Прыжок в себя

   Данное произведение посвящено моему другу Роману. Рома, спасибо за дружбу!               

       Это была моя мечта, вернее, одно из моих мечтаний, к которым я всегда стремлюсь и всегда добиваюсь. И это была не просто моя мечта, а моя заветная мечта, та, о которой  постоянно думаешь и грезишь. Эта мечта была моим горизонтом, до которого я должен был добраться. Надеюсь, те, кто меня читают, понимают, о чём я. Всю жизнь я доказываю самому себе, родителям, жене, что я личность. И хотя я человек, который ставит себе порой, как многим кажется, нереальные цели, я всё равно иду к ним и добиваюсь этих целей. Так, я, после автокатастрофы и нескольких дней, проведённых в коме в результате перелома лобной кости и ушиба мозга, сумел восстановиться, заново жить, заниматься спортом, прыгать с парашютом и учиться.  Окончив медицинский институт, из которого меня выгоняли, и в который я два раза поступал, я стал врачом высшей квалификации, работая днями и дежуря ночами в больнице. Так, я с третьей попытки нашёл свою единственную и любимую Катюню, которая родила мне сына и дочку. И это всё были мои мечты, и я к ним стремился и шёл. Вот и сейчас, преодолев много «не получится», я нахожусь в одном из самых красивейших мест на планете, на границе Замбии и Зимбабве, на мосту через реку Замбези, и с высоты 125 метров от уровня реки любуюсь своей мечтой – водопадом Виктория. Сколько раз я представлял себе, как я всё-таки доберусь в эти места, увижу величественный водопад и прыгну в него с «тарзанки» – «банджи-джампинг». 
   … Меня зовут Роман, мне 40 лет и сейчас 2013 год. Всё моё детство прошло в Сибири, в Новосибирске, в отдалённом рабочем районе под названием «Западный». И это было ещё то захолустье, где, как нынче говорят, живёт один «отстой». Ещё в юности, осознавая, где я живу, я понимал, что моя жизнь среди трущоб не будет обычной, а тем более лёгкой и гладкой, и я должен буду выстоять и выжить.
    Среди двухэтажных бараков и «убитых» дорог, я с родителями жил в «хрущёвской» пятиэтажке, по соседству с «зоной» или исправительной колонией. Наш дом выделялся среди этих рабочих трущоб, так как был построен для руководителей завода «Сибтекстильмаш» и администрации колонии. Не знаю, как родители умудрились получить квартиру в этом доме, но это давало хоть какой-то статус, и все местные жители нам завидовали. На улице вечная грязь, мусор, помойки, алкаши и хмурые лица соседей. А что было ещё делать заводским работягам после работы, акромя как «бухать»?  Пойти-то некуда, да и заняться нечем - ни стадионов, ни спортивных площадок в то время не было. Хотя нам, пацанам, было чем заняться, и нам было весело. Мы то делали «перекиды» зекам, меняя чай на браслетики и ножи, то лазили по «заброшкам» - старым домам, по теплотрассам, а то цеплялись за вагоны поездов,  проходивших по железной дороге, находящейся рядом с массивом. У нас, пацанов, была «фишка» - запрыгнуть на проходящие вагоны, залезть на крышу и потанцевать, чтоб видели все. И мы, рискуя жизнью, частенько это делали, пока током от высоковольтных проводов не убило Володьку,  дружка моего.  Вообще жизнь постоянно испытывала меня на прочность, а может, это я провоцировал её, но, так или иначе, по-другому я жить не мог. Моя юность протекала на грани полного хаоса, это когда ты мечешься между жаждой получения знаний, читаешь много книг и тянешься к искусству, естественно, с подачи интеллигентных родителей, и в то же время «шаришься» по злачным местам, притонам и пробуешь курить сигареты и пить портвейн. Это когда в школе показываешь знания, но тебя гнобят за то, что ты активный и неусидчивый, и оценивают не по знаниям, а по поведению, да ещё и называют «выродком».  Временами задумываешься о жизни, пытаешься остепениться или подстроиться под систему, но среда, в которой ты живёшь, тянет тебя назад - в жизнь-помойку. И всё равно, появляется просветление, и ты пытаешься вынырнуть из «гнилого болота системы» и уцепиться за тонкую, но светлую веточку надежды на лучшую жизнь.
