Страна мечты. Часть 2. Сражение за мир. Главы 10-1

Глава 10. Ва-банк!


Следом за царской каретой к посольству подъехал экипаж господина Тога. Царица к тому времени уже вошла в здание и прошла к себе, отпустив дам. Посол Райка доложил государыне о графе Лесов, которого он оставил в приёмной.
- Так что Вам сказал граф, пока вы ехали? – спросила Аника его превосходительство.
- Увы, ваше величество, он подъехал ко дворцу, когда королева собралась выезжать и позвала его следовать за ней: он не успел понять, рады ли его возвращению. Но его сиятельство поведал мне, что на пути к Королевску ему дважды пришлось столкнуться с разбойниками.
- Стало быть, мы не напрасно посылали людей для его охраны… Что ж, этого следовало ожидать. Прекрасно, что королева сама предложила нам побеседовать с ним прежде, чем он появится при дворе. Зовите графа, не заставляйте его долго ждать! Нам лучше поговорить с ним с глазу на глаз. А Вы, господин Тог, явитесь к нам позже, чтобы получить указания на завтра.
- Слушаюсь, ваше величество, - поклонился дипломат и вышел.
- Милси! – устало обратилась царица к камеристке, которая уже подложила на кресло под спину госпоже подушечку и пододвинула подставочку для ног. – Принесите нам с графом вина.
Когда вошел гость, вино уже стояло на маленьком столике, и в его присутствии горничная разлила густую красную жидкость по двум хрустальным бокалам.
- Прошу Вас, ваше сиятельство, - Аника с улыбкой показала графу на кресло напротив себя и подняла свой бокал. – За Ваше возвращение!
- Благодарю Вас, ваше величество! Да ниспошлют Вам боги все радости этого мира!
Крепкий ещё старик склонил голову с короткими, но густыми седыми волосами и сделал глоток из бокала, поданного ему Милси. Горничная скромно поклонилась и скрылась за занавесками в соседнем помещении.
- Позвольте, ваше величество, поблагодарить Вас за то несказанное счастье, которое я испытал, узнав, что Ваша душа сумела, наконец, преодолеть своё страшное горе, и Вы навестили нашу, богами забытую, страну… Простите, если я опечалил Вас, напомнив, - к концу речи смутился пожилой человек, заметив, как мелькнуло за шторой встревоженное лицо камеристки.
- Спасибо, граф! Знаете, мы признательны, что Вы упомянули об этом. Все так боялись нас огорчить, что сговорились делать вид, будто ничего и не было… И теперь никто и не помнит. Словно его, действительно, не было! Но это же не сон! Он был, мой мальчик…  - голос Аники дрогнул, и она поднесла руку ко рту, пытаясь скрыть горестную гримасу, скривившую губы. – Я рада, что Вы – один из немногих, кто помнит!
Усилием воли она подавила попытавшиеся вылиться из глаз, кажущихся невероятно тёмными из-за сильно расширившихся зрачков, слёзы и протянула мужчине вторую ладонь и тот, сойдя с кресла и опустившись перед ней на одно колено, благоговейно поцеловал её.
- Благодарим Вас, Лесов! – еще раз произнесла Аника, успокоившись, с доброй грустью глядя на гостя. Пожилой человек встал и вернулся на своё кресло.
- Мы счастливы, что её величество прислушалась к нам, и позволила Вам вернуться, - вновь заговорила государыня. - Королева, несомненно, любит Вас, ваше сиятельство, и доверила нам подготовить к завтрашнему визиту ко двору. Для Вашей гордости это, несомненно, будет испытанием, но мы верим, что Вы с достоинством его выдержите. Лесов, Вы же понимаете, Вы нужны её величеству и Роскии! Сам Роск доверил Вам дочь! Что же могло так сбить Вас с толку, что она вынуждена была удалить Вас от двора?
Тон Аники был тёплым, но твёрдым. Старик покивал головой, мысленно пеняя на себя.
- Да, ваше величество, Вы правы! Я не оправдал доверие Великого короля, - полным раскаяния голосом ответил Лесов и поднял на царицу добрые голубые глаза. – Но я не мог выносить присутствия рядом с ней герцогини, которая, как глупая наседка, не понимала, кого она растит! Не разбирала, кто из её цыплят – кто. И когда она собралась вынести на государственный совет вопрос о женитьбе её сына на несовершеннолетней ещё королеве, и утвердить данный закон без участия её величества, подкупив половину кабинета – своих приспешников, я так и обозвал её – старой слепой курицей и неблагодарной, к тому же!
Граф сказал последнюю фразу столь эмоционально, что легко было представить, как это случилось на самом деле. Аника коротко рассмеялась.
- Вы раскрыли королеве замыслы статс-дамы? – спросила она.
- Нет, ваше величество, не пришлось. Сразу после совета, где я прошёлся еще и по сыну герцогини, описав, какое будущее наш ждёт с таким, не дай Властитель, королём, меня отправили в ссылку, не допустив к её величеству и не дав возможности оправдаться.
- Хм… Королева сказала нам, что Вы отказались просить прощения, хотя Вам предлагали… - сказала царица. – Но, понятно, и Блэсту, и герцогине было на руку скрыть от Вас это предложение.
- Да, пожалуй, - угрюмо согласился Лесов. – Я был не сдержан и поплатился.
- Тем не менее, её величество не выдали замуж, - заметила Аника.
- Да, похоже, премьеру это было ни к чему. Ни один из новоявленных дворян, которых он пропихнул в кабинет министров, не проголосовал за выдумку герцогини. Герцог Тсонс – не просто болван. Он – неуправляемый болван! А регент всегда хотел править сам, и как мы видим – правит и после совершеннолетия королевы.
- Вот видите! Зачем же тогда было горячиться?
- Они молчали. Вы понимаете, ваше величество, они все молчали!!! Кудахтала только статс-дама. Кудахтала и кудахтала, кудахтала и кудахтала! Я и не выдержал… Они посмеялись, а виноват оказался только я.
Царица понимающе покачала головой.
- В народе говорят в таких случаях – «убил одним выстрелом двух зайцев»: Блэст и не дал осуществиться желанию герцогини, используя Ваш голос, и избавился от Вас, дабы иметь безраздельное влияние… Но теперь, граф, что бы ни произошло завтра, Вам следует показать себя раскаившимся и смиренным. Во что бы то ни стало, Вы должны дать возможность её величеству вновь приблизить Вас к себе. Она нуждается в Вас! Сейчас – особенно, когда она уже достаточно выросла – и физически, и интеллектуально, чтобы править самой. Но морально ей ещё нужна поддержка. Ей, как никогда, нужны преданные и здравомыслящие люди. Вы так долго и верно служили её отцу, мы надеемся, что Вы не подведёте теперь его дочь!
- Это мой долг, ваше величество, и счастье для меня – быть её преданным слугой. Я буду стараться изо всех сил, и моя душа, и мой разум требуют этого, - от души ответил граф.
- Лесов, мы должны предупредить Вас: всё не просто. Возможно, премьер постарается расставить Вашей гордости ловушки. Он уже вызвал некоторое недоверие у её величества, а с Вашим появлением его положение при дворе рискует сильно пошатнуться. Мы просим Вас держать в уме данные обстоятельства и не позволить себе снова попасть впросак. Королева рассчитывает на Ваше благоразумие и Вашу искреннюю привязанность к ней! Скрепите Ваше сердце, изгоните оттуда гнев на врагов – пусть он справедлив, но сейчас он не во благо, он уже сыграл с Вами плохую шутку. Мы уверены, Ваши недоброжелатели сами потопят себя в собственной злости. Простите им и просите прощения у них! Помните, все мы не совершенны перед богами, но у каждого из нас – свой путь, и Ваша – не в служении ли королеве? Так следуйте ему, будьте смиренны перед Судьбой и Властителем!
- Да, ваше величество!  - убежденно произнес граф. – Я буду кроток и ласков завтра не только с первым министром и герцогиней, но и с последним дворцовым слугой. Я не подведу ни мою королеву, ни Вас, ваше величество, ни память о Роске, ни себя! Боги благословили меня через Вас, богоизбранная, – значит, я справлюсь!
- Мы верим Вам. Берегите себя, Лесов! Ни в коем случае не отпускайте от себя охрану! – наказала Аника напоследок.
Она встала, прощаясь, граф вновь опустился на колено, потом поднялся и, откланявшись, вышел.
Заплаканная камеристка выбежала из соседней комнаты и бухнулась рядом с государыней на колени.
- Ваше величество! Простите! Простите нас, глупых! - сквозь слёзы взмолилась она.
- Не надо, Милси! Не стоит, - царица погладила раскаивающуюся служанку по волосам цвета меди. – Мы же знаем, из добра… Пригласите к нам Тога, и быстрее бы уже спать! Мы так устали! Как же мы устали!

***

Утром, когда королева еще не успела даже завершить туалет, к ней со срочным докладом ворвался первый министр.
- В чём дело, граф? – спросила Лучия. В этот момент ей укладывали очередной локон, и, глядя в зеркало, она увидела отражение взволнованного лица премьера.
- Ваше величество! Ваше величество! Простите меня, но дело не терпит отлагательств! Ни секунды нельзя дольше повременить! Никак нельзя!
- Да что же случилось? Говорите! – приказала королева, чувствуя, как в ней начинает подниматься раздражение: она надеялась провести этот день спокойно, в очередных развлечениях. Она отпустила горничных и парикмахера и нетерпеливо пристально посмотрела на графа.
Блэст огляделся: из придворных дам при утреннем туалете королевы присутствовали Нонс, Пшен и Крэнс. Последняя с тревогой взглянула на него, но тут же отвела взгляд. Граф ухмыльнулся.
- Ваше величество, не желали бы Вы спросить об этом у графини Крэнс? – вдруг вкрадчивым тоном спросил он. – Уверен, она достаточно осведомлена, ведя тайную переписку с дамой из царской свиты…
- О чём Вы, граф? – нахмурилась Лучия и посмотрела на фрейлину. – Крэнс?
- Ваше величество, - побледнев, поклонилась та. – Я получила вчера маленькую записку от графини Ольвы, и не понимаю, о какой секретности говорит граф: он столь прекрасно осведомлён.
- Однако Вы не дали её мне прочесть, - заметил тот.
- Это частная переписка от одной девушки к другой, в ней нет ни заговоров, ни крамольных мыслей, так с какой же стати Вам ею интересоваться? – парировала фрейлина и обратилась к королеве. – Я верно служу вашему величеству и, если ваше величество мне прикажет, я отдам записку, но до тех пор граф не вправе втрогаться в мою личную жизнь.
- Хорошо, Крэнс, - согласилась королева. - Покажите её нам.
Графиня вытащила из-под узкого рукава маленький сложенный лист бумаги и подала его своей госпоже.
- Как трогательно, держать письма подруги всегда при себе! Вы всю свою корреспонденцию таскаете с собой? – съязвил первый министр.
- По всей видимости, теперь мне постоянно придётся так поступать, чтобы защитить своё доброе имя от Ваших нападок, ваше сиятельство! – дерзко глядя Блэсту прямо в глаза, ответила Мона. – Тем более, у меня нет уверенности, что никто не станет лазить по моим шкатулкам в моё отсутствие!
- Что? Граф, как Вы смели?! – возмутилась Лучия.
- У её сиятельства, видно, от переживаний помутился рассудок, - объяснился Блэст. – Её сиятельству, видно, привиделось!
- Да, Вы сделали это не сами, Вы подговорили моего отца! – дрожащим от сдерживаемого гнева голосом сказала Крэнс.
Королева строго взглянула на Мону.
- Отец имеет полное право.
Той осталось лишь смиренно опустить глаза.
- Да, ваше величество, - присела Крэнс в реверансе.
Лучия развернула письмецо и стала читать. Блэст нервно топтался на месте, кидая быстрые взоры на записку, будто пытался просверлить ими бумагу и разобрать, что написано на противоположной стороне.
- Не вижу ничего особенного, - заметила королева, дочитав.
- Ваше величество, позвольте мне взглянуть! Пожалуйста, ваше величество! – протянул руку министр.
- Мы умеем читать, Блэст! – твёрдо ответила Лучия и протянула бумагу строптивой фрейлине. – Возьмите, Крэнс!
- Благодарю, ваше величество! – ответила та и забрала письмо.
- Это всё, что Вы собирались поведать нам, граф? – резко спросила венценосная девушка.
Блэст рассчитывал на другой эффект, но тут же пришёл в себя:
- Нет, ваше величество! Однако я счёл своим долгом уведомить ваше величество о столь необычной дружбе графини с придорной дамой царицы…
- Вы уведомили. Дальше! – Лучия теряла терпение.
- Дело государственной важности, ваше величество, - защебетал Блэст. – Не думаю, что фрейлинам следует знать…
Королева сделала знак, и дамы отошли в дальний угол.
- Благодарю Вас, ваше величество! – граф склонился как можно ближе к королеве. – Мне удалось узнать из достоверных источников, что принц Эльга изволил сделать предложение руки и сердца царице.
Лучия серьёзно посмотрела на Блэста. Видимо, сообщение шокировало её. Министр встревоженно тихо заверещал:
- Ваше величество! Это нельзя так оставить! Вы понимаете, чем это грозит?!
- А что Аника? – спросила королева.
- Говорят, она согласна. Ваше величество, надо срочно принимать меры! Срочно! Вы представляете, отдать Раёк Эльгу! Это немыслимо! Совершенно невозможно допустить, ваше величество!!!
Лучия заметила, что у Блэста затряслись руки, когда он говорил. В таком неподдельном волнении она видела его впервые. Ситуация, безусловно, складывалась сложная, но что-то в этом было не так… Девушка задумалась.
- Уже объявлено официально? – уточнила она через минуту.
- Нет, ваше величество. Слава богам, пока нет! Но это может случиться в любую минуту, надо спешить, следует немедленно принимать меры, дабы не произошло!
Граф, казалось, затрясся уже всем телом.
- Что Вы предлагаете? – спосила королева.
- Ваше величество, принц – должник. Мы можем пригрозить ему…
- Вы бредите?! – вскрикнула Лучия. – Вы думаете, что Эльг не способен уплатить долг? Его отец, говорят, скареден, но не беден! К тому же сама Аника, уверена, вполне способна будет покрыть долги своего жениха, ежели он, действительно, жених…
- Ваше величество, долг велик,а сомнений быть не может: информация получена из достоверных источников!
- Что же это за источники?
- Графиня Ольва проговорилась вчера Пшену. Он ухаживает за этой дикаркой.
- И слова глупой девушки – надежный источник? Вы меня удивляете, Блэст! И с каждым днем всё больше и больше! – королева возвысила голос. – Ещё два дня назад Вы с лёгкостью готовы были отдать Эльгу Якрин, а сегодня дрожите, потому что он рискует заполучить Раёк. Между тем, случиться это могло в любую минуту, так как царица всегда имела право выходить замуж, за кого ей угодно и когда угодно, и Вы – первый министр королевства должны были и понимать это, и предвидеть последствия!
На последних словах Лучия практически кричала и поднялась со своего кресла, дамы, стоявшие на другом конце комнаты, вздрогнули – никогда ещё они не видели свою королеву в таком состоянии. Блэст же невольно съёжился: сжатые в ниточку губы, блеск глаз и металлические нотки в речи девушки живо напомнили ему её отца.
- Оставьте нас! Нам надо подумать! – жёстко произнесла она и дала знак присутствовавшим фрейлинам приблизиться, что те незамедлительно сделали. На лице Нонс читались серьёзность и внимание, Крэнс трепетала, Пшен излучала недоумение. Блэст поклонился, собираясь уйти, но Лучия остановила его:
– Нет, погодите!
Перед её мысленным взором мелькали сцены прошедших дней: внезапный приезд царицы, разговор о Вольных Стрелках и Викдауле, воспоминания об отце, приём в посольстве, и как принц шептал что-то Анике, пока разыгрывалась сценка, а после - пожатие её руки… Ей вспомнился вчерашний разговор в театре про букет, и Лучию осенило - принц ревновал! Сколько ещё скрытых смыслов она не заметила и не разгадала?
- Сегодня мы устроим приём, вечером, - приказала королева. – Потрудитесь разыскать и пригласить на него герцога Кэна: мы желаем его видеть.
- Но, ваше величество, простите, владения его светлости далеко на севере. Мы не успеем, - возразил удивлённый министр.
- Он в Королевске, - без тени сомнения ответила Лучия, чем изумила его ещё сильнее. – Пригласить следует вежливо, без нажима. Принца позовите тоже. Царице мы сообщим сами. Остальной список гостей утвердим позже.
- Сообщить ли статс-даме, чтобы она его подготовила? – вежливо уточнил граф.
- Нет, оставьте тётушку в покое, она вчера уснула в театре. Пусть этим займётся… - королева обвела взглядом придворных дам. – Нонс!
Победоносная улыбка промелькнула на лице затянутой в строгий бархат графини, и она послушно склонилась.
- И ещё – отправьте записку её величеству. Сообщите: погода хорошая, мы собираемся на конную прогулку верхом и будем счастливы, если она к нам присоединится. Назначьте встречу на Королевской площади, через два часа. Занимайтесь! – кивнула королева Блэсту и добавила. – Не забудьте перед отправкой принести записку нам на подпись.
Граф бросил на королеву встревоженный взгляд, но раскланялся и вышел.

***

- Нонс, Вы слышали задание? Вы свободны! – отправила Лучия одну из фрейлин и обратилась к другой. – А Вы, Пшен, собирайтесь нас сопровождать и известите Чендж, чтобы она так же была готова. Велите приготовить нам платье и не мешать нам пока.
Златовласка присела в реверансе и удалилась. Королева посмотрела на Крэнс, та сочла, что и ей следует уйти, но внезапно услышала:
- Задержитесь, графиня!
Королева села и жестом приказала сесть фрейлине. Пару минут Лучия молчала, раздумывая. Мона беспокойно ожидала, стараясь, тем не менее, скрыть свои переживания, что ей обычно удавалось, но теперь она видела – её госпожа изменилась, и неизвестность выбила графиню из привычной колеи.
- С чего Вы, ваше сиятельство, будучи столь образованной и совершенной в манерах, вдруг надумали дружить с такой неграмотной неуклюжей девушкой? – наконец, спросила Лучия.
- Ваше величество, я осмелилась пожалеть её, - сбивающимся голосом ответила Крэнс, но взяла себя в руки и продолжила смелее. – И, хотя графиня мало знакома с условностями света, а, скорее, благодаря этому, она – добрая, отзывчивая и бесхитростная. Такие черты редки в наши дни.
Королева внимательно глядела на придворную даму. Она думала теперь, что и приближённых своих фрейлин знает не достаточно хорошо, раз такая замкнутая, сдержанная, отстранённая от мирских забав и всегда устало-равнодушная Крэнс преподносит подобный сюрприз.
- Хорошо, - кивнула Лучия. – Но мы не поняли постскриптум в её записке, объясните.
Графиня перевела дыхание и ответила:
- Вероятно, ваше величество, Вы и сами заметили, что принц Банров оказывает мне честь своим вниманием, а Ольва почувствовала, что меня данное обстоятельство отнюдь не радует. Собственно, я сама сказала ей. Полагаю, она попыталась таким образом внушить мне надежду на желаемый исход из ситуации, но что конкретно она подразумевала, я не знаю.
Фрейлина замолчала, но королеву не удовлетворили её слова.
- А что Вы подумали об этом? – вновь спросила Лучия, пристально глядя на фрейлину.
- Возможно, она просто попыталась так поддержать меня, - слегка пожала плечами Мона. – Или узнала, что его высочество увлёкся какой-нибудь другой дамой. Ольва наивна, ваше величество, и не понимает, что это не спасёт моего положения…
- Какой дамой?! – вдруг резко сказала королева, и Крэнс поняла, что вопрос этот задан не из праздного любопытства. Фрейлина вздрогнула, вспомнив обронённые на балу слова Ольвы: «Тут ведь важно, что это будет за женщина…»
- Я не знаю, ваше величество. Я лишь предположила… - ответила она, как можно более спокойно. – Я бы могла уточнить, если Вы желаете, но отец по наущению первого министра запретил мне общение с графиней.
- Мы снимаем этот запрет, Крэнс, - внезапно смягчилась Лучия. – Но впредь будьте острожны: у нас складывается ощущение, что новая царская фрейлина не столь проста, как Вы считаете. Никогда не обсуждайте с ней наших слов и действий. Надеюсь, о секретности государственных дел дочери коменданта не следует напоминать?
- Ваше величество, поверьте, я никогда не забывала о своем долге! – подтвердила графиня, и глаза её гордо блеснули.
- Хорошо, ступайте, - разрешила королева.
- Простите, ваше величество, но позвольте спросить: мне следует написать подруге? – замешкалась придворная дама.
Её госпожа с минуту подумала.
 – Нет, пока не пишите, отдохните. Мы желаем, чтобы нездоровье не смогло помешать  Вам присутствовать на сегодняшнем приёме, - ответила она.
Крэнс присела в реверансе и пошла к себе, испытывая настоящее головокружение от хаотичности одолевающих душу мыслей и чувств.

***

Оставшись одна, Лучия облокотилась на туалетный столик и закрыла лицо руками. Рой дум кружился у неё в голове, и девушка стремилась привести их в порядок. Она попыталась обозначить факты, которые оказались на поверку странными, хотя сразу она не придала им значения. Например, эта дикарка в свите Аники. Рассказ о бедной графине был правдоподобен: Лучия знала, как много райковцев оказались без состояния и крова в эпоху Больших битв, и сколько их до сих пор разметано по свету, но зачем брать её с собой к королевскому двору? Представить новую фрейлину можно было и в другой раз. К чему такая поспешность?
Только ли торговля со Стрелками и голод в Галии так волнуют царицу, что она появилась в Королевске столь внезапно и таинственно, попутно открыв всему свету, что была близка королю настолько, что знает дворец лучше бывшего регента? Нет! И здесь было что-то не так! Аника не легкомысленна. Она воспользовалась бы этим ходом только в крайнем случае. Быть может, царица боялась, что иначе во дворец не попадёт? Но почему? Её так волновало соглашение о бойкоте республики? Но Райку его никто не объявлял!
Блэст. Лучия вспомнила перепалку министра с царицей на первом приёме, все едкие словечки, что отпускали они в адрес друг друга, странное поведение графа в последние дни. Всё это время Аника пыталась обратить её внимание на что-то, но на прямой вопрос ответила, что, не имея доказательств, не желает быть голословной. Доказательств чего?!
Банров… Его огромная выгода от брака очевидна. Но если всё слажено, почему сразу не заявить об этом официально? Королева успела уяснить, насколько быстра в решениях царица, и если бы Аника жаждала союза с Эльгом, то ничто не смогло бы заставить её ждать.
Девушка приняла решение: был лишь один путь выяснить правду – вызвать царицу на откровенный разговор. Женщина не должна и не могла лгать дочери короля, которого любила, и если ей что-то нужно от Лучии, пусть скажет об этом прямо. Будь, что будет! Хватит игр, тайн, намёков…
Королева дернула шнур колокольчика.
- Одеваться! – приказала она.

