Время Глава 2

     25 июня 1999 года
     К девяти часам утра сквозь серые облака вовсю пробивались солнечные лучи. Воздух постепенно прогревался, наполняя атмосферу приятным ароматом лета.
     Перед праздничной линейкой и торжественным обращением директора в детском доме шла обычная суета, типичная для подобных случаев. Предстоящее мероприятие было посвящено очередному выпуску, какие проходят здесь каждый год.
Дети, что помладше, бегали в нарядных костюмах. Одни ловили воздушные шары, разлетавшиеся на асфальтированной площадке, другие догоняли друг друга. За ними носились молодые воспитательницы, пытаясь поймать и выстроить учащихся в шеренгу. Вот одна уже ведёт двух разбаловавшихся детей в ряд, пока остальные удерживают в одной линии попавшихся ранее.
     Ребята постарше, разделившись на несколько групп численностью от пяти до семи человек, что-то обсуждали, скорее всего, делились своими планами на ближайшее будущее. У некоторых из них от плеча до пояса ярко выделялась красная лента с золотистыми буквами «Выпускник 1999 года».
     Бородатый мужчина в зелёном клетчатом пиджаке разыгрывался на своей слегка потрёпанный гармошке, насвистывая мелодию и пытаясь тут же воспроизвести её с помощью клавиш. Он, сидя на табуретке, чётко, словно метроном, отбивал такт ступнёй правой ноги. Левая у него отсутствовала. Причиной тому стала безмерная доза алкоголя, отключившая его мозг в первый день восемьдесят третьего года, через три часа после праздничного боя курантов. На предложение друзей остаться в доме, гневно отреагировал, объяснив, что ему непременно нужно попасть на новогоднюю ёлку, находившуюся в центре главной площади города.
Впоследствии, случайные прохожие, возвращавшиеся с гулянки, увидели его лежащим без сознания в сугробе за гаражами, между которыми проходила народная тропа, и вызвали скорую помощь. Но для одной из конечностей уже стало слишком поздно. Ногу ампутировали и выдали инвалидную коляску. На этом пристрастие к алкоголю закончилось.
     Являясь одним из первых выпускников, он считал честью посещать крупные мероприятия своего интерната. Ведь тот стал его временным пристанищем, заменил отца и мать, дав путёвку в жизнь. Гармонист олицетворял тех немногих, которые в дальнейшем с уважением и любовью относились к своему детскому дому. Как ни обидно, примеры такой преданности и признательности с каждым годом встречались у выпускников всё реже.
     Помимо работников, представителей социальных служб, с детьми стали смешиваться родственники и знакомые воспитанников. Проходя через калитку, они начинали выискивать глазами тех, кто им дорог. Площадка наполнилась шумом, усиливающимися разговорами, топотом и хлопаньем.
     Всё готовилось к началу мероприятия. Эмоциональный фон нарастал, подпитываясь от огромного, невидимого, энергетического станка, работающего на полную катушку.
     Ровно три месяца назад директором дома-интерната назначили мужчину, заменившего на посту скоропостижно скончавшуюся Евгению Петровну Крылову, проработавшую здесь без малого тридцать семь лет. Инсульт отнял у неё жизнь в возрасте шестидесяти одного года. К этому времени она успела получить «Заслуженного воспитателя», а также удочерить двух девочек, попавших к ней в интернат. Мужа похоронила за пять лет до собственной смерти, но к тому времени девочки уже подросли и поступили в университеты Москвы и Санкт-Петербурга. Сегодня они также присутствовали на этом мероприятии по приглашению нового руководства.
     Подготовка закончилась. Директор вышел из главного входа и направился к центру площадки, где стояла трибуна для выступлений с установленным на ней микрофоном.
Седовласый мужчина с роскошными усами был одет в тёмно-синий костюм, светлую рубашку с красным галстуком и до блеска начищенные чёрные туфли.
     За несколько месяцев он успел заслужить себе авторитет среди работников и детей. Министерская должность, с которой его перевели сюда по достижению определённого возраста, дала ему неоценимый опыт и уважение сотрудников. Сказать, что тут творился беспорядок, было нельзя. Он грамотно влился в повседневное, рутинное течение жизни интерната, внеся лишь некоторые усовершенствования в рабочий процесс.