    Мой отец, зубной техник-протезист высшей квалификации, очень хотел, чтобы я пошёл по его стопам и всегда убеждал меня в том, что с этой профессией я никогда не пропаду.
 – Вечный хлеб, – говорил он. – Никогда у людей зубы не перестанут болеть.
   Я, конечно, сопротивлялся, как мог, хотел ведь стать космонавтом, как все дети, но со временем понял, что отец прав. Убедил, в общем. 
    После окончания школы я напрягся и, не без помощи «папика», поступил в медицинский институт на стоматологию, но, учась, так и не понял, что учёба — это серьёзно. Я умудрялся успевать всё: ходить учиться и прогуливать, сдавать экзамены и гулять по клубам, влюбляться и расставаться.  Дело-то было молодое.  И всё это привело к тому, что после окончания первого курса я не сдал госэкзамен. А это очень серьёзно, так как пересдача переносилась на осень, а после, если не сдал - «иди гуляй» без право восстановления.
   Не долго думая, я решил сильно не расстраиваться, а отдохнуть лето, подготовиться к пересдачи «госа» осенью и, позвав с собой подружку Ирку, улетел в Одессу путешествовать по Чёрному морю.
    Всё было классно, время пролетело быстро, и мы прекрасно отдохнули.  Надо было возвращаться домой, но с билетами было плохо, и мы решили лететь  в Новосибирск через Москву. Не успели мы прилететь в столицу, как ещё в аэропорту узнали, что в стране какое-то ГКЧП и все вылеты из Москвы запрещены. А время уже поджимало, что делать, ё-моё? Но и тут я решил, что как будет, так будет и рванул с Иркой к Белому дому смотреть, как побеждает демократия. Это был какой-то шок: пальба из танка по правительственному дому, толпы гражданских людей и военных, Ельцин на бронемашине, выстрелы, крики, лозунги – сплошная вакханалия и мы - в гуще событий.
    И вот, через две недели, кое-как добравшись до Новосибирска, я стою в кабинете ректора медицинского института и доказываю ему, что не по своей вине опоздал на пересдачу госэкзамена, показываю документ, что вылеты отменили, но, увы, ректор неумолим:
- Ты – шалопай, и таким, как ты, не место в нашем институте. Без права восстановления, - подняв вверх палец, добавил он.
- А как же защита демократии? - парировал я.
- Ну, вот иди и защищай, а другие будут знания получать.
  Мой отец, узнав, что меня отчислили, сильно осерчал,  и выгнал меня из дома.
    Но и тут я не пропал. Пришлось мне податься к Ирке и стать её гражданским мужем.
   Чтобы как-то жить, я устроился  в Новосибирский кукольный театр монтировщиком декораций и по совместительству актёром вспомогательной труппы. Иркин дядя,  картёжник, вор-рецидивист по кличке Рамс, отвечал в театре за хозяйство. Он-то меня и пристроил по блату поближе к искусству,  и объяснил своё видение жизни, которое, как ни странно, совпадало с моим: берёшься – делай, пообещал – выполняй, воруешь у людей - плохо, воруешь у государства – хорошо, но лучше воровать и не попадаться, уж больно жизнь на воле хороша, сидеть некогда. Любишь женщину - живи с ней, не любишь - уходи без оглядки. И, главное, не попадаться ментам – покалечат.
    Что покалечат я и не сомневался, как говорится, «на своей шкуре испытал». Когда мне было лет одиннадцать, старшие ребята во дворе позвали меня в свою компанию и предложили вина. Я, конечно, попытался отказаться, но, сами понимаете, бесполезно.
- Хочешь стать мужиком, надо когда-то начинать, - говорили старшие.
 Попробовал вина, попробовал покурить, не понравилось, тошнило, но виду сильно не подавал, зато старшие «зауважали», в компанию стали звать. Не успел опомниться, как стал уличной шпаной, гонор появился, научился задираться и драться, и за себя постоять.  Но со старшими надо было не только  тусоваться, выпивать и покуривать, но и «вливаться» деньгами. А где их взять? Старшие стали с собой брать «на дело», научили пьяных шмонать.  А после с «добычи» мы покупали вино и сигареты и «веселились» в закутках, пели под гитару блатные песни.