***

Аника заснула очень поздно. Перед тем, как лечь, она долго молилась, а потом смотрела сквозь окно на Луну - полный, почти белый диск, изливающий на землю бледный свет. 
Мысли отказывались складываться во что-то внятное, мелькая в сознании обрывками сцен из прошлого, фраз, картин… Но один вопрос звучал навязчивым рефреном: «Что же Ты хочешь?». Вспоминался и тот мир, и этот: люди, дома, вещи, пейзажи, слова… И опять она вопрошала: «Что же Ты хочешь?». Наконец, как всегда, не найдя ответа, она легла и уснула. Но и во сне она спросила Его: «Что Ты хочешь?» Милси услышала слабый стон и зашла в спальню. Государыня крепко спала, но простыня под ней была сильно смята, а рука царицы судорожно сжимала скрученный край одеяла. «Что?» - прошептали губы Аники. Камеристка осторожно прикоснулась ко лбу спящей. Он был влажен, но не горяч. Горничная, боясь потревожить госпожу, как могла, поправила простыню, одеяло, откинула на подушку прядь попавших на лицо государыни волос. Та будто почувствовала заботу: вздохнув, разжала скрюченные пальцы, слегка пошевелила головой, удобнее устраиваясь на подушке, и слабая улыбка тронула скорбно сжатый рот. Милси подошла к окну и приоткрыла его, пустив в опочивальню свежий воздух рассвета. Убедившись, что сон царицы стал спокойнее, а одеяло достаточно тёплое, камеристка прикорнула на диванчике в соседней гардеробной.
Утром, приказав слуге господина Тога растолкать спящего посла, личная горничная её величества расспросила последнего о срочности предстоящих в первой половине дня дел, и взяла на себя ответственность не будить царицу.
Проснувшись, Аника внезапно ощутила себя отдохнувшей, и на душе у неё несколько полусонных ещё минут было светло, как у ребёнка. Но, совершенно очнувшись, она увидела, как ярко заливает солнце пол и предметы в спальне. Взглянув на часы, она яростно позвонила в колокольчик.
- Милси, как так?! – воскликнула она, только горничная показалась в дверях.
- Ваше величество слишком крепко спали, - спокойно ответила та.
- Милси! Что Вы себе позволяете?! – Аника вскочила с кровати. – Одеваться!
И была тут же облачена в утреннее платье, умыта и причёсана.
- Государыня, - мягко сказала камеристка, через десять минут уже подавая кофе  молчащей, но кидающей сердитые взгляды царице. – Вы поздно уснули и столь плохо спали, что невозможно было разбудить Вас. Каждый день Вы устаёте, много переживаете, нервничаете. Если в таких ситуациях ещё и не высыпаться, как утверждает господин Грэд, можно заболеть или вовсе потерять связь с реальностью. Разве можно так рисковать?
- А можно ли рисковать государственными делами? – буркнула Аника, благодарная в глубине сердца за те несколько минут перед полным пробуждением, в которые она вновь внезапно ощутила, что жизнь может быть радостной и спокойной.
- Я расспросила господина Тога, он сказал, что на утро ничего не запланировано.
- А у нас Вы не удосужились спросить? – всё ещё ворчала государыня, в голове которой уже строились многочисленные прогнозы на предстоящий день.
- Если было бы что-то важное, Вы непременно сообщили бы мне о том с вечера, - с ласковой лукавинкой во взоре возразила горничная.
- Милси, если Вы ещё раз позволите себе так поступить, мы… не оставим это без наказания! Вы поняли нас?!
Камеристка присела в реверансе, но ответила:
- Надеюсь, ваше величество, таких случаев больше не представится. Всё закончится, и Вы вернётесь в Раёк, где все спокойно заживут по-прежнему…
Аника грустно посмотрела на служанку.
- Да, Милси…- сказала она, и чувство вины кольнуло её сердце, но тут же вспомнила о происходящих событиях и озабоченно добавила. - Лишь бы ничего не случилось за то время, что я проспала! Милси, пригласите господина посла.
Через пару минут дипломат явился. 
- Тог, что ночь? Блэст был у Ла? – спросила царица, допивая кофе.
- Нет, ваше величество. Он не выезжал из дворца.
- Это понятно. Он напуган и постарается действовать сам, но, возможно, она станет искать встреч. В любом случае: наблюдения ни в коем случае не снимать.
- Обязательно, ваше величество. Из дома актрисы ночью тоже никто не выходил, и её никто не навещал.
- Деньги для посольских нужд Вы получаете у Брика?
- Да, ваше величество.
- Кто и когда обычно ездит к нему?
- Наш казначей, раз в неделю. Завтра должен поехать, - предупредильно ответил Тог.
- Пусть едет сегодня, прямо сейчас. Мы приехали, расходы возросли… Это будет выглядеть естественно, - задумчиво произнесла Аника. – Но вместе с обычной охраной пусть возьмёт с собой Зэна. Скажете – мальчику хочется город посмотреть. Пришлите к нам пажа!
- Да, ваше величество, - поклонился посол и вышел, а уже через минуту Зэн стоял перед государыней.
- Отправитесь вместе с посольским казначеем к Брику – это банкир. Когда приедете, скажете, что Вам срочно надо «во двор». Брик поймёт и прикажет слуге проводить Вас, или скажет, куда идти. Там Вы встретитесь с герцогом Кэном. Передадите ему, чтобы он ничего не выяснял, а немедленно уезжал из Королевска. Этих слов будет достаточно, он поймёт. Мы надеемся, что поймёт… - дала указания юноше Аника и вздохнула.
- Всё исполню, ваше величество. В лучшем виде! - бодро пообещал Зэн, предчувствуя очередное приключение, и, радостно улыбаясь, откланялся.

***

Два подростка сидели на ступеньках маленькой галантерейной лавочки, когда мимо них проскакали посольский казначей в сопровождении Зэна и пары царских стражников, завернув во двор рядом стоящего дома разбогатевшего ростовщика, предпочитающего называть себя банкиром.
- Видал, какой у него конь? А одежда? Хотел бы я вот так же – в шелках да бархате! – мечтательно произнес один из них, проследив взглядом за пажом - его ровесником, и посмотрел на свои голые стоптанные ступни. – Мне хотя бы сандалии какие справить…
- Галантерейщик заплатит вечером, так купим тебе ботинки, - отозвался второй, разглядывая ожидающих на улице, не спешившихся охранников. – У них необычный вид… Иностранцы?
- Галийцы или, скорее, всего райковцы, - ответил первый и с сомнением заметил. – Не хватит мне на ботинки…
- Если сложимся, хватит, - заверил его приятель, не меняя направления взгляда, и вновь спросил. – Почему ты так решил?
- Ты что, отдашь мне свою выручку? – изумился босоногий юноша и, заметив, куда устремлён взор его более счастливого друга, обутого в видавшие виды, но ещё крепкие сапоги, ответил. -  У них воротники свободные и жилеты вместо камзолов под плащами. Видишь, рукава блуз торчат? Так ходят на юге. Там тепло… Впрочем, может быть, просто модники. Жена хозяина говорила, теперь всё райковское в моде.
- Ничего я тебе не отдам, мы просто вскладчину купим тебе обувь. А может, это эльгийцы? Как думаешь?
- Не, эльгийцы одеваются совсем иначе: у них всегда воротники под самый подбородок и очень пышные рукава – чем знатнее, тем пышнее. Я когда при гостинице состоял, на всяких господ насмотрелся. Точно тебе говорю – райковцы, ну или одеты под них… Слушай, еды ж ещё купить надо, а? Не хватит мне на ботинки…
И парень вновь сокрушенно посмотрел на свои грязные ноги.
- Пропитаемся как-нибудь… Боги пошлют, - отмахнулся его друг, размышляя о чём-то другом.
- Боги! – усмехнулся босоногий. – Скажи лучше – дочка трактирщика, которая таскает тебе в подоле еду… И чего все женщины вокруг тебя суетятся? Впрочем, ты - смазливый! Мне б такие глаза! Глянул раз – и сразу сыт…
- Скажи, а в Райке есть лес? – вдруг спросил обладатель «красивых» глаз, бывших, в общем, обычного серо-голубого цвета, но ярко выделявшихся на бледной коже в обрамлении длинных черных ресниц. Иссиня-чёрные густые волосы, давно не стриженные, но тщательно зачёсанные назад и собранные в маленький хвостик, брови вразлёт и благородные ямочки на худых щеках делали облик бедного юноши настолько выразительным, что, пожалуй, многие могли счесть его красавцем.
- Кто ж знает, - пожал плечами его собеседник – обладатель более простой, но не лишённой приятности внешности. – Солнца там много, и сухо. А над Храмом Властителя, болтают, вообще, никогда не идёт дождь. Представляешь? Везде вокруг идёт, а на Храм – ни капельки не попадает! Может, брешут, правда…
Пацан в обычной холщовой рубахе и таких же штанах, изрядно потрёпанных, довольно прищурился на солнце и сильнее вытянулся на ступеньках, наслаждаясь его теплом. Его приятель, облаченный немногим лучше – в столь же изношенную, но более плотную одежду из шерстяной материи, отодвинулся от стенки дома, прислонившись к которой до сих пор сидел, и посмотрел на друга.
- Ты говоришь, там есть Храм? Храм, как в Ромбе? В Райке?
- Говорят, царица приказала построить. Болтают, красивый, большой. Может, и врут. Сам не видел.
- В таком случае, я отправляюсь туда, - внезапно сказал черноволосый парень.
- Ты что? Ты ж в Ромб собирался? – изумился другой.
- А теперь передумал. Я пойду на юг.
В это время у лавки остановилась груженая подвода.
- Эй, оборванец! – крикнул её возница. – Скажи хозяину, чтобы принимал товар.
Босой юноша вскочил, но из лавки уже выглянул приказчик.
- Разгружайте! Чего разляглись? – прикрикнул он на парней, и они оба отправились к телеге.
- А как же ботинки? Как же ужин? – спросил приятель собравшегося путешествовать юношу, пока возница, залезший на подводу, распутывал удерживающие мешки верёвки.
- Купим, поедим и пойдём, - кратко ответил черноволосый.
- Эх, такое тёплое местечко кинуть! Хозяин тобой доволен, дочка трактирщика от тебя без ума – жил бы и жил…  - заворчал его друг, подставляя спину под выгружаемый мешок. – Какое уже место меняем!
Он согнулся под нахлобученным на спину мешком и потащил его к дому.
- Можешь остаться, - пропыхтел сзади под тяжестью ящика второй. – Я один пойду.
- Ну, уж нет, - откликнулся первый. – Ты ж чудной на всю голову! Будто с неба свалился да малость башкой ушибся… Куда ты без меня? Тебе не кажется, что все твои поиски так же бестолковы, как в сказках – «пойди туда, не зная куда, принеси то, не зная что»?
Парень поставил мешок в комнатушке за главным помещением лавки и помог второму задвинуть в угол тяжеленный ящик.
- Аккуратнее, балбесы! – рявкнул на них приказчик и пошел расплачиваться с возницей.
- Сам балда! – тихо ему вслед сказал босоногий и заметил, обернувшись к другу. – Кто здесь будет рад твоему уходу, так это он. Я сам слышал, как хозяин сказал ему, что ты – и грамотнее, и любезнее. Мог бы приказчиком стать. Несёт же тебя нелёгкая!
- Я всё равно ушёл бы, просто думал, куда, - ответил второй. – Так ты со мной?
- Да, - неохотно подтвердил первый. – Но ботинки покупать не будем, обойдусь. В Галии, говорят, голод, надо провизией запастись. И пешком не пойдем, попробуем устроиться на какое-нибудь судно. Ой, и дурак же я, что вожусь с тобой!
Сероглазый лишь улыбнулся в ответ и пошёл за очередным грузом.


***

- А, граф! Рады видеть! – приветствовала Лучия в холле, вышедшего ей на встречу, Лесов. Королева была одета для верховой езды, за ней следовали Чендж, Пшен и несколько офицеров дворцовой охраны. Граф упал на колено перед её величеством.
- После, после, ваше сиятельство! Отложим Ваше публичное покаяние до вечера. Теперь мы спешим, - сказала венценосная девушка. – Не соблаговолите ли Вы присоединиться к нам? Вы не слишком устали с дороги? Мы заметили вчера, что Вы всё ещё отлично держитесь в седле.
- Благодарю, ваше величество! Хотя я и старик, но навыков не растерял. Для меня великое удовольствие и утешение сопровождать Вас! – ответил мужчина.
- Тогда – вперёд! – весело скомандовала королева и ринулась по лестнице вниз.
- Как Вы торопитесь, ваше величество! – пропыхтел граф, еле поспевая за ней, обернувшись и посмотрев на дам, которые и вовсе отстали.
- Перенимаем привычки царицы! – крикнула ему Лучия, улыбнувшись.
Когда кавалькада тронулась от стен дворца и растянулась согласно этикету, королева подозвала к себе Лесов и велела держаться рядом. Она посерьёзнела.
- Вы были вчера у Аники? – спросила девушка своего старого учителя.
- Да, ваше величество. Ведь на то была Ваша воля, - ответил тот.
- Так Вы поехали к ней без желания?
- Ваша воля всегда согласна с моими желаниями, ваше величество.
- Вы лукавите, граф?
Ехавшая впереди, Лучия слегка повернула голову, чтобы увидеть реакцию Лесов.
- Отнюдь, - спокойно возразил он.
- Вы просили у неё вчера благословения. Почему?
- Царица – богоизбранная, она приносит мир, добро и радость.
- Вы так убеждены в этом, граф?
- Я был свидетелем тому неоднократно… Плохо, ваше величество, что с каждым годом люди всё меньше верят в чудеса, в божественную силу. В наше время всё было не так. Мы славили богов и стремились к их благоволению, мы искали великих дел, и боги вдохновляли нас! А что теперь? До недавней поры я думал, что они и вовсе оставили этот мир, ибо мы так обмельчали в своих помыслах и сердцах, что стали им не интересны.
- Теперь Вы считаете иначе? – весело улыбнулась королева, отнеся эту перемену в размышлениях графа к возвращению его из ссылки.
- Да, ваше величество, - кивнул Лесов, но внезапно добавил. – Я пришёл к выводу, что благословение человека может заключаться не в собственном его счастье, а в том добре, что он всегда и везде несёт другим. Властитель наделил нас каждого и судьбой, и её предназначением, и не важно понимаем ли мы его, желаем ли – мы всё равно его исполним.
- Как, граф? – нахмурилась Лучия. – Вы не хотели вернуться ко двору?!
- О, нет, ваше величество! Я мечтал об этом. Вы не представляете, как тосковала и томилась моя душа в древнем замке! Беспокойство терзало мой ум: я всегда волновался о Вас больше, чем о собственных детях. Вы прекрасно знаете, ваше величество, я не слишком доверяю способностям герцогини посоветовать что-то полезное в делах, а Блэсту… - тут граф замялся, а Лучия, наоборот, напрягла слух. – По другому поводу.
- Объяснитесь, Лесов, - потребовала королева.
Граф с тревогой взглянул на неё. Девушка заметила его нерешительность.
- Ваше сиятельство, мы не осудим Вас за мнение, даже если будем с ним не согласны. Вы клялись нам верностью, так говорите – правду, как она есть!
Чуть подумав, Лесов ответил:
- Ваше величество, первый министр умён и ловок, он не так горяч, как я, рассудок его холоден, расчётлив, осторожен, он умеет заставить людей подчиняться и внушает тем самым уважение. Разглядев эти качества, Великий король оставил государство на его попечение до Вашего совершеннолетия. Но государственным деятелем, в полном смысле слова, граф так и не стал: собственное благополучие волнует его больше интересов страны.
- Но разве, будучи регентом, он не заботился о Роскии? И разве сейчас его величие не зависит от состояния дел в стране?
- Разумеется, ваше величество. Но забота заботе рознь. Крестьяне холят и лелеют скотину, пока она не идёт им на стол в праздничный день. Поросёнка долго откармливают…
Лучия вздрогнула.
- Довольно! – перебила она верноподданного. – Мы поняли Вас. Но отчего Вы не выказывали свои опасения раньше?
- Его сиятельство был регентом, я служил ему, как я мог? А потом я был слишком далеко от Вас, ваше величество.
Кавалькада выехала на площадь, и Лучия увидела ожидающую её Анику в окружении свиты.
- Царица! Теперь мы будем беседовать с ней. А Вы, Лесов, пообщайтесь пока с Вашей дочерью, она так радуется Вашему приезду! – королева улыбнулась графу и понукнула коня в направлении Аники.


***


Увидев Анику и ее доброжелательную улыбку, Лучия и обрадовалась, и испугалась. С одной стороны, царица не избегала, а искала встреч с ней – в свете последних событий это внушало надежду, что у женщины есть в том необходимость. К тому же, при всех противоречивых эмоциях, которые вызывала в ней личность правительницы Райка, она была интересна девушке, тогда как обычное дворцовое окружение подобных эмоций давно не вызывало. С другой стороны, королева боялась не справиться с превосходящей её по опыту женщиной, не понять её секретов, не суметь вызвать на откровенность.
- Мы счастливы, что Вы, Лучия, вспомнили о нас, пожелав прогуляться. Смеем предположить, что Вы не скучаете в нашем обществе. Нам это льстит! – после положенных приветствий заметила царица.
- Вы правы, Аника, нам приятно беседовать с Вами. Мы рады, что Вы приняли наше приглашение. Поедемте в парк: сегодня яркое солнце, немного тени не помешает.
Царица согласно кивнула, они развернули коней и рука об руку поехали по направлению к старому огромному парку.
Когда дорожка среди деревьев стала столь узкой, что в ряд могли проехать лишь две лошади, и кавалькада растянулась далеко впереди и позади их величеств, королева решилась начать нужный ей разговор:
- Аника, прошёл забавный слух, будто принц Банров сделал Вам предложение о брачном союзе.
Царица посмотрела на собеседницу и улыбнулась.
- Какое подходящее слово Вы нашли, Лучия, охарактеризовав данную сплетню забавной, - заметила она.
- Так то неправда? – оживилась девушка.
- Отчего же? Правда, - подтвердила Аника.
- Позвольте же тогда спросить, собираетесь ли Вы его принять? – без обиняков серьёзно спросила королева.
- Если будем вынуждены, - столь же прямо ответила царица, оценив обстановку и почувствовав настрой Лучии. Рядом с девушкой не было ни Блэста, ни герцогини, ни Нонс, зато позади ехал граф Лесов, и царица, не мешкая, решила попытать удачу, раскрывшись.
- Вынуждены? – переспросила королева. – Но почему? Что может заставить Вас сделать это против собственной воли?
- Кровожадность Аймы, - ответила Аника и, заметив в глазах собеседницы многочисленные вопросы, собирающиеся сорваться с её языка, продолжила. – Мы не так давно обрели нашу землю и свободу, чтобы с лёгкостью с ними расстаться, Лучия. Нам бы не хотелось ставить нацию в зависимость от Эльга, но ещё меньше мы бы желали, чтобы Ламаска вновь стерла Раёк с лица земли. А Айма вот-вот объявит нам войну, или вторгнется без всяких предупреждений, что гораздо более в её духе.
- Почему Вы так думаете? – нахмурилась королева.
- То очевидно для всякого, кто знает нашу соседку. Она всю жизнь воюет. До сих пор она кровью подданных доказывала право на престол, теперь, когда она победила, она станет утверждать своё могущество за счёт крови чужих. Роск не подал ей руки – Вы полагаете, Айма могла это забыть? Он не принял от нее грамоту на наших глазах, и она почувствовала себя униженной вдвойне! На её лице уже тогда легко читалось желание отомстить. Время пришло. Сейчас у неё есть закалённая армия, но истощённая междоусобицей страна. Наивно полагать, что она станет искать счастья у Вольных Стрелков – огромной стране с опытными могучими воинами, привыкшими стрелять с пелёнок, но бедной и неустроенной. У них большие ресурсы, но сами по себе их богатства не так много значат, ведь их нужно уметь ещё добыть и использовать. Зачем ей земля, которую нужно долго застраивать и развивать, когда можно взять готовое? Рядом две прекрасные страны. Раёк – богатый, плодородный, цветущий, но маленький. Даже наняв лучших наёмников, мы не способны будем долго противостоять большой армии Ламаски. Разорив же Раёк, обогатившись и заняв прекрасное стратегическое место, - кто знает? – не придёт ли Айме в голову, занять и истощённую голодом Галию? Тогда она сможет соперничать с самой Роскией, а?! Какой удачный для королевы Ламаски исход!
Лучия внимала и вздрогнула на последних словах, но ничего не сказала: она лихорадочно думала.
- Ваше величество,  - через несколько секунд обратилась Аника к девушке, желая преодолеть её замешательство. – Великий Роск признал наши права и отдал Раёк не потому, что был столь безумно щедр и справедлив, и не потому, что наша страна в ту пору представляла безжизненный засохший клочок земли, сдобренный лишь костьми и кровью воинов всех наций и стран Запада, в силу чего никому не было до него дела, ведь положение внутри большинства стран было тогда не многим лучше. И не чудеса его сподвигли, и уж, тем более, не наша красота… Он, всего лишь, понимал, что независимость Райка – гарантия стабильности. Пока устьем Кровавой реки не владеет ни одно из крупных государств – равновесие на Западе будет сохранено.
- Кровавой? – не поняла королева.
- Да, именно так река именовалась в народе. Мы дали ей имя Богатая, нам показалось – так лучше, - скривила губы в горькой усмешке царица и продолжила. – Стоит лишь кому-то из соседей получить Раёк, и он тут же получает огромное стратегическое преимущество, а теперь – ещё и не малую прибыль.
- Мы защитим Вас, Аника, – так твёрдо сказала Лучия, что женщина непроизвольно кинула на неё удивлённый взгляд. – Наша армия встанет на Вашу защиту, стоит только кому-то пересечь Вашу границу. Мы дополним мирный договор между нашими странами военным союзом. Необходимо лишь привлечь в союз и Галию, чтобы войска могли свободно пересечь её территорию.
- Уверена, если бы у Корэлла были полномочия, Галия сразу бы вступила в союз. Он разделяет наши опасения, - ввернула царица.
- Но у него их нет… Но даже если король откажется, что маловероятно, войска пройдут через Королевство Трех Королей – они не станут противиться, стоит им лишь заплатить, - размышляла вслух королева. – Что ещё Вы желали бы, Аника, дабы отказаться от брака?
- Примите Ликуса. Стрелки способны насытить Галию хлебом, а дружественная страна на Востоке внушит нам ещё больше уверенности, что Айма не выступит.
- Хорошо, мы примем его сегодня же, но лишь на тех условиях, о которых Вы говорили. Нам не важно, с какими правами Викдаул вернётся на трон, главное – монархия должна быть восстановлена, иначе наш народ нас не поймёт. Выступите ли Вы посредником в данных переговорах?
- Конечно, ваше величество, мы согласны, - уверила её царица, изумляясь, как быстро девушка вошла в свою роль абсолютной правительницы, хотя ещё несколько дней назад казалось, что она страшится своих привилегий.
- Что ж, но за это мы попросим Вас принять обязательство, ваше величество.
- Какое же? – спросила Аника, и любопытство её превышало тревогу, так её ошеломило поведение королевы, хотя она и подготавливала его сама.
- Вы не выйдете замуж. Ни за Банрова, ни за какого-либо другого владетельного иностранца, - ответила девушка и с сожалением в голосе добавила. – Быть может, это жестоко, но иначе мы не можем быть уверены, что Раёк останется независим. Мы обезопасим Вас от военных притязаний на Раёк, а Вы обезопасите нас от чьих-либо «мирных» на него притязаний.
- Хорошо, Лучия, - уверенно ответила царица. – Но лишь только одна из сторон нарушит договор, он будет считаться расторгнутым.
- Разумеется, Аника! – облегчённо улыбнулась девушка, с начала разговора и до сих пор бывшая серьёзной и бледной от напряжения, и протянула царице руку. Та же слегка пожала её в ответ, и мягкая улыбка скользнула по лицу женщины.
- Вы превзошли наши ожидания, ваше величество! – одновременно восторженно и тепло произнесла Аника. – Вы – не просто дочь великого монарха, Вы сами – великая королева!
Лучия зарделась, похвала была ей особенно приятной, так как она и сама чувствовала, что смогла достойно справиться с задачей. В глубине души она лелеяла мечту стать такой правительницей, какой мог бы гордиться её отец, но, сколько бы её не уверяли до этого момента в схожести их характеров и поступков, она не верила лести.
- Но позвольте Вам, всё же, дать один совет, ваше величество, - вдруг прервала паузу царица.
- Да, Аника? – встревожилась королева.
- На пороге великих дел не стоит сразу всем о них рассказывать. Наверняка, найдутся люди, чьи планы не совпадают с Вашими. Чтобы легче избежать препятствий, их лучше застать врасплох, тогда они не смогут повредить.
- Кажется, это Ваша любимая тактика, ваше величество, – засмеялась королева. – Учитывая недавнее внезапное появление во дворце!
- Главное, эффективная! – подхватила иронию девушки правительница Райка.
- И, всё же…  - вдруг вновь нахмурилась Лучия. – Мы так и не поняли, что замышляет Блэст. Чего он добивается? Пожалуйста, будьте откровенны с нами до конца, Аника!
- Гм… - задумалась царица. – Хорошо, но будем говорить лишь об очевидных вещах.  Например, за годы регенства он привык править самостоятельно. Подставив графа Лесов, Блэст стал единственным, на кого Вы могли бы опираться в своих решениях теперь.
- Подставив? – удивилась королева.
- Ваш воспитатель рассказал нам вчера, как это произошло. Спросите его, Лучия. Подозреваем, Вы не в курсе всех подробностей этой истории, а она весьма поучительна. Но, продолжим: понятно, что граф стремится к безраздельному влиянию на Вас, а соответственно, и ко власти. Во внешней же политике он явственно усугубляет проблемы Галии. При этом нас он так же старается ослабить соглашением о бойкоте, не принимая никакие разумные доводы против.  Между тем, он как будто бы готов усилить Эльг… Всем этим действиям он даёт разные объяснения, то и дело меняя точку зрения. Это наводит на мысль, что слова, в данном случае, ничего не стоят, а важно лишь то, что они прикрывают: два государства Запада выносятся под удар.
Лучия приподняла брови: она никак не ожидала подобного поворота. В глазах её мелькнул страх.
- Не могу поверить, - произнесла она. – Он продался? Какое право он имеет так рисковать нашей страной?!
Последние слова девушка вскрикнула в таком гневе, что едущие впереди на расстоянии всадники охраны оглянулись и придержали коней.
- Ваше величество, этому нет никаких доказательств, кроме логических рассуждений, - тихо заметила Аника и утешительно положила свою ладонь на руку королевы. – Но бывает, логика подводит. Дальнейшие события могут пролить свет на данный вопрос. Потому и необходима предельная осторожность. Договор мы можем начать готовить и без участия министра. Не раскрывайте ему Ваш замысел, приглядитесь и прислушайтесь: что предложит Блэст?
- Пф… - пфыкнула девушка с ноткой презрения. – Сегодня с утра он нёс полную чушь! Такое ощущение, что разум покинул его.
- Так и премьер не хочет нашего союза с Эльгом? – уточнила Аника.
Слегка успокоившись, Лучия внимательно взглянула на царицу.
- Да, - ответила она. – Похоже, он будет несчастлив Вашим браком. Видели бы Вы, как его трясло! Как будто его возлюбленную отдают другому!
И девушка внезапно прыснула смехом. Царица улыбнулась в ответ и, пожав плечами, игриво заметила:
- Но сейчас-то он уже что-нибудь, наверное, придумал, чтобы расстроить наши матримониальные планы. Надо же узнать!
Лучия, отсмеявшись, понукнула остановившегося коня и твёрдо уверила:
- Узнаем! Непременно!


