Дневник профессора Гарросса 52

               
                35
Очнулся я в землянке сокутов, раздетым и с ног до головы  вымазанным какой-то жирной вонючей мазью. В центре землянки жарко пылал костёр, дым от которого уходил в отверстие в потолке, а вокруг него в состоянии транса прыгал шаман, совершая магический танец. Страшно выпучив глаза, он неистово гремел бубном и выкрикивал слова заклинания.
Заметив, что я открыл глаза, он встал около меня на колени и долго что-то бормотал, выделывая пассы над моей грудью и головой. Потом дал попить туаре – горячий отвар из кореньев и листьев, завернул в шкуры и ушёл. После этого он посещал меня каждый день по нескольку раз, приносил поесть, давал пить туаре и уходил, оставляя меня одного. Кроме него никто не смел входить в жилище, где посланец бога Солнца боролся со злыми духами, так внезапно одолевшими его.  Надо сказать, что я проболел целый месяц.
Когда я бледный и измождённый от длительной болезни впервые вышел из землянки, ко мне подошёл Большой Сокута с вождями и старейшинами и с почестями вручил мне шкуру убитого мною горного козла.
        Оказалось, что Томота, тот самый одноглазый старейшина, который постоянно оглядывался на меня во время похода к жрецам, всё-таки видел, как из продолжения моей руки, появился луч и пронзил властелина горных вершин. И поэтому, когда перед сокутами встал выбор, кого из посланников бога Солнца оставить в племени, он настойчиво посоветовал верховному вождю мою кандидатуру.
        Позже, вернувшись в лагерь, он объяснил ему, почему он это сделал, рассказав о моём метком выстреле. А после предложил шкуру оссото торжественно вручить тому, кто достоин её по праву, то есть мне. Большой Сокута и на этот раз согласился с ним. Так, благодаря Томоте, я не только остался у сокутов, но и стал ещё обладателем почётной шкуры горного козла.
        -  Честно сказать, я и сейчас не представляю, как бы сложилась моя дальнейшая судьба, если бы тогда на перевале козла подстрелил Фалар. Наверное, стал бы жирным и тучным жрецом, - Сторг криво усмехнулся, задумавшись, было, но тут же спохватился. – Ну, да ладно, не будем отвлекаться.
        За последующие две недели это был единственный случай, когда на меня обратили внимание. Приближалась зима, и потому все были заняты подготовкой к ней. Даже дети принимали  в этом участие. Они помогали женщинам обрабатывать туши животных, ходили в лес за дровами, собирали ягоду и ловили в ручьях рыбу. Всё это сушилось, вялилось, коптилось и затем исчезало в тайниках пещеры. Так что я был предоставлен самому себе. Завернувшись в шкуру оссото, я в одиночестве бродил по стойбищу, чувствуя себя лишним среди этой суматохи.
Несколько раз я приходил к храму бога Солнца и с тоской часами просиживал около стены жертвенного зала, за которой исчез Фалар. Мы не были с ним друзьями. Но то обстоятельство, что нас было всего двое землян на этой далёкой планете, и те дни, что мы с ним провели вместе, сблизили нас настолько, что мы стали друг другу роднее, чем близкие родственники. Поэтому судьба Фалара не могла не волновать меня.
        Много раз я пытался отыскать в стене эту чёртову дверь, чтобы про-никнуть внутрь храма, но ни разу  не нашёл даже намёка на неё. Это  всегда бесило меня и, будь при мне пистолет, я непременно уничтожил бы этот проклятый чертог. Но пистолета не было. Его забрали вместе с другими моими вещами, когда я болел. А потом, то ли забыли их вернуть, то ли решили придержать у себя. Тогда это было бесполезно выяснять, так как мы абсолютно не понимали друг друга.
Пару раз во время своего путешествия к храму я встречался с воинами других племён. Погружённый в своё горе, я не обращал на них внимание. А они при моём появлении хватались за оружие, как будто я был их заклятым врагом, но завидев на мне шкуру оссото, останавливались. Враждебность на их лицах сменялась почтительностью и удивлением.
