Дневник профессора Гарросса 42

                27
        -  Сэр! – кто-то осторожно тронул меня за плечо. – Сэр!!
        -  Да проснись же ты, чёрт возьми!!! – услышал я над собой нетерпеливый голос Орсона. – Уже двенадцать, а ты всё ещё дрыхнешь, бездельник!
        Я с трудом разлепил глаза. Голова раскалывалась и ничего не соображала. Тело ныло так, словно вчера весь день работал на каменоломне. Протерев глаза, увидел перед собой своего управляющего и одного из телохранителей и, ничего не понимая, удивлённо уставился на них. Как они очутились в моей каюте? Или, может, это я каким-то образом переместился в другое место? Чтобы не напрягать больную голову размышлениями, решил сразу прояснить ситуацию и спросил:
        -  Где я?
        -  Здорово же ты вчера нализался, парень, - недовольно проворчал Орсон, - что даже не способен узнать собственную спальню.
        -  Так я дома? – моему изумлению не было предела.
        -  А где бы ты хотел очутиться, Тони? – мой дядя вплотную приблизил ко мне своё жирное, но тщательно ухоженное лицо и криво усмехнулся. – В каком-нибудь борделе?
        Он был непонятно почему не в духе, но меня сейчас волновало совсем другое: почему я дома?
        -  Ты так и не ответил, малыш, - окликнул меня Орсон, - а мне не терпится узнать, почему ты удивился тому, что находишься дома.    Где же тогда ты хотел проснуться? – переспросил он.
        -  На Чиккории…
        -  Где? - Орсон ошарашено выпучил глаза.
        Затем он раздражённо откинулся на спинку кресла, достал сигару, хотел, было, её закурить, но передумал и снова набросился на меня.
        -  Какая ещё Чиккория? Ты о чём, Тони. Да проснись же ты, наконец! Протри глаза! Ты что, совсем ничего не соображаешь?
        Я ничего не ответил, а уставившись на пол, попытался понять, почему я не на корабле. Тогда Орсон  обернулся к охраннику и приказал:
        -  Москли, принеси коньяк и кофе. И быстрее!
        - Это должно тебе помочь, Тони, - объяснил он мне и, щелкнув зажигалкой, прикурил сигару. – Это всем помогает.
        От табачного дыма меня замутило. Тошнота подкатила к горлу, и меня чуть не вырвало.
        -  Убери эту дрянь! – простонал я, сглатывая слюну.
        Орсон тут же вспомнил, что с похмелья я не переношу табачного дыма, и спешно затушил сигару. Подумав немного, он включил напольный вентилятор и направил струю холодного воздуха на меня.
        Стало легче. Я сел на кровать и тупо уставился себе под ноги. Голова была настолько тяжелой, что я с трудом двигал ею. А заставить её работать было ещё труднее. Так в чём дело? Почему я здесь, дома? А как же Чиккория? Джаксон, Тетси? Пача с Видаром? Где они?
        -  Где они? – повторил я последний  вопрос вслух.
        -  Кто? – сразу уцепился за меня Орсон. – Кто это «они»?
        Я опять промолчал. Не потому что не хотелось разговаривать, а потому что язык мой тоже не хотел меня слушаться.
        -  Ты слышишь меня, Тони? – Орсон озабоченно глянул мне в лицо. – Ты хоть немного способен соображать? Впрочем, чего я спрашиваю? Конечно же, нет. Ты смотришь на меня глазами идиота. Да, малыш, ещё никогда ты не напивался до такого скотского состояния. Ладно, сейчас ты выпьешь коньячок, кофе и тебе станет легче. А пока нет смысла с тобой разговаривать.
        Он демонстративно замолчал, возбуждённо жуя мундштук сигары.
        Вскоре появился Москли, держа на позолоченном подносе бутылку коньяка «Император» и дымящую чашку кофе. Я нехотя влил в себя креп-кую, отдающую сухим вином, жидкость. Внутри всё обожгло и перехватило дыхание. Я схватился за кофе. Но эти, всем помогающие средства, мне не помогли. Я по-прежнему ничего не соображал. Тогда Орсон велел отвести меня в ванную, а после как следует накормить.
        Через час я вошёл в свой кабинет, где меня с нетерпением поджидал  любимый дядюшка. Не смотря на душ и завтрак, с которым я провозился полчаса и с которым так и не смог справиться даже наполовину, ещё одной рюмки коньяка и двух чашек кофе, я так и не смог полностью оправиться. Во всём теле чувствовалась тяжесть и внутренняя дрожь. Я поспешил сесть за рабочий стол и вытянул ноги. Но хотя мне всё ещё было плохо,  язык меня уже слушался, и теперь я был способен вести разговор.
