673. Хуторская чертовщина. На баштан за кавунами

           К концу августа обстановка на боевых участках заметно стихла, сказывалась ли на этом общая усталость от повседневных боёв или же бессмысленность в надежде одолеть противника.
             Обе стороны в скором времени перешли в глухую оборону, заняв выжидательную позицию.
           В это же время театр боевых действий разворачивался в западной части Ставропольской губернии, где белогвардейские части Добровольческой армии, метр за метром продвигались в восточном направлении, выдавливая  и сметая сопротивление одиннадцатой Красной армии, оторванной от  надёжной связи с Россией и полноценного снабжения.
            Временное затишье давало возможность заняться хозяйственными работами, приближалась осень со своими заботами о заготовках на зимнее время.
           Хуторское ополчение несло попеременную службу, меняясь составом, само по себе затишье ещё не гарантировало внезапного нападения.
           А тот, кто всегда готов к внезапному нападению имеет большую возможность дать полный отпор врагу.

             Те станичные казаки, которые подержали восставшую Терскую область, оставшись не удел, по причине того, что их станица находилась в руках Советской власти, не раз ходили с прошением к своему земляку, войсковому атаману, собраться с силами и напасть на  станицу, чтоб освободить её от красной заразы.
              Атаман в этом вопросе был только за, но бюрократическая машина, с её черепашьими темпами, откладывало этот вопрос на позднее время, предоставляя множество причин, почему нельзя сделать это в ближайшее время.
           Избавившись от Советов в своей станице, давалась возможность начать наступление в обход Георгиевска, захвата железнодорожных путей в районе Солдата - Александровского, лишая таким образом, основного снабжения со стороны  Святого Креста и нападения на город с северной его стороны.
            
         Станичное же командование воспользовалось временным затишьем,  вела агитационную пропаганду с привлечением в свои ряды новых ополченцев, заметно снизив призывной возраст, набирая в свои ряды бойцов из близлежащих хуторов.
              В это, казалось бы, спокойное время, ночная жизнь была не столь беспечна, то здесь - то там, мелькали подозрительные тени, нет, это не местная нечисть устраивала свои тёмные делишки, а отдельные личности, которым не спалось по ночам в поисках личного обогащения.
           Или как, скажем, ничтожным рабам Зелёного змия,  для утоления огненной жажды.
          Однажды, ближе к полудню, возвращаясь из станицы, куда ездил по служебным делам хуторской председатель на  коне по кличке Вихрастый,  Захар Лёночкин с удивлением обнаружил пропажу.
            Захар глядя с противоположной стороны балки Куры на крышу конюшни, был просто шокирован увиденным, там под чистую было снято оцинкованное железо с северной стороны.
            Оголённые стропила крыши торчали точно рёбра одного бока издохшей собаки, обклеванные местным вороньём.
           Захар был в недоумении, как и когда такое свершилось, ведь снять железо без шума дело довольно кропотливое и как ни старайся аккуратно делать, всё равно  загромыхает.
          Ведь проехал же он утром мимо и не заметил, что отсутствует половина железной крыши, кто и когда это сделал остаётся большим секретом, а по сути дела со стороны конторы, всё казалось в полном порядке.
           Не понимал Захар таких людей, которые тайком могли совершить такую подлость.
           Ладно там доски, денники разломали и растащили, но зачем разорять крышу, без неё помещение уже не помещение, так только одно название со стенами.
           Вроде бы и не своё, а всё равно жалко, столько труда вложено и всё это в раз, придать бездумному разорению, глупейше занятее, да чтоб их черти взяли со всеми потрохами.
           Хуторской председатель ехал на Вихрастом и всю дорогу до конторы, матерился и ругаясь на чём свет стоит, проклинал бесстыжих разорителей, желая им адских мучений. 

