-ли Ваш деректор сможет навести справки. Я приехала из далека. Но я могу показать свою трудовую книжку.
- Знаете, нам действительно нужен продавец на молчный и по совместительству на колбасный отдел. Вас это не пугает?
- Почему меня должно это пугать?
- У нас частный магазин. Если товар портиться по какой либо причине вся ответственность за это лежит на продавце. Тоесть Вы его продадите или заплатите за испорченный товар из собственного кармана. Наш хозяин считает, что если человек умеет торговать и заинтересован в работе – он продаст. А  продукты из этих отделов, как известно, быстро портятся.
- Нет разницы устраивает меня это или нет. Мне нужна работа. Как я уже сказала, я не местная. Я снимаю квартиру и мне нужно чем-то за неё платить. Работать я умею. Что такое частный магазин – представление имею.
- Я ничего не решаю. Директор обычно приезжает с 10 до 11 вечера за кассой. Подойдите в это время. Я ему скажу о Вас. Но, если у Вас нет местной прописки – я не думаю что он согласится Вас взять. Можно узнать откуда Вы приехали?
- Из Нижнего Тагила.
- Да, я знаю где это. У меня есть родственники в Свердловске. Это же там где-то рядом. Просто они часто упоминали это название. Я там даже никогда не была. Обычно они к нам, на Украину, приезжают.
Я не знаю каким макаром удалось Тамаре уговорить нашего директора взять её на работу. 
Местной прописки у неё не было. Хоть я и сказала, что нужны люди с опытом работы, это не было правдой. Хозяин спрашивал про опыт – это так, но не брал. Таких людей трудно обмануть. А наш директор  любил загонять молодёжь в долги путём всяких махинаций и потом заставлять месяцами отрабатывать. Тоесть работать бесплатно. Когда молодёжь это понимала – она уходила по собственному желанию. Этим я хочу сказать, что вывеска «требуется продавец» обычно не снималась с нашей двери. Почему хозяин держал меня? Даже не знаю. Возможно потому, что я делала вид что ничего не вижу и не понимаю. За его махинации на моём отделе, штрафы безропотно платила сама. Если попадалась на чём либо.  Благо было на чём зароботать. Я ему даже говорила «Ну что я не понимаю как Вам тяжело? Я тут сама выкручусь как нибудь». А может быть потому, что боялся того криминального контингента с которыми я была в неплохих отгошениях.  Вот такие в нашем магазине задерживались. Такой оказалась и Тамара. Недостач у неё не было. Товар, даже испорченный, продавался. С криминальным миром общаться умела. Конечно, можно сказать, что у таких продавцов как мы нет совести. Подсовывать почти нищим людям плохой товар. Ну а у кого она тогда была это совесть? У тех, кто смотря на всё это безобразие кругом тихо спивался?
В то время я была с мужем в стадии развода. Тамара одинокой женщиной с ребёнком. Жили мы почти рядом. Про мужиков не думали. Не до них было. Детей кормить нужно было. Мне эти мужики просто на работе надоели. Отдел то у меня «ликёро-водочный».  По тем временам просто отличный отдел. Товар не портился.
Тамара любила креплённое пиво. Вот и захаживала я к ней частенько с двумя-четырьмя литрами «чернигов-крепкое». Тамара литр могла одним глотком выпить. Больше всего Тамара любила печь пироги. До её появления я даже не знала, что пироги могут быть с рыбой,  мясом, капустой. Для меня пирог был – однозначно сладким. С фруктами или вареньем. Вот Тамара меня угощала своими пирогами. Бывало спечёт пирог и звонит ко мне домой «приходи, пирог стынет». Ну а мне и в радость, что позвали. Сын с друзьми во дворе играет, муж непонятно где и скем, а у меня выходной целая неделя и дома всё переделано.