        -  Тебе, несомненно, стало лучше,- язвительно заметил Орсон, критически осмотрев меня. – У тебя на лице появилось осмыслённое выражение.
        -  Действительно, - отмахнулся я, - теперь я точно знаю, что вижу тебя.
        -  Значит, с тобой можно поговорить на серьёзную тему.
        -  Если хочешь, можем поговорить о сексе.
        Раньше я никогда не позволял себе такую вульгарность с ним. Мой ответ сначала ошеломил его, потом разозлил.
        -  Хватит идиотничать, Тони! – вскипел он. – Мне сказали, что вчера к тебе кто-то приходил. Я хотел бы знать, кто это был и что ему от тебя было нужно.
        -  Ты что-то путаешь, дядя. Вчера меня здесь  ещё не было, - заявил я.
        -  То есть? – не понял тот. – Как это не было?
        Я напряг мозг, пытаясь заставить его припомнить концовку своего путешествия на Чиккорию. Почему-то я никак не мог вспомнить, как мы стартовали и вернулись на Землю. Неужели длительный анабиоз лишил меня памяти? А может это у меня от каких-либо неполадок Главного компьютера во время полета? Или это последствия неудачной попытки «Спейса» убрать нас? Ведь отчего-то же у меня болит тело, а голова раскалывается так, будто я с глубокого похмелья.
        -  С тобой всё в порядке, малыш? – встревоженный голос Орсона вернул меня в реальность. – Я имею в виду, с головой.
        -  Только не нужно надо мной издеваться,  хорошо? – огрызнулся я. – Лучше скажи,  когда я вернулся домой?
        -  Сегодня ночью. В два часа.
        Выходит, я был без сознания, когда «Бриджитта» приземлилась, и меня так бесчувственным и привезли сюда.
        -  Ну, вот видишь, - улыбнулся я, - если вчера кто-то ко мне и приходил, то он не мог застать меня дома.
        -  Вот как? И почему же?
        -  Да потому, что я был в экспедиции и вернулся домой, как ты сам сказал, только сегодня ночью.
        -  Если ты называешь экспедицией пьянку в «Белой Розе», то я ничего не имею против. Но это было вечером, а к тебе приходили днем.
        -  Да брось ты, Орсон. Я говорю о космической экспедиции.
        -  Да, Тони, здорово же ты вчера перепил, - мой управляющий сочувственно покачал головой, -  несмотря на все мои старания, ты так и не пришёл в норму. Несёшь такую чушь, что я не знаю, что и думать. Давай лучше вызовем врача, а наш разговор отложим на потом…
        -  Уж не психиатра ли? – я криво усмехнулся и посмотрел на Орсона, тот замялся  и промолчал. – Не волнуйся, дядя, со мной всё в порядке. Это ты что-то путаешь. Помнишь, я  позвонил тебе и рассказал о контракте с Космическим Обществом? Это было давно, много лет назад, но ты должен это помнить. За сто миллиардов они согласились взять меня в одну очень интересную космическую экспедицию.
        - Что за бред! – Орсон возбуждённо вскочил. – Ты о чём говоришь, Тони? Когда ты мне звонил? Какой контракт? Какие деньги? Какую сумму, кстати, ты назвал? Сто миллиардов, кажется? Сто миллиардов! Ты сам-то понял, что сказал, а? Сто миллиардов! Нет, малыш, вчерашняя попойка точно вывихнула тебе мозги.
        -  Да успокойся ты! В порядке мои мозги, в порядке. Ну, может быть, не совсем, - поправился я, растирая виски, - но это когда-нибудь пройдёт. А вот у тебя точно что-то с памятью. Вспомни, я ведь звонил тебе перед отъездом. Неужели ты совсем ничего не помнишь? Правда, я тоже не могу вспомнить, как очутился дома…
        Орсон, до этого нервно шагавший по кабинету, неожиданно остановился и, уставившись на меня отрешённым взглядом, о чём-то задумался. Наверное, пытался вспомнить наш с ним телефонный разговор накануне моего отъезда в «Спейс». Затем он вернулся в кресло, закинул нога на ногу и заговорил спокойным тоном:
        -  Помнится, я не раз предупреждал тебя, чтобы ты не связывался с этим пьянчужкой Хаддаром Стрейзом. Я знаю, это он накачал тебя алкоголем, да так, что тебе всю ночь снилась всякая чушь, от которой ты до сих пор не можешь прийти в себя.