        Возможно, я так и прожил бы всё это время в одиночестве со своей тоской в этом большом и добром племени, и не было ничего этого, что вы сейчас можете видеть, Тони, если бы однажды перед рассветом ко мне не заглянул младший сын верховного вождя, предводитель молодых воинов. Он присел рядом с моим ложем, на котором я до этого мирно спал, ткнул себя пальцем в грудь и членораздельно, по слогам, произнёс:
-  Кор-са-но.
        Я догадался, что это его имя, и назвал своё. Он правильно повторил его, на что  я утвердительно кивнул. Затем он жестами пригласил меня принять участие в охоте. Настроение у меня было, как всегда, никчемное, но я решил, что хватит злоупотреблять их гостеприимством и бездельничать в то время, когда все заняты подготовкой к зиме, и согласился. Около землянки нас уже поджидала группа молодых воинов. Мне дали лук, колчан со стрелами и копье, и мы отправились в лес.
       Холода поджимали: вот-вот должен был пойти снег. Дичь попадалась редко, и нам пришлось уйти далеко от стойбища. Чтобы расширить зону поиска, мы разделились на группы и разошлись в разные стороны. Я остался с Корсано и его закадычным другом Тинотой, сыном Томоты одноглазого старейшины, ставшим почему-то моим покровителем.
        Полдня мы проходили впустую, но упорно продолжали идти вперёд, вслушиваясь в каждый шорох. И упорство наше вскоре было вознаграждено. Корсано, шедший впереди, неожиданно остановился и, повернувшись к нам, прижал палец к губам. Мы тут же замерли и прислушались. Поначалу я ничего не услышал. Потом до меня донёсся далёкий тихий треск. Немного погодя он повторился, но уже ближе. Кто-то очень тяжёлый двигался в нашу сторону. Сокуты спрятались за деревьями и притаились. Я поспешил сделать то же самое.
        Вскоре на поляну выскочил громадный кабан. Господи, он был размером с быка! У меня дух захватило от его габаритов, а при виде свирепой морды и клыков, торчащих в разные стороны как бивни мамонта, затряслись поджилки. Зверь вдруг остановился и тревожно зашевелил ноздрями, втягивая в себя воздух.
        Добыча была очень заманчивой, хотя и опасной. Полтонны чистого мяса! Представляете? Со своего места я видел, что Корсано был рад такой встрече, и в то же время он не решался напасть на кабана. И я понял почему. Будь на моём месте испытанный воин, он немедленно начал бы охоту. К тому же, на елакита, как они называли вепря, обычно идут группой в человек пять-шесть, а нас было всего трое, если считать меня.
        Пока сокута терзался сомнениями, кабан, не обнаружив ничего опасного для себя, засеменил дальше. Видя, что добыча ускользает, Корсано не выдержал и, подав сигнал к атаке, метнул в зверя копьё. Бронзовый наконечник с хрустом вошёл в мощную спину, окрасив щетину кровью. Кабан-секач болезненно завизжал. Глаза его моментально налились кровью, шерсть на загривке встала дыбом. Издав свирепое рычание, он набросился на своего обидчика. Но тут из своего укрытия выскочил Тинота. Его копьё наполовину застряло в брюхе зверя.
Елакита тот час сменил своё намерение и, сделав прыжок в сторону Тиноты, который сгоряча подбежал к нему слишком близко, ударил его клыками и отшвырнул на дерево. Пока ошеломлённый охотник приходил в себя, кабан приблизился к нему вплотную.
        Мне никогда не приходилось кидать копий, поэтому я не стал рисковать. Воспользовавшись тем, что зверь увлечён поверженной жертвой, я подскочил к нему сбоку и сходу воткнул копьё ему в шею.
