Шутник

Демьян и Аксинья женились, как и многие в деревне, без взаимной любви. О пылких чувствах и не вспоминали — не было в их серой и обыденной жизни такого понятия, как и взаимной ласки. Частенько, бывало, ворчали друг на друга, но не зло, а уже привычно. В конце концов, пообтёрлись и смирились, даже привыкли друг к другу, исполняя каждый свои обязанности. Жили они, «тянув лямку», в беспросветном тяжёлом труде на земле. Ничто не скрашивало их одиночества, не было у них детей – не было и радости.

Аксинья, подойдя к возрасту «баба - ягодка опять», потянулась в храм, стала верующей, свято исполняя все каноны. Здесь, среди подобных себе прихожан, она нашла покой и умиротворение. Попытки Аксиньи качнуть и Демьяна к православной вере, не нашли с его стороны поддержки и понимания. Теперь их жизнь стала более тихой и  отстранённой друг от друга.

Демьян, с рождения шустрый и заводной, не успокаивался. Любил он шутки и различные «приколы». В них он находил разрядку, преображаясь и молодея. Набожная жена не любила шуток мужа и часто обрывала его, ссылаясь на неотложные домашние заботы.

- Аксинья, вот ты — верующая? - неясно по какому поводу спросил Демьян.
- Не приставай и не богохульствуй. Да, верующая!
- Ели верующая, то скажи - когда отдаст тебе долг Марфа?

Аксинья закряхтела от неприятных воспоминаний. Марфа была должна многим, но возвращать деньги обратно не спешила, а Аксинья, как верующая, не могла ей отказать при очередном обращении.

- Что же ты молчишь?
- Не знаю. Не мешай, надо уборку закончить, - отмахнулась она.
- Эх ты, говоришь  верующая, а сама Марфе не веришь, - произнёс Демьян с тайным вздохом. - А я — неверующий, но ей  верю. Думаю, что вернёт деньги сегодня, в крайнем случае - завтра. Вероятно, сама уже мучается от висящих над головой долгов.
- Два месяца уже несёт, а денег всё нет, - недоверчиво  произнесла жена. - Сколько ещё ждать – неизвестно.
- На охоту бы сходить не мешало, да рябчиков пострелять, - мечтательно произнёс посветлевший лицом муж.
- Вот и сходишь, когда твоя болтовня исполнится, и долг будет возвращён. Мне рябчики не нужны.

Стукнувшая дверь коридора прервала их разговор. В комнату влетела Марфа.

- Аксиньюшка, прости, что задержала возврат денег. Принесла, возьми, - Марфа была дёрганой и беспокойной, странно отсвечивая проступавшим фиолетовым синяком под глазом.

«Молодец Андрей! Как и договаривались, славно поработал. Что значит вовремя «остограмить» человека. Даже перестарался, вон какой «фонарь» загорелся под глазом, - удовлетворённо размышлял Демьян. - Теперь можно будет и на рябчиков сходить, развеяться от тоски домашней», - сердце сладко заныло.

Аксинья, недоверчиво воспринимавшая таинственные походы мужа на охоту, откуда он всегда приходил без дичи, обрадованная возвратом денег даже не обругала его, увидев очередные сборы...

Подойдя к опушке лесного массива, Демьян оглянулся, а затем резко повернул влево и побрёл вдоль молодого орешника к видневшейся вдали деревушке. Сердце радостно взбодрилось, застучав, как в молодости, кровь гулко прилила к вискам. Он знал, что здесь его уже с нетерпением ждут.
 
Незамужняя Дарья, жаркая и пылкая, заметалась по комнате, накрывая стол желанному мужчине. Демьян никогда не увлекался спиртным и не тянулся к нему, но Дарья, по деревенскому обычаю, как дорогому гостю, всегда ставила и бутылку со спиртным. Она уже давно привыкла к тайной стороне своей жизни, но каждый раз, сгорая от нетерпеливого ожидания и переживая, тревожилась — вдруг не придёт? Увидев же любимого, обрадованно успокаивалась. Дарье даже порой казалось, что Демьян — это её законный муж, привычно уходящий от неё в очередной раз, как на работу. Глядя на него, весёлая и жизнерадостная, она подшучивала: «Седина в голову — бес в ребро!» Находясь вместе, оба были счастливы, как жених и невеста после свадьбы...
 
Возвращение мужа недовольная Аксинья встретила холодно, ворча что-то о недобитых рябчиках. Демьяна же, как чёрт толкнул под руку, захотелось разыграть жену.

- Где опять «баклуши» бил? Почему вчера не вернулся?
- Заблудился, чуть вышел.
- Молиться надо, тогда блуд отступит. В церковь давно ходить пора.
- Поздно. Грешен я сильно, теперь прощенья мне не будет.
- Проси Бога, кайся — отмолишь грехи.
- Нет, уже не смогу. Надо было раньше, - убитым, дрожащим голосом молвил Демьян.
- Что случилось? Говори толком, «не виляй хвостом», - уже с лёгкой тревогой вырвалось у Аксиньи.
- Человека подстрелил... за Ореховкой.
- Как? - Аксинья побледнела, пятна недоумения и испуга разбежались по её лицу.
- Показалось, что медведь в зарослях, я и выстрелил, - пальцы рук Демьяна задрожали от воспоминаний и пережитого.
- Живой? - тихо, чуть слышно прозвучал вопрос.
- Не знаю, - Демьян сгорбился.
- А самогоном почему от тебя несёт?
- Выпил, чтобы стресс снять.
- Лучше бы ты дома пил, чем вместе с рябчиками болтаться, — ничего бы не было, - задумчиво произнесла жена, поставив на стол бутылку. - Допивай теперь, - потерянно добавила она, выходя из комнаты.