***

- Лесов обещал нам беречь Вас, Лучия, - сказала Аника, когда коронованные дамы возвращались с прогулки. – Мы ему верим, но, всё же, просим и Вас – берегите себя!
- Вы так говорите, ваше величество, будто мы не жили с рождения во дворце. Мы принимаем все меры предосторожности.
- Разумеется, - не стала возражать царица. – Мы лишь просим принять во внимание, что Айма не со всеми своими врагами расправлялась в открытом и честном бою, она знает много иных способов и коварна на выдумки.
- В таком случае, мы предлагаем и Вам быть осторожными. Так уж получилось, Аника, что Вы нужны нам, - меланхолично улыбнулась девушка.
- Наши телохранители испытали повадки королевы Ламаски на себе, а ничто не способно дать людям знаний и умений лучших, чем их собственный опыт. Можете за нас не волноваться, Лучия.
Королева посмотрела на собеседницу и заговорила о другом:
- Мы организуем сегодня большой приём, просим Вас со своей свитой почтить нас присутствием. Мы, как обещали, пригласим посланника Вольных Стрелков и выслушаем его. Первому министру мы объясним наш поступок тем, что не желаем расширять территорию Эльга на Якрин, что в данной обстановке естественно, а об остальном умолчим. Корэллу же сообщим, что в связи с начавшимися переговорами со Стрелками, у нас есть необходимость вести беседы с уполномоченным лицом короля по всем вопросам внешней политики, а не только помощи голодающим.
- Очень мудро. Благодарю Вас, ваше величество! Мы непременно будем, - приняла приглашение царица.
- Надеюсь, Крэнс увидит свою ни с кем не сравнимую подругу – Вашу новую фрейлину? – вдруг с лукавством во взгляде и голосе спросила королева. – Вы не взяли её сейчас с собой, почему?
Аника посмотрела на Лучию и, не скрывая улыбки, ответила:
- Юная графиня плохо держится в дамском седле, и, хотя мы и не желали бы огорчить графиню Крэнс, на приёме Ольвы тоже не будет.
- Что ж так? Она так интересно говорит и пишет! – озорно похвалила королева царскую фрейлину.
- Вот за то и будет наказана! – отозвалась Аника. Тогда Лучия подъехала к царице совсем близко и, наклонившись к последней, прошептала ей на ухо:
- Но ведь это же несправедливо! Признайтесь, она болтала с Вашего ведома!
На что царица так же прошептала ей в ответ:
- Но мы надеемся, премьер не столь догадлив, как Вы, ваше величество?
Лучия расхохоталась.
- Похоже, что нет, - ответила она сквозь смех и вновь зашептала. – Нам и самим не пришло бы это в голову, если не одно простое обстоятельство: желая замуж, Вы бы уже были замужем. Но Ваша фрейлина! Какая великолепная актриса! Какая хитрость!
- О, вы преувеличиваете её таланты, Лучия, - тихо ответила Аника. - Всякому легко сыграть образ, в котором он искренен. Бедная девочка, действительно, пока мало образована. Просто природная сметливость не зависит от объёма знаний. Именно поэтому мы считаем не возможным пренебрегать умными слугами, даже если они и не блистают должными манерами.
- Что ж, Вы, вероятно, правы, Аника, - согласилась Лучия. – Вы многому научили нас за столь короткий срок. Мы благодарны.
- Вы – прекрасная ученица, схватываете на лету, ваше величество! – весело отозвалась царица. – Графу Лесов было, по всей видимости, очень легко получить свои лавры хорошего преподавателя.
- О нет, за книгами мы, порой, засыпали. А могли и капризничать. Ему было тяжело с нами, - возразила королева. – Трактаты философов скучны, а такого блестящего предмета для подражания, как Вы, перед нами не было.
- Мы чувствуем в Ваших словах упрёк, и мы его принимаем, - с грустной добротой в глазах сказала Аника, но с улыбкой добавила. – Однако мы уже наверстали многое, не так ли? Вы – чрезвычайно способная, Лучия, настолько, что, боимся, превзойдёте всех учителей! И потому - заранее просим у Вас пощады!
- Хорошо, - кивнула Лучия. – В таком случае, мы заранее Вам прощаем. Разве может быть что-то, что ученик не должен был бы простить своему лучшему учителю?
Венценосные дамы рассмеялись и, попрощавшись до вечера, разъехались, каждая – в свою сторону.


***

- Господин Тог, срочно езжайте к Ликусу: его сегодня пригласят на приём к королеве, - приказала Аника с порога кабинета посла, куда направила свои стопы сразу, как вернулась с прогулки.
- Ваше величество! – подскочил на месте дипломат, обрадованный неожиданной вестью. – Боги мои, свершилось!
- Да! Но радоваться пока рано, - прервала его царица, хотя в глазах её то и дело вспыхивали огоньки настоящей, непритворной радости, которую разум её пытался сдерживать. – Главное, чтобы посол Стрелков ни на что там сегодня не возражал. Постарайтесь донести до него: ему следует лишь выслушать то, что скажет королева, и промолчать, что бы он не услышал! А завтра же мы встретимся с ним и всё обсудим. Важно начать диалог, и нужно сделать так, чтобы он вечером и не закончился. Вы меня поняли?
- Да-да, ваше величество! Всё исполню в точности, уговорю, - горячо пообещал Тог, схватил шляпу и поклонился, изо всех сил стараясь взять себя в руки и остаться серьёзным и внимательным, хотя его так и подмывало подкинуть свой головной убор вверх и, по меньшей мере, трижды прокричать «Ура!»
- Я рассчитываю на Вас, ваше превосходительство! – кивнула ему Аника и отправилась к себе.
- Зэн вернулся? – спросила она у Милси, как только вошла в свою приёмную.
- Да, ваше величество!
- Ко мне!
Через пять минут, переодевшись в домашнее лёгкое платье и сполоснув лицо, Аника вышла в гостиную к ожидавшему пажу. По сиящему лицу юноши царица поняла, что он, как и всё посольство, уже знает о её небольшой победе. Как разлетелась информация за столь короткий срок – одним богам известно, но даже Милси, стоило ей бросить взгляд на её величество после прогулки, начала таинственно непроизвольно улыбаться. «Будто у нас одни нервы на всех, - подумала Аника. – Стоило в моей голове образоваться радостному возбуждению, как оно тут же перекочевало в мысли окружающих».
- Вы видели герцога? – спросила она вслух.
- Да, ваше величество! – отрапортовал Зэн. – И сказал, что Вы велели, но его светлость просил передать, что никак не может уехать немедленно: королева пригласила его во дворец сегодня вечером.
- О! – выдохнула царица и опустилась в кресло, закрыв руками лицо.
- Вам плохо, ваше величество? – испугалась находившаяся тут же, в гостиной, камеристка и бросилась к государыне. Но Аника отняла ладони, и паж и служанка увидели, что государыня улыбается, и её сотрясает беззвучный смех.
- Какова, а? – проговорила царица, захохотав вслух. – Королева!!! Умница! Как быстро она сообразила, как лихо!!! Повести атаку со всех сторон – в одном не получится, так в другом за жабры взять. Настоящая папина дочка!
- Как бы не было нам только от этого ума худо… - отсмеявшись, грустно заметила Аника. – Но что ж, теперь остаётся лишь положиться на волю Властителя – мы полностью раскрылись, нужно идти дальше. Я, всё же, надеюсь, что у неё не только прекрасный ум, но и сердце…
На последней фразе государыня задумалась и словно впала на минуту в оцепенение.
- Но, Милси, надо готовиться к приёму, - очнулась Аника. – Подавайте обед, зовите фрейлин!


***


- Ваша светлость, я нашёл! – не сумев толком отдышаться, выпалил ввалившийся в комнату Кэна один из его доверенных слуг. – Парнишка один, оборванец, говорит, что знает. Можно ли вот только ему верить?
- Выслушаем - узнаем, Лок, - спокойно ответил ему герцог, стоя перед зеркалом, в котором он отражался во весь рост, и рассматривая драгоценные запонки на своей тонкой белоснежной рубашке. Мужчина готовился к выходу в свет и был намерен блеснуть не только природной красотой, но и богатым нарядом.
- Так где же он? – Кэн приподнял красивую бровь. – Веди!
Лок поклонился и через несколько секунд вошёл в комнату и остановился у двери босоногий пацан, ослеплённый богатым убранством, кажущегося Кэну самым скромным,  помещения, и не рискуя пройти дальше.
- Чего ты хочешь, парень? – спросил герцог.
- Простите, господин. Мне сказали, что это Вы хотели узнать…
Юноша попятился к двери.
- Да, но прежде ж надо договориться о цене, - заметил Кэн, не глядя на своего гостя, но одевая расшитый золотом жилет из коричневого бархата.
- Конечно, господин, - успокоился парень и даже улыбнулся.
- Хорошо, так что же ты хочешь? Говори быстрее.
- Мне б ботинки…
- Да, они тебе, действительно, нужны, - согласился красавец, через зеркало приметив голые ноги пацана.
- И ещё б немного денег, - протянул гость.
- Нет! Это слишком, - возразил сияющий золотом мужчина. – Твои сведения столько не стоят. Я другого оборванца поищу.
- Не надо, господин, - забеспокоился юноша. – Ботинки так ботинки!
- Рассказывай, - приказал Кэн и, открыв инкрустированную перламутром шкатулку, стал украшать свои тонкие пальцы драгоценными перстнями.
Парень глядел на переливающиеся камни, как зачарованный, но начал сбивчиво говорить:
- Я как-то бежал… Ну… По улице. Меня поколотить хотели. Ну, трактирщик рассердился, что я сломал у него нечаянно табуретку. Но я не хотел! А там кувшин стоял. С дорогим вином… Так вот… За мной трактирщик и помощник его, амбал, с этой самой табуреткой. А за ними ещё и стража увязалась, решили, что я – вор, так они бежали… Короче, я, чтобы от них отвязаться, забежал в лавочку какую-то, дверь там была открыта, и спрятался в самом тёмном углу. Думаю, пронесёт. А тут в эту лавку тот самый человек вошёл с гербом на печатке, как тот господин показывал, что меня сюда привёл.
Парень рукой показал на дверь, будто призывая Лока в свидетели.
- Интересно, как же ты на печатке герб разглядел, если сидел «в самом тёмном углу»? – спросил герцог, подвешивая к поясу шпагу с драгоценной рукоятью.
- Так, господин, тот господин, он раз почти вплотную ко мне подошел, пока хозяина ждал. Я ж не думал! Я ж спрятался. А тут хозяин лавки сверху спустился, со второго этажа, взял и дверь запер, и даже окно закрыл, свечи зажёг, и я подумал, что попал! Ох, как попал!
- Без сомнения, - посочувствовал Кэн. – Скажи-ка лучше: как выглядел господин с печаткой?
- Высокий, седой, коротко стриженный в чёрном костюме, бархатном, покроя, не как у Вас, а как знатные местные ходят из старых. Я раньше при гостинице работал, я всяких костюмов повидал…
- Очень хорошо, опустим эти подробности. Так что ж он там делал? Говори быстрее, мне ехать пора!
- Платок продал.
- Что? Какой платок? – выгнул бровь Кэн.
- Носовой, красивый. Белый. Судьбой клянусь! – заверил парень. – Лавочник платок развернул, к свече поднёс, посмотрел. Потом бумагу какую-то достал из конторки – посмотрел. Потом вынул что-то маленькое, вроде как бусину, светленькую такую, и отдал тому седому в чёрном. Впрочем, платок он вроде тоже отдал…
Юноша протянул последнюю фразу неуверенно и растерялся.
- Они говорили о чем-нибудь? – спросил герцог.
- Нет, всё молча, только поздоровались и попрощались. Я даже вздохнуть боялся в тишине такой. Думал, найдут – высекут.
- Где эта лавка?
- Ой, - вздохнул парень. – Я бежал, я так прям не скажу. Я потом выскочил оттуда, когда тот господин ушёл, а лавочник наверх поднялся…
- Ты показать-то сможешь, дурак? – поинтересовался Кэн.
Юноша почесал в затылке.
- Смогу. Дверь помню. Чёрная…
- Лок, посади этого придурковатого ко мне в карету, прокатимся по улице! – крикнул слуге мужчина и надел шляпу.
- Эй, а я прям сейчас не могу, у меня ж друг сейчас придёт, а как же я…
- Покажешь, сразу отпущу, - заверил герцог паренька, не терпящим возражений голосом. – И на ботинки свои получишь, если перестанешь верещать, идём.
Лок твёрдо взял юношу за плечи, поволок по лестнице вниз и впихнул в богатую закрытую карету, усадив на сиденье напротив герцога, и сел рядом сам, вцепившись в руку паренька каменной хваткой, чтобы тот не убежал.
- Смотри! – слуга ткнул пальцем в маленькое окошко в дверце кареты, за которым замелькали большие и маленькие лавочки квартала ростовщиков.
Босоногий не успел толком опомниться, как узнал ту лавку с чёрной дверью:
- Вон она! – крикнул он громко.
- Хорошо, зачем же так кричать? – поморщился герцог и протянул оборванцу пару серебряных монет. – На! Их тебе хватит на ботинки. Скажи, где живешь, и, возможно, получишь ещё.
- У галантерейщика рядом с Вами, - ответил обрадованный парень.
- Отпусти его, как поедем вдоль пустыря, - сказал герцог слуге.
- Проваливай,  - вытолкнул Лок юношу, как только карета поравнялась с небольшой пустошью у городских стен и замедлила ход.
Только пацан освободился, как пулей метнулся обратно к дому Брика, довольно зажимая в кулаке две монетки.


***
 

- Но, ваше величество! Как же так, ваше величество?! Как мы будем выглядеть в глазах соседних королей?! Как же соглашение?! – завопил-запричитал Блэст, когда королева собственноручно вписала в список приглашенных посла Вольных Стрелков и велела проследить, чтобы приглашение было непременно доставлено вовремя, «то есть – немедленно».
- Мы будем выглядеть значительно хуже, если позволим Эльгу расширить территории, - отрезала Лучия. – Более того, выглядеть, не значит – быть. Мы должны не просто «выглядеть» так, будто влияем на мировую политику, а, действительно, влиять на неё, и если мы восстановим монархию в стране Стрелков – это скажет нашим соседям значительно больше, нежели все слова мира.
Блэст, будучи бледным, побледнел ещё сильнее, но не отступил:
- Ваше величество, это, всего лишь, бредовая фантазия царицы. Неужто мятежники кровь проливали, чтобы обратно им на трон короля посадили? Только представьте себе это, ваше величество! Смех да и только! Ох, намутила царица Райка, намутила. А всё ради чего?
Лучия, молча, вопросительно посмотрела на своего министра.
- Ради того, чтобы соглашение порвать и снять с них торговый бойкот. Выгоды ищет, денег да славы.
- Так ведь этого все ищут, что тут особенного? – возразила королева. – Но, так или иначе, её величеству удавалось уже многое. Мы полагаем, шанс осуществить данную фантазию есть, и его надо использовать. Если Стрелки будут против нашего предложения, соглашение останется в силе – только и всего. Мы сегодня же выдвинем наши условия и, если Ликус не пожелает их принять, он больше сюда не войдёт.
- О, ваше величество, Вы меня успокоили. Да! Бальзам на душу… - и Блэст всем своим видом показал, как отлегло у него от сердца. – Но стоит ли ради этого принимать его? Можно ведь было и написать? А то ж, всё-таки, не хорошо… Официальный приём, послы соседних государств, принц Эльга, опять же… А Вы с мятежниками разговариваете!
- Глупости, граф! – сердито бросила королева. – Как раз открытый разговор всем продемонстрирует наши намерения, а вот переписка может вызвать ненужные толки. Лучше скажите, какое препятствие Вы видите для брака эльгийского принца и Аники?
- Я полагал, ваше величество станет обсуждать это с царицей на прогулке… - вопросительно сказал граф.
- Ваше сиятельство, мы не могли прямо выяснять подобные вещи! – осадила его Лучия. – Но мы знаем, её величество благосклонно относятся к Банрову и не исключают интереса с его стороны. Официального предложения ещё не было. Так что Вы, наш первый министр, посоветуете нам сделать, чтобы его не допустить?
- Ваше величество, у его высочества очень большой долг… Вы только выслушайте, ваше величество, - попросил Блэст, заметив, что Лучия собирается его прервать. – Мы, к сожалению, не знаем точного положения дел в Райке – да-да, это наше упущение, большое упущение, раскаиваюсь, ваше величество! – но мы сомневаемся, что дела её царского величества столь уж блестящи… Не может, не случалось, ваше величество, чтобы столь молодое государство могло так быстро встать на ноги, чтобы покрыть расходы не только на царские наряды, но ещё и оплатить все прихоти его высочества. А принц себе не отказывает! О, он на широкую ногу живёт, наш жених! Король не обрадуется, увидев сумму его долга, и отзовёт сына. Свадьбу станет не на что сыграть, ваше величество!
Блэст даже позволил себе тихонько рассмеяться на последней фразе, как удачной шутке.
- В таком случае, Блэст, они поженятся ещё быстрее, уверяем Вас, - холодно ответила Лучия. – Раёк занимает выгодную территорию, виноградники, поля, порты... Неужели король Эльга столь недалёк, что упустит такую невестку? А нам в качестве оплаты счёта предъявит войну. Не забывайте, у эльгийцев лучшее оружие в мире. Эльг так долго находился в состоянии войны с Юганой, что установившееся перемирие на южной границе может легко перейти в войну на северной. И объясните, пожалуйста, кого Вы имеете в виду, когда говорите «мы»?
- Кабинет министров, ваше величество, - тут же ответил Блэст, мысленно обругав себя за оплошность.
- Вы уже собирали кабинет министров по данному вопросу?
- Я совещался со многими из них.
- В таком случае, сообщите этим многим: мы ими не довольны, - с меланхолией в голосе выразила своё мнение королева. – Вы разыскали герцога Кэна?
- Да, ваше величество! – ответил граф, думая о том, что такую же тоску он слышал когда-то и в голосе Великого Роска, и её следовало бояться больше, чем крика. «Дочурка-то выросла!  - думал он. – Чтоб царицу с её тайнами!.. И коменданта - туда же!.. Фиг эта шельма подобралась бы к королеве со своими воспоминаниями!.. Папаша - проказник!»
- Что ж, хотя бы тут Вас можно похвалить. Видите ли, ваше сиятельство, мы слышали, как принц ревнует царицу к этому господину. Нам бы хотелось выяснить, насколько?
- О, ваше величество! – обрадовался Блэст. – Какая ценная, блестящая мысль! Отличная идея, ваше величество!
- Именно, - заметила королева. - А теперь оставьте нас.
Окрыленный последней новостью, премьер раскланялся и удалился, подумав, что ум «дочурки» великого короля может быть и полезным…


Глава 11. «Ненормальный» вечер.


Кэн явился ко двору чуть раньше назначенного времени. Заглянув в залу, где собирались гости, он убедился, что царицы ещё нет, зато увидел Ликуса и окруживших посла ещё нескольких «парламентариев». Группа из Страны Вольных Стрелков стояла обособленно, люди в ней переговаривались только между собой. Остальным присутствующим оставалось лишь кидать на них косые взгляды. Герцог лично знал Ликуса, но решил не привлекать внимание публики. Кэн с порога тихо развернулся и, чтобы скоротать время, пошёл по коридорам дворца, разглядывая их убранство. Остановившись у одной из оконных ниш, он увлекся геометрией дорожек той части сада, что была видна с данной точки обзора, как внезапно почувствовал неприятный запах.
- Ваша светлость! Ваша светлость! – окликнул хозяина, сопровождающий его и стоявший чуть поодаль Лок с волнением в голосе.
- В чём дело? – повернулся тот и, не дожидаясь ответа слуги, понял сам. Герцог увидел, как большой серый пушистый кот, незаметно устроившись у его ног, делает лужу на его великолепные начищенные высокие сапоги из мягкой кожи.
- Зверь! – заорал Кэн. – Ты что ж делаешь, собака?!
Животное же, доделав своё дело, лишь равнодушно посмотрело прямо в глаза обладателю коричневых, в тон одежды, мокрых сапог и, медленно развернувшись, степенно пошло прочь.
- Ах, ты гад надменный!!! Чья ж ты тварь, интересно? Ох, доберусь я до твоего хозяина – не сносить ему головы! – в ярости пообещал герцог коту и приказал слуге. – Лок, срочно скачи и привези мне другие сапоги, эти уже не спасти – всё равно, вонять будут! Гони быстрей! Чтобы через пятнадцать минут был уже здесь!!!
Слуга лишь секунду колебался, но, сообразив, что хозяин прав, метнулся к выходу из дворца, а Кэн, увидев, как серый хвост помахал ему в конце коридора, пустился за наглым зверем следом. «Давай, веди меня к своему хозяину, зараза ты пушистая! Пусть он расскажет мне, как в первый раз предстать в таком виде перед королевой и всем двором! – думал красавец-мужчина. – А заодно я его шпагой пощекочу…»
- Кыс-кыс-кыс! Кыс-кыс! – услышал он нежный призыв, и одна из дверей, выходящих в коридор приоткрылась, впуская пушистое создание.
Герцог ринулся за животным, подумав, что кота зовёт служанка, в намерении выяснить, кому тот принадлежит, но внезапно увидел перед собой молодую высокую стройную даму в полном придворном облачении, которая взяла серого гуляку на руки и вопрошала, гладя:
- Где ж ты был? А? Куда убежал?
- Так вот это чей разбойник! – громко сказал Кэн, ухмыльнувшись. – Что ж, увы, придётся мне обойтись без сатисфакции…
Красивая дворянка с удивлением подняла на него глаза.
- Простите, - произнесла она. – Не понимаю.
- А Вы ничего не чувствуете, сударыня? – и герцог сделал вид, что нюхает воздух. – Никакие ароматы до Вас не доносятся? Тогда взгляните, что Ваш зверь сделал с моими сапогами!
Барышня с недоумением посмотрела на обувь прекрасного незнакомца.
- О! – только и выговорила она. – О, нет!
- О, да! – всё ещё в раздражении воскликнул герцог и сокрушённо взмахнул руками. Движение вышло таким забавным, что девушка против воли прыснула смехом.
- Извините, пожалуйста, - пролепетала она сквозь, щекочущие её изнутри, смешинки. – Чем я могу компенсировать?
- Наверное, уже ни чем. Сапоги – это столь не существенно, что и спрашивать за них не стоит, а моральную травму мне уже, судя по всему, придётся испытывать до конца дней, -  с иронией заметил Кэн.
- Но… Быть может, духи? Пройдите, пожалуйста, - придворная дама посторонилась, приглашая мужчину вглубь комнаты, она уже не смеялась, но, чувствуя себя неловко, глядела с сочувствием. – Я позову служанку, она отмоет и обильно побрызгает духами.
- Не стоит. Я приказал привезти мне другие. Боюсь, духи лишь усугубят дело, вряд ли сапоги можно хорошо отчистить… - ответил мужчина, уловив настроение хозяйки кота, и успокоившись. - Но Вы очень любезны… Простите, я не знаю Вашего имени.
- Графиня Крэнс, - представилась Мона с вежливой улыбкой.
- Герцог Кэн, - в ответ слегка склонился её неожиданный гость и улыбнулся так, что графиня, почувствовав лёгкое головокружение, опустилась на стул вместе со своим котом. Жестом она пригласила сесть и мужчину. Тот не отказался.
- Что ж, теперь я буду считать, что Ваше животное оказало мне честь. Ведь, говорят, Крэнс – столь древний род, что даже слуги у Вас имеют длиннющие родословные, а уж коты-то, видимо, и подавно? – сказал Кэн весело. Он уже не сердился, осознав всю комичность ситуации, а поведение графини пришлось ему по душе.
Мона рассмеялась.
- Да, Вы правы, ваша светлость, - ответила она в том же тоне. – У моего кота есть генеалогическое древо. Но это не спасёт его от наказания.
- Неужели?
- Да, я прикажу не давать ему вкусностей!
Девушка с нежностью посмотрела в наглую серую морду и произнесла грозно:
- Ты понял, шалунишка? Ты остался без сладкого!.. По крайней мере, дня на два!
- В таком случае, я вполне удовлетворен, - рассмеялся герцог.
В этот момент в комнате раздался перезвон часов, стоящих на каминной полке. Крэнс переполошилась:
- Ваша светлость, простите, но мне пора к королеве! Вы можете остаться здесь, если хотите - подождать слугу…
- Нет-нет, спасибо! Это неудобно. Я дождусь его в коридоре. До встречи, ваше сиятельство!
Герцог встал, галантно склонил голову и вышел, вернувшись к оконной нише, а Крэнс, выскользнув из своих покоев следом за ним, отправилась к тронной зале, на ходу размышляя о том, насколько реальность отличается от наших представлений о ней.