        Кабан с диким визгом тут же резко развернулся ко мне. К счастью, я успел отпрыгнуть в сторону и тем самым избежать удара клыков. Теперь всё внимание вепря переключилось на меня. Пригнув голову и выставив вперёд клыки, он двинулся на меня с неукротимостью снежной лавины. Три стрелы, пущенные Корсано, вонзились одна за другой ему в хребет, но не остановили его, хотя и поубавили его прыть.
       Надеясь на свою реакцию, я пятился назад и внимательно следил за зверем, чтобы не пропустить момент его решающего прыжка. И тут нелепая оплошность едва не лишила меня жизни. Я запнулся об корягу и распластался на спине в тот момент, когда дышащий яростью секач  был почти рядом. Он слабел на глазах, но всё ещё был опасен.
Говорят, перед смертью вся твоя жизнь проносится перед тобой. А я видел только сверкающие гневом налитые кровью глаза и огромные клыки, приближающиеся ко мне. Всё, конец! Не успел я так подумать, как Корсано подбежал к нему сзади и проткнул ему ножом горло. Кровь фонтаном хлынула из раны, заливая мои ноги. Передние лапы елакита подогнулись, и он в последнем движении ярости вонзил свои бивни в землю всего в нескольких сантиметрах от меня.
        Когда Корсано, ловко отскочив в сторону, приготовился к продолжению борьбы, кабан уже бился в агонии. Тогда он помог мне подняться, и я с благодарностью пожал его огромную пятерню. Затем мы поспешили на помощь к Тиноте.
        Вепрь разодрал ему бедро. Очень глубоко, но, к счастью, кость не задел. Необходимо было немедленно остановить кровь и закрыть чем-то страшную рану, чтобы не было заражения. Но чем? Нужна была веревка и что-то похожее на бинт. А где всё это взять? Решение пришло внезапно, когда я случайно увидел у Корсано колчан со стрелами. Я быстро  снял с себя колчан, срезал с него лямку и перетянул ею ногу Тиноте. Затем распорол сам колчан, сшитый из шкуры какого-то животного, и замотал им рану. Увидев, что его другу оказана помощь, Корсано побежал за подмогой, а мы с  Тинотой остались сторожить добычу.
        Лишь к вечеру раненый охотник и разрубленная на части туша елакита были доставлены в стойбище.
        Узнав, как было дело, сам верховный вождь похвалил меня. Одноглазый старейшина, отец Тиноты, вручил мне свой бронзовый кинжал и пригласил в гости. Это была большая честь, и я, не раздумывая, согласился.
        Вернувшись после званого ужина к себе в землянку, я обнаружил там свои вещи: планшет, походную аптечку, серебряную зажигалку – подарок жены, которую я всегда и всюду носил с собой как талисман, фонарик, компас, армейский нож и часы. Теплового пистолета не было. Позже Большой Сокута признался мне, что они догадались, что этот предмет может стать грозным оружием в моих руках, и оставили его себе до поры до времени. Но и этим вернувшимся вещам я был рад безмерно, так как это могло означать лишь одно – в племени меня признали и стали считать своим.
        На следующее утро мы с Корсано снова ушли на охоту и вернулись под вечер с пятнистым оленем. Охота сдружила нас. Теперь мы каждое утро уходили с ним в лес и неизменно возвращались с какой-нибудь добычей. Но дни с каждым разом становились короче, а ночи длиннее и холоднее. Времени для охоты оставалось всё меньше, и мы всё чаще стали приходить в стойбище с пустыми руками.
Наконец, наступило время, когда мы неделю подряд не подстрелили ни одного зверя – первый признак надвигающейся зимы. По приказу Большого Сокуты племя перебралось в зимнее жилище – в пещеру. Вход в пещеру был тщательно заложен камнями, а в её центральном зале был торжественно зажжён Главный очаг.
        Зима пришла внезапно и сразу вступила в свои права. Однажды ночью выпал обильный снег, а утром ударил крепкий мороз. Потянулись утомительное для меня пребывание в пещере.