Я жил среди шпаны вокзальной
И не скрывал, что воровал.
Я в атмосфере криминальной
Законы улиц познавал.

    Но и милиция не «дремала»,  и,  как-то раз, оперативно отреагировала на заявление от потерпевшего. Прихватили пару старших пацанов, посадили их в «обезьянник», ну те и сдали «подельников», в том числе и меня. Опера мораль мне читать не стали, не посмотрели, что я малолетка, били по почкам дубинкой.  Но я тогда не сломался, обидно было, конечно, но терпел, не «раскололся», хотя и тюрьмой стращали. И это были не просто слова - пацанов садили на «малолетку» пачками, а иначе как со шпаной бороться?  Хорошо,  отец «подсуетился» и вытащил меня из этого «дерьма», с условием, что «возьмусь за ум» и буду учиться. Но я с тех пор сильно возненавидел «ментов», хотя и понимал, что сам виноват, да и родителям хлопот доставлял.
   А вспомнил я об этом из-за одного любопытного случая. Окончив институт и отработав в стоматологии несколько лет врачом, я уже имел авторитет опытного молодого специалиста в центральной муниципальной стоматологической поликлинике. И вот,  как-то раз, с утра, захожу я в регистратуру и вижу, что медсестра заполняет личную карточку пациента, а пациентом оказался начальник центрального РОВД. То ли не было зубного врача в специализированной поликлинике УВД, то ли у нас лучше лечили, но факт, что пришёл он к нам. Стоит, бедолага, трясётся, рукой щёку «греет», вздыхает. Я смотрю на него и даже жалко стало. С большими звёздами, с наградами, наверняка воевал, а зубную боль боится, чуть ли не в обморок падает.  Ну, я и попросил сестру проводить подполковника к врачу без очереди, так сказать, с острой болью,  да и из сочувствия, конечно же.  А через день я загулял в ресторане, а там облава.  В 90-х, милиция, частенько практиковала такие рейды под предлогом борьбы с алкоголизмом. Ну, меня, как говориться, и «приняли». Привезли в центральное РОВД и начали шмонать. Я пытаюсь объяснить, что я доктор, но кто бы слушал. И тут я вижу того подполковника «с больными зубами», ну и чтобы он услышал, громко говорю, что если меня не отпустят, то я с завтрашнего дня всем ментам зубы буду лечить с особой жестокостью. Он тут же отреагировал на мои слова, стоит, вылупился на меня, потом, видно, узнал и дал команду, чтобы меня домой отвезли. Ну, как-то так. Да я, в общем-то, и не в обиде.
    Но вернёмся в те времена, когда мне пришлось повторно готовиться к вступительным экзаменам, чтобы заново поступить в медицинский на стоматологию.
   Днём я работал в театре, а по вечерам часами сидел и зубрил, или «кувыркался» с Иркой.
   Ирка была классная, взбалмошная - она очень любила секс и, кроме этого, как мне казалось, ей ничего не надо было.  Я предложил ей поступать со мной в институт, за компанию, стараясь убедить её, что профессия врача — это почётно и подразумевает помощь людям. Она, конечно, была от этого далека, и для неё работа продавцом в коопторге - это уже предел её желаний, но меня всё же послушала и поддержала. Да она вообще всегда была согласна со всеми моими авантюрами. А после того, как меня официально выперли из института, поступить в него заново и была моя очередная авантюра.  Помню, как я несколько дней учил билеты по биологии, а в ночь перед основным экзаменом вообще не спал. И вот мы на вступительном экзамене выбираем с Иркой экзаменационные билеты и надо же, у Ирки билет с вопросами, которые я хорошо знал, а у меня - увы. Недолго думая,  я забрал у Ирки билет, так сказать, поменялся, и в итоге я поступил, а она нет.
   Она даже не расстроилась, ей этого и не надо было. Но, а я ей был очень благодарен, ведь мне было бы обидно терять ещё один год.
   Как оказалось впоследствии, я был единственным парнем среди десяти девчонок в группе, половина из которых была в меня влюблена, да и я их не обижал - обхаживал, как мог. То в кафе свожу, то какую-нибудь  вечеринку придумаю. Если я на кого-то из девчат положил глаз, то обязательно сделаю всё, чтобы затащить в постель.
     У нас в группе училась одна интересная, красивая девчонка, по имени Милка. Вся такая стильная, умненькая, из хорошей еврейской семьи. В общем, я за ней приударил, а она ни в какую. Надо, говорит, девушку добиваться, подвиги ради неё совершать, а не в кафе пятикопеечное водить.
