Глава восьмая. Окончание

Не исключалась, впрочем, и другая версия происходящего: мы с Васечкиным синхронно свихнулись, а прошлая жизнь, которой не было на самом деле, всего лишь плод нашего воспалённого воображения. Возможно в наши головы заложено иллюзорное представление о реальности, примерно как в фильме "Матрица". Но рассматривать подобные версии нам не хотелось совсем. Мы искренне верили в собственную вменяемость и отсутствие у нас острой формы галлюцинаторного бреда – с Нео, Морфеусом и агентами Матрицы в главных ролях.
 
Во времена античности, по молчаливому согласию, мы соваться не стали и начали поиски исторических разногласий сразу со средних веков. Этот период мы излазили вдоль и поперёк примерно за полчаса, но ни малейших отклонений от нормы не обнаружили. По истории у меня был трояк, зато у Васечкина (кто бы сомневался) была железная пятёрка, а значит ошибиться в данном вопросе мы не могли никак. Но даже я, в своём статусе неуча, был твёрдо уверен: средние века этой версии мира ничем не отличались от средних веков той реальности, которая известна нам.
 
Первая нестыковка обнаружилась в начале двадцатого века. Она сверкнула в глазах, как молния, и шарахнула, словно кувалда по голове, похожая на насмешку авторитетных историков над жиденькими мозгами учеников средних школ. Социалистическая революция в России, по мнению авторитетнейшего из источников, не случилась в октябре одна тысяча девятьсот семнадцатого года, а император Николай Второй никогда не отрекался от трона! С этого несостоявшегося события началось расхождение двух реальностей, всё более расширяясь с течением времени в соответствующей прогрессии.

У Васечкина от этой новости выпучились глаза, а я едва не упал со стула. Мы не сразу поверили Википедии, не отличавшейся здравомыслием ни в нашей реальности ни в параллельной. Глянули в альтернативных источниках, но все они твердили одно и тоже: революция не свершилась в том временном периоде, свершиться в котором должна была непременно, и Зимний дворец большевиками захвачен не был. Случился лишь незначительный бунт в городе на берегах Невы, подавленный кронштадтскими матросами.   

Владимир Ильич Ульянов (Ленин) умер от тифа во время ссылки в Шушенское, и в следствии этого революционные настроения в России не приобрели соответствующей популярности. Мировая история, таким образом, свернула с привычного нам пути, если не сказать перевернулась с ног на голову. Зато она, вездесущая социалистическая революция, состоялась не где-нибудь, а в Северной Америке. До власти в Соединённых Штатах дорвались хорошо нам знакомые большевики. Благодаря Великой депрессии и недовольству народных масс, революционное движение в США получило должный размах. Грянул выстрел крейсера "Пенсакола" и отряды революционеров взяли приступом Белый Дом, свергли президента Гувера с его кабинетом министров и провозгласили диктатуру пролетариата.

Вторая мировая, однако, никуда не делась. Но расклад в ней вышел совсем иной. Поменялись противоборствующие стороны, итоги войны и её последствия. В начале шестидесятых годов двадцатого века ядерное оружие расползалось по планете бесконтрольно на все четыре стороны. В результате оно стало доступно для половины стран мира.

Соединённым Штатам было некогда следить за нераспространением, теперь они думали исключительно о мировой революции. Всё прочие события на земном шаре фанатиков-коммунистов заботили мало. Российской Империи тем более было не до того. Её волновали исключительно интересы доморощенных олигархов и бесконечные кризисы немощной экономики, зачастившие по причине повальной коррупции внутри госаппарата. Феодально-олигархическая держава привычно выкачивала нефть из безразмерных недр, поднимала пенсионный возраст с маниакальной ненавистью к старикам, организовывала Олимпийские Игры и прочие пиры во время чумы. Возводила мосты-гиганты (Соловецкий, Аляскинский и Сахалино-Курильский) и православные храмы с золочёными куполами в забытых богом глухих деревнях. Чиновничьи распилы и воровские откаты в тесном союзе с духовными скрепами и компьютерными мультфильмами о вымышленном сверхоружии составляли "незыблемую основу стабильности".
 
Глобальная война на уничтожение, Третья мировая, охватившая всю планету и ввергнувшая её в апокалипсис, по традиции началась на Балканах. Какой-то сумасшедший албанец выкрикнул "Аллах акбар" и подорвался на спрятанной в рюкзаке портативной ядерной бомбе в центре Белграда. Албания, Сектор Газа и прочий радикально настроенный мусульманский мир с ликованием встретил эту "светлую новость".

В ответ Югославия нанесла ракетный удар по военным объектам и промышленным центрам Албании. Соседние страны, союзники Албании по капиталистическому лагерю, подняли в воздух тысячи бомбардировщиков. Америка, в свою очередь, вступилась за дружественную державу. Авианосцы ВМФ США, курсировавшие по Средиземному морю, запустили крылатые ракеты по военным объектам четырнадцати стран Северо-евразийского Военного Альянса. От социалистической Югославии не осталось камня на камне, но и "проклятым капиталистам" влетело "как Сидоровой козе".