        -  Не трогай Хаддара! Это мой лучший друг. И никакой он не пьяница, а просто любитель про…
        -  Этот любитель, да будет тебе известно, - назидательно заметил Орсон, прервав меня самым бесцеремонным образом, - вчера так нализался, что врезался в грузовик. От него остался только фарш и алкогольная вонь.
        -  Я знаю… - при упоминании о гибели Хаддара у меня засосало под ложечкой; ведь в его смерти есть и моя доля вины. – Но этого не произошло бы, если бы ему не помогли.
        -  Да ну? – усмехнулся управляющий. – Ты сам это придумал?
        -  Мне рассказал об этом Чолдрен Голд. Он даже дал мне посмотреть видеокассету, где была заснята эта авария.
        -  Чолдрен Голд? – опешил Орсон. – Секретарь президента Космического Общества?.. Ты ничего не путаешь, мой мальчик?
        -  Нет, не путаю, мой дядя.
        -  И когда же он дал посмотреть  тебе эту кассету?
        -  Когда я проходил у них подготовку к полёту.
        -  Вот даже как? – Орсон присвистнул. – Ну, это уже слишком. Не будь ты сыном моей любимой сестры – царство ей небесное, - я бы сейчас вызвал врачей и засадил бы тебя в психушку. Но я поступлю по-другому. Я просто расскажу тебе, что ты делал вчера. А ты послушай, только очень внимательно. Хорошо?
        Что-то резануло мой слух. Сначала я не понял что, но потом до меня дошло. «Вчера». Орсон несколько раз повторил это слово. Что он хотел этим сказать?
        -  Хорошо, Тони? – переспросил мой управляющий.
        -  Рассказывай, - согласился я.
        -  Вчера днём к тебе кто-то приходил. Охрана сказала, что он не представился, но машина у него была дорогая. Допускаю, что это был Чолдрен Голд. Может быть. Вы долго о чём-то беседовали, а потом, когда он ушёл, Лони отвёз тебя в «Белую Розу». Там ты здорово повеселился на пару с Хаддаром. Тот с перепоя врезался в грузовик…
        -  В рефрижератор, - поправил я.
        -  Это уже неважно, - отмахнулся Орсон. – Когда вы приехали  домой, какой-то черномазый застрелил Лони…
        -  Ты узнал что-нибудь о родных Лони? – у меня снова заныло в груди; ведь Лони – ещё одно не смываемое пятно в моей жизни.
        -  Этим займёшься сам, мне не до благотворительности, - отрезал управляющий. – Да и сейчас мне вообще не до этого. Меня очень тревожит твоё состояние.
        -  Да хватит об этом! – разозлился я. – Я здоров и чувствую себя вполне… сносно. А то, что ты рассказал сейчас, я это хорошо помню. Но разве это было вчера?
        -  Это может подтвердить любой из твоей охраны.
        -  Тогда как объяснить вот это? Я отлично помню, как проходил тренировки в «Спейсе». Помню, Джаксона, Колота, Джолтона, Видара,  Пачу, Чиккорию и…
        -  Чиккорию? – с любопытством и иронией поинтересовался Орсон, опять не дав мне договорить. – Ты упоминаешь её уже второй раз. Кто она такая? Из какой семьи?
        -  Чиккория– это никому не известная планета, на которой, как и на Земле, есть жизнь.
        -  Ясно, - мой дядя понимающе кивнул. – И на ней есть люди?
        -  Только динозавры.
        -  Замечательно!
        Управляющий иронично усмехнулся и достал новую сигару, но, опомнившись, сунул её назад в карман.
        -  Вот теперь мне всё понятно, - объявил он. – Оказывается, всё очень просто.
        -  Ну, так объясни, раз всё просто,- попросил я в нетерпении.
        -  Всё, что ты тут наговорил – плод твоей фантазии. Работа расшатанной алкоголем психики. Ты, кажется, корпел над какой-то книжкой. Что-то об эволюции природы на Земле, верно? Это и послужило темой для твоего ненормального сна. Твоя Чиккория– не что иное, как молодая Земля. Динозавров объяснить ещё легче. Месяца четыре назад ты пытался затащить меня в палеонтологический музей. Помнишь? Тебе это нужно было опять же для твоей книги, а меня ты позвал за компанию. Ну, а Пача там, Видар – и кто там ещё? – как пить дать, твои дружки из Общества Охраны Природы. Видишь, всё очень просто, а ты уже два часа морочишь мне голову. Хотя, как раз сегодня, я очень занят. И всё же, заметь, я забежал к тебе на минутку, чтобы поговорить с тобой об одном деле.