***


В сияющем огромном зале в толпе королевских придворных и многочисленных гостей Мона, как ни старалась, Ольву не нашла – её попросту там не было, хотя царицу уже встретили, и она восседала в кругу своей свиты рядом с троном, обмениваясь приветствиями с только что прибывшим послом Галии. Все ждали появления королевы, из приглашенных пока отсутствовали принц Банров и герцог Кэн. Зато, кроме Ликуса и его соратников, присутствовали послы Ламаски и Королевства Трех Королей. Впрочем, на последнего никто не обращал внимания. Болотистые неплодородные земли соседнего государства, управлявшегося двумя полоумными и одним полуполоумным братом, вообще, никого не интересовали – там царствовали нищета, разбой и болезни, и единственный курс политики в отношении этой страны был - защитить границы соседей от их незаконного пересечения её обездоленными жителями. Главным событием вечера считался приём посольства Вольных Стрелков, и все взгляды были устремлены туда – на восточных «дикарей», посмевших свергнуть своего монарха. Никто не ожидал увидеть их здесь, и весть о приглашении их королевой вызвала фурор в обществе. Диапазон отношения к данному событию оказался весьма широк. От восклицания «Мир на грани катастрофы!» коменданта дворца, до радостного ожидания купцов снятия торговых ограничений. Впрочем, у торговцев надежды на либеральную политику подкрепились ещё и ожидаемым появлением при дворе герцога Кэна, ибо все прекрасно помнили, что титул он получил не от рождения и до недавнего времени был лишь невероятно удачливым, энергичным и талантливым промышленником и банкиром, то есть  - славно выбившимся в самое высокое дворянство, человека их среды и занятий. Но если для купечества герцог служил образцом для подражания, а его возвышение - предметом зависти и вдохновения, то среди родовитого дворянства он слыл грубым «денежным мешком», разоряющим благородные семьи для собственного обогащения, и «позором» королевства. Отец Крэнс и тут высказался однозначно: «Мы все понимаем, почему ему был продан титул, но зачем же звать ко двору это чудовище?» Поэтому, когда Кэн представился Моне, она была изумлена, насколько отлично сложенный, красивый, с обаятельнейшей улыбкой и приятным чувством юмора молодой человек не сочетался с образом «чудовища»… Но графиню в отличие от остальных сейчас заботил другой вопрос: что случилось с её подругой? И не попала ли Ольва в немилость? И не была ли сама Мона невольной тому причиной?  Крэнс так и не поняла, что имела в виду королева, говоря, что царская фрейлина «не так проста». Дочка строгого коменданта пришла лишь к неутешительному выводу, что по неопытности юная придворная дама Аники оказалась замешанной в какую-то интригу. Крэнс надеялась увидеть и расспросить её здесь, и теперь тревога возросла в разы. Графиня отыскала в разодетой, сверкающей драгоценностями толпе Пшена и осведомилась, не знает ли он, почему дамы его сердца нет на приёме. Тот, еле оторвавшись от разговора с сестрой, заверил Крэнс, что понятия не имеет.
- Как, Вы не писали ей сегодня? – удивилась Мона.
- Но Вы же знаете, графиня, писать нынче что-либо опасно – особенно, царским фрейлинам, - ответил недавний воздыхатель Ольвы, ухмыльнувшись. – И сам не писал, и Вам не советую.
- Однако, как быстро Вы охладели, ваше сиятельство! Ещё пару дней назад серенады пели… - заметила Крэнс.
- Жизнь меняется, и я меняюсь вместе с ней, - философски изрёк Пшен. – Разве можно за то упрекать мыслящего человека?
- Вы себе льстите, ваше сиятельство, - сиронизировала Мона. – Нет ни одного придворного, которого труднее было бы застать в раздумьях, нежели Вас.
Граф хмыкнул и сказал в ответ:
- А Вы – зануда, Крэнс!
И вновь отвернулся к сестре. Мона же беспомощно огляделась, но приметила за спиной царицы её пажа. Она стала размышлять, как привлечь внимание юноши, чтобы суметь тайком переговорить с ним, но церемонимейстер объявил принца Эльга, а сразу же после него  - герцога Кэна. Эти двое практически столкнулись в дверях, наградив друг друга злорадными улыбками, но герцог расшаркался и уступил. Гости в зале на несколько мгновений пришли в движение, а потом замерли и склонились, так как вошла королева в сопровождении своей статс-дамы. Началась официальная часть приёма, и Крэнс была вынуждена занять положенное ей место, стоять, пережидать время и думать, и беспокоиться…


***


А предмет её переживаний сидела, подбоченясь, над книгой по этикету, но не читала, а размышляла на тему: «Не делай людям добра, не увидишь зла». Её вычеркнули из гущи событий! Из самых что ни на есть интересных и захватывающих! Она, конечно, понимала логику Аники: раз она, Ольва, - «болтушка», её следует наказать и никуда больше не брать. Но, выполняя поручение, юная графиня как-то не подумала о последствиях… Тоска-то какая! Сидеть и читать про дурацкие правила поведения, что может быть скучнее? Девушка захлопнула книгу и задвинула в ящик бюро. Встала, крутанулась на месте посреди комнаты, полюбовалась, как красиво взлетели воланы на юбке домашнего платья. Прошлась, посмотрела в окошко. Было ещё светло, но солнце уже частично скрылось за крышами домов.
Впрочем, разве у неё был выбор? Не справиться с заданием не только перечило её гордости, но ещё и неизвестно как сказалось бы на всей её жизни, и не только её… Ольва поняла уже, что не в игрушки играет, и, судя по всему, она заслужила вчера большую благодарность Аники. За обедом царица сказала, что затея оказалась на редкость удачной, и есть надежда, что, теперь все проблемы найдут своё лучшее разрешение, но расслабляться рано, а потому осторожность и внимательность к деталям особенно актуальны… И оставила её «дома», посоветовав заняться чем-нибудь полезным, например, изучать этикет. «Последнее – это слишком! - подумала Ольва и поморщилась в направлении книжки. – Чем бы заняться?»
Она решила выйти из своих комнат и пройтись по полупустому посольству. Шейла ушла за чистым бельём. Ольва подумала, что и ей не за чем сидеть взаперти. Можно, например, хотя бы по садику прогуляться. Она знала, что в здании остались люди: слуги, несколько человек охраны, пара мелких чиновников, но они ей толком были не знакомы, так что разговаривать она ни с кем не собиралась. Девушка вышла в коридор и, подойдя к лестнице, столкнулась с Дирсом.
- Ого! – воскликнула она. – Вас что, тоже наказали?
Ольва рассмеялась. Она догадывалась, что Аника так и не отменила приказ – следить за своей новой фрейлиной, но это её не злило. Теперь девушка даже одобряла такое внимание – в конце концов, так безопаснее. Она пока ещё не вписывалась во все правила этого мира, и помощь могла потребоваться в любой момент. Сейчас она не ожидала, что Дирса оставят вместе с ней, но, прикинув в уме все обстоятельства, обижаться на слежку передумала. Рослый мужчина, сначала, в ответ на вопрос, недоуменно поднял на неё глаза, а потом неуверенно улыбнулся.
- Ясно. Я ведь могу прогуляться по посольству, да? – вновь спросила юная фрейлина и, получив согласный поклон немого собеседника, побежала вниз по лестнице. Ей пришла в голову шальная мысль: «Догонит? Не догонит?» Хватаясь за перила, она, развеселясь, припустила быстрее и, споткнувшись-таки об оборку длинной юбки, чуть не полетела вниз кувырком, когда бородач, настигнув, поймал её за талию, не дав упасть.
- Ой! – словно очнулась девушка, когда Дирс, ощутив, что она восстановила равновесие, отпустил баловницу. – Простите меня, я не хотела…
Ольва подняла виноватые глаза на своего защитника. Тот остался невозмутим. Девушка вздохнула, отвернулась и, понурив голову, медленным шагом пошла дальше вниз.
- Мне просто жутко скучно… - произнесла она.
Если бы юная графиня в этот момент обернулась, она смогла бы разглядеть под бородой силача короткую сочувствующую улыбку умиления. Но Ольва не смотрела на него, а шагала дальше, разглядывая двери, выходящие в холл, и заняв себя мыслью, в какую из них ей стоит войти. Посмотрев на огромные двери парадной залы, где два дня назад проходил приём, она остановила свой выбор на них.
- Можно? – попросила разрешения девушка, повернувшись к Дирсу. Тот пожал плечами, что означало, по всей видимости: «Почему бы и нет?». Не дожидаясь, когда он подойдёт ближе, Ольва сама потянула за массивную дверную ручку, и створка распахнулась. Любопытная фрейлина зашла в зал. Будучи пустым, он казался ещё больше и красивее. Столики и стулья были сдвинуты к стенам, и гулкий простор залы сам по себе производил впечатление праздника. Вот где можно было бы побегать с удовольствием и даже повизжать! Девушка прошла вперёд, пробежалась, покружилась.
- Здесь я могла бы научиться даже карту! – заявила она.
- Дирс, а Вы умеете танцевать? – обратилась она к своему спутнику, лукаво стрельнув глазками, вспомнив, что он – дворянин, а стало быть, должен уметь не только охранять. Тот вежливо склонил голову, что, вероятно, означало, «да».
- Научите меня? Потанцуете со мной? – спросила тогда Ольва.
Впервые за время их знакомства невозмутимость покинула Дирса: он растерянно приподнял брови. Потом, подумав, изобразил скрипача.
- Вы хотите сказать, нужна музыка? – сообразила неугомонная графиня. – Да, было бы не плохо… Но можно просто считать, как меня госпожа Тог учила.
Дирс же в ответ сделал предупредительное движение, призывая её оставаться на месте, а сам вышел куда-то, и через пару минут вернулся с музыкантом, в руках которого была лютня.
- Ого! – настала очередь удивиться Ольве. – Где ж Вы его так быстро нашли?
Дирс спокойно махнул рукой в неопределённом направлении, подразумевая: «Там, где ж ещё?», и встал в танцевальную позицию. Девушка засмеялась и сказала музыканту:
- Карту, пожалуйста!
Тот поклонился и заиграл. Юная фрейлина пыталась вспомнить движения, хохоча над своей неловкостью, а её верный страж, танцуя великолепно, так что Ольва, порой, останавливалась и восхищенно любовалась, терпеливо показывал ей па и осторожно вёл партнершу. Через некоторое время девушке надоел медленный карту, и она попросила музыканта сыграть что-нибудь повеселее. Тот послушался, а Дирс, быстро сориентировавшись, стал учить фрейлину новому танцу. Ольва подпрыгивала, смеялась, верещала, и совершенно раскраснелась, когда дверь распахнулась и в залу вбежала Шейла.
- Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! – заохала она, округлив от ужаса свои огромные голубые глаза, от чего они казались ещё больше. – Вот Вы куда пропали…
- Я не пропала, Дирс учит меня танцевать, - весело ответила Ольва.
- Но так же нельзя… - робко возразила горничная, озираясь по сторонам. – Не полагается… Наедине с мужчинами… Позвольте, я останусь тут?
Графиня вздохнула – опять она что-то сделала не так! Посмотрела на партнёра, тот не выразил ни малейшего смятения. Тогда Ольва мысленно плюнула на неведомые ей правила и успокоилась, позволив, тем не менее, Шейле остаться. Та стеснительно присела в уголке. Фрейлина протанцевала ещё минут пять, но задор прошёл, и девушка решила, что проголодалась.
- Дирс, - глянула она на мужчину, и ей в голову пришла очередная шальная мысль. – А не разделите ли Вы со мной трапезу?
Охранник снова слегка приподнял брови, но тут же галантно поклонился, соглашаясь.
- Ваше сиятельство, да как же так? – подала голос Шейла, изумившись.
- А что такого? – возмущённо пожала плечами Ольва. – Вы же, Дирс, дворянин?
Тот кивнул «да».
- Вот видите! – предъявила «доказательство» графиня, и горничная поняла, что возражения не принимаются.


***


На речь королевы посол Вольных Стрелков нахмурился, но сдержался, попросив дать время на раздумье. Его спутники недовольно недоумённо переглянулись, но жёсткий взгляд Ликуса заставил их молчать. Придворные изумлённо перешёптывались. Посол Ламаски, выразивший Лучии протест по поводу приёма мятежников, вынужден был признать поспешность своего заявления. Блэст испытал шок. Масла в огонь добавил Банров.
- Что, ваше сиятельство, тонет Ваш корабль? – спросил он министра с усмешкой.
- Ещё не время, не время так говорить, ваше высочество, - взъерошился тот. – Вы бы, честное слово, о себе бы побеспокоились…
- А что я? – возразил его собеседник холодно. – Всё моё, всё равно, останется при мне, я ничего не теряю. А вот Вам, по-моему, пора спускать на воду спасательную шлюпку.
- Как посмотреть, как посмотреть, ваше высочество… Вон как её царское величество милостиво нашему красавцу-герцогу улыбнулись, душа радуется видеть такое, - поддел принца граф, глядя, как Кэн приветствует Анику после представления его королеве.
- Хм, - хмыкнул Банров, зло взглянув на мужчину у трона. – Царица не лишена мелких женских слабостей, это верно… Только ума у неё значительно больше, что она неоднократно уже доказала. Да и опыт, и возраст - весьма солидный: не до глупостей… Я бы на Вашем месте побеспокоился о другом: королева молода, душа её, наверняка, жаждет романтики, а таких молодцев она ещё в своей жизни не встречала. Как бы не затмил Вас его светлость в её юном уме! Он - господин хваткий, своего не упустит. Пожалуй, я не видел прежде, чтобы глаза королевы так сияли, а?
Наследник Эльга засмеялся.
- Вы, ваше сиятельство, выражаясь по-простому, как царица любит: «пустили козла в огород»!
И Банров, хохоча, оставил ещё более обескураженного и близкого к бешенству первого министра и направил свои стопы к трону, где рядом с королевой восседала Аника, и где, тем временем, Лучия пыталась разговорить предельно сдержанного, на сей раз, Кэна.

***


Увидев герцога, королева была поражена. И граф Пшен, и принц Эльга в негласном рейтинге придворных дам считались красивыми мужчинами, но ни тот, ни другой не производили на неё такого впечатления. Природа наделила Кэна удивительной гармонией облика, в котором сплелись холодная мужественность второго с мягкими чертами первого, щедро дополнив лёгкостью движений и невероятным солнечным обаянием. Стоило ему выйти из-за толпы придворных и встать перед троном, блистая богатым нарядом, сшитым точно по статной фигуре, и отвесить учтивый поклон по всем правилам, как по зале пролетел совокупный вздох присутствующих дам.
- Ваша светлость, встаньте здесь, прошу Вас, - остановила после положенной церемонии знакомства и приветствий намеревающегося вновь исчезнуть в толпе Кэна Лучия, указав на место возле трона. – Мы желаем побеседовать с Вами.
Герцогу ничего не оставалось, как вежливо принять приглашение. Он встал по левую руку от Лучии, тогда как справа от неё сидела Аника, за всё время лишь доброжелательно улыбнувшаяся ему, не более.
- Вы первый раз во дворце, нам интересны Ваши впечатления, - вновь обратилась к нему королева.
- Он великолепен, ваше величество, - ответил Кэн, не зная, что ещё можно сказать. Он чувствовал себя «не в своей тарелке», и у него было желание, как можно быстрее сбежать.
- Говорят, у Вас прекрасный замок в северных владениях, - заметила та.
- Замок – это слишком пышное название для моего скромного жилища, ваше величество: всего лишь большой дом.
- Большой? – улыбнулась королева. – Насколько большой?
- Не больше дома любого богатого купца, каких много в Королевске, ваше величество.
- Но теперь Вы можете претендовать на лучшее жилище, - ласково возразила венценосная девушка.
- Вашей милостью, ваше величество, - почтительно согласился Кэн. – Но строительство заводов во славу вашего величества мне интереснее, чем возвеличивание через архитектуру. К тому же, я мало понимаю в этом искусстве, боюсь насмешить.
- Ваше желание служить во благо Роскии похвально. Но не нужно скромничать, ваша светлость. Громкий титул, данный Вам нами, обязывает. Нет необходимости разбираться во всём самому. Вы же нашли себе прекрасного портного, - Лучия повела кончиком веера в направлении герцога, намекая на его шикарный костюм, и лёгкая лукавая улыбка тронула её губы. - Так найдёте и архитектора.
- Раз Вы приказываете, ваше величество, - поклонился тот.
- Построете себе дворец в окрестностях Королевска и пригласите нас в гости, - продолжила Лучия, на что Кэн на несколько минут лишился дара речи. Он лишь снова поклонился и мысленно обругал себя за богатый наряд. «Вот это я вляпался! – думал он. – Не следовало менять сапоги. Это был знак! Пусть бы от меня лучше воняло…» Аника же невольно повернула голову в сторону говорящих: девушка на троне поражала её с каждой минутой всё сильнее. В тот же момент к трону со стороны царицы приблизился и Банров. Он слышал предложение королевы, видел реакцию правительницы Райка и ухмыльнулся столь удачному для себя повороту.
- Какая милая затея, ваше величество! – подала голос царица, обратившись к королеве. – Но мы надеемся, что будем не слишком докучливыми, оторвав от великолепных замыслов и напомнив о графе Лесов. Мы переживаем, как бы долгое ожидание не сказалось плохо на его нервах: всё же, он – пожилой человек…
- О да, Аника, вы правы! – спохватилась Лучия. – Его светлость столь интересный собеседник, что мы слишком увлеклись беседой. Бедный граф! Позовите его!
Кэн решил, что ему, наконец-то, можно откланятся, и он уже было склонился для этого, но правительница Роскии предупредила дальнейшие движения:
- Нет, нет, герцог! Дело графа не займёт нас надолго. Останьтесь. Мы не расспросили Вас обо всём, о чём хотели.


***


Пока внимание всех привлекало публичное покаяние старика Лесов перед растрогавшейся до слёз тётушкой королевы, которое он сумел выдержать стойко, не реагируя на каверзные словечки, то и дело вставляемые Блэстом, старавшегося посильнее задеть чувствительную гордость воспитателя Лучии, Крэнс решилась потревожить царского пажа. Парня мало занимали чопорные речи и охи-вздохи герцогини, и он, слегка отдалившись от трона, мысленно подсчитывал количество свечей в огромной люстре, свисающей с потолка, чтобы сравнить в дальнейшем с масштабностью той же детали интерьера в строющемся Южном дворце в Райке, который уже сейчас, даже будучи не до конца отделанным, считался шедевром архитектуры.
Мона весь вечер после официального приёма послов, при котором двигаться незаметно было почти невозможно, старалась постепенно приближаться к трону позади судачащих придворных. Теперь же она улучила минуту, когда первый министр увлёкся собственной тирадой о том, как приятно наблюдать чистосердечное раскаяние одумавшегося осуждённого, и как смирение перед лицами королевской крови способствует милосердию Властителя, подошла к Зэну практически вплотную и слегка шлёпнула его по руке веером. Юноша краем глаза увидел, кто дышит ему в спину, и мигом сообразил, что от него хотят. Оценив обстановку, как благоприятную, он потихоньку скользнул за портьеру оконной ниши так, что его не стало видно, а графиня, чуть погодя, сделав вид, что ей очень душно, прошла к тому же окну, встав, однако перед закрывавшей его шторой и начала усиленно обмахиваться веером. Внимательно приглядываясь к публике, наводняющей залу, и уверившись, что ни у кого не вызывает интереса, она закрыв рот веером тихо спросила:
- Где её сиятельство?
- В посольстве. Её величество наказали, - ответил ей шёпот из-за занавески.
Сердце Крэнс ёкнуло.
- За что? Из-за меня? – спросила она встревоженно.
- Нет. За лишнюю болтовню. Просто не взяли с собой, - утешил Мону невидимка. – Передать что?
- Писать не могу. Следят, обыскивают. Пусть будет как можно осторожнее. И… мой сердечный привет.
Сказав это, графиня сразу медленно отошла от окна, перейдя к следующему, ещё более отдалённому от гущи событий, и постояла там несколько минут, обмахиваясь веером и нюхая ароматическую соль из малюсенькой скляночки, извлечённой из кармашка, вшитого в пояс её платья. Зэн тоже не стал торопиться выходить из укрытия. Чтобы скоротать время, он выглянул в окно. Последние лучи заходящего солнца освещали королевский сад, часть города и, на самом горизонте - сверкающую гладь озера с плывущими по нему кораблями. Кораблики с такого расстояния казались игрушечными, но на одном из них, уходящем вдаль, юноша различил зелёный и голубой цвета – и душа его дрогнула. Как ни мечтал он раньше попасть в самое могущественное государство Запада, сколь бы ни были захватывающи здешние его приключения, как ни воодушевляла его важная роль, он внезапно остро захотел на палубу того, отбывающего на родину, речного судна: туда – в старую тихую резиденцию царицы, окружённую сосновым лесом и небольшим цветником, где ждали его любящие родители, которые с гордостью и волнением собрали его в дальний путь и плакали, провожая.

***


Смалк и его друг стояли в порту и ждали, когда их вещи погрузят на корабль. Их слуги, дабы сильно не утруждать себя, для подъёма увесистых сундуков наняли двух пареньков-бедняков, просившихся у капитана на борт. Тот сомневался до тех пор, пока один из них не сказал жалобно:
- Как же Вы не хотите взять своего беднягу-соотечественника? Он так хочет попасть на родину, а Вы!..
- Ты что, райковец? – нахмурился капитан.
- Нет, господин, но он – да, - ткнул пальцем в своего черноволосого приятеля босяк.
- Кто твои родители? – спросил тогда суровый речник у «соотечественника».
- Я не знаю, я потерял их ещё в детстве, но предполагаю найти их, и Вы очень мне поможете, если разрешите плыть с Вами. У меня есть надежда, что они в Райке, - ответил тот на чистейшем райковском языке. – Мы можем палубу драять, а мой приятель готовить умеет, он в гостинице работал.
Капитан подумал пару минут, внимательно приглядевшись к обоим.
- Ладно, - смягчился тот. – Возьму. Будете коку помогать. С нами господа поплывут, может, им разносолов захочется, или что понадобится. Прислуживать поможете. Но смотрите, если в чём нехорошем заподозрю, выгоню с борта в Галии, а там сейчас и местным есть нечего!
Ребята радостно закивали, а тут и подоспели слуги с господскими вещами.
- Что ж там такое? Как будто камней наложили! – проворчал босоногий, затаскивая по сходням огромный тяжеленный сундук, и чуть не упал.
- Эй, аккуратнее, растяпы! – крикнул, наблюдавший и не на шутку заволновавшийся маркиз.
- Кому Вы книги доверили?! – накинулся он на своих слуг, переносивших лёгкие саквояжи с одеждой. Те бросили свои ноши и, испугавшись хозяйского гнева, пошли помогать. В результате, ценный груз был успешно погружен на борт.
- Не понимаю, зачем таскать с собой такую кучу книг? – отирая пот со лба, спросил босоногий.
- Не везде есть библиотеки, а господин, видно, любит читать, - ответил, переводя дух, его друг.
- Чего-чего есть не везде? – не понял первый.
- Библиотеки – это место такое, где книги хранят и читают, - пояснил второй.
- Вот чем только твоя башка не забита? – весело заметил паренек. – Может, ты из дворян? Вон как по-райковски шпаришь, капитан сразу поверил!
- Возможно, - просто улыбнулся черноволосый, направившись за следующим грузом. – Здорово ты это придумал, кстати!
- Так соображаю!  - гордо постучал себя пальцем по лбу его товарищ. – Я слышал, райковцы своих любят, по всему свету собирают… Ты ж тогда, если что, про меня не забудь! Ежели вдруг знатным да богатым станешь!
Он нагнал и весело ткнул друга в плечо.
- Ты ж разве дашь забыть? – ответил тот в тон ему, а потом серьёзно добавил, усмехнувшись. – Мало тебе! Связался уже сегодня с дворянами на свою голову! И на мою! Надо ж было додуматься, рассказывать такие истории!
- Так за деньги же! На целые ботинки заработал! Которые, ты, кстати, так и не дал купить…
- Доберемся до Райка – купим. Лишь бы уехать скорее отсюда. А то, как бы нам твои ботинки поперк жизни не встали… - заметил жгучий брюнет, приноравливаясь к ноше.
- Да ладно тебе! Хватит уже ворчать! Разворчался… - буркнул его друг, пристраиваясь рядом, и, охнув, они потащили второй сундук.