Большая ядерная заваруха завертелось в считанные часы. Стоило только начать и цепная реакция распространилась по всему миру. Жёстче всего на первых порах влетело Израилю. Арабские государства-соседи всей гурьбой начали осыпать землю обетованную ракетами со смертоносной начинкой. На Ближнем Востоке давно было накалено, не хватало только поднесённого к пороху фитиля. Израиль ответил достойно, за несколько дней оккупировав большинство стран региона. Сионисты взяли под контроль Суэцкий канал, расположили гарнизоны в Мекке, Дубае, Каире, Багдаде и на правах победителей освоили нефтяные скважины захваченных стран. Мирные израильтяне переселились с заражённых радиацией земель своего государства на ново-присоединённые территории.

Индия и Пакистан конечно не отставали. Они, что нисколько не удивительно, до основания разбомбили города друг друга на религиозной почве. За несколько дней в двух странах погибло в общей сложности больше миллиарда жителей.

Соединённые Штаты, тем временем, вступили в вооружённый конфликт со всем остальным западным полушарием, кроме Канады, и успевали помогать союзникам по коммунистическому лагерю в полушарии восточном. Социалистический Южный Китай нанес ядерный удар по капиталистическому Северному. Япония, Корея и Тайвань запустили ракеты по Вьетнаму и Филиппинам, а те, в свою очередь, не стали тянуть с ответом. Весь мир пулялся ядерными боеголовками, как фантиками от конфет, в азарте заразительного безумия.

Российской Империи тоже досталось. Она вступила в войну на стороне капиталистических стран, то есть Северо-евразийского Военного Альянса, будучи его полноправным сырьевым придатком. На уничтожение с нами, слава богу, воевать не стали, но военные и промышленные объекты прихлопнуло наглухо. Россия нанесла ответный удар по социалистическим странам Запада, но противоракетная спутниковая система СОИ посбивала наши межконтинентальные ракеты, не позволив им даже пересечь границы. Ядерная начинка российских ракет рассыпалась вдоль рубежей отечества, образовав обширный пояс "гиблых земель". С тех пор там никто не живёт, кроме светящихся вурдалаков и МЦЕ-субстанций.

К концу "недели безумия" захмелевшие от ощущения ложного всесилия политиканы начали приходить в себя и хвататься за голову. Воевать "до победного" передумали все, также дружно, как неделю назад призывали союзников "запердолить нелюдям по самые "не балуйся". На орехи досталось всем без исключения, "проклятым коммунистическим янки" в том числе. Победители и побеждённые в этой войне так и не были выявлены, а мировая экономика полетела ко всем чертям. Казавшийся незыблемым доллар рухнул в пропасть, как рухнуло туда практически всё на свете. Уцелевшие люди задумывались отныне только о том, как выжить.

Эффект "зашторенного солнца" привёл к постъядерной зиме. Относительно безоблачно жилось только поблизости от экватора и в тёплое время года в тропиках. Все прочие климатические пояса на планете переживали ледниковый период. Плюс к этому многочисленные природные катаклизмы в результате глобального изменения климата, "блуждающие" очаги радиации и другие непредсказуемые злоключения. Радиоактивное загрязнение стало с определённых пор не только бедствием, но и привычным природным явлением.

Беженцы бежали в Африку со всех концов земного шара. На чёрном континенте никогда не было ядерного оружия по причине экономической отсталости стран. Никто с нищей Африкой не воевал и радиация, по этой причине, почти её не коснулась. Отныне богатеи строили свои виллы не на Лазурном берегу или Канарах, а в долинах Лимпопо или джунглях Конго. Там было относительно чисто и безопасно, а иногда, в просветах кромешных туч, даже проглядывало тусклое солнышко. По жизни голодающим африканским неграм теперь все дружно завидовали, словно обитателям рая.

Мир мало-помалу приходил в себя после сокрушительного сабантуя, и только весельчаки-арабы не прекращали войну "во славу Аллаха". Они бросались ядерными боеголовками даже тогда, когда конец света итак уже пришёл в этот мир как к себе домой. В результате, они вымерли почти во всём ареале своего кипучего обитания, за исключением территорий оккупированных Израилем, где предприимчивые евреи впрягли их на манер ослов во все тягловые и пахотные работы.

Централизованного правительства в большинстве государств не стало. Да и самих государств, так таковых, тоже. Наступило время повальных миграций, больших смут и самопровозглашённых местечковых царьков. Структура общества, политический строй и власть менялись быстрее погоды. В общем, победил коммунизм (в наихудшей из его вариаций), вопиющая анархия, местами феодализм и рабовладельческий строй.