Хм, и в самом деле, всё объяснялось легко и просто. Но мой разум всё равно отказывался в это верить.
        -  Подожди, дядя, - сказал я, терзаясь сомнениями, – ты хочешь сказать, что мне это всё приснилось?
        -  Да, чёрт возьми, да! – раздражённо выпалил он, но затем сделал паузу и спокойно закончил. - И я рад, что ты, наконец, понял это. Ну, так что, убедил я тебя или нет?
        -  Убедил, - сдался я.
        -  Ну, слава богу! А теперь, я полагаю, мы можем поговорить с тобой о деле.
        -  Сейчас я бы с удовольствием выпил кофе, - признался я. – Очень хочется пить.
        Орсон вызвал Москли и приказал принести кофе.
        -  Отличный парень, - заметил он, кивнув в сторону ушедшего охранника. – Стреляет как Том Бромс, дерётся – дай боже, и, главное, исполни-тельный. Думаю, он сумеет заменить тебе Лони.
        -  А теперь давай перейдём к делу, - сказал мой дядя, когда Москли ушёл, а мы принялись за кофе. – На днях я был у Тагевере и в который раз завёл с ним разговор о его дочке. Упрямый старик и слушать ничего не хотел о тебе. Он вбил в свою башку, что ты запросто спустишь все его миллионы и сделаешь его дочь нищей. И он, по-своему, прав. Ты сам дал ему для этого повод. Своими причудами ты легко можешь растранжирить не только его состояние. Но я рассказал ему о своих планах относительно вас, и он согласился на свадьбу. Но с одним условием: внука мы будем воспитывать без тебя.
       -  А если родится внучка? – улыбнулся я.
       -  У вас должен быть сын! – отрезал Орсон.
       -  Ну, хорошо, - не стал я спорить, - допустим, что Природа вас послушается.  А что же тогда буду делать я, его законный папаша?    
       -  Путешествовать, развлекаться со своей женой. Но будет лучше, если ты возьмёшься за ум и начнёшь вести дела сам. Разумеется, под моим руководством для начала. Этим ты приумножишь состояние и славу Гарроссов.
       -  А как же моя профессия? Мой долг? Ты предлагаешь мне бросить то, чему я посвятил всю свою жизнь?
       -  Ну, это ещё не вся твоя жизнь. Это, во-первых. Во-вторых, твоя профессия мешает тебе жить. И тебе и всем окружающим. Ты не заметил этого? А что о долге, так ты о нём лучше вообще не заикайся. О долге перед своими предками ты давно уже забыл. Не так ли, малыш? Кстати, сейчас самое время о нём вспомнить… Но что это я разговорился, старый дурак, - спохватился он, когда старинные напольные часы пробили два часа. – У тебя же сегодня помолвка в пять часов. Будь любезен, не забудь об этом. Будет очень много гостей, так что веди себя прилично. Не надо там никого агитировать защищать природу или разоблачать кого-нибудь из присутствующих, а то всё испортишь. Будь умницей, мой мальчик, и, главное, побольше внимания своей невесте и повежливее с её отцом. Сразу же после помолвки вы уедете на запад за океан. Там вы поживёте некоторое время, сблизитесь, а потом поженитесь и отправитесь в турне по миру, - допив кофе, Орсон поставил пустую чашку на стол и тяжело поднялся. – Итак, малыш, к пяти будь готов, я за тобой заеду. А сейчас мне надо срочно уладить кое-какие дела.
        Орсон ушёл, как всегда оставив после себя тревогу и недоумение. Вроде он меня как бы убедил, но с другой стороны меня всё-таки терзали сомнения. Я же отчетливо помнил их всех: Джаксона, Видара,  Пачу, Джолтона и Колота, погибшего в пасти огромного динозавра. А Тетси? Я и сейчас ещё  чувствовал на своих губах прикосновение её теплых губ. Неужели это тоже сон? Мне не хотелось в это верить. Но меня смущало то обстоятельство, что я никак не мог вспомнить, как вернулся домой. Я вызвал Москли и спросил его, когда убили Лони. Спросил, чтобы убедиться наверняка, кто же из нас с Орсоном прав. Тот недоумённо посмотрел на меня и растеряно ответил:
        -  Сегодня ночью, сэр. Прямо у вас на глазах. Неужели вы не помните?
        -   Помню. Только я почему-то подумал, что это случилось давно…
        -   Нет, сэр, это случилось сегодня ночью.
        -   Понятно.
