Дневник профессора Гарросса 55

                38
        За   это   время    Чиккорийская    долина у Орлиного Хребта сильно изменилась. Вместо летнего стойбища южных сокутов раскинулся город с кирпичными домами и мощёными улицами, обнесённый мощной бетонной стеной высотой в двадцать метров. Эта стена охватывала теперь территорию раз в десять больше, чем старая бревенчатая, которую, как и ров, мы не стали сносить и оставили в целях безопасности. Ведь сбаквины ещё не успокоились. И в случае их нападения, если им каким-то образом удастся проникнуть в город, то эта преграда сможет на время остановить их и дать нам возможность собраться силами для отпора.
        Своенравная река Суори, протекая недалеко от города, падая с плотины, вращала генератор, освещая и согревая дома. Появились фабрики и заводы. Открылась больница, где лечением занимались пока знахари и шаманы. Заработала школа. Было создано несколько ферм, где разводили диких свиней, буйволов и уток.
        К этому времени к нам присоединилось очень много племен: западные сокуты, оставшаяся часть восточных сокутов, три племени из семейства манука и почти все племена шеронов. Даже из-за Чиккорийских гор к нам пришло одно племя. Спасаясь от постоянных набегов сбаквинов, истаки  не побоялись на опасный переход через труднодоступные скалы, чтобы примкнуть к нам.
        После гибели моих самых ярых противников - Ортоки, Чани и Сломанного Копья, - и победы над сбаквинами я больше не встречал сопротивления и ещё больше развил свою деятельность. Сокуты стали во всем помогать мне. Они так стремились к новой, неведомой для них жизни, о которой я так часто рассказывал им, сидя вечерами у костра, и которая помаленьку становилась явью, что брались за дело с не меньшим энтузиазмом, чем я сам.
        За это время сбаквины делали ещё несколько попыток захватить нас. И каждый раз, разбитые наголову,  они позорно бежали с поля боя. Последняя стычка с ними в истории сокутов описана под заголовком: «Великое сражение». Вот об этом я вам и расскажу.
        Ну, а началось всё с того, что сокуты, охваченные идеей постройки новой жизни и окрылённые победами над сбаквинами, стали всё реже вспоминать о жрецах культа бога Солнца. И те забеспокоились. Ещё бы! Они теряли свою власть над людьми, которые на протяжении веков боялись их и почитали их как богов, кормили и содержали их. А так как  приход храма почти весь состоял из племен сокутов, то отсутствие жертвоприношений обрекало их на голод и заставляло  самим добывать себе пищу. С этим жрецы не могли смириться. И они начали действовать.
На меня и на моих ближайших помощников открылась настоящая охота. Покушения посыпались одно за другим. Пришлось увеличить число телохранителей. И что интересно, когда убийц удавалось поймать живыми, в основном это оказывались воины жрецов. Это обстоятельство ещё больше отдаляло сокутов от храма.
        На племена посыпались проклятья. В те редкие моменты, когда кто-нибудь удосуживался отправиться к храму для жертвоприношения, жрецы сулили им всяческие несчастья и пророчили немыслимые беды, потому что я, посланник бога Солнца, настолько уверовал в своё могущество, что стал заставлять сокутов делать то, что неугодно богу Солнца. Но это уже мало на кого действовало. Сокуты, не на словах, а на деле убеждавшиеся, что, следуя за мной, они делают свою жизнь спокойнее и счастливее, не обращали внимания на их угрозы.
И тогда жрецы сами заявились к нам в город.
        Их было трое. В сопровождении десяти воинов они прошли в ворота и стали осматривать дома и улицы. Впереди с важным видом вышагивал Фалар. Не обращая внимания на толпу, следовавшую за ним, он осматривал здания, скверы и парки не удивлённо, как его спутники, а оценивающе. Прикидывая, насколько далеко я зашёл и что нужно сделать  для того, чтобы меня остановить. Он был всё тем же стопятидесятикилограммовым Фаларом, но уже не жирной рохлей, а плотно сбитым толстяком. К медному шарику в левом ухе прибавился полумесяц, а с правого свисала шестиконечная звёздочка и крест. Ожерелье было уже трёхярусным и свисало до пупа.