        Для сокутов же это было привычно и обыденно. Каждый из них занимался своими делами. Женщины готовили пищу, следили за чистотой и за не в меру шалившими детьми. Мужчины чинили охотничьи и военные снаряжения: меняли на луках тетиву, пришедшие в негодность наконечники стрел и копий, обтягивали щиты новыми шкурами и раскрашивали их по своему вкусу.
Молодые сокуты, которые будущей весной должны были пройти обряд посвящения и пополнить ряды воинов, делали себе оружие, стараясь, чтобы оно получилось лучше и красивее, чем у других. А вечерами все собирались у костров послушать рассказы старых воинов  об их подвигах и приключениях.
        Я расположился в самой дальней пещере, подальше от суеты и шума. У меня были друзья, с которыми я сблизился на охоте, но из-за невозможности общаться с ними, я всё ещё вёл себя замкнуто и потому старался держаться особняком.
        Толстая шкура оссото спасала меня от холода, но иногда по ночам, когда мороз усиливался, становилось довольно-таки прохладно. Тогда  с разрешения Большого Сокуты я взял с главного очага пылающую головню и развёл свой костёр.
        Около меня стали собираться молодые ребята, которых приводили с собой Корсано и Тинота. Я пел им наши песни и показывал простейшие фокусы, на которые был мастер. Даже если фокус и не удавался, а такое иногда случалось, это всё равно вызвало у них восторг и восхищение.
        Мы очень сдружились, но нашей привязанности мешал всё тот же языковой барьер. И тогда я решил научить их нашему языку и одновременно освоить язык сокутов. Дело это оказалось нелёгким, но торопиться мне всё равно было некуда. И я добился своего! Мы стали понимать друг друга!
        Но теперь мне было уже мало этого. Вот тогда-то у меня и появилась эта бредовая идея ускорить для сокутов время развития и сделать их более цивилизованными. Тогда я ещё не представлял себе, как буду это осуществлять, и начал с того, что стал объяснять им простейшие законы физики и математики, а так же обучать их письменности.
        К сожалению, тогда же у меня появились и враги, чья зависть ко мне переросла в ненависть. Не всем пришлось по вкусу то, что молодёжь всё больше проявляет ко мне интерес и с охотой делает всё, что я от них требую. Только покровительство верховного вождя, Томоты и жрецов мешало им открыто выступить против меня.
        Как-то они пришли ко мне, три старейшины из разных кланов. Все уже разошлись, и я, подложив дрова в костёр, укладывался спать. Они внимательно осмотрели моё скромное жилище, исписанные углём стены, по-видимому, желая понять, чем это я так привлекаю к себе молодёжь. Один из них, Ортока, старейшина из клана Сипава, спросил, чему это я обучаю их воинов.
        Я ожидал подобный вопрос и решил воспользоваться испытанным приёмом – сослаться на волю бога Солнца. Стоит сказать всего четыре слова: «Так хочет бог Солнца» и не нужно больше никаких объяснений. Всем сразу становится всё ясно. Кто осмелится пойти против желания бога Солнца?
        -  Я учу их языку бога Солнца, - схитрил я, отвечая на их языке, чем немало удивил стариков.
        -  А для чего это нужно сокутам? Разве бог Солнца стал хуже нас понимать? – Чани, старейшина из клана Черный Оссото, хитро прищурился.
        -  Это нужно не богу Солнца, это нужно вам. Скоро все племена сокутов и шеронов сольются в одно большое племя, и, чтобы понимать друг друга, вам понадобиться единый язык, - важно заявил я и, спохватившись, добавил. – Так хочет бог Солнца!
        -  А мы думали, что посланец бога Солнца учит наших воинов, как стать храбрыми и отважными, как выследить зверя и незаметно подкрасться к нему, - сказал Ортока. – Мы думали, ты научишь их уважать вождей и старейшин, расскажешь им законы и легенды нашего племени.
        Это был явный подвох, но я не растерялся и быстро нашёл что ответить:
        -  Ошибаешься, старик, не для этого я сюда послан. А потому не я должен учить вашу молодёжь этому.