Бывая у Тамары дома, я удивлялась её дочери, Тане. Не приходилось мне в жизни видеть таких послушных детей. Ни единного слова против матери. И это в 15 лет! Как говорят - дух противоречия, непокорности и непослушания. Да ещё и в нашем городе, где родителей стали чуть-ли не презирать. Если ты не криминальный авторитет или не торгашь – ты ничто. Я даже иногда думала «вот бы моему сыну жену такую». Или «как жаль, что у меня нет такой дочери». Но, Тамара со своей дочерью была более чем сурова. Я не могла понять почему? Чем эта девочка вызвала её немилость? Училась Таня хорошо. Лично видела её оценки и не раз. Да и дом почти полностью лежал на её плечах. Она прекрасно могла убирать, стирать, готовить и даже печь пироги. Если Тамара сдавала свою рабочую смену, Таня неизменно была рядом и не смотря на поздний час, помогала матери прибраться в отделе. Уборщицы в нашем магазине были не предусмотрены.
Когда Тамара приходила уставшая с работы, она, обычно, садилась в кресло и говорила «Господи, наконец-то этот день закончился! Как же я устала! Как же болят ноги!» Таня бросала свою книжку и бежала в ванную комнату. Набирала в таз воды с разными косметическими пенками и приносила матери в комнату, что бы та могла опустить свои опухшие за день ноги в воду. Потом она бежала на кухню, разогревала еду и приносила матери на разносе. Томара, почему-то никогда не благодарила Таню за токое отношение. Ещё и покрикивала на неё. То ноги она ей не так помасожировала. То полотенце не то дала, то ещё что-нибудь. Сама же её от уроков отвлекает, а потом за это же и ругает. В такие минуты мне было не приятно находиться рядом с ними. Всегда хотелось уйти. Но, Тамара старалась удержать. Посила побыть с ней немного, а то руки на себя наложет от такой жизни. Что интересно и Таня просила остаться. Садилась у моих ног, как котёнок и читала какой-нибудь учебник, пока мы с Тамарой болтали и пили пиво.  Обычно это занимало минут 40 времени. Называлось это «расслабиться после работы». Мне было жаль Таню. Я никогда не видела что бы она ходила гулять или вообще общалась с детьми.
- Тань, у тебя подруги есть? – Спрашивала я её.
- Ну-у-у, в школе общаемся.
- И всё? В гости друг к другу не ходите? На улице вместе не играете? Моего сына от друзей прямо не оторвать. Он бы и спал вместе с ними.
- Нечего ей по подружкам шастать. – Отвечала Тамара. – Глупости всё это. До добра не доведёт.
Таня молча опускала голову в свою книгу. Но я прямо кожей чувствовала, что она с матерью не согласна.
А один раз, когда мы сдавали смену, Таня подошла ко мне и тихо спросила
- А Вы бы не могли поговорить с моей мамой?
- Могу, конечно. У тебя что-то случилось?
- У меня хорошо получается играть в баскетбол. Наш физрук говорит, что я должна приходить на кружок по баскетболу и заниматься более основательно.
- Ну так это же здорово! Конечно приходи! Там нужно платить?
- Нет, он же не в спортивном дворце, а при школе.
- Тогда в чём дело?
- Мама мне не разрешает.
- Почему?
- Я не знаю. Но, может быть, если Вы с ней поговорите, она согласится.
- Ладно. Я попробую. Не растраивайся.
Я действительно попробовала дать понять Тамаре, что уж слишком сурова она к дочери. Но Тамара была не приклонна. Она не объясняла причины и своих взглядов. Она просто говорила, что её дочери это не нужно. Что у её дочери другая миссия.