        Когда я с радостным воплем: «Чёрт возьми, старина!» и протянутой рукой поспешил к нему на встречу, то наткнулся на холодный взгляд его карих глаз. Меня словно окатили ледяной водой и заморозили.
        -  Привет, Фалар, - всё-таки выдавил я из себя. – Это я, Сторг. Надеюсь, ты не забыл ещё своего старого приятеля?
        Тот посмотрел на меня так, словно видел впервые и сухо изрёк:
        -  Ты неплохо поработал, посланец бога Солнца.
        У меня сложилось впечатление, что он только открывает рот, а говорит за него кто-то другой. От досады у меня засосало под ложечкой, а в глубине душе болезненно вспыхнул костёр обиды.
        -  Да брось ты свой церемониальный тон, - я старался держать себя непринуждённо. – Пойдём лучше ко мне. Посидим, вспомним Землю, товарищей. У меня есть прекрасное пиво из дикого солода.
        -  Главный жрец велел передать тебе, что ты достаточно помог сокутам и теперь тебе пора возвращаться, - продолжил Фалар, словно я ничего не говорил ему только что. – Бог Солнца разгневан на тебя за твои проступки и призывает тебя к себе.
        Конечно, я мог просто послать его к чёртовой матери и на этом закончить разговор. Но тогда выступать в открытую против жрецов было ещё рановато. И раз Фалар повёл себя так, я тоже решил поломать комедию.
        -  Вот как? – деланно удивился я. – И за какие же проступки Главный жрец, то есть, я хотел сказать, бог Солнца, разгневался на меня?
        -  Ты забыл про него. Ты возомнил себя всемогущим и перестал приносить ему дары.
        -  Это он считает так потому, что мы перестали носить мясо в ваш храм?
        -  Жертвенных животных, которых приносят в дар богу Солнца, чтобы смягчить его суровый нрав, - с пафосом поправил меня Фалар.
        -  Ты же знаешь, дружище, что ваш храм стоит очень далеко. Сегодня ты сам в этом убедился. Не так ли? К тому же на дорогах пошаливают сбаквины. Никак не могут успокоиться эти крутые парни. Поэтому мы посовещались и решили построить храм внутри города, у Птичьей Скалы. Но мясо туда мы всё равно не носим. Там нам некого кормить. Мы же теперь не дикари, а цивилизованные люди. Мы ставим богу Солнца зажжённые свечи и молимся, прося его простить нас за грехи наши и уберечь от врагов лютых, поставить заблудших на путь истинный и помочь нам в делах наших праведных.
        И притом, заметь, каждое воскресение, а не раз в месяц. И до сегодняшнего дня бог Солнца держал нас под своей опёкой и заботился о нас. Не давал в обиду врагам и всячески способствовал нашим делам. И тебе, старина, как посланнику бога Солнца, должно быть это известно.
На мгновение в глазах Фалара вспыхнула ненависть. На невозмутимом лице проступила печать ярости. Ему нечего было сказать. Он проиграл. И я с удовольствием наблюдал, как бессилие, злость и гонор жреца боролись в нём и варились в собственном соку.
        -  Ты можешь проверить это, посланец Главного жреца, - сказал я ему. – Мы с удовольствием покажем тебе наш храм. И ты сможешь убедиться, что он ничуть не хуже вашего.
        Это был уже вызов. Но жрецы проиграли, - это поняли не только они, но и люди, окружавшие нас, - и я рискнул.
        -  Храм богу Солнца должен быть один, - наконец вымолвил Фалар после долгого раздумья, но не очень уверенно.
        -  Не смеши, приятель. За пятнадцать лет я многое успел рассказать им о жизни на Земле. О храмах, церквях и религии вообще – тоже. Так что не напрягайся, - я с наслаждением добивал поражённого врага, своего бывшего товарища по работе, человека с планеты Земля. – К тому же, сокуты ещё тогда прекрасно знали, что истаки, нагои и другие племена по ту сторону Чиккорийских гор не посещают ваш храм, а ходят в другой, и бог Солнца за это на них ни чуть не обижался.