***

- Как быстро Вы собрались, мой господин! – заметил Смалк, обратившись к своему спутнику.  – А еще недавно ехать не хотели…
- Маркиз, я же просил Вас, на людях обращайтесь ко мне попроще, - спокойно и тихо, но повелительно, ответил тот. – Хотелось бы завершить наше путешествие без лишней шумихи. Что Вам стоит называть меня хотя бы Гер? По крайней мере, в детстве Вы меня так называли… Или – «мой друг». Мы же друзья, не так ли?
Смалк слегка учтиво поклонился, улыбнувшись, как всегда, светло и искренне.
- Так вот… Я ж исключительно вслед за Вами собрался посетить Раёк, разве нет? – продолжил его визави.
- Вы правы, Гер, - согласился маркиз. – Но теперь, когда здесь происходит так много событий, грозящих стать историческими, мне жаль уезжать. Для того, чтобы правдиво изложить их для потомков, хотелось бы быть их свидетелем. Навестить царство можно было бы и позже. 
- Смалк, Вы же знаете, я не намерен, да и не могу путешествовать бесконечно, в отличие от Вас. Я собирался уже к осени вернуться домой. К тому же, как раз сейчас, пока ещё ничего не случилось, самое время познакомиться с Райком. Потом там будет слишком оживлённо, много суеты, а я люблю тишину.
- Отчего ж Вы предполагаете, что там будет много суеты? Царица вернётся? Так что ж?
- Она вернется не одна.
- О, мой друг, Вы думаете, она примет предложение принца? Нет, никогда! – уверенно сказал маркиз.
- Почему? Разве он – не прекрасная для неё партия? Наследник граничащей с Райком страны, хорош собой, молод, - возразил его друг.
- Верно, Гер. Более того, я даже скажу, что царица и его высочество были большие друзья когда-то, и он был частым гостем в Райке, как, впрочем, и принц Вэлл. У её величества собирался своего рода кружок из молодых людей самых именитых фамилий, в который входили и принцы соседних государств. Они вместе развлекались, обсуждали книги, науку, наслаждались искусством. Я даже имел честь присутствовать на одном из подобных собраний, и, смею Вас уверить, это был интереснейший салон, в котором мне доводилось побывать. Со временем, говорят, Аника охладела к подобного рода времяпрепровождению, но нет никакого основания думать, что потеряла так же и симпатию к наследнику Эльга. И, тем не менее, друг мой, замуж ни за него, ни за принца Вэлла она не пойдет!
- Да, отчего же, Смалк? – воскликнул собеседник маркиза.
- Потому что ей дорога независимость.
Гер с сомнением покачал головой, потом сказал:
- Она – женщина, женщине нужен мужчина, а в браке можно сохранить достаточную автономию обоих государств, смотря как составить договор. Король вряд ли станет мелочиться в таком деле. Да и кто бы стал? Союз двух стран даст гораздо больше выгод, чем пресловутая свобода, он сделает их сильнее.
- Вы простите меня, мой друг, - засмеялся знаменитый путешественник. – Но Вы забываете, что царица – необычная женщина! Она – райковка, и, как весь её народ, очень ценит недавнее возвращение на свою землю. Независимость для них не просто слово, это их фетиш! К тому же, если стране можно выхлопотать автономию, то власть мужа над собой царица не сможет не признать. Ей придется подчиняться, а она всегда и всё привыкла решать сама, держать в своих руках. К чему ей такой сильный и тщеславный супруг?
Во время всей речи Смалка его визави задумчиво покачивал головой, очевидно не веря говорящему.
- Есть ещё одна деталь, которую я не стал говорить, зная заранее, как Вы к ней отнесётесь, но она важна, - маркиз пустил в ход последний аргумент. – Царица всегда дружила не только с принцами крови и знатью, она известна своими весьма широкими взглядами, и никогда не отказывала во внимании и другим сословиям, например, купечеству. Данному факту легко находится объяснение, ведь в Райке практически не осталось родовой аристократии, но я подозреваю, что дело не только в этом. Есть такой небезызвестный господин Кэн, прозванный в народе «золотым», а в среде аристократов «денежным мешком», который прославился не только безмерным богатством, но и особой благожелательностью нашей героини, ибо никакой он – не «мешок», а очень сметливый, оборотистый и красивый молодой человек. Я его видел: клянусь честью, он производит впечатление! Ходит слух, что, именно следуя её желанию, он купил себе титул герцога, а сегодня прибыл в Королевск и будет представлен ко двору. Потому было бы поистине любопытно находиться сейчас там и воочию наблюдать, чем закончится сиё удивительное соперничество!
- Смалк, я всегда знал, что Вы собираете сплетни,  -  с брезгливой гримасой ответил его спутник. – Но что Вы ещё и распространяете такие грязные слухи!…
- Друг мой, я – не сплетник, но историк! – возразил тот, сделав значительное ударение на последнем слове.
- А разве это не одно и то же? – задал ему вопрос собеседник. Мужчины рассмеялись.
- Смею полагать, не совсем, - посмеявшись, не согласился маркиз. – В отличие от простых любителей слухов, я стараюсь быть максимально объективным наблюдателем, вскрывать причины, находить взаимосвязи, делать выводы. Безусловно, от интуиции и личных ощущений совершенно уйти невозможно, но, порой, мне кажется, что именно они и проливают, в итоге, свет истины на факты, которые сами по себе ничего не объясняют. Вот извольте, приведу пример: Вы торопитесь уехать. Ничего особенного в этом нет, но у меня впечатление, что Вы бежите, Гер. От чего? И прежде… Вы отправились со мной путешествовать, не потому ли, что дома не могли избавиться от мыслей о своей роли, о Судьбе? Но можно ли убежать от собственного предназначения?
- Оставьте это, Смалк, - мрачно прервал его друг и пошёл к краю причала, чтобы взойти на судно. Маркиз грустно и серьёзно посмотрел в спину удаляющемуся.
- Потерять самого себя, не самая ли страшная потеря? – риторически произнес писатель, когда его спутник уже не мог его услышать, вздохнул и пошёл следом.


***


После того, как граф Лесов был прощён и принял многочисленные поздравления, королева плавно перешла в беседе с Кэном с темы архитектуры на живопись и вздумала показать ему работы самых известных художников, богато украшавших стены главных помещений дворца. В результате, вслед за Лучией участники приёма пришли в движение и разбрелись по разным парадным залам. Когда Аника несколько отстала от правительницы Роскии и несчастного герцога, вынужденного таскаться за королевой, периодически соглашаться с ней и хоть как-то отвечать на вопросы, к царице присоединился Банров.
- Удивительные вещи происходят, ваше величество, не находите? – иронично спросил он.
- А что такое? – ответила та вопросом на вопрос.
- Меня некоторые чуть ли не поздравляют с утра, а я не пойму, с чем… А мне говорят, прошёл слух – Вы женитесь. Вот я и думаю: странное дело! Мы обсуждали это наедине.
- Что ж тут удивительного, когда Вы сами, ваше высочество, этому немало поспособствовали? Приезжаете ночью, потом шепчете нам всё время что-то на людях – вот как сейчас, - Аника усмехнулась и нарисовала кончиком сложенного веера в воздухе дугу, как бы охватывая всех присутствующих в помещении. – А тут ещё девочка-фрейлина болтушкой оказалась…
Принц засмеялся.
- О да! Сплетня, что сухой хворост, стоит лишь поднести спичку – моментально разгорается. Хороши же придворные дамы у Вас на службе! То Бэлл трещала, как сорока, теперь новую такую же приобрели.
- Рановато, принц, Вы моим фрейлинам разбор решили устроить. Мы Вам на то пока права не предоставляли, - парировала Аника с холодной улыбкой на устах. – Да и у всякого – свои слуги. Некоторые не стесняются и пиратов на службе держать… Очень удобно, чуть что – легко можно на них всё списать, и повесить парочку, не задумываясь. Жаль, это не в нашем стиле. С придворными дамами ведь так не поступишь, разве что замуж выдашь – подальше от себя, в другую страну.
Банров вновь развеселился.
- Что ж, Вы правы, каждый хорошо владеет своим видом оружия, и сплетня – одно из них. Изящный ход, браво, ваше величество! Вам сразу пошли на уступки… Только напрасно всё это. Короля стрелки не согласятся вернуть, а Ликус не настолько обаятелен, чтобы суметь протолкнуть свою политику в ущерб монархическим устоям. Королева не согласиться принять их условия. По-моему, она теперь очарована другим человеком, - намекнул наследник Эльга на Кэна, направив на него свой взор, краем глаза внимательно следя за реакцией собеседницы.
-  Если Вы надеетесь, ваше высочество, что последнее обстоятельство поссорит нас с её величеством, Вы заблуждаетесь, - спокойно заметила царица.
- Я знал, - довольно ответил принц, наградив её, роскошно одетую, благоухающую и грациозную, взглядом собственника, и, засмеявшись, добавил. – А вот граф Блэст сомневается!
Он посмотрел на первого министра, с мрачным выражениям лица наблюдающего их пару, и Аника взглянула туда же.
- Жалкий вид! – произнесла она с подобием сочувствия, на что Банров согласно усмехнулся.
Но их разговор привлек внимание не только премьера. Лучия оставила герцога рассматривать какую-то картину, подошла к венценосной женщине и взяла её под руку.
- Ваше величество! Как же получилось, что Ваш молочный брат совсем не знает художников прошлого? – сказала королева игриво. – Этот пробел в образовании надо устранить, как Вы считаете?
- О, мы полагаем, у герцога подобных пробелов немало, но если Вы займетесь с ним, то, думаем, сможете легко исправить ситуацию. Он так благоговейно внимает Вам, как дитя! – в тон ей ответила царица.
- Но его светлость совершенно скован, - возразила правительница Роскии. – Может быть, ваше участие придаст ему храбрости?
И, смеясь, она увела Анику от Банрова.


***

Гостиная Ольвы не предназначалась для званых ужинов, но графиня настояла, чтобы Шейла сервировала небольшой круглый столик, за которым обычно завтракала сама. Его небольшой поверхности хватало для комфортного приёма пищи одной девушкой, но её охранник еле поместился за ним с противоположной от хозяйки покоев стороны, что, однако, ни капли её не встревожило.
- В тесноте да не в обиде! – заявила она, на что Дирс только моргнул и постарался максимально прижать локти к телу, чтобы занимать как можно меньше места.
Когда горничная разлила по бокалам вино, которое всегда подавалось к ужину, но которое Ольва пить, как правило, избегала, фрейлина царицы, на сей раз, подняла свой кубок и произнесла тост.
- Давайте, Дирс, выпьем… - тут девушка вспомнила, что в этом мире при любых обстоятельствах первым делом всегда пили за здоровье монархов, и продолжила. – Во-первых, за её величество!
Дирс поднял свой бокал и встал, постаравшись не задеть изящные предметы мебели, казавшиеся по сравнению с его мощным телом, игрушечными. «Ой, да! Положено же за их величеств, стоя», - сообразила Ольва и тоже поднялась.
- Во-вторых, - потекла дальше речь графини. – За нашу победу! Я думаю, Вы понимаете, о чём я.
Дирс утвердительно кивнул.
- А, в-третьих, за Вас – моего стража и первого гостя! – весело закончила девушка.
Немой гранд, до сих пор остававшийся серьёзным и спокойным, поднял на неё взгляд, полный искреннего удивления и, одновременно, такой благодарности, что Ольва невольно смутилась.
- Ну, вперёд! – подтолкнула она саму себя и гостя и сделала большой глоток хмельной жидкости. Так как прежде девушка цедила вино при необходимости и лишь по капельке, его большая порция с непривычки обожгла ей горло, ударив в нос, и она, зажмурившись, чихнула и закашлялась. Дирс, залпом осушив бокал до дна, бросил на хрупкую фрейлину взгляд, полный умиления, а Шейла бросилась к госпоже и начала усиленно обмахивать её веером.
- Достаточно, со мной всё в порядке, - Ольва села и рукой отбрыкнулась от забот служанки, та отошла в сторонку, расширенными глазами наблюдая за необычной трапезой.
- Давайте уже есть, - предложила хозяйка ужина мужчине, и с завистью увидела, как ловко и аккуратно тот орудует столовыми приборами, приняв приглашение. «Надо же! Вот сразу видно его дворянское воспитание! – подумала она и вздохнула, жуя. – Придётся, всё же, изучать эту дурацкую книгу про этикет…»
Быстро насытившись, графиня вытерла рот салфеткой и, заскучав, помахала ею в воздухе. «Как жаль, что он – немой, - подумала она о сотрапезнике. – Рассказать мне ничего не сможет, а так бы много хотелось спросить… А о себе, что я могу ему сказать, чего бы он не знал? В этот мир я вступила практически на его глазах, а о прежнем он и понятия не имеет…» Дирс же, почувствовав состояние притихшей графини, взял свою салфетку и начал завязывать на ней узелки. В результате у него получилась куколка, которую он протянул девушке.
- Ой! – сразу оживилась и рассмеялась она. – Какая прелесть!
Она взяла в руки импровизированную куколку и пошевелила её узелками-ручками.
- А я умею по-другому человечков из салфеток делать! – сказала она, и тут же продемонстрировала своё мастерство. Она поставила два пальца на края ткани, а её противоположный конец пропустила и намотала между них – получились смешные ножки, которые «шагали» следом за движением её пальцев. Мужчина улыбнулся, а Шейла непроизвольно хихикнула, так ей понравилась эта затея.
- Хотите, я вас научу? – спросила графиня. – Шейла, дайте Дирсу ещё салфеток!
Ольва размотала своего человечка обратно и принялась показывать, а телохранитель, не сопротивляясь, пытался повторять, пока у него не получилось достаточно хорошо, а потом начал вновь импровизировать, выдумывая новые варианты фигурок. Его собеседница и её служанка развеселились от души, которая у обеих была ещё, по сути, детская.

***

Вскоре Лучия неохотно, но отпустила Кэна. Слишком долго занимать себя беседой с ним не позволяли не только приличия, но и дела. Аника напомнила ей, что следует поговорить  с графом Корэллом.
Герцог, вырвавшись из цепких объятий монаршьей милости, поспешил уйти от королевы как можно дальше, и, облюбовав самый дальний угол, с изумлением обнаружил там одиноко сидящую Крэнс.
- Графиня, я, верно, мало понимаю в свете. Объясните же мне, как могло случиться, что такую красавицу, как Вы, могли обойти вниманием в столь изысканном обществе? – весело обратился он к ней.
Пребывающая в отрешённой задумчивости, Мона вздрогнула от неожиданности, но, подняв глаза на герцога, тепло улыбнулась.
- Это, действительно, чудо, слава богам! Наконец, меня оставили в покое… – со вздохом ответила она, и, желая поддержать «дебютанта», добавила. – Зато Вы сегодня обласканы многими взорами!
- Настолько, что мечтаю от них скрыться, - усмехнулся Кэн.
- Как? Вам не понравилось при дворе? – удивилась Крэнс, полагая, что бывший банкир всю жизнь мечтал быть представленным королеве.
- Не так, чтобы совсем… Тут должно быть очень мило, когда безлюдно, - сказал герцог, окинув взглядом стены, как будто пытался представить эти залы пустыми.
- Да, гостей сегодня много, Вы, видимо, не привыкли к таким пышным собраниям, - заметила графиня. – Но, признайтесь, беседа с её величеством произвела на Вас немалое впечатление?
- О да! – мрачно засмеялся её собеседник. – Я даже пожалел, что поменял сапоги.
- Не понимаю…
- Ваш кот старался быть мне другом, а я не уразумел. Был бы я сообразительней, от меня бы плохо пахло, и её величество не были бы столь красноречивы со мной, - шутя, объяснил мужчина. – Хватило бы одного приветствия.
- Но ведь это такая честь! – возмутилась Мона.
- Слишком большая для меня, - насмешливо возразил «денежный мешок».
- Похоже, да, - пораженная дерзостью новоиспеченного дворянина, холодно сказала фрейлина. – Королевский двор слишком хорош для Вас. Какой-нибудь трактир и тамошнее общество Вам более пристали.
Перемена в настроении графини неприятно поразила Кэна, но он спокойно ответил:
- Мне в нем было бы уютнее, Вы правы. Там я не сидел бы в углу, восхваляя богов, что меня обделили честью быть замеченным.
Крэнс подняла на герцога глаза, и тот увидел, как сильно задел её.
- Вам не понять… Вы не смеете! – воскликнула она, да так громко, что несколько человек, стоявших и сидевших поодаль, повернули к ним головы.
Графиня, вскочила, собираясь уйти. Кэн склонился в подчёркнуто преувеличенном поклоне и, приподняв красивую бровь, произнес:
- Разумеется. Где уж мне…
Мона, вспыхнув румянцем гнева, глянула на герцога, но тут заметила, что к ним быстро приближается её отец. Герцог распрямился, гордо вздёрнув голову.
- Ваша светлость, - сквозь зубы процедил суровый граф. – Мне необходимо говорить со своей дочерью наедине.
Кэн молча откланялся и в раздражении пошёл без разбора сквозь наводнённые придворными и гостями залы, оставив коменданта и его дочку далеко за спиной.
- Что он хотел от Вас? – спросил отец Мону.
- Ничего, - ответила та задумчиво и, зная, что такой ответ родителя не удовлетворит, добавила. – Просто спросил, почему я сижу в углу.
- Боги мои! Стоит лишь на минуту оставить Вас без присмотра, как к Вам непременно липнут какие-нибудь проходимцы! Ладно, ещё эта графиня-райковка, хотя и дура, так, по крайней мере, из благородных!  А этот? Или он возомнил, что после разговора с королевой, все будут ему рады?!  - граф сокрушённо покачал головой, подведя итог. - Куда катится мир!
- Да, папа, - грустно согласилось его чадо. – Прошу Вас, попросите статс-даму, отведите меня в мои покои, мне дурно.
Комендант посмотрел на дочь, она была бледна, и выражение её лица внушало тревогу.
- Да что же такое, дорогая моя? – граф взял дитя под руку, и она прислонилась к его плечу, желая опереться, отчего он заволновался ещё больше. – Хорошо… Пойдемте, я отпрошу Вас у герцогини, и велю позвать врача.
Они двинулись к выходу из залы, а Кэн, идя в противоположном направлении, с размаху налетел на Зэна.
- Эй, аккуратнее! – не увидев, кто толкнул его сзади, сначала вскрикнул паж, но, обернувшись, узнал и замолчал. А герцог мигом воспользовался удачным случаем.
- Ты болтался у меня под ногами, паршивец! – грозно нахмурившись, крикнул он и, схватив парня рукой, словно собираясь отвесить подзатыльник, быстро притянул к себе и шепнул в его ухо. – Передай царице: есть новости.
После с силой отпихнул его от себя и громко произнёс:
- Впредь смотри, куда идешь, а то схлопочешь!
- Я её величеству пожалуюсь! – якобы обиделся тот, но глаза засветились на миг лукавым огоньком. – Я ей всё скажу!
- Иди-иди, говори! Мальчишка! – актерствуя, надменно засмеялся Кэн, на чём они расстались. «Что ж, хотя что-то полезное за весь этот ненормальный вечер, - подумал мужчина. – Когда ж он уже закончится?!»


Глава 12. Платки и салфетки.


На следующее утро Аника выбрала тёмно-синее бархатное платье с нижней юбкой из жемчужно голубого атласа – строгое и элегантное. Роскоши ему предавала узкая лента драгоценной отделки тонкой работы по поясу и краям. Ольва могла бы долго любоваться на изящно обрисовывающий стройную фигуру царицы наряд и маленькую диадему, сверкающую голубыми камнями на венценосной голове, но её величество, быстро пробежав глазами по бумагам, принесённым ей Тогом, задала вопрос, огорошивший юную фрейлину:
- Что нового?
- Ничего. День новый, ваше величество, - растерявшись, ответила Ольва, и в оправдание заметила. – Вы же оставили меня вчера в посольстве, я нигде не была…
- Так что с того? – возразила государыня, подняв на фрейлину глаза, в сочетании с цветом платья, казавшиеся не менее синими. – Новости могут застать нас везде, если они есть.
- Ваше величество, посол Страны Вольных Стрелков прибыл, - раздался из-за спины графини мягкий голос Милси, и девушка вздрогнула от неожиданности, так как вновь не услышала, как камеристка вошла.
- Хорошо, пусть немного подождёт, - ответила служанке Аника.
«Так вот почему она так оделась!» - подумала про государыню Ольва.
- Так, стало быть, ничего… – повторила царица. – И ухажёр Вам не писал?
- Нет, ваше величество. Да я и не думала, что будет. Мне ещё в театре показалось, что он был так рад моему известию, потому что решил - его миссия на этом закончена. А вот Крэнс передала мне привет, - вспомнила фрейлина.
- Она написала Вам?
- Нет, на словах через Зэна передала, ваше величество. Сказала, что писать не может, её обыскивают…
Когда девушка сказала последнее слово, она внутренне содрогнулась, как и прежде утром, когда паж произнёс его.
- Просила быть осторожнее, - добавила Ольва.
- Какая милая заботливость по отношению к Вам! – улыбнувшись, спокойно заметила царица. – Кстати, королеве Ваши письма пришлись по душе.
- Она их читала?! – воскликнула графиня.
- Конечно. Мы так думаем, Блэст потрудился их перехватить и показать. Ольва, живя при дворе, следует быть готовой к таким вещам, - по-доброму объяснила Аника ошеломлённой фрейлине и с улыбкой добавила. – А Зэн быстро завоевал популярность в качестве вестника!
Ольва, конечно же, подозревала, что министр вполне способен читать чужие письма, но почему-то от Лучии она подобного не ожидала. «Хотя, собственно, почему? – промелькнула мысль в уме графини. – Царица же читает мои… Впрочем, я сама ей показываю». Тем не менее, всё это было ей неприятно.
- Тог, - обратилась тем временем царица к дипломату. - Приглашайте господина Ликуса. Нас ждёт сложный разговор.
- Вы свободны, Ольва, - отпустила она фрейлину. – Но ненадолго. Мы позовём Вас позже.
Государыня таинственно улыбнулась, и графиня, сделав реверанс, ушла, раздумывая, что бы это могло значить.


***


- Итак, господин посол, мы добились Вашего приёма у королевы, - после приветствий сказала Аника Ликусу и, предупредив его ответ жестом руки, продолжила. – Разумеется, мы понимаем, что Вы рассчитывали на иную встречу. Увы, необходимо быть реалистами, и Вы должны признать, что то был единственный возможный способ Вашего появления при королевском дворе. Диалог начат и его следует продолжить.
- Ваше величество, мы благодарны Вам, но возвращение короля невозможно, - жёстко ответил главный представитель Вольных Стрелков, и в глазах его сопровождавших царица и господин Тог прочли ту же решимость.
- Не торопитесь, господин Ликус, - спокойно возразила Аника. – Королева доверила нам вести переговоры, тем самым проявив заинтересованность в том, чтобы отношения двух стран были восстановлены. Вы же этого добиваетесь, не так ли?
- Верно, ваше величество, - подтвердил тот. – Но условия должны быть приемлемыми.
- Они должны быть взаимно приемлемыми, - уточнила правительница Райка. – Поэтому стоит рассмотреть все возможные варианты, ведущие к данной взаимности.
Аника сделала паузу, посол Стрелков промолчал. Царица продолжила речь:
- Подумайте, господин Ликус, кроме того, что монархиям, в целом, трудно признать иные формы правления, обстановка сейчас крайне неблагоприятная для таких прорывов. Например, бунты в Галии. На их фоне Лучия, как правительница самой могущественной державы Запада, не может попирать устои, на которых зиждится власть всех соседних королей и её собственная, признав вас кем-то иным, кроме как мятежниками и преступниками. Ища компромисса, она идёт на риск, что лишь подтверждает её уверенность в своей силе и незыблемости установленного правопорядка. В то же время, очевидно, что в Вашей молодой республике далеко не всё гладко. Драки в парламенте скорее похожи на кулачные бои, нежели на политические дебаты, а споры дворянства грозят перерасти в междоусобицу. Вы не боитесь, что республика в ближайшее время похоронит саму себя, развязав внутри страны кровопролитие ещё большее, нежели при свержении Викдаула?
Глаза представителя Стрелков сверкнули пониманием.
- Ваше величество, у меня возникло ощущение, что Вы лично побывали в нашем собрании делегатов, но как это могло случиться? – с печальной иронией спросил он.
- Просто мы достаточно знаем людей, - ответила Аника. – А наш посол в Вашей стране лишь подтвердил последним письмом наши предположения. Вы же знаете, Вам срочно нужно восстановить порядок, и торговые связи должны поддержать и укрепить его. А королеву устроят любые условия с Вашей стороны против единственного с её – король должен быть на троне, хотя бы и в игрушечной короне.
- Игрушечной? – переспросил Ликус.
- Да. Он может быть возвращён без права управлять, - царица говорила медленно, с расстановкой, чтобы смысл её слов не пропал в воздухе, а хорошо отпечатался в сознании слушающих. -  Право принимать законы может остаться у парламента, король нужен лишь для формальности – государство вновь станет королевством, и противостояние с остальным миром рассыпется в прах. Зато человек на троне будет символом единства страны, вы сможете предотвратить междоусобицы. Согласитесь, народ пока ещё не готов обходиться без подобной точки объединения, средоточия всех взглядов. Сейчас тот момент, когда Вы можете поставить монарха в полную зависимость от собрания делегатов, поставить любые условия нахождения его на троне, связав его волю по рукам и ногам, но при этом выглядеть приемлемо для прочих государств – не лучший ли это выход из всех создавшихся проблем?
Посол Вольных Стрелков не спешил отвечать, он задумался, но один из его соратников не выдержал:
- Вернуть Викдаула – это позор!
Ликус приподнял руку, осадив несдержанного дипломата.
- Ваше величество, - сказал он. – Мой товарищ прав. Трудно вообразить, что начнётся в парламенте, если мы даже произнесем имя Викдаула. Нас никто не станет слушать, просто закидают всем, что подвернётся под руку, настолько он заклеймил своё имя презрением. Это невозможно.
- Здесь мы, пожалуй, согласимся с Вами, - поразила всех неожиданным ответом царица и задумалась на минуту, а потом заговорила вновь. – Но у него, кажется, есть сын?
- Да, ваше величество, но он ещё совсем мал.
- Тем лучше, - заметила Аника. – Викдаул отрекся от престола. Парламент возьмёт регентство на себя и оградит мальчика законами. Вы воспитаете себе короля, ограничив его власть ещё с детства. Таким образом, и после совершеннолетия ему не придёт в голову противиться подобным обстоятельствам, тогда как взрощенный на чужбине под влиянием отца и бежавших дворян, он сможет быть опасным врагом для молодого неустойчивого государства. Ведь всем хорошо известно, господа, в любой стране всегда есть недовольные властью, и принцем могут воспользоваться.
- Я говорил, надо было убить отпрыска! – вновь взвился тот же, разгорячённый спором, стрелок.
- Весьма не дальновидно! – резко ответила царица. – По большому счёту, короновать можно не только принца крови, но неурядиц при таком положении вещей будет в разы больше! Всегда найдется какой-нибудь троюродный кузен, претендующий на венец. Посмотрите на Вашу соседку – королеву Айму, и Вам сразу станет это ясно, как небо в солнечный день!
- Вы правы, ваше величество, - вновь примирительно поднял руку Ликус. – Но кого бы ни короновать, само слово «монарх», боюсь, может вызвать в народе резкое неприятие.
- Вряд ли, ваше превосходительство, - сказала царица, будто раздумывая. – Люди жили с ним в сознании на протяжении веков, и несколько лет не способны настолько изменить образ мышления. Да, конечно, переворот был совершён, но пройдёт ещё немало времени, прежде чем они научатся жить иначе. Вы уже, наверняка, знаете, что Ситгул поменял свой революционный настрой на монархические взгляды.
- Предатель! – выразил своё мнение несдержанный соотечественник Ликуса, отчего последний нервно дёрнул плечом.
- О нет! Позвольте с Вами не согласиться. Маркиз просто понял: чтобы уметь хорошо управлять страной, людям раньше необходимо научиться управлять самими собой, а Вы, к примеру, не можете справиться даже с собственными эмоциями, - поставила его на место сияющая голубыми камнями в волосах цвета пепла женщина и снова обратилась к Ликусу. – Наш посол утверждает: есть стрелки, уже сейчас готовые с радостью принять власть короля, лишь бы закончился беспорядок. Мы же не предлагаем возвращать ему власть, а лишь - её видимость. Данный комромисс, уверены, на руку не только купцам, с нетерпением ожидающих доступа в другие страны, но и самому парламенту, чтобы разрешить раздирающие его внутренние противоречия. Народ же последует за своими лидерами. Мы уже начали подготавливать людей, способных повлиять на мнение большинства. Если будет в том надобность, это сослужит добрую службу, а если нет – потухнет, как костёр, в который не доложили поленьев.
Когда правительница Райка закончила говорить, воцарилась тишина, которую через пару минут раздумий, нарушил посол республики: 
- Ваше величество, Вы предлагаете небывалое, до сей поры, решение, рискованное и сложное. Нам необходимо время на раздумья.
- Хорошо, - согласилась Аника. – Но мы не можем предоставить его Вам слишком много. Мы не долго собираемся быть в Королевске, нас ждут наши подданные. Два-три дня. Просим Вас иметь в виду, что мы открыты для любых обсуждений, и Вы можете являться к нам в любое время. Мы надеемся на положительный исход начатых переговоров, и просим не таить Ваших сомнений, чтобы совместными усилиями мы могли их разрешить.
- Благодарим Вас, ваше величество, - склонил голову посол Стрелков. – В таком случае, позвольте задать еще один вопрос. В случае прекращения бойкота, Эльг возобновит поставки оружия?
- К сожалению, этого мы не можем обещать, - чуть подумав, ответила царица. – Но мы всегда держим слово. Оружие будет.
- Благодарим, ваше величество, и, тем не менее, слова – это только слова. Нам бы хотелось, по крайней мере, понимать, каким образом Вы намерены осуществить обещанное, - возразил её оппонент.
- Не всегда слова – это только слова, господин Ликус. Иногда слово – уже поступок, - женщина сделала паузу. – Но мы скажем Вам, подойдите.
Посол Вольных Стрелков удивлённо посмотрел на царицу, но встал и сделал пару шагов в её направлении.
- Ближе, ближе. Не стесняйтесь, - понукнула она и, когда он подошёл почти вплотную, приказала. – А теперь – наклонитесь.
Он нагнулся к сидящей царице, и, бывший простой мещанин, Ликус испытал неожиданный сильный прилив волнения от такой, почти интимной, близости к сверхзнатной для него, недоступной и блистательной женщине, а та прошептала ему в ухо:
- У герцога Кэна есть завод вблизи Эскеля, но об этом никому не надо знать.
После этого дипломат поспешил выпрямиться, а потом сразу с поклонами отступить назад.
Аника поднялась, обозначив окончание приёма, и представители Вольных Стрелков откланялись.


