Возвращение

(Фрагмент из романа «ДОРОГА В ОДИН КОНЕЦ»)

... Киев встретил, прямо таки, весенним теплом. Ничего не изменилось в украинской столице за десять прошедших месяцев, ничего не бросилось в глаза. И вроде как и Вадим не истосковался за почувствовавшими весну киевскими каштанами, да и домой не летелось. Он так ничего и не написал матери о демобилизации и теперь чувствовал неотвратимое приближение неминуемой моральной экзекуции: объяснить родне свое явление. А как быть с Людой? От военкомата, где он должен стать на воинский учет до ее общежития, - совсем ничего. Прямо через парк, где позапрошлой осенью собирали они вместе ласкавшие ладони каштаны, цвета ее глаз. И лавочка там под большущим кустом сирени, который рождал у них - замиравших в  поцелуе, иллюзию: мол, не видит никто.

Мысли, мысли. Почему человек не может отключить их, как выключателем свет? Как бы хорошо было, как спокойно! Представил себя перед Людой в этой солдатской форме, в этом потасканном бушлате, подпоясанным брезентовым ремнем с ржавой бляхой. «КрасавЕц», ничего не скажешь! Конечно, это будет сюрприз для нее. Может, даже обрадуется. Может, у нее еще никого нет? Всего-то пару месяцев прошло от того его письма перед рывком 40-й армии «за речку».

Представил встречу:

- Вадим! Ты?! Откуда?! В отпуск?!
- Да вот, понимаешь, тут такое дело, - комиссовали ...

Вадим улыбнулся горько и направился к автобусу, что, прошипев открывающимися дверями, замер на четвертой посадочной платформе. И автобус, и платформа посадочная – все было, как при возвращении его после попытки покорить инженерно-танковое и автодорожный полтора года назад. Все было то же, только он – Вадим Бут, был уже другой.

«…Тот же лес, тот же воздух, и та же вода, только он не вернулся из боя…»

 Высоцкий, вдруг прохрипевший строчкой из знаменитой песни в грустных мыслях Вадима, как ни странно, вернул его в, не такую уж плохую, реальность: «А я вернулся. Вернулся, и это - главное».


Прапорщик – тот самый, что вписал фамилию Вадима на шоферские курсы, вычеркнув фамилию местного блатного, даже не повернул головы в сторону солдата, сидевшего перед дверью его кабинета. «Не узнал, - грустно подумал Вадим. - Ну, конечно. Мало ли таких у него перед глазами мелькает. А может это я так изменился?»
 
Прапорщик узнал. Но закаленные водкой нервы спеленали его эмоции в тугой жгут. Иначе нельзя. Иначе – пулю в висок без посмертной записки. Прапорщик вчера передал родным уже вторую цинковую «посылку» из далекого Афганистана, проследовавшую, как и надлежало, через райвоенкомат. Теперь у него прибавилось обязанностей, а с ними и повода выпить. Выпить в одиночку и помянуть. И тех, которых передал родным в цинковой упаковке по накладной «груз 200», и тех, кого раскатал своим танком на мосту через Дунай в Будапеште в 1956-м. Он не вымаливал этим прощения, нет. Прапорщик знал, что главный судья для него –  это он сам.

Нервы ослабили узел, когда увидел в военном билете Вадима печать 340-го общевойскового госпиталя в городе Ташкенте:

- Ты был «там»?

Старый, битый жизнью прапорщик смотрел на бывшего своего пацана, что за год с небольшим стал мужчиной и все читал в его глазах. Вадим это понял, потому и промолчал.

- Куда теперь? – спросил прапорщик, шлепнув на страничку штамп о постановке на учет «годного к нестроевой в военное время» рядового запаса Бута Вадима Ивановича.

Вадим мял в руках бумажку, что вынул с военного билета, - салфетку с номером телефона в далекой Татарии. Он в секунду принял для себя решение - однозначное и необратимое, он уже научился этому.

- В Россию поеду, в Набережные Челны. Друг у меня там.

- А-а, на «КамАЗ». Ну, что ж, верное решение. Чего в селе прозябать, у тебя вся жизнь впереди. Удачи тебе. И вот еще что, - как бы спохватившись, что вновь затягивающийся узел нервов задавит рвущуюся наружу подходящую, как он понимал, нотку эмоции, такую нужную сейчас этому бывшему солдату, прапорщик произнес, глядя в глаза:

- Ты, Вадим, постарайся забыть все «то». Через «не могу» забыть. Не тяни по жизни эту дохлую кошку, брось. Начни жизнь с чистого листа. В твои годы это получиться, поверь. Иначе от мыслей проржавеет душа, и спасение одно останется – водка. Но и она ненадежное обезболивающее для вскрывающихся ран, когда катишься вниз по склону. Ты меня понимаешь. - И шлепнул в военном билете Вадима, рядом с поставленным ранее штампом, штамп «с учета снят».

До отправления киевского автобуса оставалось полчаса. Вадим забрал в кассе билет на последнее место последнего рейса. «Значит решение верное, - подумал, восприняв это как подсказку судьбы, - вот только денег лишь на билет до Москвы». Купил в буфете пирожок, сдачу попросил пятнадцатикопеечными монетами. Когда первая монета провалилась в утробу междугороднего телефона-автомата, почувствовал: сейчас - момент истины. Судьба вторично намекнула о правильности принятого решения, когда в трубке послышался голос Ивана: «Да, я слушаю».

- Ваня, привет! Узнал?

- Вадим! Дружище! Как я рад тебя слышать! Ты уже дома?! Как твои дела?!

- Иван, боюсь, монет не хватит, послушай. Ты можешь мне выслать на Казанский рублей тридцать или пятьдесят?

Лишь секунды размышлял Иван, но за эти мгновенья он понял все, - Вадим почувствовал это.

- Ты когда будешь в Москве, Вадик?

- Думаю, послезавтра. Не знаю, как с билетами из Киева.

- Значит, слушай меня внимательно! Деньги тебя будут ждать в сберкассе на Казанском вокзале, ты меня понял?

- Да, Ваня.

- Я жду тебя, Вадим! С нетерпением жду! Приезжай!

В трубке щелкнуло, – денег хватило как раз.

Вадим закинул тощий вещмешок с оставшейся банкой тушенки и сменой белья за спину и направился на посадочную платформу, – рейс на Киев уже объявили, и автобус принимал пассажиров. Рядом с ним пятился задом, отправляясь, последний рейс на село – родину Вадима, где его никто ... не ждал сейчас.  «Может, надо было на этот брать билет? – грустно подумал, провожая глазами рубиновые звездочки габаритных огней удаляющегося «ЛАЗа». – Сказал бы, что в отпуск, сюрприз, мол. А через десять дней уехал бы».

Не уехал бы - понимал. Завяз бы в этих - теперь непонятных после письма его, отношениях с Людой и пришлось бы признаться о причине демобилизации. Ему нужно было время, чтобы с этим смириться. Может, и ее ... забыть. Потом можно будет вернуться. На «дембель». Через год.

Автобус, оставив позади перечеркнутое красной полосой на дорожном знаке название райцентра, набрал скорость и понесся в сумерки. Вадим закрыл глаза. Помалу исчезал из сознания отпечаток белой таблички с названием, лишь кроваво светилась и долго не пропадала красная косая полоса знака, как бы перечеркивая прошлое ... 

http://proza.ru/2021/01/02/741

Электронная версия романа Владимира Брянцева «ДОРОГА В ОДИН КОНЕЦ» - на ресурсах электронных книг: Андронум, ЛитРес, и др.