50. Тайна Белого Братства

     В последние месяцы неизменными проводниками французов по Петербургу сделались два бывших студента Московского университета, двадцатичетырехлетний писарь, разночинец Андрей Зимин и его товарищ годом младше Александр Белов, служивший переводчиком.

   Лапьер нашел их по своим секретным «каналам», в узком кругу единомышленников, молодые люди позиционировали себя «русскими республиканцами».

   Подобные про-якобинские настроения разделяли считанные единицы среди разночинцев Санкт-Петербурга в 1790-е годы, но ясное дело, что они ровно никак не выражались вслух, тем более, в печати.

   В 1793-1794 они тайком подрабатывали переводом  запрещенной в России литературы из революционной Франции, после воцарения на троне Павла Петровича им пришлось оставить это дело.

   Широкие слои дворянства, особенно крупной придворной аристократии, в последние годы, прониклись недоверием и даже враждебностью к образованным разночинцам за их склонность к сочувствию идеям Французской Революции.

  С увлечением рассказывал Зимин своим французским товарищам историю той или иной улицы, района или достопримечательности родного города:

- История Миллионной улицы начинается еще в петровские времена. На левом берегу еще в начале века была заложена Адмиралтейская верфь. Множество иностранцев работало в Санкт-Петербурге, кстати, на Руси, когда-то их всех без различий называли «немцами».

   Тут неподалеку и Большая Морская, где проживает княгиня Чудинова с дочерью... – тут молодой человек замолчал, заметив, как помрачнел Лапьер.

   Лоран скосил глаза в сторону Анжельбера и Фернекса и тихо буркнул сквозь зубы:
- Живет на Большой Морской... а в приглашении значится совершенно другой адрес и опять Василеостровский район...

  Не официально, не в салон она нас приглашает, а хочет заманить нас на место их тайных сборищ, и не факт, что мы не исчезнем посреди города без следа... беспримерно нагло... прямо под носом у Рысакова... или тут иной  принцип, гласящий, что «самое тёмное место – под фонарём»?

- Может быть... – задумчиво отозвался Жером – и обернувшись к русскому товарищу – Андре, возьмите этот листок, здесь адрес господина Рысакова, адрес, куда Чудинова пригласила нас и если мы не вернемся...

   Молодой человек побледнел и изменился в лице:

- Месье Анжельбер... а может я сразу... к нему... ну... к этому...

  Жером сдержанно улыбнулся и положил руку на плечо взволнованного юноши:

- Спасибо, Андре... не нужно... сделай всё так, как я сказал... к Рысакову... только в том случае, если мы не вернемся. Андре, Александр... ступайте домой...
  И кивнул в сторону Жанно, который сузив темные глаза, мрачно слушал разговор:
- Брат, сегодня твои навыки рукопашного боя, огромная сила и склонность к экспромту нам очень понадобятся... 

- Я знаю... моя трость «с секретом», при мне, значит, не зря я привез ее из Парижа...Ca ira!

.... ..... ....
 Яркое, но холодное осеннее солнце позолотило верхушки деревьев и стены домов. Случайных прохожих становилось все меньше и меньше.

- Ну вот, мы почти у цели... только мне кажется, что нас «пасут», я уже видел раньше этих троих деловитых парней, что затаились в арке... не удивлюсь, если во дворе нас встретят их товарищи...похоже, всё так и есть... пока гуляем...- Жером обменялся мрачным взглядом с Лораном и Жюстеном.

- Не исключаю, что это могут быть не только члены Братства, но и люди Рысакова...

   Покружив со скучающим видом господ на прогулке, на некотором расстоянии от нужного дома, они остановились, Жанно, следовавший чуть сзади «графа де Ла Пьер» и его товарищей, вдруг тронул «хозяина» за плечо и хрипло произнес свистящим шепотом:    

-  Они не просто следят... они окружили нас со всех четырех сторон... Пока нас силой не затащили в подъезд, есть один выход, граждане...раз север-юг-восток и запад для нас закрыты, остается наверх... – Мариньяк поднял палец вверх, указав на пожарную лестницу – они слишком из себя аристократы и не ждут, что мы вломимся к ним сами... через окно третьего этажа...
.... .... ....
 