        Я потёр виски.  Выходит, всё-таки прав мой дядя. Селена с монстрами и мои спутники мне приснились. Н-да, забавный был сон, верно, Тони? Впрочем, что только не присниться на пьяную голову? Бой часов прервал мои размышления. Часы пробили половину третьего, и я встрепенулся: времени у меня осталось в обрез. В пять помолвка, потом Бразилия, а ведь надо найти ещё родных Лони и навестить Стрейзов.
        Москли не знал, где жил Лони. Другие охранники тоже. Они вообще мало что знали друг о друге. Почти ничего. Кто-то вспомнил, что не то в Серпантоне, не то в Силларгерее у него жила или работала сестра, куда он иногда ездил в свободные от работы дни. И всё.
        Тут я вспомнил один случай. Это было несколько месяцев назад. Лони вёз меня на Авеллон-Ходда в Общество Охраны Природы, где у меня была назначена встреча с активистами из «Гринпис». Вёл он себя как-то странно. Обычно весёлый и разговорчивый, он был грустен и всю дорогу молчал. Я не стал приставать к нему с расспросами и тоже молчал, делая вид, что просматриваю бумаги. Только когда мы свернули на Гарборт-Хид, выходившей на Авеллон-ходда, он раскрыл рот.
        -  Сэр, как долго вы там пробудете?
        -  Думаю, часа три-четыре. А что?
        -  Мне нужно съездить домой, сэр. Срочно. Мне передали, что там не всё в порядке. Я только проверю и вернусь. Это не далеко, сэр, я успею.
        Обычно личные дела он обделывал в свои выходные дни, и эта просьба меня немного удивила. Он сопровождал меня повсюду, даже в туалет. На конференциях, форумах и просто встречах всегда сидел неподалеку от меня. Он никогда не оставлял меня одного, даже когда меня это раздражало. А тут он просится отпустить его. Я согласился, не раздумывая. Мне было достаточно одного его вида. Парень страдал, значит, случилось что-то серьёзное. Не помню, какой район он назвал, помню только, как я подумал, что очень трудно жить в трущобах и что надо бы переселить его семью в другое, более благополучное место, но, к сожалению так и не сделал этого, увлекшись работой над книгой.
        Этот случай запомнился мне потому, что когда спустя три часа я вы-шел из здания Общества Охраны Природы, Лони у подъезда не было. Я прождал его полчаса и вызвал другую машину. А с Лони решил разобраться, когда он вернётся. Но Лони не появился ни к ужину, ни ночью. Лишь утром полицейский эвакуатор притащил к особняку наш бронированный «Джигуди». Судя по множеству еле заметных вмятин на кузове и незначительным трещинам на стеклах, он побывал в нешуточной перестрелке. Самого Лони мы нашли в реанимации Первого Медицинского Центра, обзвонив до этого все полицейские участки, морги и больницы  города.
        Позже выяснилось, что за его сестрой стал ухлёстывать один отморозок, но она с презрением отвергла его ухаживания. Другой бы  на его месте, получив отказ, отстал бы от неё, но этот, оказавшийся, как выяснилось позднее, главарём местной банды, не встретив взаимность девушки, оскорбился и стал терроризировать её семью. Вот об этом и сообщили Лони.
        В тот день, отпросившись у меня, он приехал домой как нельзя вовремя. Отверженный ухажер, избив мать, собирался на её глазах изнасиловать свою несостоявшуюся подружку. Он уже снял с себя штаны, демонстрируя бедной девушке своё хозяйство, когда в комнату вбежал Лони. Стрелять они начали одновременно. Но  Лони был в бронежилете, а у подонка такового не оказалось. С тремя дырками в груди бандит свалился на пол и, уйдя в иной мир, показал всем на прощание свой голый зад. Вот тут-то всё и началось.  На выстрелы прибежали его дружки, затем к ним ещё  подъехала подмога. Началась стрельба. Лони успел подстрелить пятерых, прежде чем у него закончились патроны. Дальше пошла уже рукопашная, но силы явно были неравны. И, если бы не вызванная кем-то полиция, вряд ли Лони и его семья тогда  уцелели.
        После той разборки Лони три месяца проходил в гипсе и бинтах. Вчера он всего третий раз сел за руль. И погиб. Может, его убил кто-то из этой банды?..
        Я очнулся от воспоминаний и вопросительно посмотрел на Москли. С чего-то надо было начинать поиски. Но с чего? Не много подумав, Москли посоветовал обратиться в школу Джокса Броклоса.
Кажется, вспомнил он, Лони говорил, что он учился у него. Возможно, там сохранился его адрес.