        -  А кто же тогда?
        -  Кому, как не вам, старым воинам передавать молодым мудрость и знания, накопленные вами за долгие годы, и, в свою очередь, полученные вами от ваших отцов и дедов?
        Этот ответ понравился старикам. Они о чём-то посовещались и ушли. Но на этом мои испытания не закончились.
        Однажды внезапно проснувшись от холода, я обнаружил, что мой костёр погас. Это было странно, потому как перед сном я, как обычно, подложил в него толстые поленья, которых с лихвой хватало до пробуждения.
        Осветив очаг фонариком, я сразу всё понял. Тут не надо было быть следопытом, чтобы догадаться, что произошло. Кто-то просто напросто потушил мой костёр. Зачем он это сделал, я тоже понял сразу. Огонь у сокутов священен. Я помнил, как празднично разжигался Главный очаг, с какой торжественностью и почтительностью разносились его горящие головёшки по разным ответвлениям пещеры для других костров. За кострами обязательно кто-нибудь следил, чтобы он не погас. Если такое случалось, виновника сурово наказывали. Того,  кто проморгал  бы  Главный очаг,  ждала смерть.
        А в моей ситуации выходило так, что я проявил беспечность, и поэтому мой огонь потух. Это вряд ли понравится сокутам. Я осознавал это, но всё же решил идти к Главному очагу и с разрешения верховного вождя взять головню для нового костра. А что ещё мне оставалось делать? Не замерзать же, в конце концов!
        Там меня уже ждали. Как ни странно, но все уже знали о моём про-ступке и теперь смотрели на меня сурово и осуждающе. Но я смело подошёл к ним, так как не чувствовал за собой вины.
        -  Верховный вождь, - обратился я к Большому Сокуте, - кто-то поту-шил мой огонь, пока я спал. Прошу тебя и Совет Старейшин разрешить мне снова воспользоваться Главным очагом, чтобы зажечь свой костёр.
        Пока Большой Сокута обдумывал мои слова, за него ответил Ортока:
        -  Ты слишком беззаботен, посланец бога Солнца, - накинулся он на меня, и я почему-то сразу решил, что это именно он затушил мой костёр. – Ты не смог уберечь маленький огонь, значит, мы не можем доверить тебе Главный очаг.
        -  А я и не прошу этого, - ответил я на его выпад. – Я всего лишь хочу взять из Главного очага горящую палку, чтобы снова разжечь у себя огонь.
        -  Ты же посланец бога Солнца, - поддержал товарища Чани. – Это мы должны просить у тебя помощи, а не ты у нас. Ты прозевал свой огонь. Так разведи его снова, но без нашей помощи.
        -  Да, - подхватил Ортока, - докажи нам, что ты посланец бога Солнца.
        Несколько вождей и старейшин поддержали их. Верховный вождь, немного подумав, согласился с ними.
        Теперь мне стало ясно, зачем потушили мой костёр. Совсем не для того, чтобы меня наказать. А для того, чтобы проверить, на самом ли деле я посланец бога или нет? Если разведу огонь, значит – да. Если не разведу - значит, я обманщик, шарлатан, и ждёт меня тогда верная смерть.
        Поначалу этот исход разговора ввёл меня в замешательство. Без ничего развести костёр. Это же абсурд! Но потом я вспомнил о зажигалке, подаренной мне женой ещё до свадьбы. И почему я сразу о ней не вспомнил? Разжёг бы по-тихому костёр заново, и ничего бы этого сейчас не было. Я с улыбкой посмотрел на своих врагов. Они жаждут чуда, что ж, я покажу им его. Сокуты удивлённо уставились на меня.