Не смотря на довольно тесное моё общение с Тамарой я многово не могла понять в укладе их жизни. Вот вроде бы всё как у всех, а что-то не то. Это «не то» ощущаешь, но не видишь. Странное чувство. Один только раз, наверное пива перепили, Тамара сказала мне странную вещь. Она сказала, что она очень грешна перед Богом. Что она знает за что Бог её наказывает. И что её Тане суждено вытянуть весь их род. Что её сын и старшая дочь со своим мужем, погибли страшной смертью на Урале. Потом, Тома видимо взяла себя в руки и замолчала. Взяла с меня слово, что я никогда и ни при каких обстоятельствах никому этого не скажу. Больше мы к этой теме не возвращались и никаких подробностей я не знаю.
Наступала зима. Я пыталась хоть каким-то макаром сделать жизнь Тани интереснее. Не такой замкнутой. Но что я могла ей предложить, если её мать не разделяла моих взглядов? Иногда Тамара соглашалась отпустить Таню на улицу с моим сыном. Они были одногодки, но учились в разных школах. Не могу сказать, что моему сыну нравилось гулять с Таней. Видимо потому, что девчонки его круга не были такими замкнутыми. Но в такие дни Таня приходила домой раскрасневшейся и с такими сияющими от счастья глазами, что мне самой хотелось улыбаться.
- Тома, посмотри на свою Таньку. – Говорила я. – Ну прямо расцвела вся. Что ты её всё в заперти держишь? Пусть погуляет с детьми на улице. Она же воздухом совсем не дышит.
- В школе пусть дышит и хватит с неё.
- Так а какой воздух в классе?  Нашла чистый воздух – по сорок человек в классе. А до самой школы – три шага идти. Когда же ей дышать? Ты её хоть на кружок какой нибудь отдай, пока ещё есть бесплатные. Не хочешь на спортивные да танцевальные, так хоть на пение.
- Она и так поёт.
- Где поёт? Когда?
- В воскресной школе.
- В какой школе? – Не поняла я.
- Она поёт в церковном хоре с трёх лет.
 Признаться я была поражена и это было для меня открытием.
- Вы что, в церьковь ходите?
- Я – нет, а она – да.
- Как это? Она что сама туда пошла? Я даже не знаю где у нас церьковь осталась. Я думала, что их давно все посносили.
- Есть ещё одна старенькая, среди частных домов затерялась. Просто Таня с малолетства поёт в церковном хоре. Когда мы уежали на Украину, мне батюшка дал бумагу о Тане и просил что бы я отдала её и дальше петь. Сказал, что у неё талант и что она должна, по окончанию школы, поступить в семинарию. Что есть у нх там такое отделение по пению.
- Какое такое?
- Да я и сама толком не знаю. Это как ревизор по всем церковным хорам. Дал мне бумаги и сказал что и здесь дадут, если она не забросит и вот по этим бумагам её и примут.
- А сама Таня, хочет?
- Это не важно что она хочет. Будет так, как я скажу.
Я нашла время что бы поговорить с Таней без Тамары. Мне просто было совсем не понятно о чём вообще идёт речь? То, что Тамара неверующий человек, было совершенно очевидно. Тогда почему она хочет такого будущего для своей дочери?
- Тань, а тебе нравится петь в церковном хоре?
- Да. Но, только петь.
- Там нужно ещё что-то делать?
- Нет. Ну, можно приходить в воскресную школу, если хочешь.
- Тогда почему у тебя такой грустный голос?
- Нормальный. – Пожала Таня плечами. – Когда закроешь глаза и поёшь – тогда видишь свет. Тогда – хорошо.  Понимаете? А когда откроешь глаза – всё меняется. Темно.
- Я думаю, что это не совсем так. Это просто твоё внутренее состояние. Тебе что-то не нравится в твоей жизни, вот ты и видишь темноту. Но на самом деле всё не так. Человек видит то, что он чувствует.
- Не знаю. – Голос Тани был безликим, бесчувственным, как и выражение её лица.
- А мне можно послушать как ты поёшь? Где находится твоя церковь?
- Вас туда не пустят. Там не пускают чужих. Да и вам не будет интересно. Мы же не эстрадные песни поём, а псолмы.