        Я сделал небольшую паузу, чтобы перевести дыхание, и, не дождавшись ответа, спросил:
        -  Ну, так что, мы идём, что ли?
        -  Веди! – буркнул Фалар и с каменным лицом пошёл за мной.
        Храм наш был не большой. Проектируя его, я по памяти копировал его с церкви святого Джоя, рядом с которой родился и вырос. Кресты, иконы и образа были отлиты из золота. Купол, шпиль и наличники храма были отделаны листовым золотом. У истаков нашёлся художник. Не гений, конечно. Но когда он закончил, росписи стен и потолка смотрелись красиво и внушительно. Алтарь, подсвечники, тяжёлая уникальная по красоте люстра тоже были из чистого золота. И это обилие жёлтого драгоценного металла, эта роскошь нашей церкви поразили Фалара. Надменность и гордыня сменились растерянностью.
        Из кельи вышел верховный шаман, одетый в раззолочённую ризу. Обычно он одевался так  по воскресениям. Но когда он узнал о прибытии жрецов, то поспешил приодеться, чтобы предстать перед гостями во всём своём великолепии.
        К слову сказать, чтобы церковь не захватила такую же власть, как жрецы, её служители не допускались ни на Совет Старейшин, ни на Совет Вождей. Мы решили, что мирскими делами мы будем заниматься сами, а им предоставили заботу о людских душах.
        -  Ну, что, парень, теперь-то ты убедился, что мы по-прежнему почитаем бога Солнца, а? – довольный произведённым эффектом обратился я к Фалару.
        Не ответив, тот резко развернулся и быстро зашагал к выходу. Его свита едва поспевала за ним. Он молчал до самых ворот. Пройдя перекидной мост, он остановился и с ненавистью посмотрел на нас, его провожавших.
        -  Ты можешь ещё остаться, Фалар, - сделал я последнюю попытку примирения.  – Ты по-прежнему мне нужен.
        -  Скоро вам всем придёт конец! – с яростью выкрикнул он в ответ. – Бог Солнца не потерпит такого безобразия. Сначала для вас наступит ночь, а потом огонь обрушится на ваш проклятый город и превратит его в пепел. И никто и никогда не поселиться больше на этом месте, где хозяйничал дьявол!
        Я долго размышлял над его словами, пытаясь разгадать их скрытый смысл. «Сначала для вас наступит ночь». Разгадка этой фразы осенила меня случайно, когда однажды у меня в кабинете перегорела лампочка, и я очутился в темноте. Я упустил из вида, что Фалар был землянин и  хорошо знал, каким образом можно потушить разом все лампочки.
        Я сразу же позвонил Корсано, нашему главнокомандующему, и приказал немедленно утроить охрану электростанции. И как оказалось, вовремя.
        На следующую ночь отряд сбаквинов попытался захватить её, но встретил такой отпор, что потерял больше половины своих воинов.
Так я узнал, что жрецы вступили в сговор с сбаквинами, и понял, что они не угомонятся до тех пор, пока мы их не уничтожим и не разрушим их храм.
        А через месяц наши разведчики донесли, что в Чиккорийских горах появились Люди с Севера. Но я уже был готов к их приходу. Я приготовил им сюрприз, который должен был навсегда отбить у них охоту соваться к нам.
        Прошло несколько дней и сбаквины появились в окрестностях города. Их было много, но наступать они не спешили, словно ждали сигнала. Несколько раз в бинокль… Не удивляйтесь, господа, за это время я додумался не только до этого. Так вот, в бинокль я несколько раз видел среди сбаквинов жрецов. Фалара я увидел вечером накануне атаки. Он что-то втолковывал предводителю сбаквинов. А утром они пошли на приступ.