Демьян понял, что заигрался, но ему было уже всё равно: перед глазами стоял милый образ Дарьи. Он махнул безнадёжно рукой и поднял стакан...

Ночью за ним приехал наряд милиции в составе двух человек. Забрали его сонным и пьяным, ничего не понимающим.

В камере предварительного заключения отдела УВД находились трое задержанных.  Двое играли в карты, а третий, разбросав руки, храпел на топчане. Спал он беспокойно, периодически вздрагивал во сне,  нервно причмокивая губами.

- Сидоркина, к следователю! - скомандовал дежурный.
Сокамерники стали будить Демьяна. Тот, освобождаясь от тревожных сновидений, нервно дёргался, медленно приходя в себя. Наконец, с трудом поднялся и полусонный был уведён милиционером в кабинет следователя.

- Что делали у деревни Ореховка? -  изображая строгость, начал допрос молодой лейтенант.
- Охотился на рябчиков.
- Каких рябчиков? Нет сейчас никакой охоты на них — сезон закрыт.

Демьян по ходу опроса путался в показаниях всё больше, но говорить о Дарье был не намерен.

- Что ты выкручиваешься? Рассказывай правду. Аксинья  нам уже всё сообщила. Да и вся деревня от неё знает, что ты убил старика.
- Какого старика?
- Шестидесятилетнего Серафима из деревни Ореховка.
- Я пошутил, не убивал я, - Демьян ещё толком не соображал, что произошло, но уже чувствовал, что с ним говорят серьёзно. От понимания этого его руки вспотели, а голос дрожал.
- Хороша шутка — старика мёртвым нашли.

Двое суток Демьяна трясли на допросах, добиваясь чистосердечного признания совершённого преступления. Порой он и сам уже начинал верить, что мог случайно убить старика. Его фотография в ходе допросов так врезалась в память, что Демьян постепенно начал думать, что видел его где-то раньше.

Следователем уже были собраны почти все материалы для передачи дела в суд.  Оставалось только выяснить мотив, и найти орудие убийства. Экспертиза показала, что пострадавший был убит ударом ножа, а в показаниях свидетелей фигурировало ружьё Демьяна. Допрос продолжался.

- Зачем хотел сфабриковать версию неумышленного убийства из ружья?
- Не знаю, не убивал, - бессвязно повторял обвиняемый, запутываясь всё больше, теряя веру в справедливость и твёрдую опору под ногами.
- Экспертиза охотничьего ружья показала, что из него давно не стреляли. Где нож, которым был убит Серафим?
- Не понимаю...
- За что убил?
- Не убивал...
- Где деньги, пропавшие из дома старика?

Демьян, потеряв надежду и лишившись воли, только мотал головой, пытаясь отбиться от страшных вопросов, обрушившихся на него. На горизонте уже явно маячило тюремное заключение на долгие годы...

- Сидоркин, с вещами, на выход! – команда дежурного была тревожной и прозвучала зловеще.

Демьян растерянно и с трудом встал, ноги налились тяжестью, как будто кто-то навесил на них груза, и болезненно ныли. Лихорадочно и бессвязно мелькали мысли: «Зачем? ... Куда его ведут?».

Черная дверь следователя тоже не порадовала. Странно, но штора на окне была сдвинута, и помещение впервые залито ярким солнечным светом.

- Пойман настоящий убийца. При нём найдены деньги старика и орудие убийства – нож. Вам повезло, не шутите больше так, - произнёс следователь, подписывая документ об освобождении.

Смысл его слов медленно доходил до понимания Демьяном. С трудом воспринимая происходящее, он всё ещё боялся, что это просто шутка.

- Благодарите Дарью, она рассказала, где Вы были в ту ночь, - добавил следователь, извинившись за ошибку.

Слёзы радости от счастливого завершения всей истории и пережитого в камере заключения хлынули из глаз Демьяна. «Зачем, не любя, мучиться и обманывать? Жизнь – одна, да и та - короткая», - пронзительная и ясная мысль поразила его.

Порог своего дома Демьян перешагнул как чужой, задумчивый и впервые без шутки. Бросившуюся навстречу Аксинью он как будто и не заметил. Вещи собирал молча, укладывая их в охотничий рюкзак, затем остановился, посмотрел на жену и произнёс:
- Прощай Аксинья, ухожу к Дарье. Моя шутка, как и наша жизнь, была явно неудачной.

Безжизненная тишина поселилась в избе Аксиньи после ухода Демьяна. Не стало шуток, пропали прежние искры веселья, пусть мимолётные, как присыпанные пеплом времени угли костра, но  мягко дарившие тепло семейному очагу.

3-5.08.2018г., Дубрежка