- За «Бюргер Кинг», вон - на «Немировича» езжай.
  Немировича, а точнее Немировича-Данченко - это у нас в городе улица, где девушки оказывают секс-услуги.
 Я, конечно, был бы и рад ради неё подвиги совершать, но какие?  А она решила меня «на слабо» проверить и говорит:
- А давай поспорим на козырное желание. Если ты моё выполнишь, то и я выполню твоё козырное желание.
   Я, конечно, понимал, что и она ко мне неравнодушна, но у всех свои принципы. Опять же, как воспитали.  Я долго ломаться не стал, хорошо, говорю, по рукам.
- Ну, вот в ближайшее время и посмотрим, - сказала она.
    Через день, в институте мы встретились на практикуме в анатомичке. У нас по плану был предмет «Нормальная анатомия» и мы должны были работать с «натуральным материалом». Заходим в лабораторию, а там формалином пахнет, аж глаза режет, и труп на анатомическом столе лежит. Мы, как будущие врачи, конечно, потихоньку уже начали привыкать, но некоторых девчонок ещё «мутило». Посмотрели на труп, переглянулись, похихикали и достали учебники. Я, как единственный мужчина, подтянул бочок с препаратами, ну, это такая фляга на 25 л., внутри которой лежат в формалине сегменты мозга: полушария, мозжечок, продольный мозг и т.д. Короче, отпрепарированные части мозга. Мы по ним изучали предмет «нервная система мозга».
  Я к Милке поближе, мол, учёба учёбой, а когда «козырное желание» будет. А она посмотрела на меня хитро и говорит, мол, нашёл место, где о козырном желании спрашивать. Ну, я же мужчина, всё равно к ней пристаю:
 -  Что тянуть-то? Давай хоть после практики в кафе сходим, перекусим.
-  Ой, не говори,  сама голодная, позавтракать не успела.
  Я ради «хохмы» разложил на специальной железной тарелке препараты и давай по анатомическому атласу показывать на препаратах борозды мозга, ямки, впадины, где выходит и соединяется нервная система, и тут же добавляю:
- Аппетитно выглядит,  вот бы на вкус попробовать.
  А в это время по телевидению фильм шёл «Молчание ягнят», вот я и давай изображать доктора Ганнибала Лектора. И обстановка подходящая, десять девчонок, и я один мужчина. Тут Милка смотрит на меня пристально и глазами показывает на препарированный мозг и тихо так говорит:
- Ну, давай, «Ганнибал», попробуй.
  Я, конечно, опешил от такого «подвига», но понял, что это и есть «козырное желание», а для меня шанс.  Недолго думая, взял да и откусил кусок от препарата и выплюнул его в бочок. Одногрупницы,  конечно, кто обалдел, кто посмеялся, но так, чтобы «ужас», такого не было, мы же медики. Но и Милка своё слово сдержала.
  Не по моему характеру было отступать. Если подписался, бери и делай, вариантов нет, хотя Милка всё сделала для того, чтобы я отстал от неё, отступился, потому и не ожидала, что я выполню её прихоть. Гордая была девушка, неприступная, да и хорошее воспитание сказывалось. Ведь знала же, что я с некоторыми  девчонками из группы уже переспал, да и слышала, как они «шушукались», обсуждая мои достоинства, потому и не хотела попасть в мою «обойму», хотя самой очень хотелось и любви, и секса. Время-то её уже подошло, 20 лет как ни как, а всё в девственницах. Был у неё какой-то «ботаник» из соседнего подъезда, который вечно приходил на свидание с одним цветочком и водил её по городу мимо кафе и ресторанов, лишь бы не потратиться. Раздражал только.  А тут я, красавчик – наглый и напористый, да ещё и любимец однокурсниц! Ну как устоять?!  Попробовать избавиться от меня? Как?  Отказать мне или нахамить - так это не выход, дороже обойдётся, да ещё и однокурсницы не поймут, осудят и осмеют. И не дай Бог отвернутся, самой невыносимо будет учиться в коллективе. Милка думала, что  задаст мне невыполнимое желание - я сам и «отлипну».  А не тут–то было! Я не отморозок какой-то, но своё не упущу, чего бы мне это ни стоило.  А с девственностью ей всё равно рано или поздно придётся расстаться, так лучше это сделать красиво, по согласию сторон, тем более парень я «не последний», умею за свои слова отвечать!