Мутанты соседствовали с людьми бок о бок. Со временем человечество стало терпимей к ним и постепенно свыклось, как с явлением от которого никуда не деться. Мутанты обжили верхние этажи зданий в больших городах и прочие покинутые, но приспособленные для жизни места. На территории "нормальных людей" они не претендовали, сбивались в общины, организовывались в пределах дозволенного и строили собственное изолированное общество.

Первенство "нормальных людей" не оспаривалось ими открыто. Но традиции и устои "старого мира" мутанты, тем не менее, признавать отказывались, считая эту ветвь эволюции вымирающей и нежизнеспособной. Ходили слухи, что где-то на островах, там, где нет радиации и небо безоблачно, они отстраивают новые цветущие города. Но толком об этом никто ничего не знал. Ещё говорили, что мутация пробудила суперспособности у отдельных человеческих особей. Люди Икс, из фантастического кино нашей с Васечкиным родной реальности, воплотились в жизнь в реальности параллельной.

Нормальные, не мутировавшие люди, в свою очередь, мечтали покончить с подвальным существованием и поселиться в Нью-Эльдорадо – мире солнца, песчаных пляжей и повального благополучия, существовавшем в виртуальной реальности. Постъядерный мир они считали непригодной для жизни клоакой, копили на отпуск в мирах сетевого рая и грезили о нём, как о манне небесной. Неизлечимо больные и те, кто утрачивал трудоспособность по причине старости, отправлялись в Нью-Эльдорадо минуя общую очередь. Впрочем, совсем ненадолго. После двух недель "запредельного счастья", их ждала "принудительная фильтрация". А тело отключённого от сети и "отфильтрованного" члена общества поднимали наверх и закапывали в сугроб, где оно должно было послужить кормом для крыс. Такой была пищевая цепочка в этом сумрачном, обезумевшем от бедствий мире. Крысы пожирали тела умерших людей, а люди живые, в свою очередь, питались крысами, взращенными на замороженной человечине.

Здоровые и молодые мужчины и женщины, пригодные для выполнения ответственных и сложных наукоёмких работ, обслуживали сетевых счастливчиков. Они зарабатывали на отпуск и дожидались дня, когда и им посчастливится. Обслуживающий персонал сетевого рая обеспечивал функционирование серверов, камер "тихого существования" и производство электроэнергии. Сами компьютеры, продуцировавшие этот рай, размещались в тоннелях метро. На заводах, располагавшихся внутри подвалов городских домов, производилось всё, что нужно для выживания социума, а охотники добывали мясо – выходили наружу и убивали крыс.

Экспансия из реальности в виртуал началась ещё до войны, по этой причине наверное война в конце концов и случилась. В головах большинства засела шальная уверенность, что Нью-Эльдорадо никуда не денется, туда всегда можно будет сбежать в случае пиковых неприятностей в мире реальном. На виртуальных курортах люди проводили уик-энды и отпуска, но уходить в мир иллюзий окончательно и навсегда – дураков не было. Люди – существа практичные и приземлённые, а потому большинство из них предпочло реальную жизнь безупречной стерильности суррогатного рая, пусть даже жизнь эта изобиловала неудобствами. Так было до последнего времени, но апокалипсис перевернул представления и изменил стимулы. По его пришествии все как один мечтали сбежать с захламлённой планеты, как можно глубже спрятавшись в виртуальной нирване.

Метро больших городов стало неким обособленным миром. Там жилось куда уютней, чем на поверхности. Машины производили собственный кислород, оранжереи стабилизировали воздушную смесь до нужных кондиций. Но купить жильё в оазисах под землёй было практически невозможно по причине сверхъестественной дороговизны. Обездоленному большинству приходилось кантоваться в подвалах ставших нежилыми домов или вырытых в сельской местности многоквартирных землянках.

Самыми прибыльными и быстрыми способами заработка в мире постапокалипсиса были охота и собирательство. В запустелых городах и на брошенных землях до сих пор отыскивалось много ценного. Профессии сталкера и охотника считались очень престижными, хоть и сопряжёнными с риском для жизни. В этом смысле, предсказания фантастов прошлого о жизни в постъядерном мире попали в самое яблочко.

Больше всего из добычи охотников ценилась "городская дичь". Свежая двадцатикилограммовая туша только что забитой крысы-мутанта стоила немалых денег. Ненаучная вера в чудодейственные свойства парной крысятины подтверждалась неоспоримыми фактами. Страдавшие лучевой болезнью излечивались благодаря ей даже на самой тяжёлой стадии. Освежёванные тушки городской дичи поставлялись вниз тоннами, мясом крыс-мутантов кормили детей, больных и беременных женщин. Здоровые им тоже не брезговали, все поголовно верили – этот продукт наделяет иммунитетом от лучевой болезни.
 