            Что же до самого хуторского чёрта, так он прибывал в полнейшем разочаровании и предавался унынию, прячась днём на чердаке усадебного дома.
        Откуда хуторские мародёры стащили сам сундук со старой в нём детской одеждой бывших барчуков, при этом не забыли прихватить с собой иссохшее колесо от телеги, да кучу давних журналов для самокруток или же для туалетных нужд.
           Жадность местных мародёров не знала пределов ненасытности и глупостей, тащили всё, что можно было утащить, иной раз диву даёшься, на кой было отрывать дверцу чердачного входа, чтоб тут же её бросить себе под ноги.
           Возможно что – то более привлекательное и более ценное попалось на глаза расхитителей, раз дверца оказалось в этот раз ненужной, по сути своего загребущего характера не уходить же с пустыми руками, захапали с собой что – то более важное.
             Было и одно полезное дело сделано этими ненасытными воришками с некой выгодой и для самого Злотазана, кем – то была украдена приставная лестница к чердачному входу, и теперь оказалось не так просто  забраться и попасть на чердак.
           К тому же хуторской чёрт каждое утро придавливал крышку лаза из коридора крепкой доской, упирая её верхний конец в коньковую балку, тем самым гарантировал себе полнейшее спокойствие от желающих обследовать чердак на предмет того, чтобы ещё стащить отсюда.
          А чтобы развеять скуку скукатищу, слёзно  навеявшую ему грусть по бывшей шикарной жизни, Злотазан с болью вспоминал те далёкие счастливые  моменты.
          Когда он, Злотазан Подколодный,  мог валяться целыми днями на мягкой постели в комнате  покойного барина, попивать из хрустальных бокалов его же коллекционные коньяки и есть самые изысканные блюда, незаметно  спускался по ночам в коридор.
             А оттуда через раскрытую настежь дверь, проникал в кабинет и через выбитое стекло в раме, с кошачьей ловкостью выбирался во двор усадьбы. 
         Усадебный двор было уже не узнать, полнейшая разруха царила по всюду, куда ни глянь, грязно и мусорно, ни какого ухода в бывшем саду и палисаднике.
           Мало того, что кусты и цветники засохли без полива, так они ещё были вытоптаны и сломаны, словно здесь прошлось стадо свиней.
          В ограде появились прорехи, а чего шастать через калитки или ворота, когда напрямки ближе и удобнее.
         В хозяйственный двор лучше не соваться, там мало того, что учинили полный погром, так ещё ненароком можно расшибиться, упасть, споткнувшись о какой – либо не нужный предмет.
            Первое время хуторской чёрт ещё пытался сохранить, то что не успели растащить в его отсутствие, а затем забросил эту затею, бесполезное это занятие, спугнёшь одних, а с другого края уже орудуют другие.
          Да и народ не настолько стал пуглив, чтоб бояться не понятно кого, чего доброго и дрыном могут огреть, коли не распознают, какого тут хрена чёрту делать, принимая его за своего конкурента по расхищению остатков барского добра.
           А там где конкуренция, скандал вспыхивает, что – тот керосин, выплеснутый на огонь, разгораясь с невероятной силой, недолго в таком случае и опалится, не отскочив вовремя в сторону.
         Вот и приходилось таких неверующих материалистов обходить стороной, для своего же спокойствия надёжнее, не тронь навоз, он и вонять не будет.
            Только и оставалось Злотазану, как действовать по старинке, кто пугался всякой нечисти, над теми и потешался.

