Императрица Анна Иоанновна, гл. 16

Глава 16. СМЕРТЬ ИМПЕРАТРИЦЫ И СУДЬБА БИРОНА

     1740-й год оказался переполненным всевозможными событиями. Зимой – ледяной дом и свадьба шутов, весной – следствие по делу Волынского с конфидентами, закончившееся казнью в июне, а в августе Анна Леопольдовна родила, наконец, наследника престола, названного в честь прадеда Иоанном. Императрица поместила младенца в своих комнатах и собралась сама его воспитывать, но не получилось. В начале октября с Анной Иоанновной прямо за обеденным столом случился приступ каменно-почечной болезни (по-видимому, сказалось чрезмерное увлечение верховой ездой), и императрица слегла.
     Врачи сразу заявили, что надежды на выздоровление нет, Бирон, как пишет Э. Миних (сын фельдмаршала) «громко рыдал и метался по комнате без памяти», однако в первый же день болезни созвал на совещание всех виднейших сановников, где произнес вполне разумную речь о грозившем России несчастье из-за малолетства Ивана Антоновича и о недалекости и слабохарактерности Анны Леопольдовны (время показало, что это была еще слишком мягкая характеристика, ума у Анны Леопольдовны хватало только на то, чтобы держать под каблуком еще более слабохарактерного мужа). В конце своей речи Бирон сказал, что управление государством необходимо вверить опытному человеку, на что присутствовавшие немедленно заявили, что регентом должен быть сам Бирон. Когда Бирон стал было отказываться (скорее всего, для соблюдения традиции), подхалимствующие вельможи заявили, что будет его неблагодарностью к России, если он оставит ее в отчаянном положении.
     На другой день Анне была предъявлена коллективная петиция с просьбой о назначении регентом Бирона, однако суеверная женщина боялась, что, «как только она подпишет завещание, то вскоре и умрет». А Бирон понимал, что если завещания не будет, то регентом при новом малолетнем императоре могут оказаться его родители. В конце концов Анна Иоанновна, жизнь которой таяла на глазах, подписала указ о наследнике престола, объявлявший Бирона регентом до семнадцатилетия императора Ивана VI, но по слухам сказала Бирону, что это его смертный приговор и что без нее он не удержится. Возможно, что слух возник, когда Бирон действительно не удержался, но очень возможно и то, что Анна Иоанновна так говорила – людей, по крайней мере, тех, которые постоянно крутились у трона, она знала.
     Анна Иоанновна умерла 17 октября 1740 года на глазах стоящего при ней на коленях плачущего Бирона, прожив 47 лет, двадцать из которых были курляндской ссылкой, а десять (точнее, 9 лет, 8 месяцев и 28 дней) – годами российского царствования. Сделавшись регентом в силу завещания императрицы, Бирон искал популярности среди русского общества и добросовестно занимался делами. Французский посланник Шетарди пишет: «Он непрерывно занят тем, что может его сделать угодным народу; последний много терпел от затруднений и медлительности, которыми отличалось ведение здешних дел; для того чтобы сократить срок делопроизводства, Бирон отправился третьего дня в сенат, оставался там по крайней мере четыре часа и будет туда являться отныне каждый четверг». Академик С. М. Соловьёв в своей многотомной «Истории России с древнейших времен» о первых мерах регента писал с одобрением.
     Однако в самом начале его правления был открыт заговор, имевший целью устранить регента и поставить на его место одного из родителей нового императора. Не подлежало сомнению, что отец императора принц Брауншвейгский имел связи с заговорщиками. Бирон апеллировал к собранию Кабинета, Сената и генералитета, которое единогласно стало на его сторону. Принц получил публичный выговор от начальника Тайной канцелярии Ушакова, а Бирон намекнул, что принца с супругой, если они будут плохо себя вести, выгонят из страны (разумеется, без императора). Между тем честолюбивый фельдмаршал Христофор Миних, всегда завидовавший Бирону, решил, что настало его время стать первым лицом государства, и предложил свои услуги матери императора Анне Леопольдовне. Анна согласилась, но как оказалось на несчастье – свое, своего сына и всей своей семьи и именно по той причине, что предприятие Миниха по свержению Бирона увенчалось полным успехом.
     Каких только глупостей ни писали современники о Бироне, не говоря уже о том что все жестокости Анны Иоанновны объясняли дурным влиянием временщика (самих монархов ругать не полагалось). Например, княгиня Наталия, вдова казненного Ивана Долгорукова сообщала в своих «Своеручных записках», что Бирон до своей курляндской службы занимался сапожным ремеслом и даже шил сапоги её дяде. Такого же сорта и описание некоторыми современниками ареста Бирона Минихом в ночь на 9 ноября 1740 г., воспроизведенное в 6-м томе «Нового энциклопедического словаря» (1912 г.) и ныне прочно перекочевавшее в «Википедию»:
    