Организм крыс не накапливал рентгены и обладал поразительной радиорезистентностью. Причём под воздействием радиации крысы становились от поколения к поколению всё упитаннее и крупнее. Когда-то давно на атолле Кваджалейн в Тихом океане единственными существами выжившими после экспериментального взрыва водородной бомбы оказались крысы. И если у самки в результате мутаций погибала часть потомства, то выжившие особи многократно компенсировали этот недостаток, совершенствуясь генетически.

– Во всём виноват Обама! – по привычке констатировала мама, отвлекая нас от компьютера.

Я прекрасно её понимал. Как известно, не любить разного рода цветных Обам и вешать на них всех собак давно стало добрым обычаем на Руси. Вину за случившийся апокалипсис тоже, разумеется, повесили на него – полуниггера с имбецильной улыбкой и глазами навыкате – добавив до кучи ко всем его прежним провинностям. Генерального секретаря Центрального Комитета Коммунистической Партии Соединённых Штатов Америки ненавидел в этом уставшем от тягот и больном радиацией мире, наверное, каждый живущий. Звали Генерального секретаря, как вы разумеется догадались сами, Барак Обама!

Мама подошла к столу и поставила перед нами чашки.

– Пьём ёдистый раствор лошадиными дозами, – пожаловалась она, разлила по чашкам какую-то пахучую дрянь и размешала ложкой, намекая всем своим видом, что мы обязаны проглотить снадобье.
 
Мы с Васечкиным скривили рожи от одного только запаха, но перечить конечно же не посмели. Выпили и поморщились, как от уксуса.

Мама, не долго думая, выключила компьютер и в приказном порядке велела нам ложиться спать. Мы вздохнули расстроенно, потопали к двухъярусной кровати, забрались по очереди на верхнюю лежанку и завалились на боковую, не раздеваясь. На широкой кровати с лихвой хватило места для двоих. Ёдистый раствор подействовал как снотворное, да и усталость давала о себе знать. Я только коснулся головой подушки, как тут же провалился в глубокий сон.

Продрыхли мы, если верить ходикам на столе, без малого десять часов. Но едва продравши глаза, немедленно устроили переговоры, шушукаясь под одеялом тайком от мамы. Подробно обсудили основные вопросы стоявшие на повестке дня и решили пока не принимать поспешных решений. Прежде следовало разобраться, что к чему и почему в этом странном обезумевшем мире. Разбираться днём, на свежую голову, мы посчитали более перспективным, чем делать это на ночь глядя.

Мама не спала. Она сидела в углу, вязала тёплые носки из крысиной шерсти и слушала местное радио.

Мы заявили ей о наших планах выйти из дома и рассмотреть внешним мир при дневном свете. Мама не стала нас отговаривать, но объяснила, что "дневной свет" в данном случае не особенно отличается от "ночной темноты". Готовя нам завтрак, она без умолку наставляла, как правильно вести себя в бетонных джунглях опустевшего города, чтобы выжить там хотя бы первое время.

После завтрака мама вооружила нас какой-то допотопной пушкой, стреляющей пулями. "Автоматический трёхствольный обрез", – так она назвала оружие. Затем приволокла спецкостюмы – просвинцованные одеяния, похожие на облачение вчерашних незнакомцев встреченных нами при входе в подвал. Мы пробовали артачиться и просили вернуть нашу одежду, но мама даже слышать ничего не хотела на этот счёт. Она велела нам напяливать спецкостюмы и респираторы, а на головы, поверх вязаных шапок, горнолыжные очки на резинке.

– На живых крысы нападают редко, – инструктировала мама, – но без обреза на улицу я всё равно вас не выпущу! Мало ли что... времена нынче недобрые, в человеческих головах страх и смута.

Мы послушно кивнули и она улыбнулась, наивно уверовав в нашу показную покладистость. До нас, наконец, дошло: она снаряжала нас "на охоту"!

– Огромная естественная ферма по разведению гигантских крыс, – так назвала мама внешний мир, давая нам последние наставления на выходе из подвала. – Не слоняйтесь по улицам слишком долго. Расставляйте капканы в глубоких сугробах, сделав предварительно яму глубиной в метр. Страховочную верёвку привязывайте к столбам или дорожным знакам, иначе попавшаяся крыса сбежит и утащит с собой капкан. Наживку выкладывайте точно на раздвижной механизм и засыпайте её рыхлым снегом. И не жадничайте, кладите большие куски, крысы нынче пошли привередливые. Расставите капканы и сразу домой! Вечером сходите ещё раз – проверить и, если повезёт, собрать улов. В незаселённых подвалах крыс больше всего, в пустующих квартирах тоже, но вам, за неимением опыта и сноровки, охотиться там пока рано.

Мама сунула нам мудрёного вида стальные приспособления, управляться с которыми мы понятия не имели как. "Капканы-крысоловки!" – догадался всезнающий Васечкин и со знанием дела взвёл пружину одной из этих штуковин в рабочее положение.