   Через месяц преподавательница увидела на препарированном образце отпечатки моих зубов, посмотрела  через очки и изрекла:
- Совсем дегенераты.
 Я, конечно, вылететь из института ещё раз не хотел и постепенно стал успокаиваться, хотя и не без «залётов».
   … Ещё в Новосибирске, когда я узнал, что в ЮАР, в Йоханнесбурге, будет проходить конгресс имплантологов, то почувствовал, что моя мечта может осуществиться. Я взял отпуск, оформил все документы и с пересадкой через Москву и Дубай улетел в Замбию. Не хочу описывать эту страну, но она меня удивила своей бедностью, если не сказать просто – нищетой. Моя гостиница «Zambezi Sun», в которую нас поселили,  находилась в городке Виктория Фоллс. От отеля до водопада можно было минут за двадцать пройти пешком, и я был рад, что не было необходимости заказывать такси, потому что времени у меня было в обрез, так как уже вечером я должен был вылетать в Кейптаун. Настроившись ещё накануне на прыжок, я  проснулся очень рано и был в приподнятом настроении. «Сблатовав» своего коллегу по учёбе поддержать меня, я в его сопровождении   вышел из гостиницы, и мы направились по направлению к памятнику Давиду Ливингстону, знаменитому шотландскому исследователю, который в 1855 году открыл этот водопад и назвал его в честь английской королевы Виктории. Рассказывают, что когда британская королева  путешествовала и приехала полюбоваться на знаменитый водопад, названный в её честь, то в знак почтения памяти перед великим путешественником она разулась и босая подошла к его памятнику.
   Пройдя мимо статуи великого путешественника, мы увидели мост и парящую над ним огромную, насыщенную разными цветами арку радуги. Ливингстону посчастливилось увидеть радугу в лунную ночь. И это не миф, а реальное природное явление. Лунный свет, преломляясь сквозь потоки водопада, превращается в фантастическую по красоте ночную радугу. А рано утром  это не менее фантастичное, удивительное, ни с чем не сравнимое зрелище! В узкую пропасть с шумом и рёвом ниспадает огромный поток воды. Брызги от падающей воды образуют паровые облака, которые парят над водой, то поднимаясь, то опускаясь, и издалека похожи на дым. Недаром местные жители называют водопад «Моси-оа-Тунья», что в переводе означает «Парящий дым».
    На мосту,  разделяющим две страны, Замбию и Зимбабве, стояли военные с автоматами и вглядывались в лица людей, пересекающих границу в обе стороны. Конечно, они уже привыкли к туристам, но всё равно некоторых досматривали и проверяли документы. Говорят, в это время в Зимбабве были какие-то волнения. Ещё идя по тропе от отеля к мосту,  я чувствовал волнение от предстоящего события, и мне постоянно хотелось «по-маленькому». Нырнув в джунгли, я приготовился «отлить» и вдруг почувствовал кого-то за спиной. Не прекращая делать своё дело, я повернулся и вдруг увидел огромного бабуина. Представляете зрелище - свободно гуляющий бабуин, да ещё и со стаей таких же, как он?  Нет, вы, наверное, не поймёте мои эмоции.  Парень из Сибири, где растут берёзки и ели, только вчера прилетел в Африку и вот сегодня встречает в лесу огромную обезьяну.  Тут и писать не захочется, или наоборот.  Ещё идя по тропе, я, конечно, видел таблички с надписью «Beware of evil baboons», но как-то даже не задумывался про это, а тут на тебе, вот они. Как ни странно, обезьяны спокойно обошли меня и продолжили свой путь, хотя я слышал, что они очень агрессивные и нападают на людей. А может они почувствовали, что я тоже наглый и смелый, как и они. Проводив их взглядом, я выскочил из леса на тропу и направился к мосту, догоняя приятеля.
  Я стоял на мосту и не верил, что вот она, моя мечта! Долго же я к ней шёл. Подо мной 125 метров пропасти, а вокруг меня потрясающий, фантастический вид на окрестности. Воздух был чистый и, как мне казалось, вкусный. Грандиозный провал в земле, куда с шумом из разных потоков падает огромная масса воды,  завораживал и немного пугал своим величием. Вот это зрелище, вот это мощь! Я впивался глазами в это великолепие и еле сдерживал чувство радости от представшего предо мною потрясающего вида. Хотелось дико кричать и я был одержим идеей прыжка, в моей голове звучала музыка - "Muse", "Hysteria".

