О нравственных ценностях в гоголевских спектаклях

ГОГОЛЬ. Авторская кукла Татьяны Тимониной. На выставке "Страна чудес" в Тольяттинском художественном музее.

Гоголь -  любимый автор нашего театра. Спектакли «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Ведьма», «Ах, Чичиков!», «Женитьба», поставленные по произведениям Николая Васильевича Гоголя, много лет живут на сцене «Секрета» (режиссер Татьяна Тимонина, г.Тольятти). В нынешнем ноябре  - великая радость! - выпустили «Шинель». Зрители не просто принимают наши спектакли – они их ждут. В книге отзывов пишут: «Гоголя! Еще больше Гоголя!» Значит, он созвучен сегодняшнему времени. И значит, у нас он хорошо, верно  звучит.

У режиссера Татьяны Тимониной есть замечательное и очень театральное увлечение. Авторская кукла.  Среди кукол – удивительный Гоголь. Тонкое умное лицо.  В левой руке маска Мефистофеля, в правой  - страницы с цитатами Демокрита. "Дети ваши будут обходиться с вами так же, как вы со своими родителями". "Если бы дети не принуждались к труду, то они не научились бы ни грамоте, ни музыке, ни гимнастике, ни тому, что наиболее укрепляет добродетель, стыду. Ибо по преимуществу из этих занятий обычно рождается стыд."   Именно об этом размышлял Гоголь, а вслед за ним – режиссер, обращаясь к произведениям  классика.  О выборе между добром и злом.  О христианских добродетелях.
 
Произведения Гоголя можно рассматривать как сатиру на общество, а можно – как портрет души человеческой, обуреваемой страстями. Как молитву.   Зрители узнают себя в гоголевских героях. Казалось бы, кто это признает себя в Чичикове или Плюшкине? Вслух никто не согласится с портретным сходством, но интуитивно, где-то глубоко внутри… Продавать мертвых, как Коробочка, и при этом бояться продешевить.  Страстью к наживе дышат Петрович и Фекла в «Шинели».  И Фекла Ивановна  (снова Фекла, и тоже сваха) в «Женитьбе» гонится за  деньгами.  Азартом руководствуется Кочкарев.  Невеста  Агафья Тихоновна мечтает об идеальном женихе: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась.»  Каждый из женихов имеет свой интерес, но никто (никто!) не помышляет о любви.  У Татьяны Тимониной есть авторская композиция «Агафья Тихоновна с Идеальным женихом».  И это тоже – осмысление. И непрекращающаяся молитва. 

Акакий Акакиевич поначалу предстает перед зрителем аскетом, безобидным юродивым, прощающим сослуживцам насмешки, а начальнику – пренебрежение к собственной особе. Тружеником, обожающим свою профессию каллиграфа.  Однако и он попался на удочку страсти. Отвернулся от любившей его Анисьи, возлюбил Шинель. Живое чувство подменил страстью к вещи. А кто соблазнил? Сослуживцы, которые молились только золотому тельцу. Петрович, который отказался починить старую добрую шинель, буквально заставил Башмачкина согласиться на новую.  Но разве можно кого-либо к чему-то принудить? Бог предоставил нам свободу выбора. Недаром все произведения кишат нечистой силой, а Петрович и сам – кажется пособником дьявола. Петрович  давно продал ему душу, за бутылку – на все готов. И неспроста пьяных Кума и Чуба кружат черти, а сладострастные Голова и дьяк сидят у Солохи в мешках – Гоголь рассматривает грех со всех сторон, врага надо знать в лицо. 

У Акакия Акакиевича теперь вместо иконы – Шинель. Вместо любви – всепоглощающая, пожирающая душу страсть к вещи. Недаром в спектакле в роли Шинели выступает обольстительная женщина. И хочется даже простить Башмачкину эту человеческую слабость, такую понятную, близкую.  Мы узнаем себя в Башмачкине и в вертихвостке Акулине Никитичне, и в начальнике департамента Ерошкине (власть – великое искушение, и мало кому удается с ним справиться. Воистину, трудно быть начальником!). И в каждом из чиновников. Потому что чинопочитание в человеке заложено с рождения, как и стремление к свободе. Истинной безусловной любви. 

Поэтому гоголевская сказка «Ночь перед Рождеством» нам по душе. И радует счастливый финал с близкой свадьбой Вакулы и Оксаны.  Любви, настоящей, от которой вырастают крылья за спиной – хочется.  Да ведь для этого надобно оседлать черта в себе, как Вакула, осенить себя размашистым крестом.  Не разменивать Бога в душе на мелкие страсти.  В финальной сцене спектакля «Ведьма», когда Хома не смог устоять перед колдовскими чарами Панночки, исчезают иконы.  Душа Хомы умирает, и жалко его до слез, как всегда жаль себя. Но выходит крошечная девочка и молится: «Господи, помилуй меня!»  А зрители – плачут.  Слезами очищается душа, и это тоже сродни молитве в церкви. Яснее становятся мысли, легче сердце.  А работа души – продолжится. 

Отрадно, что молодежь откликается на гоголевские спектакли, правильно ставит акценты. «Вот если назвать Акакием – одна судьба, а если Николаем – иная».  Финал спектакля «Шинель», закольцованный с началом – знаменует рождение человека, выбор имени как судьбы. И если помнить, что имя Акакия Акакиевича стало нарицательным для человека маленького, а Николая Васильевича верующие родители окрестили в честь Николая Чудотворца, очень хочется юным пожелать больших высот.  И это справедливо, ибо они великого классика – слышат.  И слава Богу!