На ужин

В пятницу вечером в центре города людно. Улыбчивые горожане не спеша прогуливаются навстречу друг другу. Женщины нарядны, мужчины учтивы. Летние кафе заполнены посетителями, народ отдыхает.
Жихарев бредёт по улице без определенной цели. Он в отпуске, и пока не знает чем себя занять на сегодняшний вечер. Отпуск – дело хорошее, но без выпивки скучновато. Выпивка добавляет тот особый привкус свободе, который потом и раскрашивает воспоминания об отпуске в яркие цвета, придает остроту и неповторимость.
Вначале Жихарев думает, а не зайти ли куда-нибудь (пока что в одиночку), присесть, заказать, а там посмотреть как и что. На часах уже шесть, а он ещё ничего не успел. Но так было вчера, позавчера и неделю назад, и ничего нового не светило в этот раз. Хотя…
А почему бы не заехать к Шаталову в гости? В прошлое воскресенье, когда они столкнулись на рынке, он так и сказал, после короткого обмена новостями: «Ты заходи, Жих, в любое время». Они были одноклассниками, и, можно сказать, до сих пор друзьями. С натягом конечно, с учетом прошедших лет, но всё-таки.
Жихарев вынул мобильник, хотел набрать домашний номер Шаталова, но передумал. Позвонить, значит поставить под угрозу саму идею визита. Шатл может сказать, давай, брат, завтра, а то мы не готовы, то да сё.
Ещё не совсем ясно, что из себя представляет его новая жена. Прежнюю Жих знал и не любил, эту ещё не знал, но уже опасался. На рынке Шатл сказал: «У меня жена знаешь какая? Закачаешься…» Что он имел ввиду? Не очень понятно. И всё же, на правах старого друга, вполне реально  вломиться в гости, размахивая бутылками и тортами, изображая бурную радость, и уже там, по ходу сманеврировать, если что. Тем более, что  время подойдет как раз к ужину, пока он доберётся. Да что там, какие могут быть, вообще, проблемы? Он много не съест, зато составит старому другу компанию, всё же пятница!
Жихарев зашел в супермаркет, взял торт «Пражский» и бутылку водки «Медовой с перцем». Уже в троллейбусе, он подумал, что коньяк был бы предпочтительнее, но потом успокоил себя: он же едет к ужину. Возможно, люди будут кушать голубцы или курицу с грибами, так при чем тут коньяк? А вот торт как раз, можно потом на десерт. И даже можно и вовсе не открывать, оставить в качестве подарка.
Довольный собой, Жихарев поднялся в лифте на пятый этаж. Ещё раз проверил в записной книжке адрес и нажал на кнопку звонка у металлической двери с номером «тринадцать».
Долго не открывали. Потом, чем-то очень недовольный женский голос, как-то тускло поинтересовался:
– Кто там?
– Гости! – весело крикнул Жихарев, потом спохватился, вспомнил, что хозяйка его не знает, прокашлялся и чётко проговорил, – извините, пожалуйста, это Жихарев. Скажите,  а Шаталов Александр Сергеевич дома?
Прильнул к двери и услышал: «Саш, иди, там какой-то тебя спрашивает», и удаляющиеся шаги в шлепанцах.
Через некоторое время дверь приоткрылась и высунулось заспанное лицо Шатла. Он, конечно же, никого не ждал.
– Это ты, Слава? Ну давай, заваливай, что же не предупредил?
– Что-то не так? – хмыкнул Жихарев, и вошёл.
Они стояли  в прихожей, было заметно, что Шаталов в замешательстве: он не мог сориентироваться, куда приглашать гостя – в комнату или на кухню, сразу за стол.
– Нет, что ты! – Шаталов подтянул домашние брюки, – это очень здорово, что ты заехал. Ланочка, ну где же ты, иди  я вас познакомлю…
– Пусть проходит, – пробубнили из ванной, и добавили, чуть тише, – даже некогда привести себя в порядок.