        Двигались они с двух сторон. Стройными рядами, чем-то напоминая римские легионы. Первые два ряда прятались за заграждениями, сколоченных  из толстых бревен и поставленных на деревянные колеса. Остальные прикрывали головы огромными стальными щитами квадратной формы. Наверное, для защиты от стрел. Сверху это смотрелось очень красиво. Напоминало панцирь гигантской черепахи.
        Откуда  у сбаквинов, до сих пор имевших, только мечи, появились эти щиты? Никак «изобретения» Фалара? Видно ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы вооружить и обучить этих неукротимых варваров.
        Надо признать, Фалар неплохо постарался. Лет десять назад мы вряд ли смогли бы отбить такую атаку. Но сейчас, имея огнестрельное оружие… Вы опять удивлены, профессор? Не удивляйтесь, прошу вас. Вы знакомы далеко не со всем, что у нас имеется. А над огнестрельным оружием я стал работать ещё в первый год постройки города. Помните?
        Так вот одного выстрела из пушки хватило бы, чтобы превратить заграждения сбаквинов в щепки. А их стальные щиты вряд ли бы смогли противостоять пулям крупнокалиберного пулемета. Фалар не знал, что у нас есть оружие, не знал он и про мой сюрприз, поэтому все его старания были напрасными. Он просто послал людей на смерть.
        Когда отряды дошли до отметины, оставленной мной для ориентира, я включил тумблер переносного устройства. Провода замкнулись и один за другим стали раздаваться взрывы. Сработал мой сюрприз - сотни мин, закопанных в шахматном порядке по всей территории перед городом. Сотни вражеских тел поднялись в воздух и упали на изуродованную землю бездыханными. Те же, кто чудом уцелел после такого ада, раненные, очумевшие, обезумевшие бросились бежать прочь от города. Побежали и те отряды, которые сидели в засаде и ждали своего часа. На этот раз мы не стали их преследовать. А зря…
        Сторг тяжело вздохнул, посмотрел на нас и улыбнулся.
        -  Вот так мы одержали ещё одну победу. Но тот заголовок из истории, о котором я вам говорил, к этому не имеет никакого отношения. Это была отправная точка для решающего сражения, которое произошло спустя пять лет.
        После этой стычки даже те, кто ещё продолжал ревностно посещать храм Жрецов, прекратили это делать.
        Жрецы остались одни наедине со своими знаниями, магией и неудовлетворёнными амбициями. Поражение сбаквинов заставило их притихнуть. Но через пять лет они снова в открытую выступили против нас, собрав под знамёна крестового похода сбаквинов и десятки кочевых племен по ту сторону Чиккорийских гор, которых объединяло разные стремления, но одна цель.  Одни из них шли взять реванш за поражение, другие, обманутые жрецами, думали, что и в самом деле  идут в поход на борьбу со злом, третьих привлекали рассказы о сказочных богатствах сокутов.
        Племена эти возглавил Юлун, верховный вождь клана Серых Медведей, самый воинственный и кровожадный из всех предводителей кочевников. Его армия насчитывала три тысячи воинов. Людей с Севера, которыми командовал смелый и очень хитрый вождь Нолсом, было примерно вдвое больше. Главнокомандующим этого похода Главный жрец назначил Фалара, вдохновителя и организатора этого крестового похода.
        Для сравнения, у нас было всего две с половиной тысячи солдат. Правда, хорошо вооружённых  и отлично обученных. Когда сбаквины и кочевники собрались у храма Жрецов, в самом храме состоялся Военный Совет. На нём присутствовали десять вождей, Фалар, Главный жрец и еще два жреца, имевший высший сан. Фалар рассказал им свой план захвата города. Оказывается, он не только хорошо знал расположение улиц, но и неплохо ориентировался в его окрестностях. Его лазутчики поработали на совесть.