Кроме того мама дала нам в дорогу какой-то прибор, похожий на большой доисторический калькулятор с кнопками и экраном. "Счётчик Гейгера", – снова подсказал Васечкин. Счётчики Гейгера, как я понял, были в мире постапокалипсиса таким же предметом повседневного обихода, как в нашем, к примеру, сотовые телефоны.

– Добычу подцепите на куканы и повезёте на санках, – наставляла мама. – Санки дам вечером. Для куканов сгодятся ветки ясеня или дуба, их нужно нарезать заранее и с запасом. Сосна и берёза в этом деле не подойдут, слишком ломкая древесина. Нож у вас есть? Или вам дать?

– Не беспокойтесь, Наталья Сергеевна, – улыбнулся Васечкин самой хитрой из своих улыбочек. Он возился с одним из капканов с видом бывалого охотника на гигантских крыс и, взведя механизм в рабочее положение, уточнил: – У меня в рюкзаке есть большой финский нож. Очень острый и очень опасный!

– Молодец, Рома! – похвалила мама, глядя с умилением на умельца Васечкина и улыбаясь своим заветным мечтам: – Добудем побольше туш, скопим денег и купим квартиру в метро. Там чистый воздух, нет радиации и мутантов. Работают гидропонные фермы, а в последнее время начали разводить саранчу. Но старые привычки не изживаются за три дня, тамошние поселенцы не желают есть насекомых, люди предпочитают настоящее мясо. Заготовительные базы требуют от нас, обитателей поверхности, увеличить поставки и готовы платить не скупясь. Как за свежую дичь, так и за вяленую крысятину.

– А как же наши комбинезоны? – расстроенно прогнусавил я.

– Свою пижонскую одежду будете носит дома. На улицу в ней нельзя! Почищу её к вашему возвращению и получите в лучшем виде.





Стоило нам выйти на улицу, как Васечкин взялся протестовать:

– Я здесь не останусь, это не наш мир! – он содрал с лица респиратор, очки на резинке и выкинул в ржавую урну, заполненную льдом до краёв.

Когда мы скрылись за поворотом, подальше от маминых глаз, я сделал тоже самое из солидарности с другом.
 
– Я с тобой, Ромка! – поддержал я.

– В этом мире даже дом, где я живу не построили, – пробурчал обиженный Васечкин. – Почему я должен им дорожить?

Мне было жаль маму и не хотелось её бросать. Она снова останется в одиночестве, впадёт в горе и будет меня безнадёжно ждать. Но и ту, другую маму, не меньше мою чем эту, я тем более бросить не мог. Любил их обоих поровну, но та моя мама, в настоящем не суррогатном мире, была всё же капельку ближе. И капельку родней для меня.

– Этот мир не наш, а реальность эта – параллельная версия той, которую помним мы, – сделал Васечкин очередной гениальный вывод по поводу механизмов мироустройства. – Я так понимаю, глобальная сетевая игра "Третья мировая", а вместе с ней и дополненная реальность, не стали здесь популярны или не были реализованы вовсе. И потому замещение, о котором мы с тобой рассуждали в самой первой главе этой книги, так и не произошло в действительности. Третья мировая война случилась в этом неправильном мире на самом деле, а вовсе не в виртуальной реальности.

– Вызывай Роркана! – рявкнул я. – Чёртов проходимец хотел нас надуть! Засунул не пойми куда, пускай теперь за базар отвечает. По всей строгости и с извинениями.
 
Васечкин разлепил липучки на рюкзаке и стал ворошить его содержимое. Наш рюкзак он берёг как зеницу ока весь вчерашний и сегодняшний день. А ночью спал с ним в обнимку.

На случай возможных неувязок по сделке с Рорканом, в нашем распоряжении имелся ПэВээМ (пространственно-временной возвратный модуль, другое название: "темпоральный шифратор") – простецкое с виду, но очень ценное устройство, механизм которого был способен влиять на механику времени и пространства с потрясающей эффективностью. Васечкин откопал его на дне рюкзака и выудил на свет божий.

Приводя устройство в действие, он жутко суетился. Пыхтел, как закипающий самовар, и путался в кнопках коченеющими на морозе пальцами. Волновался так, словно набирал СМСку на телефоне ни кому-нибудь, а самой Светке Вертинской, назначая той свидание при луне, в романтической обстановке и с намёком на возможный интим. Наконец, он с решительным видом нажал красную кнопку, отложил темпоральный шифратор в сторону и облегчённо выдохнул. Ромка зашифровал недавнее прошлое и расшифровал его в настоящем, вызвав Роркана в затребованную точку пространства в течении одного условного часа. Таким образом, мы насильственно возвращали в наше время-пространство этого космического барыгу, всучившего нам фуфло. Мы крепко держали его за яйца с помощью возвратного модуля, и хрен он теперь отвертится!
 