Шаталов провёл Жиха в гостиную, дал спортивный журнал и со словами: «Ты тут полистай пока, я сейчас», удалился на кухню. Жихарев лишь успел всучить приятелю пакет с тортом и водкой.
Что-то не очень… Как-то не так представлялся заход к старому школьному другу первоначально. Но всё же, на что он рассчитывал? И конечно, предварительно нужно было позвонить.
Но теперь уже наступала вторая часть программы вечера, которая предусматривала изображение непринужденного полушутливого настроения, и представления всего происходящего в виде «всё так и должно быть». Что, не очень рады гостю? Но деваться-то некуда…   
Шатл завис на кухне. Оттуда раздавались звуки нарезаемого салата, разбиваемых яиц и шкворчания сковородки. Так же пару раз грохнули кастрюлей и почему-то выключили радио.
Жихарев догадался, что друг готовит ужин самостоятельно. А что, может быть они и не собирались ужинать? Может, они вообще дома не ужинают, а ходят  в ресторан?
Ладно, подумал Жихарев, сейчас разберемся. Он машинально взял пульт с журнального столика и включил телевизор. По четвертому каналу показывали «Кавказскую пленницу». На экране Шурика выносили на носилках из дома прокурора, где собрался весь город на именины, а старичок за кадром приговаривал «…песни поет…».  Жихарев невольно рассмеялся. Все фильмы Гайдая он знал наизусть, но всякий раз не мог удержаться от смеха, находя и смакуя всё новые и новые смешные моменты.
– Что, развлекаемся? – как-то не очень радушно произнес женский голос из дверей гостиной. Жихарев обернулся,  увидел мадам в халате и неловко приподнялся с дивана.
– …и-и…здравствуйте, – сказал он, – я Слава. Вячеслав м-м-м… Иванович Жихарев.
Он подошел к женщине и протянул руку для пожатия. Дама холодно смерила его взглядом, и не подавая руки, сквозь зубы процедила:
– Чего вы тут сидите? Проходите на кухню, раз пришли. Я – Лана Евгеньевна.
Шатл в переднике суетился на кухне, и тоже пытался изобразить праздник на лице. Он расставлял на столе  тарелки, подавал салат, картошку, яичницу и хлеб. На праздничный ужин, правда, походило не очень. Так себе – узко семейный перекусон, отметил про себя Жихарев. Но он был доволен и этим. Он же пришел просто так, пропустить по маленькой, так сказать без фанатизма, вспомнить, потрепаться.
– А я, знаешь, прилег отдохнуть, – вроде как оправдывался Шаталов, – вообще-то, Славик, надо было предупредить…
– Так делают все порядочные люди, – вставила Лана Евгеньевна, – сначала предупреждают, уточняют, нет ли у людей своих планов, а уже потом…
– Ну что ты, Ланочка! – перебил её Шаталов, – Славка  мой самый старый и самый лучший друган. Да я его сам приглашал, позавчера.
Они сели за стол, Шаталов вынул из морозильника водку, которую принес Жихарев, ловко отвинтил крышку и разлил по рюмкам.
– Ну что, за встречу? – то ли тост сказал, то ли вопрос задал он, глядя то на  Лану, то на Жихарева.
Жих решил «подмаслить» хозяйку, это обязательно нужно было сделать, чтобы снять напряжение. Он с достоинством джентльмена встал, прочистил горло.
– Я предлагаю первый, а также второй и третий тосты посвятить прекрасной хозяйке этого гостеприимного дома, – с пафосом произнес он. И продолжил, – именно благодаря нашим жёнам мы существуем, совершенствуемся, так сказать, и чувствуем себя мужчинами. За наших жён! Мужчин попрошу встать!
Шатл резко вскочил, так, что опрокинулась табуретка. Лана хмыкнула, и Жих подумал, что это было похоже на одобрение. В целом.
Выпили.