        Школа Джокса Броклоса находилась в Марчертоне на тридцатой улице, что было довольно-таки далековато от фешенебельных районов, и занимала весь первый этаж и подвал огромного приземистого здания, в котором остальные этажи занимали многочисленные  конторы и офисы всевозможных фирм и компаний. В эту школу принимались, как гласила вывеска, молодые люди от восемнадцати до двадцати пяти лет обоих полов. Здесь их обучали рукопапшному бою, стрельбе, вождению автомобилей, вертолётов, самолётов и катеров, оказывать медицинскую помощь, а также этике и прочим качествам, которыми должен обладать телохранитель и слуга.
        Джокс Броклос, крепкий и подтянутый шестидесятилетний мужчина, сидел в небольшом спортивном зале и вместе с двумя помощниками принимал у группы девушек экзамены по восточной борьбе. Симпатичный слабый пол, созданный для нежности и любви, безжалостно лупил друг друга ногами и руками. Увидев меня, он очень обрадовался, решив, что мне понадобились новые люди, и немало огорчился, когда услышал о Лони.
        -  Он был лучшим моим учеником. Лучшим из лучших, - с гордостью, в которой проскальзывала скорбь, сказал Джокс Броклос, и после обратился к одному из своих помощников. – Томми, принеси дело Лони…
        Силларгерея – самое злачное место в столице. По количеству преступлений этот район прочно удерживает первое место. Пришлось взять с собой охрану. Семью Лони мы там не застали. После того случая, скрываясь от расправы уцелевших бандитов, они переехали в другое место. Но мне повезло. Один из соседей помогавший им с переездом, узнал меня и за небольшое вознаграждение по секрету раскрыл их новый адрес.
        С трудом мы отыскали нужную улицу. Оставив охрану снаружи, я вошёл в квартиру. Три небольшие аккуратно прибранные комнатки, встречающие всех добротой и уютом. Навстречу вышла, еле передвигая ноги, больная, рано постаревшая женщина. Следом появилась молодая красивая девушка и мальчуган лет десяти, очень похожие на Лони. Они не узнали меня, и  в их глазах я увидел настороженность. Со слезами на глазах мать Лони стала умолять меня подождать с уплатой. Вот-вот должен был подойти её сын, который работает у господина Гарросса, и тогда они заплатят за всё: и за квартиру, и за учёбу и за лечение.
        Я растерянно слушал  эту исстрадавшуюся женщину и не знал, как сказать ей, что её сын больше никогда  к ней не придёт. Кое-как мне удалось убедить её, что я не из фискального ведомства. Но к тому, что я и есть господин, на которого работает её сын, она отнеслась с недоверием. Господин Гарросс слишком большая шишка, чтобы приходить к какому-то охраннику на дом. Когда я сообщил ей о смерти Лони, она вначале ничего не поняла или, может быть, до неё не сразу дошёл страшный смысл сказанных мною слов, затем с трудом добралась до стула, уронила голову на стол и зарыдала. Из её причитаний я понял, что они потеряли единственного кормильца, так как дочери до сих пор не удалось найти работу.
        Я не выдержал этой сцены, потому как уж слишком близко к сердцу принимал чужую боль. Пробормотав что-то на счёт соболезнования, я сунул её дочери всю, имевшуюся у меня с собой, наличность и выскочил на улицу. После я ещё долго не мог прийти в себя: передо мной всё время стоял образ матери Лони.
        По дороге к Стрейзам я позвонил своему секретарю и велел немедленно организовать похороны Лони, купить меблированную квартиру в Марчертоне или Уэпесте и перевезти туда его семью. Оплатить все их долги и обеспечить пожизненной пенсией его мать. Что я мог ещё для них сделать?
        Огромный трёхэтажный особняк Стрейзов, отделанный цветным мрамором, был в трауре. Все – прислуга и гости – были в строгих чёрных одеждах. Зеркала и картины, которых здесь было множество, прикрыты чёрной вуалью, лампочки горели в полнакала. Меня препроводили на второй этаж, где я оказался в огромной зале. Перед глазами тут же встало скромное жилище, где я только что был. Таких каморок поместилось бы здесь не меньше трёх.
        Посреди залы на постаменте, обставленном венками, стоял гроб с телом Хаддара. Возле гроба сидела заплаканная мать. Отец с удручённым видом стоял рядом. К ним подходили один за другим люди и говорили слова соболезнования. Я сделал то же самое, а затем с трепетом подошёл к гробу, ожидая увидеть в нём нечто ужасное, то, что осталось от Хаддара. Но надо отдать должное медицине
        – все следы ужасной катастрофы были искусно заделаны. Вид у него был безмятежным, будто он только что задремал и вот-вот должен был проснуться.