- Так вы – дети иеговы? Или как их там ещё называют? Я слышала, что это к ним чужих не пускают.
- Нет. Это христианская церковь.
- Тогда почему мне нельзя?
- Я не знаю. Ну, если Вам так сильно хочется, то можно что-то придумать.
- Да, мне хочется. Честное слово!
Через какое-то время  наступал какой-то большой церковный праздник. Вот тогда мне Таня и сказала, что я могу попасть в их церьковь. Она сказала, что в церькви нужно прибраться к празднику. Нужно всё вымыть, а сделать это некому. По той причине, что все её прихожане старые люди. Детей совсем не много и они будут заняты  уборкой во дворе.
- А как же меня пропустят?
- Я скажу что Вы придёте от моего имени. Скажу что Вы моя тётя. Думаю, что этого хватит. Убирать же некому. Только Вам нужно будет надеть длинную юбку и платок на голову.
Мыть полы руками в длинной юбке (швабры никакой не оказалось) да ещё и ледяной водой в начале зимы, было совсем не в радость. В церкви  довольно холодно. И только мысль о том, что я могу подвести Таню, заставляла меня убирать дальше. Сцепив зубы и подавив отвращение ( грязь вокруг была не малая)  я ползала на четвереньках с грязной тряпкой в руках. Мысли в моей голове мелькали самые разные и одна противоречила другой. Словно и правда на одном моём плече сидел белый ангел, а на другом чёрный. Чёрный кривлялся и насмехался над моей глупостью. Потому что само моё появление здесь умным назвать было нельзя. А белый тихо шептал, что всё это мне зачтётся. Где-то там, на небесах.  Что ничего в жизни не приходит просто так. Во всём есть смысл и предназначение о котором человек не может даже догадываться. Спасибо  Тане, которая периодически бросала свою работу на улице и прибегала ко мне, что бы поменять в вёдрах грязную воду на чистую. Вода находилась на улице – в колодце.
Наверное я усердно работала, потому как батюшка поблагодарил меня лично. Поцеловал в лоб и предложил отобедать со всеми в трапезной. Еда была более чем скромной. Но меня поразило не это. Все, даже дети, которые помогали на улице, пили вино домашнего приготовления. Батюшка называл вино – божьей росой. Пили – это совсем не означает – напивались. Скорее – пригубили. Перед тем, как приступить к еде – батюшка прочитал молитву. Все присутствующие повторяли за ним хором, опустив глаза к столу. Это хорошо, что опустив глаза. Они не могли видеть, что я стояла молча. Я не знала ни одного слова из того, что они говорили.  Кстати, я заметила, что Таня только делала вид, что она говорит. Но, думаю, что все заметили, что я не смогла перекреститься после окончания молитвы. Ну, извините. Меня никто этому не учил. Всю мою молодость мне говорили, что церьковь – враг народа. А попы оболванивают глупцов, которые им верят и живут за их счёт.
После еды Таня показала мне место хора. Это был какой-то тёмный угол. Певцы, по всей видимости, стояли на старой деревянной лестнице. Я даже подумала «да тут хоть что угодно пой, хоть польку-бабочку пляши, а душе радостней не станет. Темно, мрачно, холодно. Тут вольно или не вольно хочется закрыть глаза и не видеть». Скорее всего я богохульствую, но единственное, что я тогда подумала «нельзя держать детей в таком мрачном месте. Словно не в светлый храм защёл, а в темницу какую-то. Да и батюшка какой-то мутный. Не распологающий к себе».
После этого посещения и моего «очищения» мытьём полов, я узнала, что в нашем городе есть много красивых и светлых храмов. Вот только находятся они все довольно далеко от нашего района. Зачем Томе было нужно отдавать свою дочь в тот старый замызганный  домишко, который назвать храмом даже язык неповорачивается? Но спросить её об этом я не могла. Ведь это посещение было нашей с Таней тайной. Самой Тане я также ничего не говорила. Да, она и не спрашивала. Я только видела, что посещение этой церкви было ей не особонно в радость. Но она всегда и во всём подчинялась матери.