It's bugging me
Это сводит меня с ума,
Grating me
Раздражает
And twisting me around
И держит, не отпуская.


Yeah I'm endlessly
Да, я бесконечно
Caving in
Опускаюсь
And turning inside out
И выворачиваюсь наизнанку.


'cause I want it now
Ведь я хочу этого сейчас!
I want it now
Я хочу этого сейчас.
Give me your heart and your soul
Отдай мне свое сердце и душу,
And I'm breaking out
И я вырвусь,
I'm breaking out
Я вырвусь -
Last chance to lose control
Последний шанс потерять контроль...


It's holding me
Да, это держит меня,
Morphing me
Меняет
And forcing me to strive
И заставляет меня бороться,


To be endlessly
Быть бесконечно
Cold within
Холодным изнутри
And dreaming I'm alive
И мечтать о том, чтобы выжить.


'cause I want it now
Ведь я хочу это сейчас!
I want it now
Я хочу это сейчас.
Give me your heart and your soul
Отдай мне свое сердце и душу,
I'm not breaking down
Я не сломлен,
I'm breaking out
Я вырываюсь,
Last chance to lose control
Последний шанс потерять контроль.


And I want you now
И я хочу тебя сейчас!
I want you now
Я хочу тебя сейчас.
I'll feel my heart implode
Чувствую, как мое сердце взрывается.
And I'm breaking out
И я вырываюсь,
Escaping now
Убегаю от реальности,
Feeling my faith erode
Чувствуя, как моя вера в тебя ослабевает...

 (перевод В. Кухмайстера)