Вчера Роркан практически присягнул на Библии и поклялся здоровьем матери, что доставит нас строго по назначению. Мы поверили ему на слово, но на всякий случай подстраховались. Страховкой служил темпоральный шифратор, Роркан уступил нам эту продвинутую во всех смыслах штуковину почти задаром, в качестве гарантии своей честности.

Мы прождали его отведённый час, приплясывая на морозе. Роркан говорил в прошлый раз, что задержится по делам в космических окрестностях на несколько дней, поэтому при случае прибудет к нам очень быстро. Но конечно же бессовестно врал. Мы вцепились в него, словно клешнями, посредством пространственно-временной механики, которую подчинял себе ПэВээМ, и вытягивали на стрелку не ближе чем из другой галактики.

Шахта атмосферного лифта, уже знакомая нам световая дорожка, проявилась в накрытом мрачными тучами постапокалиптическом небе, стремительно протянулась сквозь пространство вниз и коснулась земли. Из кабины вышел пресловутый Роркан.

Сегодня он выглядел оригинально и не был похож на себя вчерашнего. Совершил что-то противозаконное, догадался я, потому и спрятался от межзвёздной полиции в наспех напяленной маскировочной оболочке.

Куда-то подевались рога на лбу, зато отросли заячьи уши. Вместо трёх голов присутствовала одна, а морда лица значительно прибавила в габаритах. Тело, под пижонскими шмотками модника с Альдебарана, уже не выглядело подтянутым и спортивным. Приобрело размытые очертания, присущее поклонникам фастфуда и пива.

– Что за паника среди бела дня? Вы что творите, мать вашу? – Роркан размахивал руками от возмущения, с экспрессией дирижёра в отставке. Он спрыгнул на притоптанный снег, сварливо бубня в наш адрес инопланетные ругательства и играя от злости желваками на мясистой физиономии. – Выдернули меня в такую даль без предварительного извещения! Ни стыда ни совести у нынешней молодёжи! Ни с того ни с сего, с бухты-барахты! Словно баня горит, ей-богу! 

Мы сходу захлопнули ему рот предъявленными претензиями:

– Ты надул нас! Всучил подделку! – я сжал кулаки и сделал грозное лицо. – Это не наш мир, и это не моя мама! Это мама другого Андрея Быстрова, хоть и очень похожего на меня! Я не хочу оставаться здесь и прожить всю жизнь в чужой шкуре!

– Условия договора не выполнены! – вставил пять копеек рассвирепевший Васечкин, встав рядом со мной плечом к плечу. 

– Верни нас в наш настоящий мир! – рыкнул я в качестве жёсткого, но справедливого требования.

А ушлый Васечкин ехидно добавил, обнаглев окончательно, сверх всякой разумной меры: – И гони неустойку за моральный ущерб! Миллиард долларов США!

– Не может этого быть! – взвизгнул Роркан, взмахнув руками. Он просверливал нас свинячьими глазками на наглом поросячьем лице. – Я вернул вас куда договаривались, в вашу собственную родную Вселенную. Из чужой, в которой вы заблудились. Координаты правильные, я проверял три раза.

– Ты всё перепутал! – надавливал я. – Или пудришь нам мозг намеренно, с какой-то преступной целью!

Мы с Васечкиным надвигались на Роркана, с суровыми минами на решительных пацанских лицах. Ничего хорошего ему это не предвещало.

– Постойте-постойте, – он выставил руки вперёд в примирительном жесте. – Давайте разберёмся цивилизованно. Не будем бросаться бомбами и беспочвенными обвинениями.

Роркан покопался в папке с бумагами, которую принёс с собой, и выудил на свет божий подписанный нами контракт. Он бегло пробежал глазами по документу – тончайшему листку из сверхпрочного пластика с бриллиантовым напылением и выдавленным в рельефе текстом – и, убедив самого себя в правоте собственных слов, решительно заключил:
 
– Всё сходится! Никакого обмана! – он протянул нам документ заверенный нанопечатью и электронной подписью нотариуса Верховной Юридической Инстанции.

– Галактика Млечный Путь, Вселенная старого образца, звезда в периферийном секторе скопления Плеяд. – Бегло зачитал Роркан несколько начальных строк договора и в качестве подтверждающей иллюстрации высветил в воздухе видеокарту упомянутого сектора космоса. Затем покопался в голографических приложениях и буркнул: – Обозначенная под маркировкой... – в воздухе засветилась колонка цифр, означавших пространственные координаты. – Как видите, я добросовестно выполнил свои обязательства перед вами. Доставил точно по назначению, в точку пространства заявленную в контракте. Ошибка категорически исключена!

– Но это не наша Земля! Не родная, не настоящая! – взорвался Васечкин не хуже тратиловой шашки. – Какой-то параллельный мир или что-то вроде того.