Однажды я увидела как Таня стояла на коленях в углу. На полу был рассыпан сухой горох, на котором она стояла. Тома сидела в другой комнате, в  своём любимом кресле.  Её внешний вид был не совсем обычным. Она была более яркой, чем всегда. Больше макияжа, что ли? На её шеи, ушах, запястьях и пальцах красовались золотые изделия.  Тома всегда носила золото на себе, но только не в таком количестве как в этот раз.
- Что ты так долго шла? Пирог остыл. Ты такого пирога никогда ни ела! Пальчики оближешь. Настоящий уральский пирог с семгой. У меня тут бутылочка конька  завалялась. Держала на всякий случай. Сейчас разопьём.
- Ну, я просто по дороге к тебе в магазин зашла, за пивом. Я же не знала, что у тебя коньяк есть. А там очередь была. – Оправдывалась я, снимая в коридоре верхнюю одежду, про себя думая, что пирог с рыбой мне навряд ли понравится. Но не могу же я об этом говорить, если человек старался.
Из коридора была видна часть кухни. Я увидела Таню и помахала ей рукой. Я видела, что она стоит на коленях. Но мне даже в голову не могло прийти, что она наказана подобным образом. Дикость какая-то!
- А что за праздник? – Спросила я усаживаясь напротив Томары.
- Э-э-э-э, даже не знаю, как сказать. Это наши старообрядные праздники. Ты не поймёшь.
- Ну, так должна же я знать за что пить буду?!
- А за всё хорошее! – Махнула рукой Томара и громко засмеялась. - За наше бабье счастье!
- А-а-а. Ну давай. За счастье – грех не выпить.
Вот тут, Таня и выбежала из кухни и просто повисла у меня на шее. Такого никогда не было. Таня была очень сдержанной девочкой. Вот так, с разгону, плюхнулась мне на колени, обняла за шею и прошептала в самое ухо «не давайте маме Вам наливать и лучше не еште этот пирог». Признаться я была ошарашена таким поведением.
- Кто тебе позволил выйти?  Ты наказана!– Голос Томы почти перешёл на крик.
- Я просто хотела поздароваться с тётей Людой.
- Что это ещё за телячьи нежности? – Казалось, что глаза Томы вылезут из своих орбит. Её белая кожа покрылась красными пятнами.
Таня убежала на кухню. Я сразу же  почувствовала себя не уютно. В голове стали мелькать мысли: под каким предлогом лучше уйти, что бы никого не обидеть.  Тома нарезала пирог и принялась открывать бутылку.
- Том, а лимончика у тебя нет?
- Есть, а что?
- Ну знаешь, коньяк с пирогом – это как то не очень. Я больше с лимоном предпочитаю.
- Да что тебе тот лимон?  Кислятина! Ты что не хочешь попробовать моего пирога?
- Потом, ладно? Зачем вкус коньяка портить? Я же ещё не ухожу.
Тома промолчала, а я потянулась за бутылкой, что бы самой разлить в рюмки.
- Дай я сама налью. Тебе же неудобно! – Воскликнула Тома протягиваю руку к бутылке. Но она уже была в моей руке.
- Том, ты всегда наливаешь.  Давай считать что сегодня моя очередь наливать.
- Ну, как хочешь. – Ответила Тома.
Выпив пару рюмлчек я не выдержала
- Том, раз сегодня праздник, давай Таню позовём. Что она в той кухне одна сидит? Даже без света.
- Она наказана.
- Ну так прости её ради праздника.
- Нет. И нечего ей наши сплетни слушать.