  Вот оно то, к чему я так долго шёл! В глубине души я уже гордился тем, что попал в этот недосягаемый, как мне казалось, мир.  Чувство небывалого восторга текло сквозь меня и возбуждало, и я был готов на безумный поступок.
  Заплатив 100 баксов (100 долларов США) и подписав документ об отсутствии последующих претензий, если вдруг я покалечусь или помру со страха, я направился на взвешивание.
  Дома, в Новосибирске, я прочитал в «поисковике» о том, что был случай, когда австралийская туристка Эрин Ленгворти, совершая прыжок, упала в воду, из-за того, что оборвался трос, удерживающий её. Мало того, что она покалечилась, и ей пришлось самой выплывать, так её могли ещё и скушать крокодилы. А вот этого бы я точно не хотел. Уж лучше сразу… 
  Господи, что за мысли! Я стоял и успокаивал себя тем, что обратной дороги нет. Я должен прыгнуть, я не могу иначе, тем более, что если я даже вдруг передумаю, то деньги мне не вернут. А передумать я не могу. Страх блуждал по моему телу, по моим мозгам и явно отражался на моём лице.  Я находился  в какой-то прострации, или в отчуждённости.
  Толпа зрителей, которая стояла на мосту, с интересом и предвкушением зрелища смотрела на меня то ли как на героя, то ли как на жертву. Я видел их взгляды, но мне было всё равно. Мне хотелось включить «пофигизм», хотя я с трудом справлялся с охватывающим меня страхом. Всей своей силой воли я старался вернуть  самообладание. Я смотрел на свой порядковый номер, написанный фломастером на моей руке, и думал о Катюне. В такие минуты испытания реально понимаешь, кто тебе на свете всех дороже.
   Катя была моей третьей женой. Да, как ни удивительно, именно третьей и теперь единственной. И не потому,  что я такой «ходок», а потому, что я всё время искал именно свою единственную, пока не понял, что именно Катя та женщина, которую я люблю. Ещё в студенческие годы, учась в одной группе в институте, я обратил внимание на Катю, мы переглядывались, но тогда я сдуру, на пятом курсе,  женился на Наташке, тоже однокурснице, потому, что иногда спал с ней и, естественно, Наташка «залетела». Недолго думая, я сказал Наташке: «Пошли в ЗАГС». Жили мы с ней так себе, но зато она мне родила Сонечку, и это было классно. И я был счастлив, что стал отцом. Хоть я и был единственным ребёнком в семье, но всегда чувствовал, что мне предназначено иметь много детей, ну хотя бы троих. И вот прошли годы и у меня трое детей, хоть и от разных «девчонок». Спасибо моей Кате, не зря я её увёл от мужа. Она не только прекрасная жена, но и настоящая подруга, и мать моих детей, Семёна и Евы. А ещё она спокойно приняла мою старшую дочь Сонечку и относится к ней, как к своей. Катя - это моя любовь, моя женщина, моя гордость!
  …Я сидел на лавочке со связанными ногами, и чёрный парень-инструктор что-то  говорил  мне по-английски, окутывая мои голени меховой защитой, чтобы верёвка, удерживающая меня во время прыжка, не могла сильно натереть или поранить мои ноги.
   Стоящий рядом инструктор спросил меня на английском:
 - Как дела?
     И к удивлению, я улыбнулся и ответил:
- Заябок!
- Ты откуда? – поинтересовался он.
- Раша, Сибирь.
- О, Раша! Сибирь!
  Чёрный парень прицепил карабин к моей шлейке-страховке и начал объяснять, как нужно прыгнуть. И тут я почувствовал облегчение и желание побыстрее совершить прыжок.
  Я стоял на краю корзины, смотрел вдаль и уже ничего не слышал, что мне говорил  инструктор.  Бездна звала меня! Четыре секунды полёта, и я буду купаться в радуге! Разве не стоит ради этого жить?!
   В последние мгновения я услышал отсчёт секунд инструктора и почувствовал, что пальцы на ногах влажные.  Я «закогтил» кроссовки и крикнул: «Давай»!
И………………!
     Я летел в бездну под крики восторженной толпы. По мере удаления от площадки крики затухали и в уши ворвался шум потока Замбези. Я кричал от жуткого, непобедимого страха и восторга и в какую-то секунду меня подбросило вверх и закрутило. Я жал на кнопку камеры, которую мне сунули перед прыжком и кричал в объектив, что я смог себя преодолеть, что я свершил свою мечту и как это прекрасно.
   Когда меня вытянули на нижнюю площадку моста, я уже был спокоен и рад, что всё закончилось  и опять подумал о Катюне. Первым делом, достав сотовый, я дозвонился до Катюши и прокричал в трубку: «Смотри на YouTube прыжки в водопад Виктория! У меня всё нормально!»  Катя, почувствовав неладное, тут-же перезвонила мне и громко заявила: «Даже не вздумай», но я уже спокойно ответил ей, чтобы не переживала, потому что я уже прыгнул.
  Вечером я улетел в Кейптаун. В планах у меня был мыс Горн и погружение к акулам, но это уже другая история…

            Прыжок главного героя, описанный в рассказе,
            можно посмотреть на YouTube, Прыжок с Виктории,
            перейдя по ссылке https://youtu.be/yPOvLSZyA14