– А чем вы занимаетесь? Ну… кем работаете? – как-то небрежно поинтересовалась Лана Евгеньевна, когда они приступили к закускам.
Пережевывая картошку с яйцом, тыкая вилкой в селёдку, Жихарев начал объяснять, что он – далеко не последний человек у себя на производстве. В основном занимается наладкой оборудования, и размер доходов фирмы во многом зависит от его работы.
Опять налили, опять выпили. Шаталов вспомнил пару смешных случаев из школьного детства, и они с Жихом посмеялись. Лана сидела с каменным лицом, и Жихареву это стало надоедать. Под её пристальным немигающим взглядом он чувствовал себя не в своей тарелке, встреча старых друзей называется! Они снова выпили, и он заметил, что Лана не пьет, а лишь пригубливает. Покончили с картошкой, яичницей, селедкой и салатом. Но водки ещё было достаточно.
– Ланочка, – промяукал Шатл, – посмотри там в холодильнике должна быть нарезка ветчины в упаковке, достань, если тебе не трудно…
Из комнаты доносились звуки музыкального сопровождения погони по горной трассе (когда бочка соскальзывает в пропасть, а Шурик с другом повисают на ветке). Жихарев уже было собрался рассказать анекдот в тему, как вдруг, Лана резко поднялась, распахнула холодильник, выхватила с верхней полки упаковку ветчины и швырнула на стол.
– Значит так, Шаталов, – дрожащим голосом  проговорила  она, сдерживаясь, едва не срываясь на крик, – вы тут со своим другом развлекайтесь, пейте-ешьте, гости дорогие, а я пошла себе развлекаться!
И вышла из кухни, хлопнув дверью. Жихарев даже вздрогнул и съежился. Шаталов побледнел. Потом проглотил остатки селедки.
– Жих, ты извини. Посиди тут, я сейчас, – сказал он и выскользнул вслед за Ланой.
Жихарев был сражен наповал. Такой реакции на свой визит он никак не ожидал. Это что,  он вызвал такое раздражение, или у них что-то не ладится? Пауза затянулась. И вдруг,  он услышал грохот разбитого стекла, шум падающих предметов и истошный крик Ланы: «Полиция! Убивают! Подонки!» В стену ударился и рассыпался на части, судя по звуку  какой-то сосуд. Возможно ваза...
Жихарев схватил со спинки стула пиджак и опрометью бросился  в прихожую, надевать ботинки, надо было, пока не поздно, сматываться. Запахло жареным. Пробегая мимо раскрытой настежь двери гостиной он увидел сцепившихся мертвой хваткой Шаталова и Лану Евгеньевну. Они катались по полу среди осколков битой посуды и перевернутых  стульев. Жихарев поспешно натянул обувь,  рванулся к двери, но не смог справиться с замком, лишь бесполезно дергал ручку. Внезапно шум борьбы стих, только слышалась мелодия бессмертной «Песенки про медведей» в финале фильма. Жихарев испуганно обернулся. К нему на четвереньках подползал Шаталов с расцарапанным лицом, видимо не слабо  досталось ему на орехи... Он не без труда поднялся на ноги и пошатываясь, открыл замок.
– Ты извини, Жих, у нас тут немножко проблем семейного характера, – он потрогал ушибленный глаз, – бывай, ещё увидимся.
«Будет фингал», – отметил про себя Жихарев.
– Вы приходите обязательно ещё, – высунулась из комнаты, и кривя губы в усмешке растрепанная Лана Евгеньевна, – мы вам будем очень рады!
– Спасибо, непременно, как-нибудь, – скороговоркой выпалил Жихарев уже с лестницы.
Он не стал дожидаться лифта, и бегом сбежал по ступенькам вниз.
На улице прикурил сигарету.
– Ну вот, – сказал он сам себе, отряхивая пиджак, – и поужинали с друзьями... Хорошо, что торт не распечатали. Вечерком попьют чай в узком семейном кругу.
И пошел на троллейбусную остановку.


Рецензии