        План его был прост. Армия делилась на пять частей. Тракора, один из вождей кочевников, со своими воинами должен был по реке незаметно добраться до южной части города, окопаться там, а потом по сигналу начать атаку с юга и тем самым отвлечь часть сокутов на себя. Нолсом с пятью тысячами сбаквинов и Вирока с тысячью кочевниками атакуют город с запада с целью завладеть главными воротами. Четвертая часть, состоящая только из Людей с Севера с вождем Рикором во главе, выждав, когда все силы сокутов сосредоточатся у ворот, нападают со стороны гор. Эта затея была очень рискованной. Горы были высоки и, в основном, отвесны. Но Фалар убедил их, что именно поэтому сокуты не будут ждать вторжения с этой стороны, и, следовательно, это был отличный шанс попасть в город и напасть на них с тыла. Юлун с остальными кочевниками оставался в резерве, чтобы свежими силами добить  ослабевшего врага.
        План был неплохой, но Фалар не учел, что у каждого из вождей сложилось своё мнение об этом плане. Кочевники истолковали его так: пока Тракора будет отвлекать силы врага на себя, а Юлун сидеть в лесу в засаде и ждать неизвестно чего, сбаквины захватят и разграбят город, оставив им только объедки.
        Сбаквины же резонно посчитали, что основная тяжесть по захвату города ложится на их плечи и поэтому заявили, что будет справедливо, если  большая часть добычи должна достаться им. Между вождями произошла ссора. С таким трудом сколоченный союз едва не распался из-за этого.
        Фалару пришлось призвать на помощь бога Солнца, чтобы утихомирить их. Он сказал им, что город очень богатый и добычи хватит на всех. Он долго убеждал вождей, что сейчас не время искать поводы для ссор, что сплочённость и организованность – вот залог успеха. «Вы обязательно победите, - торжественно закончил он свою речь, - потому что так хочет бог Солнца!».
        Всё это мы узнали позже от пленных кочевников. В основном от их вождей: Тракоры и Рикора. Из сбаквинов ни один не сдался в плен. Несколько человек, попавших к нам в руки из-за ранения, контузии или увечий, как только приходили в себя, кончали жизнь самоубийством. Этот неукротимый народ предпочитал смерть позору. А плен и трусость были для них позором.
        А пока с пограничных застав неслись тревожные вести: у храма Жрецов сосредотачивалась огромная армия Людей с Севера и кочевых племен. Я понял, что надвигается война, и поспешил принять необходимые меры. Женщины и дети были отправлены в старую крепость, из которой при надобности можно было перебраться в пещеру. К стенам стали подвозиться дополнительные боеприпасы и орудия. По ночам саперы снова стали минировать подходы к городу. Заготавливался запас воды и провианта. Увеличился выпуск патронов, снарядов и мин. Мы готовились к войне, жестокой и кровопролитной.
        В спешном порядке на Птичьей Скале почти на самой её вершине была вырублена большая площадка, куда мы поместили скорострельную пушку, несколько минометов  и пулеметов. Мы действительно не ожидали нападения с гор и это Гнездо устроили потому, что с него отлично просматривалась большая часть города, горы на севере и участок реки Суори на юге. Гнездо должно было играть роль сторожевого дозора и в трудную минуту командным пунктом.
        Шло время. Город был уже в полной боевой готовности, но врагов не было слышно. Они затаились и ничем не давали о себе знать. Посланные разведчики доложили, что у храма Жрецов остался лишь одни незначительный отряд кочевников. Остальная девятитысячная армия растворилась!
        Ждать пришлось долго. Целых двадцать дней томительного ожидания, двадцать бессонных ночей. Представляете? Двадцать третьего августа в семь часов утра примчался на взмыленной лошади первый вестник войны. Нолсом, разгромив пограничные заставы, огромными силами двигался на город.
        Сигнал тревоги собрал всех сокутов, способных держать оружие. Я выступил перед ними с краткой речью, и все разошлись по местам, согласно разработанному плану.
        В то время, пока мы сосредотачивали свои силы на западе, ожидая появления Нолсома, Тракора с воинами незаметно добрался до плотины. Это была моя ошибка, мой стратегический просчёт. Я был так уверен, что сбаквины, как всегда, нападут на город со стороны леса, что не удосужился поставить на южной стене даже часовых. Поэтому Тракора легко мог беспрепятственно и незаметно добраться до южной части города, перебраться через стену и напасть на нас с тыла. Чтобы тогда было!