Весь вечер Тома старалась шутить и смеяться. Но, к тому времени, я её уже не плохо знала. Я видела что она очень злится. Но я не могла понять на что именно? А ещё, она, вдруг, достала из своего лифчика циганские карты и предложила мне вытянуть из колоды три карты на угад. Я расмеялась и отказалась. Сказала, что не верю во всю эту чушь. Тама спрятала карты назад и сказала только одно слово «а зря». Меня не покидало ощущение странности всего происходящего. И дело совсем не в картах и не в выпивке. Просто с одной стороны вера (старообрядцы, как она сказала), а с другой – цыганскик карты.  Две противоположности.
Когда пришло время уходить, я бросила взгляд на кухню. Таня сидела на полу обняв колени и смотрела в мою сторону. Мне стало так за неё обидно, словно это мою собственную дочь неизвестно за что наказали.
- Тома! – Крикнула я. – Можно Таня меня проведёт? Что-то меня совсем развезло! Ещё грохнусь по дороге.
- Ты чего сына не поросила встретить тебя?
- Ну так я же не знала когда назад идти буду. Тань, ну что ты там сидишь? Одевайся! – Ответила я, не дожидаясь Томыного согласия. Вернее – не согласия.

На улице я заметила, как пару раз Таня почесала свои коленки. Видимо горох надовил.
- Тебя за что мама наказала?
- А, - махнула рукой Таня, - не обращайте внимания. Мне не больно совсем.
- Так я же тебя не спрашиваю больно или не больно? Я спрашиваю – за что?
Мой вопрос остался без ответа. Я не стала настаивать. А прощаясь Таня, опустив голову, сказала
- Вы не вертьте моей маме. Она только притворяется хорошей. Она всех ненавидит. И, - Таня помялась какое-то врем и добавила -  она может делать плохие вещи.

Больше я Таню не видела. Томара из нашего магазина уволилась. К своему удивлению я узнала от покупателей, что Тамара занималась  чёрной магией. Иногда стали заходить в магазин люди и спрашивать где её можно найти? Вот эти люди и поведали мне, что если хорошо заплатить, то могла Томара неугодного человека на тот свет отправить и другие разные пакости делать. Не знаю верить в это или нет? Но все девчонки в нашем магазине Тому побаивались и старались держаться от неё на расстоянии. А Наташка вообще утверждала, что Тамара гипнозом владеет. Что рядом с ней ей становится плохо и она засыпает на ровном месте. Но что я ей отвечала, что ей просто нужно меньше ночами гулять и тогда она не будет засыпать на рабочем месте в те моменты, когда её рот перестаёт живать конфеты.

8 марта выдался для меня рабочим днём. Работы было много. Словно весь люд решил для дам не все цветы скупить, а всю водку с вином. В конце рабочего дня, сдав кассу, я с облегчением вздохнула  и налила себе чашечку кофе. Вот тут и появилась в дверях магазина Таня.
- Тётя Люда, с праздником Вас! – Сказала она со своей такой редкой, но открытой улыбкой. На её щеках играл румянец, а глаза весело поблёскивали.
- Ой, Танька! Спасибо дорогая! Кофе хочешь?
- Нет. – Улыбнулась Таня. – Я просто так, на миноточку забежала, Вас поздравить. – Вот, это Вам, на счастье. Я сама сделала. – Она протянула мне самодельную коробочку из бумаги. – Дома посмотрите.
- А почему не сейчас?
- Я стесняюсь. Вдруг Вам не понравится? Ну ладно. Мне нужно домой бежать.
- Куда ты одна побежищь? Ночь на улице. Через 10 минут магазин закроем и я тебя на такси довезу.
- Я за 10 минут сама добегу. Пока мамы нет.
- Да постой ты. Давай я тебе хоть коробку конфет куплю.
- Спасибо. Не нужно! – Прокричала Таня уже в дверях и убежала в темноту города.
Я даже не успела её спросить где они сейчас живут? Со своей старой квартиры они переехали. Тома не показывалась и не звонила. 