***


- Я столкнулся с Ликусом только что, и он был особенно любезен, что бы это значило? – выгнул бровь Кэн, с удобством располагаясь в кресле напротив Аники, когда та отпустила всех, даже Милси. Он явился с визитом через пару минут после стрелков. Царица сидела в своём кабинете в кресле с пяльцами в руках. Она вышивала.
- Я шепнула ему о твоём заводе, - ответила государыня, протягивая иголку с ниткой сквозь ткань.
- Не рановато ли? – забеспокоился герцог.
Женщина глянула на «брата» поверх вышивки, но снова опустила глаза и спокойно заверила:
- Нет. Это было необходимо. Он – умный человек, мы нужны ему, он будет молчать.
- Как знаешь… Я, стало быть, могу теперь ездить к тебе открыто? Ты удивила меня утренней запиской, если честно.
- А какой смысл теперь скрываться? Только не части с визитами и бери большую охрану – всё же, Банров ревнует, хотя на вчерашнем вечере я, похоже, смогла его несколько успокоить.
- Хм, - хмыкнул мужчина. – Вечер был вчера – хоть куда! Что мне делать теперь, а? Я не собираюсь строить никаких дворцов! Что за нелепая идея! Откуда такая фантазия? С какой стати?!
- Не кричи! Что ты раскричался? – урезонила его царица и насмешливо поддела. – Подумаешь, дворец! Тебе это по карману. Оставишь по себе красивый памятник…
- Ты издеваешься?! – воскликнул герцог.
- Конечно, - не стала отнекиваться царица. – Не нужно тебе ничего строить. Что ты как маленький! Мне иногда кажется, что за всё время, как мы здесь, ты ни чуточки не повзрослел…
У неё запутались нитки, и она стала распутывать узелки, поддевая их кончиком иглы. Мужчина раздражённо посматривал на это занятие.
- Устрой конкурс среди архитекторов, пусть рисуют, а ты отвергай проекты, - продолжила она. -  Поезжай по окрестностям, забракуй все возможные места: где почва не та, где ландшафт не годится. Время пройдёт, и всё сойдёт на нет.
- Но сколько надо времени потратить на эту ерунду!  - нахмурился Кэн, но ответил уже более спокойным тоном. – И что она ко мне прицепилась? Мне совсем не улыбается быть привязанным к её юбке! От неё-то мне как теперь отвязаться? Меня уже вновь пригласили во дворец сегодня! Ты хотя бы там будешь? Спаси меня от неё!
- Да, буду. Меня пригласили на увеселительную прогулку по саду, тебя тоже?
- Да, - поморщился «молочный брат». – Я вчера еле вытерпел таскаться за ней по дворцу, теперь еще весь сад обойти не хватало...
Анику разбирал смех, но она не давала ему выхода, зная, что собеседник обидится. Однако глаза её, помимо воли, весело блестели.
- Не переживай, всего недельку потерпеть надо, а то и меньше... – утешила она.
- Недельку! Как сказать! Ты-то уедешь, а мне - дадут ли?
- Кэн, да пойми! Сам по себе ты не интересуешь её! Ты ей нужен, как заложник. Она узнала, что я привязана к тебе, и пока мы не подпишем соглашение, где я обязуюсь не выходить замуж, она будет держать меня таким образом «на крючке», потому что Банров крутится вокруг меня, и у неё нет уверенности, что я не соглашусь отдать ему руку. Лучия просто демонстрирует мне, кто тут хозяйка, понимаешь? Показывает, что ты полностью в её власти. Как только договор будет подписан, она отпустит тебя на все четыре стороны, - Аника неловко двинула иголкой, укололась и слегка вскрикнула. – Ой!
Женщина поднесла палец ко рту, подула.
- На кой ты взялась вышивать? Тебе заняться больше нечем? – раздражённо посмотрел на её занятие Кэн и настороженно спросил. - Погоди, что за договор?
- О военном союзе. Она обязуется защищать мои границы, - сказала Аника и вновь попала иголкой по пальцу. – Ах!
- Так ты добилась! Поздравляю! – обрадовался Кэн.
- Подожди, дай ещё его подписать, - предупредила чрезмерную поспешность поздравлений царица и бросила рукоделие на столик, объяснив. – Это я так нервы успокаиваю – вся искололась…
Герцог на этот её жест лишь иронично возвёл очи горе, что должно было означать: «Ох, уж эти женщины!»
- Полагаю, за этим дело не станет, - заметил он вслух. – Теперь, наверное, и те сведения, которые я получил, тебе уже не столь важны.
- Нет-нет, чем больше козырей, тем лучше, - поспешила заверить его Аника. – Что ты узнал?
- Наш граф, оказывается, - продавец носовых платков, - с весёлой усмешкой ответил мужчина. – По крайней мере, так сказал случайный очевидец невероятной истории с участием нашего героя.
- В смысле? – удивилась и серьёзно сдвинула брови его собеседница, и Кэн рассказал ей всё, что поведал босоногий оборванец. Аника с минуту думала, сидя, потом встала и прошлась по кабинету.
- Говоришь, банкир сверил платок с бумагой? – уточнила она.
- Так сказал тот парнишка. Думаю, в платке что-то было, чего он не заметил, ведь платок был Блэсту возвращён, хотя свидетель в том не уверен. А вот вместе с ним он, наверняка, получил жемчуг. Белая бусина – что это ещё может быть? Ламаска славится его добычей, ты же знаешь. Небольшая жемчужина – не мешок денег, не привлечёт много внимания, а стоить может, как целая деревня…
- О, Властитель! – простонала царица, посмотрев на свои пяльцы с незаконченной работой. – Я, кажется, поняла! Когда я была у Ла в гримёрке, у неё на туалетном столике валялась бумага с разными эскизами вензелей – буквами «Л» и «О»! Ты понимаешь? У меня есть носовой платок Оро – Ольва выцыганила его у графа на балу!
Кэн недоумённо смотрел на государыню, а та схватила со столика колокольчик и, что есть силы, зазвонила.
- Принесите нам тот грязный носовой платок, что мы показывали Тогу и велели убрать в секретер! – приказала она появившейся в дверях Милси.
Горничная ушла, царица воскликнула:
- Какое невинное занятие – вышивать носовые платочки! Это гениально! Она помечает платок особым способом и дарит его любовнику: это так естественно! А он предъявляет его банкиру.
- Ха! Ты хочешь сказать, что это своего рода банковский билет? – сообразил герцог.
- Да! И никаких бумаг, векселей, никаких лишних встреч, никакого золота… Всё на виду!
Кэн изумлённо рассмеялся. Вошла камеристка, подала Анике скомканный лоскут и вышла. Царица развернула прямоугольник ткани, в одном углу которого красовались изящно вышитые буквы.
- Видишь? – показала она своему другу. – Уверена, я видела такие же на бумаге. Я думала, она просто развлекается, рисуя разные варианты «Л» и «О»! Ты понимаешь? Стоит Блэсту отличиться, она иным способом вышивает свои инициалы. Изображения с банкиром, по всей видимости, оговорены заранее. Тот сверяет и выдаёт графу положенную награду!
- Вот это да! - хохотнул Кэн. – Надо найти того мальчишку, будет свидетелем!
- Нет, не стоит, - возразила царица. – Кто поверит оборвышу? А все остальные скажут, что мы всё придумали и мальчика подкупили. А что это за ростовщик?
- Я его немного знаю, но дел с ним не веду. Его зовут Кьёр. Старый, замкнутый, работает в одиночку с частными лицами. Вряд ли жемчужины ему привозят по отдельности. Скорее всего, он их хранит. Он давно никуда не выезжал. Могу попытаться выяснить, куда он ездил раньше, и кто навещал его. Кто-то ведь передал ему драгоценности… Но, по сути, это ничего не значит: любой может отдать ему вещи на хранение, вот как он их использует – это другое дело… Тут королева может полюбопытствовать.
- Стало быть, есть только один шанс разоблачить министра – взять с поличным и поинтересоваться, отчего банкир так щедр?
- Да, но актриса вряд ли теперь вышивать станет, с твоими-то успехами… А использованный платок, да еще принесённый не самим графом, а кем-то другим, спугнёт нашего финансиста.
- Да… Тут надо подумать, - согласилась Аника, она села на прежнее место, размышляя.
- Надо дать Блэсту одержать в чём-то победу, но я бы так не рисковал, - заметил герцог.
- Это довольно сложно, но игра стоит свеч! Дай мне время, и я что-нибудь соображу... Но надо же! – вновь вскрикнула царица. – Как же всё ловко просчитано! Мы бы никогда не догадались, если не случайность! Наверняка, Тог знал, что граф ездил к этому ростовщику, как и про любовницу, но связи никакой не видел. Ведь никто из них не общается ни с кем особенным, каждый сидит в своей конуре и занимается самыми обычными для него вещами!
- Вот так и рушатся грандиозные замыслы! – вновь захохотал Кэн. – Какой-нибудь заморыш сломает табуретку, разобьёт кувшин, и правда выливается наружу!
- А не умеющие танцевать графини, пользуются платками премьер-министра, чтобы вытереть слёзы, и находят на них инициалы любовницы, - поддержала его женщина. – Именно Ольва навела меня на мысль посетить театр и его примадонну… Кстати, об Ольве! Не против, если я её позову? Мне кажется, она рада будет с тобой поздороваться.
И получив согласие герцога, Аника вызвала Милси и просила её пригласить юную фрейлину.


***


- Ой, ваша светлость! Здравствуйте! – заверещала графиня, увидев Кэна, не осознавая, почему она ему так обрадовалась. Девушка готова была кинуться мужчине на шею, но постеснялась и присела в реверансе, который вполне уже отработала. Герцог осветил её появление лучезарной улыбкой, и ей захотелось завизжать от удовольствия, но и тут она взяла себя в руки, ограничившись коротким «хи-хи».
- Мы подумали компенсировать Вам вечернюю прогулку в королевский сад, которую Вам вновь придётся пропустить, встречей с герцогом, - объяснила царица, глядя на счастливую подопечную. -  Надеюсь, Вы довольны?
- Ой, да! Спасибо! – сказала та, усаживаясь на стул между них, хотя Аника ещё не приглашала её присесть. Царица воздержалась делать замечание, она любовалась искренней радостью девушки, которая передавалась и ей, а Кэн отметил про себя, что давно не видел такого тёплого выражения на лице «сестры».
- А что, Вам нравится бывать при королевском дворе, ваше сиятельство? – весело спросил герцог.
- Там забавно! - ответила фрейлина и похвасталась, смеясь. – У меня там даже ухажёр есть! Граф Пшен. Он мне, кстати, записку прислал.
- Да ну? – удивилась царица. – Блэст не оставляет надежду узнать что-нибудь ещё?
- Похоже, ваше величество.
- Что же в записке? – спросила Аника.
- Пустота одна, - махнула рукой Ольва. – Клянётся в вечной любви!
Кэн захохотал.
- Как Вы быстро освоились, - похвалил он. – Любовь у Вас, что игрушка…
- Это у него любовь – игрушка, - обиделась девушка. – Если бы её величество меня не предупредили, я бы, может, даже и повелась. Он пытается использовать меня, это ужасно!.. Правда, я его тоже использую… Но он первый начал!
И глаза фрейлины хитренько заблестели, а носик вздернулся вверх.
- Ваше величество,  - обратился мужчина к Анике в игривом тоне. – И не жалко Вам было так быстро лишать девушку прекрасных иллюзий?
- Нет, - ответила женщина серьёзно. – Мне её жальче, чем её иллюзии. Тем более, что они столь опасны.
- А Крэнс Вам не писала? – спросила она фрейлину.
- Нет, ваше величество, и это очень жаль: у неё такие милые записки…
- Крэнс? Эта противная гордячка – сноб? – брезгливо поморщился герцог.
- Почему это – противная? – возмутилась Ольва. – Она - моя подруга и, в отличие от кавалера, настоящая! Она – хорошая!
- Да-да, эта «хорошая» подруга вчера изволила послать меня в трактир, намекая, что во дворце мне делать нечего, – угрюмо перебил пылкую защитницу Моны Кэн.
- Как это? – не поверила девушка. – Не может быть!
- Что тут особенного? – пожала плечами царица. – Крэнс – весьма древний род, как утверждают предания, даже соперничавший когда-то с Росками. Совершенно естественно, что новая аристократия вызывает у них неприятие и презрение.
- Нет! Мона - не такая! – вновь возразила Ольва. – Наоборот, она не любит придворных, их интриги, чопорность и наглость… Она мечтает уехать подальше отсюда, она мне сама говорила!
- Тем не менее, это не мешало ей вчера оскорбить меня, - язвительно заметил герцог.
Аника с интересом глянула на мужчину.
- Да, но почему это Вас так задело, ваша светлость? Раньше, помнится, Вы лишь смеялись над подобными проявлениями дворянского снобизма.
- Раньше я не был аристократом, а теперь, по Вашей милости, им являюсь: и не только вынужден выслушивать идеи королевы о дворцах, но ещё и терпеть нападки великосветской знати, - недовольно буркнул Кэн.
- Пфы, - фыркнула царица. – Королева же и заставит их всех заткнуться и уважать Вас. А, в целом, волков бояться – в лес не ходить. Вот Ольва, например, не страшится быть ни смешной, ни нелепой, а Вы зациклились на такой ерунде!
Мужчина мотнул головой, словно хотел избавиться от наваждения. Графиню же стал несколько тяготить этот спор: она чувствовала, что тут что-то не так, какое-то взаимное непонимание, ошибка, но не могла нащупать, в чём именно.
- Да я и сам не знаю, чего я так завёлся, - признался герцог примирительным тоном. – Видимо, слишком тяжело мне дался вчерашний день… Вы же не в курсе: мне ведь ещё кот Крэнс, скотина тоже - с древней генеалогией… Как бы это сказать покультурнее?.. Сапоги пометил.
- Что? Что он сделал?! – переспросила Аника, глаза её округлились, а брови изумлённо взметнулись вверх. Ольва же просто открыла рот.
- Этот гад сделал лужу мне на сапоги! – вскрикнул Кэн.
Обе дамы прыснули смехом.
- Смешно вам… - и сам внутренне смеясь, проворчал герцог. – А Лок коня загнал, чтобы привезти мне новые!
Но Аника и Ольва лишь залились хохотом ещё больше, пока на глаза у них не выступили слёзы.
- Ооооооо! – протянула государыня через пару минут. – Оооооо! Какая прелесть!.. Давно я так не смеялась…
Она вытерла своим платочком намокшие глаза, и девушка, глядя на неё, тоже постаралась успокоиться, но выходило у неё это плохо. Она подавляла смешинки, пока не заикала:
- Ойк!.. Ойк!
Тут уже дал волю смеху Кэн.
Царица позвонила в колокольчик.
- Принесите воды графине, - попросила она вошедшую Милси. Камеристка уже через минуту подала Ольве стакан и быстро удалилась, довольно окинув мимолётным взглядом весёлую компанию.
- Однако засиделись мы. Надо бы уже к вечеру готовиться, - заметила Аника и серьёзно обратилась к мужчине. – Ваша светлость, прошу Вас, будьте там одинаково скучны или одинаково веселы со всеми. Ни коим образом не выделяйте нас!
- Сомневаюсь, обладаю ли я должным артистизмом, - ответил тот, но, предупредив дальнейшие просьбы «сестры», добавил. – Но я постараюсь… Я буду со всеми скучен, так мне будет проще!
Герцог улыбнулся государыне, он и фрейлина откланялись. Ольва, уходя, подумала, что это праздник – собраться вот так, где все «свои», где знают и понимают твои недостатки и достоинства, и можно расслабиться и быть самой собой.


***


- Ваша светлость, - обратилась девушка к герцогу у лестницы, когда они вышли от Аники, и ей следовало повернуть к своим комнатам, а ему – спуститься вниз. – Всё-таки, Вы не спешите судить Крэнс. Скорее всего, Вы не поняли друг друга. Думаю, это всё кот попортил… Она, по-своему, - замечательная, и отличается от многих там, при дворе. По крайней мере, она – единственная, кто отнёсся ко мне, не как к чуду-юду, а как к человеку…
Кэн слегка скривил губы в печальной улыбке. Похлопав тонкими кожаными перчатками, которые собирался надеть, и потому держал в одной руке, по ладони второй и чуть задумавшись, он ответил:
- Кот тут не при чём. Я заметил, что она, по сути, - добрая, но в данном случае это ничего не значит, да и в любом другом – тоже. Она – из древнего рода, и - Вы, и потому Крэнс отнеслась к Вам, как к равной. Её величество правы, здесь это естественно и логично. Не забивайте себе голову! Я уже забыл.
Он обадривающе и весело улыбнулся девушке, но глаза его ещё были грустны.
- Нет, - не согласилась Ольва. – Понятно, что существуют предрассудки, но она им не настолько подчинена. Есть же люди, которые способны их преодолеть, мыслить иначе? Как бы Вам объяснить?.. Мона – другая, она выбивается из общей массы, и у меня ощущение, что она очень одинока.
Фрейлина говорила сбивчиво, волнуясь, что не сможет донести свою мысль, но мужчина слушал внимательно и серьёзно ответил:
- Тем хуже для неё… Видите ли, Ольва, я не верю, что человек может полностью преодолеть границы своего круга. Ваша подруга так воспитана. Свои предубеждения она впитала с молоком матери, и чем сильнее она чувствует их яд, и будет пытаться выдавить его из себя – тем несчастнее она будет себя чувствовать. Согласитесь, болезненный процесс – стараться выплюнуть своё собственное нутро. Такие люди всегда будут одиноки, потому что они находятся в ситуации – «ни два, ни полтора». Всё равно, как мы.
- Мы? – удивилась графиня.
- Да, мы, - подтвердил тот. – Мы, которые не от мира сего…
- Разве Вы одиноки? – изумилась Ольва.
- Да, а Вы – нет? – улыбнувшись, спросил Кэн.
- Я этого не чувствую, - честно ответила та. – Наоборот, только что я подумала о том, как здорово ощутить себя среди своих.
- Что ж, значит, с Вашей жизнью всё правильно, - по-доброму засмеялся мужчина, но в звуках его голоса девушка услышала проскальзывающую горечь. – Всё, как надо… И это - прекрасно!
Он натянул перчатки и, махнув Ольве рукой и солнечно улыбнувшись, стал спускаться по лестнице. Девушка махнула ему в ответ и, повернувшись, пошла к себе. Она размышляла и не заметила Дирса, который стоял за поворотом коридора и задумчиво смотрел на неё.
Ольва вошла в свои покои и, присев у бюро, взяла в руки лежавшую на нем, скрученную в куколку салфетку. Она, сказав, что то будет её талисманом, запретила Шейле развязывать первое изделие, подаренное ей немым охранником. «Люди много говорят и не понимают друг друга, и, кажется, чем больше слов, тем больше не понимают… - думала она, вертя в руках тряпичного человечка. – Не лучше ли для взаимопонимания, вообще, молчать?»


***


Мона не спешила вставать с постели. На сей раз, она чувствовала, что ей, действительно, нехорошо. Её одолевала не обычная, свойственная ей лень, куда-то идти и что-то делать, следуя дворцовым обязанностям, повторяющимся изо дня в день, к которой она давно привыкла, а какая-то новая, невесть откуда взявшаяся, тоска. После визита врача, который прописал покой и холодные компрессы на лоб, она полулежала на высоких подушках, гладила кота и старалась не думать. Она боялась собственных мыслей, которые выходили какими-то странными, и, понимая, что изменить ничего нельзя, а раздумья лишь нагнетают бесплодные волнения, позволяла своим глазам просто смотреть на струящийся из окна свет, ушам – слышать птичий щебет начинающегося лета, доносящийся из-за открытой фрамуги, а рукам – ощущать пушистую шёрстку примостившегося рядом тёплого животного. Но сотканную по крупицам идиллию чувств нарушила горничная, доложив о приходе графини Чендж.
- Ах, как же Вы так заболели, Крэнс? Как Вы себя чувствуете? – с порога спросила весёлая фрейлина, и, не дожидаясь ответа, уселась напротив кровати захворавшей и продолжила. – Их величество очень волнуется, послали меня к Вам. Они теперь всех куда-нибудь посылают… Столько событий! Так интересно! И какая же, право, досада – болеть в такое время! Правда, Вы – не единственная, кто слёг после вчерашнего вечера. Герцогиня тоже, представляете?
И Чендж расхохоталась, как будто это было смешно.
- Как жаль, - заметила Мона.
- Ах, бросьте! – махнула рукой её посетительница. – Это всё нервы! Она лежит и охает, что «она так и знала, что эта ужасная женщина плохо повлияет на её величество, и вот – королева влюбилась, и что нас всех ждёт!»
Говорившая передразнила статс-даму во всю силу своих актёрских талантов и сама же засмеялась собственной игре.
- Влюбилась? Не понимаю, - переспросила Крэнс.
- Да! – глаза собеседницы заблестели азартом интриги, и женщина, заговорщически наклонившись к кровати, сообщила. – Герцогиня слышала, как королева приказала его светлости построить дворец в окрестностях Королевска. Представьте себе, зачем? Чтобы ездить к нему в гости!!! Так и сказала! Мол, «дорогой герцог, стройте дворец, а мы Вас там будем навещать». Говорят, даже царица была ошеломлена. Болтают ведь, что у правительницы Райка свои виды на красавца, коего они изволят величать своим молочным братом.
Чендж вновь залилась смехом, а у девушки на постели внутри всё сжалось и похолодело, но она постаралась выдавить на лице улыбку.
- Но он – хорош! – отсмеявшись, мечтательно обмахнувшись веером и закатив глаза к потолку, заметила весёлая болтушка. – Я бы пококетничала с ним! Его ведь сегодня опять пригласили. Вы знаете, что её величество распорядились устроить увеселительную прогулку по саду? Вроде той, что была в царском посольстве? Ах! Вы же и там не были! Это был прелестнейший вечер! Всем так понравилось! Восторг!
Мона молчала, а Чендж тараторила всё оживлённей:
- Так вот, решили сделать примерно то же самое, но с большим размахом. Нонс сейчас хлопочет… И герцог там будет. Но, увы, надо быть совершенно сумасшедшей, чтобы проявлять интерес к его светлости на глазах у королевы и царицы! А так жаль! Честное слово, иногда можно позавидовать какой-нибудь девке в трактире, которая может любезничать, с кем хочет!.. Ах, да что Вы так побледнели, Крэнс? Я же шучу! Шутки у меня солдафонские, я знаю, но что делать? Мой покойный супруг злоупотреблял ими и меня приучил. Да и ума у меня… Мой папенька говорит, что хотя я и старшая дочь в семье, мудрости у меня не больше, чем у младшенькой, а ей всего десять лет от роду!
И вдова опять засмеялась, а девушка, чувствуя подступающую дурноту, взмолилась:
- Графиня, я прошу Вас, мне надо сделать компресс…
- Ах, да! Извините, Крэнс! Так Вы будете на вечере? Что мне передать королеве? – спросила та, вставая.
- Передайте, что я изо всех сил буду стараться служить её величеству, но не уверена, смогу ли.
Чендж ушла, а Мона уткнулась лицом в шёлк подушки, и на глаза её навернулись слёзы. Теперь она понимала, что означали слова герцога про «слишком большую честь»… Ей было тошно, горько, тяжело. Она рыдала и выговаривала коту:
- Ну, почему? Почему ты это сделал с его сапогами? Почему ты не тронул сапоги графа, который обидел тебя, согнав с каминной полки? Ты же всё напутал, пушистик!..
Если бы она ещё догадывалась обо всех причинах, по которым плакала…


Глава 13.  Вечерняя прогулка.