        Но на наше счастье, плотина не дала кочевникам осуществить их план. К тому же, они не были любителями путешествовать по воде. Столкнувшись с препятствием, Тракора приказал сойти всем на берег и двигаться к городу пешком. Берега Суори были сплошь заросшие лесами, и потому кочевникам почти удалось незаметно добраться до стен города. Но с Гнезда всё же заметили какое-то странное перемещение и доложили мне. Это было сделано как нельзя вовремя.
        Пока отряд Тракоры располагался на стоянку, ожидая сигнала атаки, наши разведчики определили их место расположения и численность. Мы обстреляли их из пушек. Кочевники, никогда не слышавшие артиллерийских залпов, приняли их и взрывы снарядов за громы и молнии разгневанных богов и в ужасе разбежались в разные стороны. Через десять минут с ними было  покончено, а сам Тракора с несколькими воинами был взят в плен.
        Мы ещё добивали остатки отряда Тракоры, когда из леса появилось войско Нолсома. Впереди они катили огромные, отлитые из железа пушки. Очевидно, на большее у Фалара не хватило ума. Но и эти орудия, как по-том мы убедились, оказались очень эффективными. Выкатив пушки на позицию, они открыли по нам массированный огонь. Около ста пушек почти одновременно выплевывали из себя тяжёлые, начинённые взрывчаткой ядра, которые при взрыве образовывали воронки два метра диаметром. Это был пустяк по сравнению с разрушающей силой наших скорострельных пушек, но и это нанесло немалый урон городу.
        Под прикрытием артобстрела кочевники Вироки бросились на штурм. Бесконечная, кричащая, свистящая и улюлюкающая толпа быстро приближалась к нам. Нолсом, хитрая бестия, на этот раз послал вперед кочевников, чтобы проверить, нет ли перед городом мин. А они были, как вы помните. Когда враги забежали в зону минного поля, я нажал на кнопку взрывателя. Взрывы один за другим сотрясли местность. Крики сменились стонами и воплями, полными ужаса и боли.
        Но когда дым рассеялся, а пыль улеглась, мы увидели всю ту же надвигающуюся массу. Но это были уже сбаквины. С брёвнами, с лестницами и верёвками в руках они, молча, приближались к стене, перепрыгивая через воронки и трупы кочевников. Ни миномётные снаряды, ни пулемётные очереди не смогли остановить их. Что и говорить, эти беловолосые гиганты были до безумия храбрыми и очень настойчивыми.
        Надо добавить к этому ещё то, что если они хотели чего-то добиться, они никогда не отступали от задуманного. И ничто не могло их остановить, даже то, чью природу возникновения они не могли объяснить. Само собой понятно, что такой народ мог появиться только в суровом крае, где человек, раз оступившийся или растерявшийся, сразу погибал. Как ни странно это будет звучать, но мы так и не узнали, где находится их родина…
        Впрочем, я отвлекся. Так вот, эта огромная блестящая масса снова надвигалась на нас. А блестящая потому, что на головах у сбаквинов были стальные каски, а на груди, руках и ногах были прикреплены толстые стальные пластины, которые предохраняли их от пуль и осколков. Здесь Фалар неплохо продумал безопасность своих подопечных.
        И вот, эта масса приближалась к городу, не обращая внимания ни на взрывы, ни на свисты пуль. Такое наплевательское отношение к жизни, безрассудная смелость и фанатическая настойчивость могли поколебать кого угодно. Меня же это просто потрясло. И когда Корсано своим появлением вернул меня к действительности, Люди с Севера уже карабкались по стенам и пытались прорваться сквозь проломы  в стенах в город.
       Натиск разъярённых беловолосых исполинов был настолько мощным и стремительным, что мы вынуждены были отступить. Ворота города были открыты, мост опущен, и лавина сбаквинов хлынула в город…