– Реальность имеет свойство делиться на множество фрактальных версий под влиянием непредвиденных факторов, – констатировал Роркан, разводя руками и выражая жестикуляцией своё искреннее и неподдельное сожаление. – Я не несу за это ответственности. Как не несу ответственности за бури, землетрясения, извержения вулканов, сход планет с их магистральных орбит и прочие природные явления и стихии. Они не входят в компетенцию договора, который мы заключили. Вот здесь мелким шрифтом прописана оговорка на этот счёт. – Он поднёс к документу голограмму-лупу, многократно увеличил масштаб и ткнул толстым пальцем в сноску под звёздочкой.

Мы прочитали текст сноски микроскопического размера. Там чёрным по белому говорилось, что он, то есть предоставитель услуги, действительно не несёт ответственности перед нами, его клиентами, за фрактальные пертурбации.

– И как прикажешь нам выбираться из этой безвыходной ситуации? – насупился Васечкин, уже не столь нахрапистый и уверенный в собственной правоте. – Транспорта у нас нет, денег на билет до Луны или Альфа Центавра – тоже. Нет базы для получения информации, нет доступа к технологиям. Мы голодранцы с дыркой от бублика в пустом кармане.

Роркан всем видом изобразил сочувствие и развёл руками, деликатно давая понять, что это не его проблемы. Он собирался покинуть нас, на этот раз окончательно, и сделал шаг в направлении мерцающей в воздухе шахты атмосферного лифта. Но то, что случилось в следующую секунду, заставило его вздрогнуть, а впоследствии изменить намерение.

Метрах в трёх от места, где мы стояли, громко треснула корка снежного наста. Кто-то таинственный и судя по всему настроенный агрессивно, разрывал снег, пытаясь выкарабкаться наружу из его спрессованной толщи. Усатая крысиная морда высунулась из окошка в заледеневшем насте, прорубленном когтистыми лапами. Следом появилось упитанное туловище – крыса оказалась величиной с трёхмесячного поросёнка. Она потянула воздух ноздрями, определяя по запаху, насколько съедобны стоявшие на её пути теплокровные существа, и размышляя над тем, способны ли они к активному сопротивлению. Блестящие бусины чёрных глаз излучали флюиды ненависти и голода.

– Крыса-мутант! – отшатнулся Роркан с истерическим воплем.
 
Крыса, учуяв флюиды страха с его стороны, пронзительно заверещала.

Это клич, догадался я. Крыса обнаружила живое мясо и зовёт на подмогу сородичей, отдавая себе отчёт, что в одиночку с нами тремя ей не справиться.

Другие крысы-мутанты немедленно отреагировали на зов, и снег зашевелился сразу во множестве мест. Они выбирались из-под наста одна за одной. За каких-то пару минут их собралось вокруг десятка два, не меньше. Чёрные твари с лоснящейся прилизанной шерстью обступили нас, взяв в кольцо. Оскалив пасти, они угрожающе надвигались.

– Видишь, куда мы угодили по твоей милости! – бросил укоризненно Васечкин. – В нашем родном, настоящем мире эти твари вырастают не крупнее морской свинки.

– Вас действительно занесло не туда! – согласился Роркан, у которого внезапно проснулась совесть.

– Пригнитесь, ребята! – велел он нам по-дружески вежливо и выудил из кобуры на пузе приличных размеров ствол.

Мы благоразумно пригнулись, во избежание отрывания наших драгоценных голов от не менее драгоценных туловищ.

Шарахнул бластерный заряд, и та из крыс, что созывала остальных верещанием, поднялась в воздух, разбрасывая в разные стороны ошмётки раздробленного организма. Роркан не останавливался на достигнутом, он продолжал палить, добавив стрельбе скорострельности. Его брюховатое туловище вращалось вокруг своей оси с проворством никак не вязавшимся с внешней неуклюжестью. Обломки снежного наста и льда, куски асфальта, мёрзлой почвы и парные крысиные потроха раз за разом взметались в воздух и разлетались на почтительное расстояние от эпицентра основных событий.

– Так и быть, подкину вас до Футурамы, – сжалился над нами Роркан, спустя пять минут, когда вихрь из снега и грязи осел, дым побоища развеялся, а оставшиеся в живых крысы пугливо разбежались и попрятались по снежным норам. – Но дальше наши пути расходятся. Это всё, чем я смогу вам помочь.

Мы с Васечкиным облегчённо выдохнули. Оставалось утрясти последний вопрос и тогда мы будем свободны от любых обязательств перед обитателями этого мира, в который нас занесло по воле злосчастных фрактальных пертурбаций. С чистой совестью и без груза вины на душе.