       -  Я всего лишь посланник бога, - заговорил я, обращаясь к Чани и Ортоке, - а не сам бог. И поэтому то, что может бог Солнца, ещё не означает, что это могу и я, его посланник. Но кое-что я всё-таки могу. Например, разжечь огонь. Кто-то сегодня ночью затоптал мой костёр, и, воспользовавшись этим, я пришёл сюда, чтобы проверить, как сокуты относятся к посланнику бога Солнца. К сожалению, не все проникли ко мне любовью и дружбой. А жаль. Впрочем, у нас есть ещё время, и, я думаю, мы с вами поладим. А теперь, прежде чем пойти к себе и разжечь костёр, я хочу сказать следующее: того, кто посмеет ещё раз потушить мой огонь, ждёт смерть.
       Речь у меня получилась потрясающей. Я внимательно следил за лицами Чани и Ортока, и понял, что потушенный костёр – это дело их рук. Удовлетворенный произведённым эффектом, я отправился в свой закуток. Верховный вождь со свитой пошли за мной следом. По пути я представлял себе, как покажу им небольшой магический фарс. Этим я хотел достичь сразу две цели: пресечь дальнейшие происки своих врагов и поднять свой авторитет. Для этого я решил воспользоваться простейшим фокусом. Знаете такой, когда в руках неожиданно появляются и исчезают предметы?
       Я, не спеша, сложил мелкие ветки в кучку, затем встал перед ними на колени и, проделывая над очагом пассы руками,  забормотал абракадабру. Я то говорил шёпотом, то начинал кричать, бессовестно копируя поведение шамана, которое подсмотрел во время своей болезни. Когда зажигалка оказалась у меня в правой руке, я немного поколдовал над ней и затем чиркнул кремнием. Из зажатого кулака появился огонёк, вызвавший у сокутов стоны удивления и восторга. Не обращая на них внимания, словно они для меня не существовали, я поднёс к огню веточку и, когда она вспыхнула, сунул её в кучу. Пламя весело заплясало в очаге. Я снова пробормотал набор слов, и огонёк в моём кулаке исчез. После этими же манипуляциями я спрятал зажигалку на место.
        Что тут началось! Одни радостными криками начали восхвалять меня, другие что-то бурно обсуждать между собой, третьи с восторгом смотрели на разожжённый мною костёр.
        Я с вызовом посмотрел на своих врагов: что они теперь на это скажут? Их лица были непроницаемыми, словно каменные, но глаза с изумлением смотрели, как огонь пожирал сучья. Заметив, что я смотрю на них, они отвернулись и ушли прочь.
        -  Есть! – победоносно крикнул я им вслед, вскинув вверх правую руку, зажатую в кулак.
        Сокуты радостно поддержали моё ликование. Шум прекратил власт-ный окрик верховного вождя. Он приказал всем удалиться, и, когда убежище моё опустело, обратился ко мне с извинениями.
        -  Мы найдём того, кто потушил твой очаг, - пообещал он мне на прощание, - и накажем его.
        -  Не стоит этого делать, верховный вождь, - ответил я ему. – Думаю, он уже понял, что поступил опрометчиво.
        -  Хорошо, - согласился со мной Большой Сокута и ушёл.
        Так я удачно выкрутился из этой неприглядной истории. Это была моя первая и очень важная победа. Мои недруги притихли, хотя так и не сложили оружия. И в то же время, это был хороший урок для меня. Увлекшись своими замыслами, я совершенно упустил из вида, что как посланец бога Солнца должен время от времени поражать простодушное воображение аборигенов чудесами.
        А сейчас, профессор Гарросс, я сделаю небольшое отступление, которое будет как бы объяснением тому, что я буду рассказывать в дальнейшем.
        Дело в том, что я увлекающаяся натура. Если  какое-то дело мне нравилось, то я занимался им так усердно, пока не достигал в нём значительных результатов или пока моё увлечение не перекидывалось на другой предмет.
        А в детстве и молодости я увлекался очень многим, чем вызывал немалые сетования у родителей. Они не раз говорили мне, что, если я буду так разбрасываться, то ничего хорошего из этого не выйдет. Когда мне было лет десять, я познакомился с бродячим фокусником. Он многому меня научил, и я так к нему привязался, что даже чуть, было, не сбежал с ним из дома, когда он решил уехать в другой город. Но в последний момент его поймали за воровство и посадили за решетку.