        Я долго всматривался в лицо старого друга, вспоминая университет, студенческие вечеринки, загородные пикники и последнюю встречу в «Белой Розе». Да, если бы я тогда уговорил Хаддара поехать со мной…  Или нам удалось бы перехватить его по дороге, то… Тут дали о себе знать мои наручные часы, которые подавали сигнал каждый час. Прервавшись от печальных размышлений, я мельком глянул на циферблат и спохватился: четыре часа – пора идти, скоро у меня помолвка.
        -  Прощай… друг… - еле слышно выговорил я на прощание, с трудом выдавливая из себя слова, и поцеловал покойника  в лоб.
        -  Вы не останетесь, господин Гарросс? – поинтересовался старик Стрейз.
        -  К сожалению, не могу, - виновато пробормотал я в ответ; мне было неловко говорить им это, но я, ведь, и в самом деле, не мог присутствовать на похоронах. – Извините меня, господин Стрейз… Сегодня я улетаю… Да, так уж получилось…
        В половине пятого мы с Орсоном ехали по Корл-Ходда к господину Тагевере на мою помолвку. Всю дорогу дядя не переставал учить меня, как я должен вести себя, что должен делать, как обращаться с невестой и прочим нюансам.
        -  Не забывай, малыш, что она старше тебя на девять лет и пять меся-цев, - наущал он меня, - к тому же, она растолстела в последнее время и, что главное, судьба обделила её красотой. Настрой себя на это.
        -  Ты мне так надоел, Орсон, что я готов жениться хоть на ведьме, -  ответил я на это.
        Это, конечно, была шутка, но мне и в самом деле было уже наплевать на всё, лишь бы только мой  разлюбезный  дядюшка отстал от меня. Но на душе у меня, где-то в самом дальнем углу, всё-таки скребли кошки. И, похоже, Орсон понял это.
        -  Не расстраивайся, парень, - он похлопал меня по плечу, - подумаешь, толста и некрасива. Ну, и что с того? Зато после смерти её папочки ты станешь владельцем его состояния, потому что Мекки единственная дочь у Тагевере. Пусть она безобразна, но она родит тебе сына, твоего законного наследника и продолжателя славного рода Гарроссов. Вот что главное, Тони, и об этом ты должен всегда помнить. А для развлечений ты можешь завести себе любовницу или две, как пожелаешь, - он откинулся на спинку сидения и, как бы про себя, обронил. – Эта бестолочь всё равно никогда об этом не догадается…
        -  Что ты там сказал? – мне показалось, что я ослышался, и решил переспросить.
        -  Что? – спохватился дядя и прокрутил в воздухе незажжённой сигарой. – Да так, ничего. И не надо задавать глупых вопросов, Тони. Ты думай о помолвке и настрой себя на неё. Потом тебе будет легче перенести всё это. Будь повнимательнее к невесте, мой мальчик, и, главное, поласковее с ней, поласковее. Не обращай внимания на её недостатки – у кого их нет? – и побольше любезничай с ней. Эта дура любит, когда с ней сюсюкаются…
        -  Что-что? Что ты там сказал? – опять не понял я.
        -  Да брось ты цепляться к словам! Думай лучше о предстоящем путешествии… - снова вывернулся Орсон и, посмотрев в окно, самым серьёзным тоном сказал. – Так, Тони, мы приехали. Соберись, малыш, и помни, о чём я тебе говорил.
        Наш «Джигуди» остановился у широкой парадной лестницы. Нас там  уже с нетерпением ждали. К лимузину тут же подбежало несколько человек в белых ливреях и открыли дверцы. Мы неспешно выбрались наружу, но нам даже не дали осмотреться и, сразу пригласили пройти в дом, если, конечно,  можно было назвать домом четырёхэтажный дворец.
        Я шёл впереди, а Орсон, подбадривая меня, шагал чуть сзади. Но когда мы вошли в огромную, ярко освещённую и празднично убранную  залу, полную гостей,  дядя вырвался вперёд и подвёл меня к Тагевере, невысокому, высохшему как фасолевый стручок старичку. Мы поздоровались и обменялись любезностями.
        -  Ну, и где же наша ненаглядная? – сразу же поинтересовался Орсон. – Куда вы её от нас спрятали?
        -  Минуточку, - прокаркал Тагевере, - сейчас она появится.
        -  Давайте, давайте, - наседал Орсон, - нам просто не терпится её увидеть. Верно, Тони?