   Утро следующего дня застало всю компанию в кабинете господина Рысакова.

  Сергей Александрович мерил кабинет большими неровными шагами и время от времени бросал на французов мрачные испытующие взгляды, нервным жестом то и дело, поправляя безупречные кружевные манжеты.
 
   Наконец, остановился у окна, около стола, резким движением отодвинул бронзовую статуэтку греческого бога Ареса, надел очки в тонкой серебряной оправе и стал листать докладную записку...

- В окно третьего этажа влезли трое хорошо одетых мужчин средних лет и один рослый сильный тип, одетый как простолюдин... и первое, что они сделали, это вежливо поинтересовались, где здесь выход...  Ну, не бред ли сивой кобылы?

  А ведь это совсем тихий, спокойный район, господа... Не так далеко отсюда, кстати...

  Между тем, в зале собралась благовоспитанная дворянская молодёжь из очень знатных семей... Граф Воронцов, князь Пожарский, княжна Чудинова со своей... то ли бедной родственницей, то ли служанкой Анной Чарской...

   По словам моих людей, эта бедная девушка была напугана и выглядела так, будто была принуждена против воли присутствовать на их собрании...

   Дикий крик девицы Чарской, предупреждавшей некоего Лорана о грозящей опасности, переходящий в хрип, будто ей заткнули рот, как раз и  заставил моих людей ворваться в помещение...

   Лоран... – сузив глаза и облизывая губы, Рысаков сверлил взглядом «графа де Ла Пьера», тот отвечал ему вежливым, озабоченным взглядом.

   Уверен, вам всем будет интересно знать, что было дальше... Молодые люди, обнажив шпаги, пытались задержать неизвестных...

   Граф Сабуров... мой коллега... молодой человек большой физической силы, много лет назад путешествовавший на Алтай и считающийся среди «золотой молодежи» мастером какой-то восточной борьбы сцепился с одним из неизвестных... по виду простолюдином. И что же?

   Кто бы мог подумать! Жёстко уделал этот таинственный проходимец нашего мастера восточных боевых искусств, а следом энергично, как котят, раскидал и остальных...да еще характерно приговаривая при этом сквозь зубы: «Сa ira! Les aristocrates a la lanterne!»

    Каково?! И кто они после этого? Не якобинцы?!

  Сергей Александрович внимательно разглядывал французов, которым даже не предлагал сесть, особенно его взгляд задержался на колоритной внешности «слуги» Жанно, который стоял с невозмутимым равнодушным видом, скрестив на груди руки.

   И всё же, господин Рысаков выглядел довольным. Он правильно понял ситуацию, французы были бы убиты и исчезли бесследно, если бы этому не помешал отчаянный крик Анны Чарской, привлекший его людей и вынудивший их вмешаться и  их собственная бурная активность...

- Неизвестных задержали? – спокойно улыбаясь, поинтересовался Жером – или они оставили следы, по которым можно их опознать?

  Рысаков почувствовал насмешку и ответил тем же:

- А попробовали бы они у меня оставить следы... Вот, написано же, неизвестные при появлении полиции скрылись с места происшествия через чердак, вскрыв металлическую дверь с висячим замком, перекусив дужку... инструментом... Так вот... – еще раз Сергей Александрович в упор уставился на Жанно, но и сейчас тот  ему ответил лишь ленивым равнодушным взглядом.

- Гражданин Анжельбер... мое предложение остается в силе... Вы все через некоторое время сможете выехать из России...

  Рысакова сейчас особенно остро беспокоила судьба сына, Жером помнил об этом. Он опустился на стул напротив Рысакова и спокойным, уверенным жестом поправил пышный галстук.
 
- Мы всесторонне обдумали ваше предложение... и вот что я скажу... выпустите месье Лапьера... и если это возможно... с ним уедет... мадемуазель Чарская... Да... ваши прогнозы были верны и положение якобинцев действительно резко усилилось в новом 1798 году...

  Лапьер лучший дипломат, чем я... у него хорошие связи... А я... не хотел бы уезжать в зиму... ребенку это путешествие сейчас не будет на пользу... не ищите в этом тайного умысла, месье...