        Моя мать и старшая сестра занимались тем, что шили на дому одежду под заказ и имели довольно богатую клиентуру. Сначала я просто помогал им, а потом увлёкся. Мне пророчили славу первоклассного портного, но… юность всегда пребывает в поиске. Однажды мой школьный товарищ показал мне как из серы делать порох, и я пристрастился к химии. Это привело меня в университет, где я вдобавок увлёкся электротехникой.
        А потом в моей жизни снова произошёл переворот. Началась война. Я бросил университет на четвёртом курсе и поступил в лётную военную школу.  Тогда лётчики были самой престижной профессией. Правда, повоевать не пришлось: война закончилась раньше, чем я научился летать. И всё же я окончил лётную школу и остался в армии, чтобы защищать рубежи нашей страны.
        Я добился немалого мастерства в лётном деле, меня заметили и пригласили в только что образовавшееся Космическое Общество. Стать космонавтом и покорить космос – это было очень заманчиво. И я, не раздумывая, согласился. Вот там, в Космическом Обществе, я получил такие знания, которые не смог бы получить уже нигде.
Ко всему прочему, я неплохо готовлю. Это у меня от отца. В Ронджоне он слыл отличным поваром. Может, слышали – Коррет Джаксон?
        -  Нет, - ответил я, - я ведь родился и вырос в Данкаре. Да и к тому же, меня тогда ещё не было.
        -  И то верно, - согласился Сторг. – Ну, да ладно, я продолжу.
        Зима в тот год выдалась на редкость суровой. Таких морозов не смогли припомнить даже старики. Традиционное количество костров, разжигаемых в пещере каждую зиму, уже не спасали по ночам от холода. Несколько человек серьёзно простудились и слегли. Чтобы хоть как-то согреться Совет Старейшин решил дополнительно разжечь ещё несколько костров, что, естественно, привело к увеличению расхода дров. Это было очень рискованным решением, потому как, если сильные морозы продержатся слишком долго, запас дров мог закончиться задолго до появления весенних оттепелей. А с другой стороны, что им ещё оставалось делать?
       Чуть позже Корсано рассказал мне, что Ортока и Чани, настаивая на этом решении, ссылались на то, что с ними посланец бога Солнца и, следовательно, сокутам нечего было бояться. Ведь он обязательно им поможет. Интересно, чем это я мог им помочь? Усмирить зиму или сделать запас дров неисчерпаемым?
       Конечно, как человек цивилизованный, много знающий и много чего умеющий, я очень хотел помочь сокутам победить стужу. Но как? Решение этой проблемы пришло внезапно, когда, шатаясь по пещере, я наткнулся на нишу, доверху забитой выделанными шкурами. Я тут же вспомнил свою юность и решил попробовать что-нибудь сшить.
       С помощью Корсано и его друзей я изготовил из рыбьих костей не-сколько десятков иголок различной величины. Затем с разрешения верховного вождя и Совета Старейшин выбрал себе нужные шкуры, взял пучок сухожилий, которые обычно использовались для тетивы лука или для того, чтобы примотать наконечник  копью или стреле, и принялся за работу.
       Из тонких шкур я сшил себе нижнее белье. Из шкур потолще скроил брюки, рубашку  и обувь – это чтобы было в чём ходить по пещере. А для того, чтобы выйти из неё, я сшил из толстых шкур шапку, штаны и рукавицы. Из шкуры осота выкроил шубу и сапоги.
        Работал я в основном по ночам, чтобы мне никто не мешал. А когда однажды предстал в своём новом обличье у Главного очага, сокуты испуганно сжались в кучу. Тогда я снял с себя шапку и кое-как убедил их, что перед ними не двуногое чудовище, а я – посланец бога Солнца. Осмелев, сокуты обступили меня и с любопытством стали осматривать мою одежду.