        -  Да, конечно, - поддакнул я. – Где там моя любимая?
        -  Мину… А вот и она! – торжественно известил Тагевере и, прищурив бесцветные глазки, уставился на меня, чтобы не пропустить моей реакции на появление его единственной отрады.
        Заиграла музыка. В дальнем углу залы распахнулись тяжелые бархатные занавески, и  перед нашим взором в окружении подружек  появилась Мекки. Выход её был очень эффектным, и мне это понравилось. Я напряг зрение, пытаясь разглядеть свою невесту. Издалека она выглядела неплохо, и я облегчённо вздохнул. Орсон тут же больно толкнул меня локтём в бок. Я мгновенно изобразил влюблённого, нетерпеливо ожидающего приближения своей возлюбленной. Но когда моя возлюбленная под бурные овации подошла к нам, что-то оборвалось у меня в груди. Ни роскошное платье, ни дорогие украшения, ни косметика не смогли скрыть её уродства. Она была до безобразия толста. А её и без того большой рот с толстыми напомаженными губами был так растянут  в счастливой улыбке, что яркая полоса губной помады, казалось, пересекала нарумяненное лицо от уха до уха. Огромные навыкат глаза ужасно косили, и не понятно было, на кого она смотрела: на меня или на своего папеньку.
У меня помутилось в глазах, и подкосились ноги. С помощью дяди я настроился увидеть что угодно, но это было уже слишком. Мой управляющий снова незаметно толкнул меня локтём, и на моём лице, как по команде, появилась улыбка. Конечно, не такая счастливая как у Мекки, но всё же улыбка.
        -  Здъявствуйте, господин Гагъесс, - нежно прокартавила моя любимая, обнажив при этом ряд кривых лошадиных зубов. – Как вам мой нагъяд?
        Это была последняя капля. Орсон понял мои намерения и взял меня за руку. Но я вырвался и бросился бежать.
        -  Тони! – сам не свой заорал мне вслед Орсон. -  Чёрт тебя возьми, кретин, вернись немедленно!
        Но я и не подумал. Я продолжал бежать, расталкивая толпу гостей, лихорадочно вспоминая, каким путём сюда попал. А сзади неслось:
        -  Тониии!!!
        -  Господин Гарросс, вы куда?
        -  Господин Гарросс, остановитесь!
        -  Профессор!
        Услышал я вдруг рядом чей-то знакомый встревоженный голос, и чьи-то сильные руки схватили меня в темноте. Я попытался вырваться, но руки сжали меня словно тиски. Послышались приближающиеся шаги. Погоня!
        -  Нет-нет! – закричал я в отчаянии, извиваясь всем телом, пытаясь освободиться от цепких рук. – Никогда!!
        -  Профессор! Профессор!! Что с вами?
        -  Да, проснитесь же, профессор!
        Кто-то ударил меня по щеке. Я тут же открыл глаза и в ужасе вскочил в постели. Весь мокрый от пота, я дышал так, словно только что вынырнул из воды, где пробыл без воздуха минут десять. Немного успокоившись, я увидел перед собой Джаксона и Тетси. Они всё ещё держали меня в своих руках. Ничего не понимая, я уставился на них. Это что, опять сон или реальность? Джаксон растолковал мой недоумённый взгляд по-своему.
        -  Вы плохо закрыли дверь, профессор, - стал он объяснять своё присутствие здесь. – Доктор Стенли  услышала, как вы кричите, и позвала меня.
        -  Вам плохо? – спросила Тетси, встревоженно всматриваясь в моё лицо.
        -  Теперь уже всё нормально, - я глубоко вздохнул и виновато улыбнулся. – Надо же такому присниться.
        -  Кошмары? – командир укоризненно покачал головой. – Я же предупреждал вас, профессор, что частое употребление Морриса до добра не доведет.
        -  Да, нет, сэр, это совсем другое, - я постарался ответить  как можно бодрее. - Просто… - я замялся на секунду, не зная, что сказать, и всё же придумал, - просто прошлое не хочет меня отпускать.
        -  Да? – не поверил Нокт.
        -  Со мной всё в порядке, - уверенно заявил я.
        - И всё же я дам ему  успокоительное, - сказала командиру Тетси и раскрыла походную аптечку.
        -  Ладно, ребята, спасибо вам, что помогли, - я завалился на подушку, - а теперь давайте спать.
        Тетси всё-таки заставила меня выпить таблетку. Когда я стал проваливаться в липкий омут сна, она и Джаксон бесшумно ушли.