– Вот эти вещи нужно передать моей маме – маме Андрея Быстрова. Она живёт в подвале вон того дома, – я показал на дом и протянул Роркану мешок с капканами, трёхствольный обрез и счётчик Гейгера. – Обязательно! Пообещай! Это охотничье снаряжение. В мире, в котором люди борются за выживание изо дня в день эти смехотворные на первый взгляд атрибуты позволяют им добывать пропитание.

– Сделаю в лучшем виде, не беспокойся, – кивнул Роркан. – Зашлю туда пешего дрона в облике местного аборигена. Он доставит по назначению. Брось пока скарб здесь, на снегу.

С небес тем временем спустилась кабина атмосферного лифта. Мы втроём протиснулись внутрь и она пошла на разгон, вверх по безвоздушной шахте. Очень скоро она доставит нас на межзвёздный корабль Роркана.
 
– И не советую тянуть с оплатой оставшегося долга, – заявил Роркан, пока мы неслись ввысь. – В договоре предусмотрены пени за несвоевременное погашение.

– Вернём всё вовремя и до копеечки, даже не сомневайся! – обнадёжил Васечкин и своевременно переменил тему. Ушлый Ромка решил посрывать все джек-поты за раз, пользуясь выгодным для нас изменением в настроении Роркана после встречи с гигантскими крысами.
 
– Расскажи, как нам найти Эпиофа, и мы расплатимся с тобой вдвойне! Ты знаешь, кто он такой?

– Наслышан о Нём! – хрюкнул Роркан с почтением в изменившейся интонации, – но лично, к сожалению, с ним не знаком. Будь мы знакомы, я стал бы мультитриллионером, просто продавая информацию о его местонахождении разного рода амбициозным типам или потеряшкам во времени и пространстве, навроде вас, готовым на всё ради возвращения в родную обитель. Общеизвестно, что знания Эпиофа о тайнах мироздания практически безграничны. – Роркан величественно взмахнул руками, изобразив беспредельность Космоса. – Ему известны ответы на множество сакраментальных вопросов, но плату за свои откровения он взимает астрономическую. А ещё он прославленный меценат, жертвует баснословные суммы на развитие мультивселенной. По этой причине Верховный Абсолют мирится с его существованием в Высшем Кластере мироздания, как с неприятной для себя, но вынужденной данностью.

– А может обойдёмся без Эпиофа? – внезапно для всех, и даже для самого себя, брякнул я, вмешиваясь в разговор. – Ты можешь просто телепортировать нас на планету Земля, возвратив в нашу родною реальность из этой реальности, раз добраться до неё по космосу невозможно? Человеческий облик мы себе вернули, а там поднакопим деньжат, сэкономив на школьных завтраках, и полностью с тобой расплатимся.

Роркан, разумеется, не имел представления о стоимости школьных завтраков на планете Земля и потому принял мои слова за чистую монету. Но обман, к несчастью, не прокатил – Роркан помотал ушастой башкой.

– Телепортация не работает между разными ипостасями единой реальности, – фыркнул он, принимая меня за конченого дилетанта в такого рода вопросах, и снисходительно разжевал: – Телепорт-транспортация есть функция единой системы. Она работает только в стабильном мире, внутри единого кластера обоснованных совпадений и окончательно завершённой системы континуумов. А фрактальные версии относятся к разным.

– Тогда передай нас через передатчик материи, – нашёлся Васечкин и попытался сыграть на жадности Роркана – его единственном уязвимом месте: – Мы заплатим большие деньги! Любые, какие потребуешь! Экономия на школьных завтраках приносит нам баснословные барыши!

– Оставьте себе свои барыши, – фыркнул Роркан презрительно. – Я не настолько стяжателен, чтоб бросаться в крайности.

– Причём здесь крайности? – прицепился Васечкин. – Ты хочешь сказать, что как потомственный ниггер, настолько презираешь белых, что даже брезгуешь их деньгами? А как же европейская толерантность, ценности развитой демократии и социальная справедливость?

– Причём здесь европейская толерантность? – выдохнул Роркан устало. – Мне пофиг, кто белый, а кто оранжевый, если он отваливает щедрые лавандосы. У меня нет передатчика материи, но даже если бы был, это бессмысленная затея. Традиционные способы перемещения в данном случае не работают, вам нужен способ неординарный. Какой-то эксклюзивный, прорывной техноактив.

– Бессмысленная затея, говоришь? – удивился Васечкин, продолжая допытываться всё настойчивый: – Но почему?

– Передатчик материи – счётчик! – внёс Роркан решающее уточнение. – Он тупо считает парсеки – то расстояние, на которое передаётся материя при многократной редукции пространства в пяти измерениях. Но в данном случае рассчитать количество редукционных фаз, а значит реализовать и оплатить трафик попросту невозможно, ввиду того, что расстояние между фрактальными версиями единой реальности отсутствует как таковое. Пытаться осуществить передачу данных в таком непостижимом формате равняется сумасшествию. Положительный результат, в данном случае, исключён по определению.