     Люди на площадке встретили его овациями, на что мужчина аплодировал в ответ, при этом не меняя строгого выражения лица. Лишь раз позволил себе улыбнутся своей жене, пославшей ему воздушный поцелуй. Он любил свою женщину спустя двадцать лет совместной жизни точно так же, как в то время, когда добивался её руки.
     Директор подошёл к трибуне, отлакированной настолько, что та отражала его образ, подобно тёмному зеркалу. Лицевую сторону украшал покрытый золотистой пропиткой герб России с двуглавым орлом.
     - Рад приветствовать сегодня всех собравшихся, - начал он свою речь. - Меня зовут Безручко Сергей Петрович. Я имею честь трудиться руководителем дома-интерната № 17... - в этот момент выступление прервали вновь обрушившиеся овации, заставившие его на некоторое время замолчать.
     Когда все стихло, он продолжил:
     - Сегодня - день, волнующий всех нас. Памятный день. Мы можем подвести некоторые итоги прошедших лет, хотя для вас это будут лишь промежуточные результаты.
     Скоро вы получите документ об окончании нашего интерната, дающий дорогу во взрослую жизнь. Будьте творцами своего будущего, многогранного и красочного...
Люди внимательно дослушали его речь, сопровождая аплодисментами значимые моменты. Доклад затянулся минут на тридцать, но при этом не показался нудным. После последних напутственных слов на площадке ещё раз громом обрушились овации. Их подхватила гармонь, захлёбываясь воздухом и пытаясь выделиться в этом шуме всем известной мелодией «Ах любовь, золотая любовь».
     К полудню солнце светило во всю силу, облака на небе окончательно растворились, словно пена на воде. Танцы под гармонь, выступления выпускников, подготовленные номера детей, смех и слёзы радости делали этот день незабываемым для каждого присутствующего.
     Постепенно подходило время для вручения Дипломов. Мероприятие уже шло несколько часов. Впереди их ждал фуршет, напоминающий обычный праздничный стол в подобных заведениях, на котором дети пьют детское шампанское или лимонад. Взрослые же, скооперировавшись, в «тайном» месте употребляли вино, закусывая нарезками и салатами.
     День неумолимо тянулся к концу, особенно это стало заметно, когда двадцать человек держали в руках «билеты» во взрослую жизнь. Потихоньку площадка пустела. Тех, кто помладше, развели обратно по группам. Им сегодня перепало много сладостей. А выпускников забрали родственники. Выходя за калитку, словно пересекая невидимую линию, они навсегда оставляли прошлую жизнь на территории интерната. Не многие из них захотят ещё раз вернуться сюда, даже для того, чтобы поблагодарить воспитателей. Будущее открыло для них новые горизонты.
     К тому моменту, когда практически все разбрелись, остался накрытым один стол. За ним сидели директор, несколько воспитателей и выпускница, по жуткому стечению обстоятельств, не имевшая ни одного родственника. Она была рада, что закончила интернат ровно до того момента, пока не осталась единственной выпускницей на площадке. Слёзы от обиды из-за несправедливости этого мира, слёзы, как ей казалось, забытого Богом человека, наворачивались на глаза сами по себе. Становилось всё тяжелее их сдерживать. Сидевшие рядом всё видели и прекрасно понимали, но ничем помочь ей не могли и поэтому не концентрировали на ней своё внимание.
     После завершения посиделок, когда убрали последний стол, не дежурившие в эту ночь сотрудники, включая директора, в приподнятом настроении разъехались по домам. Многие, объединившись, продолжили веселье на квартирах, а те, кому позволяли возраст и желание, добрались до танцевального клуба.
     Девушка с красной лентой на груди, оставшаяся в интернате, зашла к себе в комнату и уселась на кровать. Окно озарилось насыщенным оранжевым светом заката, и через некоторое время на улице потемнело. Теперь на стекле отражался лишь опустошённый образ Люды, напоминавший картину одиночества, написанную унылыми красками пропавшего в мире безразличия художника. Чёрный фон проецировался в тёмную материю, медленно затягивающую в свою бездонную глотку чуть видимый хрупкий женский образ.

(продолжение следует...)