     «Они (супруги Бироны – Ю. К.) так крепко спали, что не слышали шагов фельдмаршала. Он подошёл к ним и крикнул «Проснитесь!» Бирон проснулся и сердито сказал «Что? Что тебе нужно? Как ты смеешь?» Но увидев входивших в комнату солдат, понял всё, закричал от страха и полез под кровать».

     На самом же деле Миних к Бирону не пошел, а послал во дворец гвардейцев, и Бирон не только не полез под кровать, но, судя по рапорту их начальника, оказал при аресте отчаянное сопротивление. Сил у герцога было много, его пришлось утихомиривать ударами прикладов, а когда тащили в карету, чтобы отвезти на гауптвахту, он лягался и вырывался. Тащили, кстати, мимо покоев, где лежала еще непогребенная императрица. Таким образом, регентство Бирона, запланированное на 17 лет, продолжалось всего три недели.
     На состоявшемся суде были предъявлены обвинения: «захват» регентства, «небрежение» о здоровье покойной государыни, притеснение русских, намерение низложить «царскую фамилию» (т.е. Анну Леопольдовну с супругом) и прочий вздор. Как острил французский посланник Шетарди, Бирон виноват уже потому, что принимал подарки от государыни. Кончилось дело тем, что Бирон был отправлен в ссылку в Пелым за три тысячи верст от Петербурга. Похороны императрицы состоялись 23 декабря 1740 года при новой власти – регентстве Анны Леопольдовны. Первым делом она позаботилась, чтобы Саксония вернула ей посла графа Линара, а мужа, чтобы не сильно огорчался, произвела в генералиссимусы. Этим, однако, очень огорчила фельдмаршала Миниха, предназначавшего этот высокий чин для себя.
     Анна Леопольдовна пробыла регентом гораздо дольше Бирона, аж целый год. В это время Елизавета неумело плела свой заговор, поила гвардейцев, а Анна Леопольдовна отмахивалась от предостережений Миниха и Остермана, требующих ее ссылки, а также ареста главного зачинщика и организатора хирурга Лестока. Когда, наконец, Анне Леопольдовне были представлены убедительные доказательства, она вызвала Елизавету на разговор и Елизавета, поначалу ошеломленная, сумела заговорить правительницу и убедить в своей невиновности, проявив немалый артистический талант. Она расплакалась и Анна расплакалась, а перед расставанием дамы обнялись и поцеловались. Вот тогда Остерман, наконец, понял, что Анна Леопольдовна непроходимо глупа, да было уже поздно. Елизавета Петровна, воцарившись, сослала его в Березов, а Миниха – в Пелым, где до того находился Бирон. Самого же Бирона Елизавета, помня оказанные им услуги, перевела на житьё в Ярославль, но предоставить полную свободу не решилась – она ведь освобождала страну от «немецкого засилья». Так во все правление Елизаветы Петровны Бирон и просидел в Ярославле.
     Свободу и ордена возвратил Бирону уже Пётр III, а затем Екатерина II восстановила его и на курляндском престоле. Он появился в Курляндии, которую, сделавшись ее герцогом, еще ни разу не посетил, и стал проводить активную прорусскую политику. Это вызвало величайшее неудовольствие курляндского дворянства и в 1769 г., решив, что с него хватит, он отказался от власти в пользу сына Петра. Умер Бирон в 1772 году, имея от роду 82 года, и был погребён в Митаве в герцогском склепе. Курляндия же после третьего раздела Польши стала еще одной губернией Российской империи.

На рис. П. Васнецова: регент Бирон, Иоанн VI и его мать Анна Леопольдовна.