Аника решила, что, доверившись раз, следует идти до конца. Явившись на вечернюю прогулку раньше всех, она шепнула Лучие, что ей требуется разговор тет-а-тет. Королева не заставила долго ждать: оставив первого министра и Нонс встречать принца, герцога и прочих гостей, она повела царицу по лабиринту сада, показать «любимую клумбу», взяв с собой графа Лесов и его дочь, но и тех, оставив, в итоге, позади. Но и тогда царица не спешила говорить, и только когда Вансет обшарил все кусты вокруг, полностью убедившись, что никто не может услышать, тихо и быстро рассказала правительнице Роскии хитроумную схему с платками.
- Мы узнали это случайно и от человека столь незначительного, что не можем быть уверены в истинности его слов. Только Вы, ваше величество, можете выяснить, правдива ли история, - заключила Аника.
- Но как? – серьёзно спросила королева, озадаченная рассказом.
– Надо бы осуществить что-нибудь, на чем настаивает граф, и посмотреть, что будет.
- Например?
- Что он предлагал, чтобы предотвратить наш брак с Банровом?
- Скупить его долги и предъявить королю, чтобы тот отозвал сына.
- Неумный и опасный шаг…
- Именно так мы ему и ответили.
- А что, если предложить ему осуществить более мягкий вариант? Предположим, заступиться за какого-нибудь разорённого принцем купца? Ни на чём не настаивая, но – между делом… В данном случае, Вам, в Вашей заботе о своих подданных, королю нечего будет предъявить, а если речь пойдёт о не столь значительной сумме, его величество отделается письмом с заверениями и платить, конечно же, ничего не станет, но сына, скорее всего, отзовёт во избежание инцидентов…
- Разумно, - заметила королева, подумав. – Но пройдёт немало времени прежде, чем станет известен результат…
- Да, этого мало, Вы правы, - согласилась Аника. - Но предложить подобный вариант графу надо, он запишет его себе в заслугу… Давайте, ещё поссоримся с Вами на пару дней?
- Каким образом?
- Сделаем предметом разногласий нашего молочного брата? Вы вчера с ним много беседовали, а мы можем уделить ему слишком много внимания сегодня... Учитывая, какой он красавец, этому могут поверить…
- Мы знаем, что Вы уже уделили ему много внимания, ведь он был у Вас? – заметила девушка с меланхолической улыбкой на губах.
- Вот видите! – в ответ спокойно улыбнулась царица. – Чем не причина? О визите Вам ведь, наверняка, граф доложил?
Лучия промолчала, соглашаясь с очевидностью.
- Под предлогом наших переговоров с парламентёрами, которые, на самом деле, весьма не просты, дабы не отвлекать нас, не приглашайте нас никуда. Все сразу станут искать подоплёку и, радуясь возможности грязно посплетничать, найдут её. Министр же в курсе и нашей встречи с послом Стрелков?
- Да, мы сообщили ему, что положились на Вас в данном сложном деле, когда он уведомил нас о визите Ликуса в посольство Райка, - подтвердила королева.
- Вот… А чтобы сплетня укрепилась, в то же время не оставляйте герцога, поезжайте, к примеру, присматривать место для будущего дворца. Так у премьера сложится впечатление ссоры из-за мужчины, как бы это ни было глупо, и этот факт он тоже непременно запишет в свои успехи, - тихо засмеялась Аника, и как бы вспомнила. -  Герцог, кстати, приезжал с просьбой, убедить Вас отказаться от затеи со строительством. Убеждал, что это дорого, трудно, долго, и он не справится.
- И что же Вы? – повеселела королева.
- А!.. – легкомысленно махнула рукой та. – Пусть строит! Дружба с Вами нам важнее.
Девушка засмеялась.
- Но с графа нельзя спускать глаз, ваше величество, - серьёзно шепнула правительница Райка.
- Мы уже следим за ним, не беспокойтесь, - заверила Лучия, и глаза её блеснули холодно и жёстко. Заволновавшаяся было, царица, поняла, что в деле Блэста попала, всё-таки, в нужное русло.  Дамы, не спеша, петляя по дорожкам, вернулись на главную площадку, предназначенную для праздника.


***


Собравшееся общество, бродя по тропинкам и лужайкам сада, развлекалось музыкой, фокусами, «живыми» скульптурами и ожидало фейерверков. Герцог Кэн вновь оказался в центре внимания: королева долго разговаривала с ним, но стоило ей отвлечься на других гостей, царица перехватила инициативу. Уже через несколько минут к Анике подошёл принц Эльга.
- Прошу Вас уделить мне пару минут Вашего драгоценного времени, ваше величество! – сказал он подчёркнуто почтительно.
- С удовольствием, принц! Кто же посмеет Вам отказать? – натянув на лицо улыбку, столь же любезно откликнулась та и протянула герцогу руку в знак того, что ему следует откланяться. Тому ничего не оставалось, как согнуться над её кистью и слегка коснуться лбом, не смея под взглядами толпы поцеловать, но и этого было достаточно, чтобы королева, стоявшая поодаль и видевшая сцену, нахмурилась, что тут же было отмечено многими. Кэн отошёл, и царица, обмахиваясь веером, медленно пошла к фонтану в сопровождении Банрова.
- Переговоры со Стрелками, по всей видимости, идут успешно? – спросил ни с того, ни сего последний.
- Вас это так беспокоит? – вопросом на вопрос ответила Аника.
- Нет, но я переживаю за Вас, ваше величество! Боюсь, Вы слишком уповаете на них. В парламенте, говорят, беспорядки, и, конечно, Вы считаете, что Вам это на руку. Тут всё верно, но, видите ли, в чём дело… Снимут ли бойкот или нет, Эльг не сможет поставлять им оружие, - принц вздохнул, выразив тем наигранное сожаление. – И я вынужен был сегодня разочаровать господина Ликуса на сей счёт.
Царица изволила остановиться и кинуть взгляд на собеседника. Тот надменно улыбнулся.
- Полагаем, и прежних поставок им пока достаточно, - заметила она и подошла к фонтану вплотную.
- О, нет, мало. Контрабанда, сами знаете, опасное занятие, - иронично возразил принц.
- Оружие есть и в Роскии, - сказала Аника и посмотрела в сторону королевы, рядом с которой, как пришпиленный, снова стоял Кэн. Банров проследил этот взгляд.
- Но станут ли они им торговать? Подбить королеву на авантюру с возвращением монархии – это одно, вопрос престижа и влиятельности, а раздавать ружья да пистолеты –это другое… Особенно, когда их не так уж и много. Блэст умудрился отдать заводы, переданные Вашим «братцем» в казну, под управление Пшена. Не трудно себе представить, что с ними сталось…
Царица ничего не ответила, а, отвернувшись, протянула руку, пытаясь поймать тонкую струйку воды на пальцы.
- Какой просчёт, ваше величество, с этим нелепым получением титула господином Кэном. И выгодных производств нет, как нет, и королева теперь не брезгует с ним общаться, - продолжил принц, довольно усмехаясь. – Я бы советовал Вам поостеречься, так подолгу принимать у себя его светлость: рассоритесь ненароком с её величеством…
Его собеседница пожала плечами:
- Мы, всего лишь, выразили наше сочувствие герцогу. Он жаловался на чрезмерное к нему внимание и дорогостоящую прихоть королевы.
Банров тихо ехидно рассмеялся:
- То есть все полтора часа, что он был у Вас сегодня, Вы ему сожалели… Какая исключительная чуткость к тревогам названного родственника!
- Ох, не смешите нас, принц! – в тон ему ответила женщина. – Неужели Вы снизошли до того, что стояли где-то поблизости и отсчитывали время его визита?
- Зачем же самому, ваше величество? – развел руками тот. – Когда столько охотников сделать это для меня, даже не спрашивая платы?
Его высочество взмахнул в воздухе, снятой с руки, перчаткой, в сторону первого министра.
- Отчего же тогда осведомители не сообщили Вам, что большую часть пребывания в резиденции, его светлость посвятил беседам с нашей новой фрейлиной, которая поистине оказалась болтушкой, хоть куда? Или они сообщают Вам только то, что им выгодно? – поддела его царица, посмотрев в том же направлении и одновременно прекрасно понимая, что информацию о делах внутри посольства Блэсту никак не получить.
- Смею полагать, им то было узнать невозможно, ваше величество, - констатировал Банров, довольный тем, что царица таким образом хочет не только намекнуть на пристрастность информаторов, но и, по сути, перед ним оправдаться. – Но я, признаться, рад, что Вы сами сказали мне об этом.
- Почему же? Вы смели предположить что-то иное? – вдруг резко ответила Аника, гордо вздернув голову и кинув на кавалера жёсткий гневный взгляд.
- О, нет, ваше величество! – мягко и хладнокровно ответил тот. – Я лишь огорчаюсь, когда другие допускают мысли, недостойные Вас. Люди злы к тем, кто имеет над ними власть, и готовы придраться к чему угодно, лишь бы унизить сплетней. Следует ли давать им повод для вымыслов?
- Очернить можно кого угодно, когда угодно и где угодно. Потому не столько те распространяют зло, кто сплетничает, но те, кто им внемлет, ваше высочество.
- В таком случае, Вы говорите и о себе, ваше величество, - с иронией отозвался принц, и на недоумённый взгляд царицы ответил. – Вы как-то поверили слуху о моих ухаживаниях за Крэнс.
- Так какой же это слух, если Вы сами то подтвердили?! – засмеялась царица. – Да и разве подобное может оскорбить Ваш пол? Мужчины покорённых женщин, словно побеждённых в бою воинов, себе за честь и славу считают!.. Ох, Вы, всё-таки, ухитрились насмешить нас!
Аника достала платочек, чтобы смахнуть невидимую слезу, набежавшую на глаза от хохота.
- Я счастлив, что Вас развеселил, ваше величество, - улыбнулся принц в своей обычной манере, ни на минуту не усомнившись, что эта женщина прочно увязла в его сетях. «Да пропади ты пропадом!» - между тем, думала царица.


***


- Ох, ваше величество! Что же это делается, ваше величество? – запричитал на ухо королеве первый министр, сумев, наконец, отогнать от неё герцога, бросив в него напоследок взор, полный ненависти. Блэст сильно бы удивился, если бы смог заглянуть в душу Кэна, насколько последний был ему за то благодарен. Его светлость поспешил скрыться в густеющих сумерках, опускающихся на дорожки сада, и уйти, как можно дальше.
- Наши голубки-то воркуют, - продолжил граф, указав беспокойным взглядом на стоящих у фонтана правительницу Райка и принца Эльга, разговор которых со стороны выглядел милой светской беседой. – Прямо-таки воркуют, голубки! Сердце кровью обливается…
- Не переживайте, ваше сиятельство! – спокойно ответила королева. – Мы подумали и нашли способ разлучить их. Завтра утром извольте к нам явиться, мы дадим Вам указания. Впрочем, уже сейчас потрудитесь узнать, нет ли среди наших подданных тех, кого его высочество разорил своими долгами или поставил на грань выживания?
- Сейчас же займусь этим, ваше величество! Уверен, таковые есть. Канцелярия завалена подобными прошениями, непременно найдется что-нибудь, касающееся нашего великолепного жениха! Сию же минуту прикажу найти, - засуетился обрадованный министр, догадываясь об идее Лучии.
- Ступайте, граф! – отпустила его королева. – Завтра же нам ещё и объясните, почему канцелярия «завалена», и никто не старается разбирать дела вовремя.
- Виноват, ваше величество, - склонился Блэст. – Виноват, признаю. Не доглядел. Всё ж приходится самому: раз не зайдёшь, не проверишь, всяк так и норовит бездельничать - сидеть да в окошко смотреть. Всех погонять надо, словно стадо коров… Ничего без кнута делать не станут. А где же мне сейчас каждому досмотр устраивать, когда вокруг такое творится?
Премьер тяжко вздохнул, точно тащил непомерный груз.
- Запомните, граф, - ответила венценосная девушка. – Ничто не должно влиять на исполнение Вами Ваших прямых обязанностей! А потому – Ваши оправдания излишни и ничтожны. Но сегодня мы Вам прощаем, у нас доброе расположение духа. Идите, выполняйте распоряжение!
- Благодарю Вас, ваше величество! – раболепно поклонился тот, но когда отошёл от королевы, взгляд его полыхнул злостью.
- Нонс, скоро ли будут фейерверки? – окликнула Лучия придворную даму.
- Уже через несколько минут, ваше величество, - ответила та.
- В таком случае найдите герцога, мы бы хотели, чтобы он их увидел с лучшей точки для обзора.
- Его высочество тут, ваше величество, - сказала графиня, показав на недалеко прогуливающегося Тсонса.
- Нет, не кузена, - возмутилась непонятливости фрейлины королева. – Его светлость. Он, наверняка, не видел ещё подобного зрелища.
- Простите, ваше величество, - извинилась Нонс и пошла по слабо освещённым огнями дорожкам, удаляясь от главной площади, сетуя и на королеву, и на герцога, и на судьбу, ведь искать его тут было, что иголку в стоге сена.


***


Кэн шёл, пока не наткнулся среди лабиринта кустов на Чендж, целующуюся с капитаном королевской гвардии, из чего сделал вывод, что забрёл уже достаточно глубоко. Он не стал мешать страстной паре, тихо уйдя в сторону и, найдя садовую скамейку, устало разлёгся на ней, запрокинув голову в тёмное небо, где отчетливо начали проступать звёзды. Он вдыхал душистые ароматы ночных цветов и трав, слушал соловьёв и думал, как хорошо быть в уединении, которое прежде, бывало, его тяготило. Однако через некоторое время, кроме мерцающих небесных огней, он увидел перед собой силуэт наклонившегося над ним человека.
- Изыди, - сказал герцог, узнав хитрую рожицу пажа царицы.
- Никак не могу, ваша светлость, - весело возразил тот. – Её величество приказали Вас найти и привести к ней.
- Которая из?
- Я служу только одной, - заметил Зэн.
- Передай ей, что я умер, - не пошелохнулся мужчина.
- Они не поверят, - заявил юноша, смухордившись, и отрицательно покачав над Кэном головой.
- Скажи, что не нашёл.
- И этому они не поверят, - точно так же снова покачал головой парень. – Я всегда всех нахожу.
- Откуда ж ты, такая заноза, взялся? – пробурчал герцог, но, тем не менее, сел.
- Из маминого чрева, - ответил тот и присел рядом. – Пойдемте, а? А то у меня ещё дело есть.
- А чего ж ты тогда уселся? – хмыкнул Кэн, внутренне добродушно посмеиваясь находчивости парня.
- Устал, ваша светлость. Настоялся уже за вечер да находился…
Подросток с удовольствием вытянул ноги, но уже через минуту встал на них, призывая то же самое сделать и герцога.
- Может, ты сначала второе дело сделаешь, а потом за мной вернёшься?
Парень прикинул что-то в уме, и не согласился:
- Нет, слишком долго получится, её величество будут не довольны. Да и Вы, ваша светлость, сбежите. Второй раз придётся искать.
- Ты от меня не отстанешь? – безнадежно спросил последний.
- Никак нет, ваша светлость, - вздохнул юноша.
- И зачем я приехал в Королевск? – проворчал мужчина, вставая. – Ни от кого спасу нет, даже от пажа!!!
Герцог зашагал впереди, парень шёл сзади.
- Если её величество когда-нибудь на тебя осерчает и выгонит, ты ко мне приходи, мне такие настырные нужны, - обернулся к посыльному Кэн.
- Спасибо, ваша светлость! Только служить я Вам не буду, - бойко ответил Зэн.
- Это почему это? – удивился мужчина.
- Я – райковец, в Райке останусь. Да и не прогонит меня никогда её величество.
- Откуда такая уверенность?
- Она меня любит.
- Ого! – загоготал Кэн. – Вот это заявление!!! С чего ты взял?!
- Я был наперсником её сына. Его высочеству нравилось играть со мной.
Кэн остановился и, повернувшись, вгляделся в лицо пажа.
- Так ты – сын Русена? Дворецкого из старой резиденции?
- Да, ваша светлость.
Герцог возобновил движение.
– Как ты вырос! Не узнал тебя.
- Так сколько воды с тех пор утекло, когда Вы в последний раз у нас были! – заметил Зэн.
- Богатым будешь! – насмешливо сказал Кэн, вспомнив старую примету.
- Да, и знатным! – убеждённо согласился паж.
Кэн вновь засмеялся:
- Ты и в этом уверен?
- Выслужусь, - кратко ответил юнец.
Мужчина шёл, смеялся и с удовлетворением размышлял о том, что Аника сумела взрастить поколение подданных, ни на что не променяющих свою землю и уверенных, что их заслуги непременно будут оценены по достоинству.


***

К вечеру Крэнс заставила подняться себя с постели. На душе у неё было гадко. Она спрашивала себя, почему ей так совестно перед этим возвысившимся простым человеком, ведь она не могла знать подоплёки его слов? Более того, сейчас, когда она знает, не следовало бы возмутиться ещё сильнее? Её величество оказала ему такие почести, что любой, даже более знатный человек, оказавшись на его месте, был бы счастлив и благодарен судьбе. Быть фаворитом самой могущественной королевы в мире! За такое тут, при дворе, многие давно передушили бы друг друга, если бы не удивительные для молодости холодность и благонравие её величества. Но Мона чувствовала в себе противоречие. Сердцем она ощущала всю пошлость и меркантильность подобных рассуждений. Чем отличалось её положение при настойчивых ухаживаниях принца Банрова? На серьёзные узаконенные отношения в обоих случаях надеяться было глупо. Только одним – в ней текла исконная благородная кровь, и не тем ли унизительней понимать, что ты во властных руках всего лишь игрушка, которую можно холить и лелеять, а можно - сломать и выкинуть за ненадобностью? Но неужели у «денежного мешка» могли быть схожие мысли? Откуда в простом человеке взялась такая гордость, граничащая с дерзостью? Чем больше графиня думала о герцоге, тем сильнее терялась в своих чувствах.
Идя на прогулку, она мечтала встретить там Ольву. Возможно, юная подруга, свободная ещё от условностей двора, поможет ей разрешить терзающие душу сомнения? Вместе с тем, она желала бы оказать помощь в ответ – выяснить, за что та впала в немилость, и дать совет. Будучи при дворе практически всю жизнь, Мона знала, как могут оболгать, подставить, запутать, и выработала тысячу и один способ борьбы с интриганами. Однако подругу среди свиты царицы она вновь не увидела. Зато имела возможность наблюдать за герцогом Кэном, с которым при встрече обменялась лишь холодным поклоном. Его светлость был равно со всеми учтив, но не подобострастен, сдержан, но не скован в манерах, говорил тихо и мало, лишь отвечая на вопросы и приветствуя, губы его были сжаты, изредка растягиваясь в подобие улыбки, а красивые выразительные его глаза глядели тускло, словно скрываясь под пеленой. Графиня не узнавала в нем того человека, который вошёл вчера в её покои следом за котом. Не её ли оскорбительный выпад был причиной такой перемены? Или тому было иное объяснение? Королева то и дело обращалась к нему, и царица в своих милостях старалась не отставать, хотя для последней это было сложнее: её внимания искали многие, но больше всех - наследник Эльга. Крэнс поняла, что, именно благодаря данному обстоятельству, она лишена «удовольствия» общаться с принцем, и тут же её разум озарила догадка: не о том ли говорила Ольва, когда упомянула о возможности увлечения его высочества другой женщиной? «Боги мои! - мысленно воскликнула Мона. – Неужели она имела в виду царицу?» Но вывод не успокоил её, а, наоборот, лишь усилил волнение за судьбу юной фрейлины: нет ничего опаснее, чем быть замешанной, хотя бы опосредованно и отчасти, в страстях сильных мира сего. Крэнс почувствовала дрожь в теле и поторопилась уйти от центра событий в гущу сада, где в изнеможении присела на скамейку. Там и обнаружил её, якобы прогуливающийся, царский паж. Юноша опрокинул к её ногам записку и пошёл дальше, насвистывая мелодию в тон доносящимся звукам оркестра.
Встав и хорошенько оглядевшись по сторонам, фрейлина королевы быстро подняла сложенную бумажку, сразу спрятав в потайной кармашек на поясе. Она ещё некоторое время сидела, обмахиваясь веером, потом вернулась на главную площадку праздника и оценила обстановку: её отец был занят беседой с послом Галии, Блэст развлекал разговорами принца, Нонс ожидала распоряжений королевы, супруг графини - главный секретарь королевства - околачивался вокруг Лесов. Перекинувшись парой ничего не значащих фраз с девицей Пшен, Мона вновь тихо побрела вглубь сада, подыскивая наиболее безлюдное место. Она нашла его у глухой стены ограды, прислонившись к которой, можно было не бояться, что кто-то подсмотрит из-за спины. Ещё раз хорошенько осмотревшись и прислушавшись, она достала и развернула листочек бумаги:
«Дорогая графиня, здравствуйте! Я была счастлива получить от Вас привет. Спасибо за Вашу заботу! Не беспокойтесь обо мне, со мной всё в порядке. Просто её величество не хотят брать меня с собой из-за моей болтливости. Я надеюсь, что и с Вами всё хорошо, хотя то, что мне передали, ужасно! Когда так грубо вторгаются в жизнь, в душу, что может быть хуже? Сочувствую Вам. Держитесь! Надеюсь, эта маленькая записка не навлечёт на Вас ничьего гнева. С надеждой когда-нибудь увидеться, Ваша подруга».
Крэнс дважды перечла письмецо. Словно свежий ветерок дунул на неё с нехитрых строк, и головокружение прошло. Мысль о том, что кто-то поддерживает и сочувствует, греет любое сердце. Мона заметила, что Ольва не назвала ни одного имени, чтобы, попади записка в чужие руки, было не понятно, кто, кому, и по какому поводу пишет. Может быть, королева была и права, что юная фрейлина царицы не так уж и проста, но что чутка и дружелюбна – то было несомненно. Крэнс скомкала бумажку в маленький комок, зажала в кулак и, подойдя к ближайшему фонтанчику и присев на его бортик, опустила руку в воду. Она полоскала бумажку до тех пор, пока та полностью не размокла, превратившись в сгусток белых волокон.
- Прохлаждаетесь, ваше сиятельство? – услышала она над собой голос графа Пшен, когда отпустила остатки письма в свободное плавание и мысленно возблагодарила Властителя, что сделала это так своевременно. – Ваш батюшка обеспокоился, не плохо ли Вам?
- Да, мне было нехорошо, но я смочила лоб и руки, и полегчало. Спасибо, граф!
- Не стоит благодарности! – равнодушно ответил тот. – Я провожу Вас к отцу.
Он подал ей руку, опершись на которую, она встала, и они двинулись к центру праздничного действа.


***


- Ответ будет? – прозвучал из-за спины графини вопрос, и она вздрогнула от неожиданности, но, в ту же минуту узнав голос пажа царицы, успокоилась.
Уже стемнело, то там, то тут искрились ряды разнообразных шутих, и общество увлечённо любовалось брызгами огней. Коменданта, до сих пор наблюдавшего за красивым зрелищем рядом с дочерью, позвали к королеве, и ненадолго Мона осталась одна, чем сразу воспользовался Зэн.
Крэнс мгновение подумала и, прикрывшись своим большим веером, быстро отцепила с лифа платья крошечную драгоценную брошь в виде летящей птички и, не оборачиваясь, протянула её юноше. Тот мигом взял вещицу из её ладошки.
- Передайте ей, - шепнула она. – Я очень благодарна. Когда мы будем свободны, как птицы, мы обязательно встретимся.


Глава 14. Разоблачение.