        Тут появился Ортока с единомышленниками.
        -  Сокуты не могут носить шкуры зверей, - сходу заявил он. – Тот, кто наденет такую одежду, сам превратится в зверя.
        -  Душа погибшего зверя перейдёт в тело сокута, и тогда не миновать беды, - добавил Чани.
        Эти старейшины заронили сомнение в сердца соплеменников. Все в испуге отстранились от меня. Теперь вряд ли кто-нибудь из них решился бы надеть такую одежду. Я, конечно, мог бы поспорить с ними. Ведь набедренные повязки, которые они носили, тоже были из шкур зверей. Однако никто из них не озверел. К тому верховный вождь постоянно носил шкуру медведя - токума.
        Но я не стал вступать в перепалку с ними, так как среди сокутов имел вес куда меньше, чем Ортока и Чани. Я просто попросил Большого Сокуту освободить мне проход из пещеры. Когда это было сделано, я смело вышел на мороз и направился в лес. А когда вернулся с охапкой дров живой и невредимый, верховный вождь попросил меня сшить такую же одежду ему, всем вождям кланов и старейшинам.
        -  Верховный вождь, - ответил я ему на это,- такая одежда нужна всем. И в первую очередь тем воинам, которые будут ходить в лес за дровами. Но один я не смогу вас всех одеть. Для этого понадобится очень много времени. Может быть, даже несколько зим.
        -  Это очень долго, - сокрушённо сказал тот. – Тогда как быть?
        -  Дай мне помощников, - продолжил я, – я научу их шить такую одежду, и тогда мы быстро справимся.
        -  Помощников? – Большой Сокута задумался. – Сколько тебе для этого понадобится воинов?
        -  Воины мне не нужны, - ответил я ему. – Пусть они занимаются своими делами: носят дрова, охраняют стойбище, ходят на охоту. А одежды будут шить женщины. Они быстрее обучатся и будут делать это аккуратнее, чем мужчины.
        -  Так вот чего он хочет! – завизжал тут негодующе Ортока. – Вот для чего он придумал эту одежду, про которую сокуты и знать не знали! Женщин ему подавай! Не бывать этому!
        Сокуты недовольно зашумели. Верховный вождь поднял руку, чтобы они замолчали. Когда наступила тишина, он спросил меня:
        -  И сколько женщин тебе нужно?
        -  Я думаю, человек двадцать пока хватит, а там посмотрим.
        -  Двадцать женщин?! – возмущённо завопил Чани. – Даже сам  верховный вождь имеет всего три жены. Может, посланник бога Солнца и имеет право на большее, но двадцать… Это уже слишком!
        -  Мне не нужны жёны, - попробовал я объясниться, - мне нужны помощники, которых я научу шить для вас одежду.
        -  Не верь ему, Большой Сокута! – закричал Ортока. – Он что-то задумал! Он хочет…
        -  Да бросьте вы! – прервал его Томота, одноглазый старейшина, выходя вперёд. – Зачем понапрасну на него наговаривать? Разве вы не видели, как он ходил в этой диковиной одежде по морозу, как летом. Да я сам готов помогать ему, чтобы спасти нас от холода. А чтобы вам было спокойно, я предлагаю, верховный вождь, приставить к женщинам пару воинов. Они будут следить за порядком.
        Большой Сокута задумался. Было видно, что ему трудно сделать выбор. И тут к нему подошёл Корсано.
        -  Отец, я тоже буду помогать ему, - объявил он. – Мы с Тинотой и Бинукой будем следить за порядком.
        И тот сдался и разрешил мне взять столько женщин, сколько я сочту нужным. А чтобы исключить всякие домыслы и подозрения, к нам приставили Корсано и его ребят. Так я открыл на Чиккории первый цех пошива одежды…
        Тут дверь с треском распахнулась, прервав Сторга, и в комнату влетела, извергая громы и молнии, разъярённая Тетси.