В кортонной самодельной коробочке оказался маленький ангел в перьях. Я так поняла, что сделан он был из глины, а его крылышки из птичьих перьев. Я долго его хранила, как талисман и до сих пор не могу понять куда он исчез?
Смотря на этого  глиняного ангелочка я всегда видела открытую улыбку Тани и слышала слова «это Вам, на счастье». Странно, но я часто чувствовала, что мне не хвает этой улыбки и этих глаз. Только не грустных, а тех, которые хоть и редко, но были на её лице.
Перед летними каникулами, Тома сама меня нашла. Зашла в наш магазин перед самым закрытием. Сказать по правде, я не сразу её узнала. Есть такое выражение «человек почернел». Это именно то, на что стала похожа Томара. Вся её фигура словно высохла. Всегда белое, дородное лицо стало серым. Даже косметика не помогала. Одним словом не Тамара, а тень от Тамары.
- Привет Людмила! Всё мотаешься? – Появилась она у моего прилавка.
- Ой, Тома, это ты? Не узнала, честное слово, не узнала. Сто лет жить будешь. Ты что болеешь? Куда ты вообще пропала? Чем занимаешься? Где живёшь?
- Мне поговорить с тобой нужно. – Ответила Тома, оставив без ответа все мои вопросы. – Я сняла номер в гостинице, той, что возле остановки. Буду тебя ждать в вестибюле.
- Хорошо. Можешь и здесь и подождать. Сейчас закрываем.
- Возьми бутылку водки, если можешь. – Ответила Тома и пошла к выходу.
Меня распирал интерес. Что с ней могла случиться? И Тома никогда не пила водку. Странно.
Взяв бутылку водки, палку колбасы и банку кансервированных огурцов я отправилась в гостиницу. И то, что я услышала от Томары, не укладывалось в моей голове. В нашем городе довольно часто пропадала молодёжь. Особенно девочки-старшеклассницы. Какие только сплетни не ходили по этому поводу по городу?!  От некоторых мороз по коже шёл. Но то, что это может произойти с Таней просто не могло быть правдой. По крайней мере мне так казалось. Кому может перйти дорогу такая чистая, светлая девочка?
- Сколько её уже нет?
- Две нидели.
- Ты в милиции была? Заявление писала?
- Да они его даже брать не захотели. Сказали «ни она первая, ни она последняя. Нагуляется – придёт».
- Ну а в школе спрашивала?  В церкви этой?
- Со школы ушла, как обычно. Вот только домой не пришла. В церкви её тоже небыло. Не знаю где искать и что делать. Помоги. Она мне как воздух нужна. Она же не простой ребёнок! Она же... ой. Да ты всё равно не поймёшь.
- Как я могу помочь?
- Я знаю, у тебя есть связи. Я заплачу. У меня есть деньги. Много денег. Пусть вернут. Не могла она сама пропасть.
- Ну, Тома, у меня не такие уж и большие связи как это говорят. Я, конечно, попытаюсь, но... ты сама понимаешь в каком мире мы живём.
- Помоги, пожалуйста, помоги. – Всхлипывала Тома и пила водку, не закусывая, буд-то воду из крана.
- Я поробую. Где тебя искать сейчас?

Все мои пробы остались без результата. Я знала человека, который отправлял девушек заниматься проституцией в Югославию. Но этот человек мне ответил «я малолетками не занимаюсь. В чужие дела нос не сую, поэтому ещё живу».  А по поводу денег, просто рассмеялся мне в лицо. А хороший знакомый из милиции (начальник убойного отдела) сказал, что будет иметь в виду. Попросил занести фото, но ничего не обящал.

Прошло много лет. Тани нет. Хочется верить в хорошее. Вот только, почему-то, не верится.  Иногда, когда мучает бессоница, я вижу в темноте лицо Тани. Она улыбается? Мои губы безмолвно шепчут "где ты, Таня"?