Наступили вторые сутки после увеселительной прогулки по королевскому саду. Аника не выезжала из резиденции. Царица нервничала. Желая потопить Блэста раз и навсегда, она рискнула положиться на молодую королеву, оставив её без контроля, и теперь ей оставалось только ждать и молиться. Лишь одно придавало ей толику уверенности в исходе предприятия – рядом с Лучией теперь был Кэн.
Никто не тревожил здание посольства посещениями, и напряжение росло, хотя обитатели резиденции старались не показывать виду – все сосредоточенно занимались своими повседневными делами. Аника разбирала дела, полученные с корреспонденцией от канцлера, господин Тог получал и отправлял письма и редактировал будущее соглашение о военном союзе, Ита старательно обучала Ольву светскому этикету и танцам, так, что та под конец вторых суток чуть не завизжала от усталости и раскапризничалась, Лора отбирала из роскийских новинок книги для царской библиотеки, Зэн откровенно скучал…
Однако через пару часов после обеда, Милси доложила сидевшей в кабинете Анике, что прибыл господин Ликус и просит принять.
- Просите, - ответила царица, хотя в своём тягучем жестоком ожидании жаждала вестей не от посла Вольных Стрелков.
- Ваше величество, мы согласны посадить на трон мальчика, утвердив регентство парламента, - сходу заявил тот после приветствия. – Но прежде, чем я заявлю об этом королеве, я вынужден просить Вас дать мне письменное обязательство об оружейных поставках. Собрание не может довольствоваться лишь устными Вашими заверениями.
Мужчина почтительно подал государыне подготовленную бумагу. Правительница Райка не ожидала такого быстрого положительного решения и внимательно посмотрела на посланника, тот спокойно выдержал взгляд. Женщина прочитала документ.
- Что ж, - ответила она. – Мы рады, что Вы нашли наши доводы разумными. Мы подпишем данное обязательство, но с двумя условиями: первое – о своём решении Вы заявите королеве, только когда мы о том распорядимся…
- Не тревожьтесь, - оборвала она саму себя, опередив возражения посла Стрелков. – Долго ждать не придётся: один-три дня. Во-вторых… Скажите, господин Ликус, кто ещё знает о составленном Вами документе?
Царица подняла руку с бумагой, указывая, о чем идёт речь.
- До сей поры, никто, ваше величество, - ответил её визави.
- Прекрасно! В таком случае, просим и дальше держать её в секрете и представить только главе Сената, после чего - уничтожить.
- Да, ваше величество, - согласился дипломат, подумав несколько секунд.
Аника подошла к бюро и, взяв перо, расписалась на документе.
- Ваше величество, господин Тог! Срочно! – раздался голос камеристки от дверей, Ликус от внезапности вздрогнул, но протянул руку, чтобы взять у царицы подписанное обязательство. Та отдала.
- Ваше величество! – ворвался запыхавшийся от скорой ходьбы посол Райка и косо глянул на представителя Стрелков. – Я получил депешу от нашего посла в Стране Вольных Стрелков. Барон Мул выехал в Весль, чтобы начать переговоры с Викдаулом. В парламенте беспорядки, грозящие вылиться на улицы!
Государыня засмеялась, а Ликус быстро спрятал бумагу запазуху.
- Так вот в чём дело! – воскликнула Аника.
- Прошу прощения, ваше величество, но это – политика, - заметил посол Стрелков.
- Понимаем. Мы не в обиде,  - ответила ему царица. –  В любом случае, мы заинтересованы в том, чтобы Ваш народ был хорошо вооружён. Главное, чтобы он не направил оружие против себя же.
- Убеждён, - сказал твёрдо Ликус. – С Вашей помощью мы это предотвратим. К тому же, как Вы изволили прочитать, ваше величество, мы не требуем немедленных поставок. Время есть.
- Да, но мы приписали кое-что в обязательство, - произнесла Аника с улыбкой, и дипломат Стрелков невольно поднёс руку к камзолу, куда убрал документ. – А именно, что оно действует лишь при соблюдении Вами наших условий. Если одно из них будет нарушено, бумага теряет силу.
Ликус облегчённо выдохнул и тихо нервно рассмеялся.
- Поверьте, ваше величество, хотя мы и простые люди, но тоже умеем держать слово. Мы непременно их выполним, - заверил он.
- Хорошо. В таком случае, пройдите сейчас в кабинет к его превосходительству и подпишите обязательство и со своей стороны: как только бойкот будет снят, Вы заключите с нами военный союз против Ламаски.
- Да, ваше величество, - поклонился представитель Стрелков, и обрадованный оборотом событий Тог увёл его за собой.

***

- Граф Корэлл, ваше величество! – снова доложила камеристка.
- Боги мои! У него-то что случилось? – нервно дёрнула плечами царица, но велела принять. Посол соседнего государства, войдя, расплылся в улыбке и после поклонов сообщил, что получил важное известие -  принц Вэлл выехал из Столина, дабы принять участие в переговорах, имея все полномочия, касаемые внешней политики своей страны, и предполагает быть в Королевске уже через три дня. Анику порадовала новость: она была хорошего мнения о наследнике Галии и полагала, что его не трудно будет убедить принять соглашение. И, всё же, она напряженно ждала иную весть! Обменявшись с графом добрыми чаяниями и любезностями, она скоро распрощалась с ним.
Когда же, наконец, она услышала: «Ваше величество, гонец от королевы!», государыня, задрожав, вскочила с кресла и приняла его, стоя.
- Ваше величество, королева Роскии Лучия приглашает Вас как можно скорее пожаловать во дворец! – сообщил тот.
В тот же момент, Милси подала ей на подносе записку. Аника развернула бумажку и узнала почерк Кэна. Там было всего два слова: «Блэст арестован». Неожиданно царица почувствовала внезапную слабость, ноги отказались слушаться её, она побледнела и пошатнулась. Камеристка бросила серебряный поднос, с лёгким гулом мягко шлёпнувшийся на ковёр, и подхватила свою госпожу. Но государыня совладала с собой.
- Передайте её величеству, мы скоро будем, - сказала она гонцу.
Тот поклонился и ушёл, а царица с помощью горничной опустилась в кресло.
- Ваше величество, плохо? – обеспокоено спросила Милси.
- Нет, всё хорошо, всё получилось, - ответила Аника, пытаясь унять дрожь, разлившуюся по всему телу.
- Я не о том, я о Вашем самочувствии. Государыня! Быть может, дать Вам вина?
Служанка с тревогой заглядывала в полузакрытые глаза госпожи, всё ещё придерживая её одной рукой за плечи, другой - за руку, не решаясь отпустить.
- Нет, дайте мне травяной настойки и пусть подадут карету. Записку сожгите, - распорядилась Аника.
- Да, ваше величество.
Уже через несколько секунд государыня выпила несколько капель лекарства, и кровь вновь прилила к её лицу.
- Кому прикажете сопровождать? - уточнила горничная, убедившись, что её величеству уже лучше.
- С нами поедет Лора и охрана. Тог пусть остаётся тут: слишком много событий, он здесь нужней. Пусть пошлёт с нами кого-нибудь из секретарей.
Царица несколько раз глубоко вздохнула, откинувшись на спинку кресла, и встала.

***

Лучия разглядывала пустошь у западных ворот Королевска, делясь мнением о перспективе построить тут дворец с послушно внимающим ей Кэном, когда из королевской резиденции прискакал запыхавшийся слуга. Последний шепнул ей пару слов.
- Дайте нам плащ, что мы велели взять с собой, - сразу же обратилась она к Чендж и, получив спрошенное, повернулась обратно к герцогу. – Мы вынуждены оставить Вас Ваша светлость, но продолжайте осмотр без нас, а завтра расскажете о своих впечатлениях. Мы ждём наших фрейлин во дворец через час, просим Вас проводить их.
Мужчина согласно поклонился, Лучия накинула легкий летний плащ себе на плечи, и он полностью прикрыл её фигуру, а широкий капюшон практически скрыл её лицо. Будучи верхом, она быстро скрылась в переулках города, взяв с собой лишь стражу. Остальные всадники кавалькады топтались на месте, растерянно переглядываясь, ведь такого до сих пор не случалось. Первой пришла в себя Чендж.
- Ваша светлость, раз уж её величество изволили уехать, позвольте составить Вам компанию, - подъехала она к Кэну, кокетливо блеснув карими глазками, и тот вежливо растянул губы в ответной улыбке. – В конце концов, мой папенька Ваш сосед по поместью, и мне кажется, нам следует лучше узнать друг друга. Вы же навещали наш родовой замок? Вы видели моих прелестных сестёр? А я же не виновата, что самая старшая, и вышла замуж раньше, чем Вы получили титул! Надо исправить эту досадную ситуацию и познакомиться, наконец!
Графиня тараторила и смеялась собственным шуткам так много, что герцогу не зачем было отвечать – всё равно, ему не удалось бы вставить ни слова, кроме «да» и «нет». Он был рад такой собеседнице – ехал рядом, половину пропуская мимо ушей и раздумывая о том, что происходит сейчас на улице ростовщиков, куда, в чём он не сомневался, ускакала королева. Герцог знал, что накануне вечером Блэст посетил театр, и теперь был уверен: Аника правильно вычислила схему с платками. Тревогу сейчас вызывало лишь одно: насколько верны королеве те слуги, которым она доверила следить за премьером?


***

Рядом с домом банкира стояла карета, на козлах сидел кучер, на запятках ожидал лакей, а с противоположной стороны, прячась за экипажем, их держали на мушке пистолетов два офицера королевской гвардии. Ещё несколько человек - вооруженных всадников - стараясь не выдавать своего присутствия, ждали знака в соседнем проулке.
Когда из здания вышел Блэст, он не заметил, как прислонившийся рядом к стене человек, не дал банкиру закрыть чёрную дверь и, мгновенно зажав старику рот, толкнул его внутрь дома и сам зашёл следом, а из-за подъезда соприкасающейся с домом Кьёра лавки скользнула женская фигура, закутанная в широкий плащ.
- Граф! – окликнул первого министра женский голос, и когда тот обернулся и с изумлением обнаружил перед собой королеву, она спросила. – Потрудитесь объяснить, что Вы тут делаете?
Министр оглянулся, с другой стороны к нему шёл Лесов.
- Я был у своего банкира, ваше величество, - постарался улыбнуться премьер.
- Зачем, позвольте узнать?
- Передал ему немного денег из жалованья, ваше величество, для сохранности, - ответил тот, стараясь не выдавать волнения.
Королева подняла руку, из-за угла выехала стража.
- Обыскать графа! – приказала Лучия.
- Ваше величество! Да как же это так, ваше величество! Чем же я виноват? – запричитал Блэст, но нервы его сдали, и он невольно метнулся к экипажу, где Лесов преградил ему путь. Двое из охраны моментально скрутили бывшему регенту руки, третий стал обшаривать карманы.
- Зачем же нервничать, если ничем? – хладнокровно заметила Лучия. Проводящий обыск, капитан гвардии протянул королеве носовой платок, извлеченный из кармана графа, из которого выкатилась и упала на дорогу жемчужина. Офицер поднял и подал драгоценную бусину королеве.
- Какой прекрасный жемчуг! Откуда он у Вас? – разглядела мерцающий перламутром шарик девушка.
- Я купил его, ваше величество!  - продолжил возмущаться Блэст. – Да что ж это такое?!
- Обыскать дом, найти бумагу с вариантами таких инициалов,  - приказала Лучия, показав охранникам вышивку на платке. – Изъять все прочие бумаги, драгоценности; банкира под стражей - во дворец!
Чёрная дверь, как по волшебству, открылась перед королевскими слугами, и люди спокойно вошли внутрь.
- Лесов, срочно гонца – взять актрису, да смотрите, без шума – не спугните! Отвечаете головой! Вы должны знать, что искать.
Воспитатель королевы, только сделал знак пальцами, как в седло вскочил один из офицеров и ускакал в сторону театра. Блэст побледнел и задрожал, ужас метнулся в его глазах.
- Ваше величество, да объясните же, прошу Вас, ваше величество! Меня оклеветали! Что ж это такое? – не унимался он, удерживаемый стражей. – За все-то мои старания! Годы службы!
Королева и бровью не повела.
- Ваше величество, вот! – выбежал из дома Кьёра капитан и, кланяясь, взволнованно подал ей бумагу с двух сторон исписанную витиеватыми вензелями. Некоторые из них были перечёркнуты. Свежая линия чернил красовалась на надписи, как две капли воды схожей с вышивкой на платке в руках королевы. Меланхоличная улыбка заиграла у неё на губах, и Блэст понял, что пропал… Но - как? Кто узнал? Искатель денег и власти не мог взять в толк…
- В крепость первого министра! – распорядилась девушка.
- Но, ваше величество, за что же? – воскликнул премьер, сделав ещё одну попытку что-то выяснить.
- Вы обвиняетесь, ваше сиятельство, в государственной измене! – стальным голосом ответила королева и отдала ещё одно распоряжение. – Учинить обыск в покоях и поместьях графа Блэста, взять под стражу приближённых и слуг, изъять документы, переписку, ценности...
Лёгкая грустная усмешка скривила рот девушки, и она добавила:
- А особенно – носовые платки…


***


Кэн, проводив во дворец женскую часть свиты королевы, сразу понял, что Лучие удалось застать Блэста врасплох. Люди при дворе были серьёзно напуганы, шли аресты приближённых графа, а кто мог сказать, что не служил ему? Практически каждый дрожал за себя и свою семью.
Но были и те, кто злорадствовал, и те, кто ждал возвышения.  Герцогиня Тсонс, например, заключила, что теперь перестанут раздавать титулы, и новому дворянству пришёл конец. Последние два дня она чувствовала себя совершенно разбитой и не вставала с постели, но от новости ей сразу стало лучше, и она даже захотела навестить племянницу. Каково же было её удивление, когда королева, запершись в кабинете с комендантом и графом Лесов, дала ей «от ворот поворот», приказав находиться в своих покоях, заняться здоровьем и «не шататься по дворцу без дела». Тётушка венценосной девушки не успела толком обидеться и пробурчать про «неблагодарность», как ненароком на неё нахлынули воспоминания о покойном брате, который точно в таких же словах отдалял её от себя при принятии любого важного решения. И тут пожилая женщина поняла, что все её надежды на безграничную власть при королеве рассыпались в прах. Воспитанная тётушкой, девушка выросла и внезапно стала копией своего отца. Герцогиня всплакнула, но не сдалась. В конце концов, она решила, что именно её сын – наследник престола и чуть ли не единственный из возможных женихов. Герцог Кэн? Это просто смешно! Он может полчаса постоять у трона, но ему никогда не занять его. Тсонс утешилась, размышляя, что ещё возьмёт своё.
Партия старой аристократии во главе с графом Крэнс ликовала. С весёлым легкомыслием отнеслась к арестам и Чендж. Её отец вновь был приближен и обласкан королевой, а враг его безвозвратно погублен: что ещё нужно для счастья?
Кэн же, получивший когда-то титул стараниями бывшего регента, свободно вздохнув, удалился восвояси и отправил записку царице, предполагая, как она нервничает, чтобы та не переживала понапрасну. Он совершенно успокоился, рассчитывая, что его роль фаворита королевы на сём благополучно завершена, и даже архитекторов созывать не придётся…


***

Аника застала королеву, молчаливо сидящей перед столом, на поверхности которого лежали две одинаковых бумаги со схемами вышивок, кучка носовых платков, стоял небольшой открытый ларец с мерцающими в нем жемчужинами, а несколько таких же бусин раскатились по столу из маленького бархатного мешочка.
- Всё, как Вы предполагали, ваше величество, - сказала Лучия, когда царица окинула взглядом разложенные предметы, и меланхолично улыбнувшись, добавила. – Даже платки почти все на месте, лишь одного не хватает. Видимо, потерял.
- Он у нас, - ответила Аника.
Лучия молча подняла на женщину настороженный вопросительный взгляд.
- Граф вынужден был отдать его нашей новой фрейлине, когда та упала и расплакалась на балу и не смогла найти своего, - объяснила царица. – Ольва заметила, что инициалы на платке первому министру не принадлежат, и рассказала об этом нам. Когда мы услышали о рассказе маленького голодранца, мы вспомнили увиденные эскизы вышивок в гримёрке примадонны, сопоставили факты и пришли к удивительным выводам…
Аника развела руками и добавила задумчиво:
- Только чистые случайности помогли нам, будто сами боги указали нить.
- Тем не менее, какая ценная у Вас фрейлина, ваше величество! Какое внимание к деталям! Вам бы следовало её уже простить, - заметила королева, и в её голосе зазвучала нотка весёлой иронии.
- Вы правы, Лучия! У Ольвы весьма пытливый ум. Полагаем, сегодня она дождётся прощения, – с улыбкой отозвалась её собеседница, но перешла вновь на серьёзный тон. – Но что же Блэст? Вам удалось выяснить, за что он получал жемчуг?
- Пока нет, но разве то не очевидно? – снова загрустив, отозвалась девушка.
- Однако нам бы хотелось окончательно подтвердить правильность наших мыслей, - возразила царица. – Думаем, проще всего добиться правдивых слов будет от банкира, хотя он может и не знать всех деталей.
- Да, мы пригласили Вас, как раз, чтобы Вы могли присутствовать на его допросе, - согласилась королева и приказала охране. – Введите Кьёра.
- Граф же утверждает, что купил жемчужины, - снова обратилась она к Анике.
- Его доходы были весьма велики, ежели позволяли это, - заметила та, и рот Лучии опять дрогнул в тоскливой улыбке.

***

Стража ввела добротно одетого, сухонького маленького старичка. Тот, увидев дам, низко поклонился. Глаза его были полны тревоги, в руках он держал шляпу и постоянно мял её, будто делал головному убору массаж. Королевский судебный секретарь занял отведённое ему место и приготовился вести запись. В кабинете находились также граф Лесов и несколько высокопоставленных чиновников. Под надзором коменданта продолжались обыски, поэтому он вынужден был уйти.
- Представьтесь, пожалуйста, - начал, как положено, задавать вопросы один из чиновников.
- Кьёр, ваша милость, - отозвался арестованный. – Банкир. Родом из Купецка, но тридцать лет назад переехал в Королевск, где имею лавку.
- Перейдём к делу, - прервала Лучия. – Все эти подробности Вы расскажете секретарю позже. А теперь ответьте: за что Вы вручали графу Блэсту жемчуг?
- Графу?! – затрясся старик. – Я не знал, что этот господин – первый министр!
- Обращайтесь к королеве «ваше величество»! - рявкнул Лесов.
Допрашиваемый рухнул на колени.
- Ваше величество, пощадите, ваше величество! Я не знал, с кем имею дело.
- Разве Вы не спрашиваете у Ваших клиентов имена?
- Это не всегда принято в наших кругах, ваше величество. Порой наши знатные клиенты не называют настоящих имён, желая, чтобы их сделки остались в тайне, и мы не можем противиться, мы всего лишь маленькие люди, ваше величество.
- И Вы не видели его герба на печатке?
- Я мало знаком с геральдикой, ваше величество. И никогда не интересовался: ведь в моей профессии такие знания, порой, опасны.
- Лучше бы Вы были более любопытны, господин Кьёр, - холодно заметила королева. – Как видите, Вы, всё равно, попали в беду.
Старик взвыл и заёрзал на коленках.
- Поднимите его! – раздраженно приказала королева.
Стража подняла старика на ноги, но тот чуть опять не упал, и один из офицеров так и остался стоять, поддерживая несчастного за руку и, тем самым, заставляя стоять.
- Пощадите, ваше величество! У меня не было выбора! Эта дама ворвалась ко мне практически среди ночи, с ней было несколько вооруженных людей, а кто мог бы защитить меня?
- Дама? Расскажите всё подробно!
- Да, богатая женщина, два года назад, больше двух лет… - в волнении стал вспоминать старый ростовщик. – Она постучалась ко мне поздно вечером, а когда я открыл, она вошла вместе с господином - точнее, графом Блэстом – и еще несколькими крепкими мужчинами. Они прогнали моего слугу, и когда поняли, что в доме никого больше нет, она достала из ножен, что висели у неё на поясе, маленький кинжал, и я думал, что она намерена лишить меня жизни. Я спросил, чем я виноват перед ней. Она же рассмеялась и сказала, что пока ничем, и разрезала им ожерелье, что было у неё на шее. Жемчужины рассыпались по всему полу, она велела мне собрать и пересчитать их, и сказала, что я должен буду отдавать по одной из них господину, что стоит рядом, когда тот покажет мне платок вышитый особым образом. Всякий раз вышивка будет иной, и мне дали лист с рисунками, по которым я должен был сверяться. Она сказала, что за услуги я могу взять себе одну жемчужину, и потребовала, чтобы я сохранил всё в секрете. Я поклялся ей, но, ваше величество, я не знал… Я не мог знать, кто они, эти люди!
- Ваше величество, - подала голос царица. – Позвольте нам спросить.
- Да, конечно, - согласилась та.
- Господин Кьёр, опишите внешность той дамы, - потребовала Аника.
- Она была в плаще на меху, в богатом платье, рыжеволосая…
Тут граф Лесов тихо вскрикнул и сделал движение, будто собрался что-то сказать, и все посмотрели на него, но он сдержался:
- Простите, ваше величество.
- У неё была пышная причёска,  - продолжил выуживать из памяти детали Кьёр, что давалось ему, видимо, с трудом. - Не молодая, но и не старая. Не полная. Кожа белая, бледная. Глаза… Большие. Не помню какие. Простите, ваше величество.
- Серые, просто серые безо всякого оттенка, как шкурка мыши, - подсказала царица, и старик со страхом посмотрел на неё.
- Поздравляю Вас, господин Кьёр, - произнесла Аника. – Похоже, Вам оказала честь своим посещением сама королева Ламаски!
Арестованный затрясся всем телом, видно было, что он потрясён, а Лучия воскликнула:
- Как?! Она была в Королевске два года назад?! И мы ничего не знали об этом?
- Судя по всему, да, ваше величество, - ответила ей царица. – Вероятно, она посетила столицу Роскии инкогнито и тайно встретилась с регентом. Есть много рыжеволосых и сероглазых женщин, но мало, кто из знатных дам, имеет привычку - носить на поясе нож, которым любит поиграть при случае. Мы видели этот предмет у Аймы в руках много лет назад, здесь, во дворце, когда ожидали выхода Великого Роска, дабы вручить грамоты. Она хвастала тем, как ловка в обращении с острым клинком, так, что лезвие промелькнуло буквально у нас под носом. Незабываемое впечатление!
Аника горько усмехнулась.
- Да и весь тот день – незабываем, - добавила она с тяжким вздохом.
Лучия задумалась на пару мгновений.
- Вы когда-нибудь ещё видели эту женщину? – задала она последний вопрос арестованному.
Не в силах говорить, банкир отрицательно закачал головой.
- Уведите! – приказала королева.


***

- Дождитесь, пока Кьёр придёт в себя, и постарайтесь узнать точные даты, когда Блэст получил каждую из жемчужин, - дала распоряжение королева чиновникам и отпустила всех, оставшись наедине с царицей. – Мы сопоставим их с иными событиями, и так поймём, за что платила Айма.
Лучия вновь посмотрела на разложенные перед ней предметы, взгляд её был грустен.
- И, всё же, мы не можем взять в толк, отчего он не уничтожал платки? Почему хранил?
- Вероятно, они были ему дороги, - ответила Аника. – Нам показалось в театре, что граф по-настоящему, серьёзно влюблен в Ла, а в таких случаях носовые платки могут быть драгоценнее жемчуга. Схема же была столь остроумно выстроена, что он не мог даже предположить, что кто-то раскроет её.
- В таком случае, он уже много наказан, ведь актриса приняла яд, и её больше нет.
- Как? – невольно воскликнула царица.
- Она была в театре, готовилась к репетиции. Когда её арестовали, вела себя спокойно, и офицер приказал тут же обыскать гримёрку. Один из наших людей нашёл бумагу с эскизами инициалов и громко похвалился, в тот момент примадонна и сделала это, засунув в рот кулон, что висел у неё на шее. Никто не успел даже понять, что произошло, как она упала бездыханной.
- Что ж, она поняла, что раскрыта, и решила уйти безболезненно. Этого следовало ожидать. Зачем нужна жизнь, если впереди ждут только жестокие пытки? - заметила Аника.
- Да, тем лучше для неё, и хуже для нас. Но мы, в любом случае, теперь узнаем всё, что нужно. Даже если граф не признается.
- Ему бы покаяться…  Надеемся, он будет столь же умён, как Ла, и не станет отпираться. Смертной казни ему, всё равно, не миновать, - сказала царица.
- Вы надеетесь? – переспросила королева.
- Да, ваше величество. У нас есть глупая привычка - жалеть поверженных врагов, - печально улыбнулась Аника, но тут же бодро добавила. – Но позвольте выразить Вам восхищение: Вы сумели раскрыть такую коварную интригу!
- Только благодаря Вам, ваше величество!
- Да, но, мы лишь построили логическую цепочку умозаключений, а Вы сумели увидеть всё наяву. Можно ли спросить, как Вам это удалось?
Лучия, будучи до сих пор в меланхолическом настроении, несколько оживилась, рассказывая царице подробности.
- Браво! – восторженно похвалила Аника. – Как по нотам! Лучия, дай Вам Властитель долгую судьбу королевы – Вы умны и проницательны, Роския будет счастлива Вашим правлением! И мы!
Добрая улыбка осветила лицо женщины, царица протянула руку и слегка коснулась кисти королевы.
- Всё будет хорошо! – произнесла Аника избитую веками фразу поддержки и утешения, остро ощутив её необходимость.
- Да, - ответила ей девушка, уголки её губ слегка приподнялись, но глаза были полны печали. – Но, согласитесь, трудно начинать с потери веры в преданность людей.
- Всем нам приходится хотя бы раз переживать такое, - посочувствовала женщина. – Но разуверяться не стоит. Все люди разные. Мы убеждены, есть и те, которые за Вас жизнь отдадут, не задумываясь. Их нужно замечать и беречь. С опытом Вы научитесь различать, читать в умах и сердцах, а не только с бумаги. Вы познаете и дружбу, и верность, главное – не сдаваться! Отчаяние – худшее из возможных зол. Оно делает глаза незрячими, уши – не слышащими, сердце – не чутким, ум – пустым. Старайтесь не предаваться ему никогда, несмотря ни на что! И никого не будет сильнее Вас, если Вы сами себя не сломите!


Рецензии