           Как – то ему удалось подслушать один интересный разговор, где его ненавистные хуторские мужики Юрков с Цихарем, повинные во всех его бедах и несчастьях за последнее время, уговаривали своего закадычного приятеля Алёшку сходить на баштан к хохлам.
             Но Алёшке эта затея показалась рискованной, так как хохлы охраняли свои поля, будь здоров не кашляй, похлестче чем своих жинок оставленных на хозяйстве.
          Миха с Лёхой расхваливали, какие у них там уродились огроменные кавуны, а сладючие, что чисто мёд майского сбора.
           Это вам не скороспелки неприглядного вида, до того мелкие, что запросто умещаются на одной ладони, а самые настоящие тёмно зелёные полосатые арбузы из которых получится замечательное вино.
           В них столько сахару, что это вино по крепости не уступить даже самому лучшему виноградному, собранного на плантациях, где ни будь под Прасковеей.
         Заманчивая идея, вот только Алёшка что – то мялся, пришлось ему объяснить, что полезут на баштан с дальней стороны, хохлы даже не подумают, что кому – то придёт в голову описывать такой большой крюк.
      Откуда они заберутся на баштан, ни когда ни кто не лазил, так что дело выигрышное с какой стороны не посмотри, а своё молодое арбузное вино до того хмельное, что только пей да радуйся жизни.
          Что – то подсказывало Алёшке, что эта затея рискованная и не проверенная, всякое может произойти, а в такое не простое время, запросто могут и пальнуть, хорошо если из дробовика мелкой дробью или солью, а то и из винтовки могут всадить пулю.
          Сейчас куда ни кинься, каждый при полном вооружении, да и людишки стали слишком нервными, со слабой психикой и выдержкой, по всякой мелочи хватаются за оружие.
            Алёшка быстро сообразил, что для начала пусть сходят Миха с Лёхой сами, протопчут, так сказать, тропинку,  и если у них всё выгорит удачно, то и он в следующий раз непременно пойдёт с ними.
          Прикинувшись, что у него разнылась нога, видимо на перемену в погоде, убедил своих приятелей, что ему много не пройти, а тем более не донести мешок с арбузами, но отговаривать друзей от задуманной затеи не стал.
            А зачем отговаривать, когда ему самому пришлась по душе идея изготовить своё арбузное вино.
           Было бы на что купить алкоголь, так в этом бы вопроса не стояло, но когда в денежном выражении испытываешь значительный дефицит, то приходится изыскивать иные подходы, чтоб ублажить себя родимого хорошей порцией вина кустарного производства. 

            Хуторской чёрт, подслушивая тайком разговор приятелей, даже обрадовался, когда услышал, что приятель его самых наипервейших мерзопакостных и омерзительных прихлебателей, отказывается идти с ними за кавунами на баштан к хохлам.
           У Злотазана мигом созрел план чужими руками совершить злодейство над двумя его  разорителями усадьбы, сюда конечно, неплохо было бы пристроить и Захарку Лёночкина, ведь это с его подачи и начались все несчастья в усадьбе, но судьба, как видим, развела их по разным дорожкам. 
            Но это даже и лучше, ведь  с любым врагом легче воевать по отдельности, а ещё замечательнее, если удаётся своих врагов столкнуть лбами, а самому остаться в стороне и наблюдать, кто кого одолеет, а уж потом ослабленного победителя будет легко доконать, не прикладывая больших усилий.
         Миха с Лёхой воодушевлённые грандиозной идей, с нетерпением дождались, когда хуторские ишаки своим противным криков оповестили окрестности о наступившей полночи, одолжив на время мешки, отправились в степные просторы, попытать хмельного счастья.
         Это раньше можно было свободно отправляться в степь, не зная преград и препятствий, а теперь совсем другое, тревожное время.
          Линия выкопанных окопов на гребне водораздела прерывалась лишь двух местах узким проездом для гужевого транспорта по двум степным дорогам, которые охранялись круглые сутки хуторскими ополченцами, пройти здесь незамеченными будет большой удачей.
            А по причине того, что Михе с Лёхой не особо хотелось попадать на глаза своим бывшим однополчанам, не в виду стыда, за своё недавнее позорное изгнание из отряда, а по поводу беспокойного времени, ведь ни кто не мог гарантировать их не причастности,  скажем шпионажа в пользу вражеской разведки.
          По сути дела пустые мешки при них, ещё не доказательство их невиновности, взятые для отвода глаз на случай внезапного провала.
         Не гласно считается в отдельных кругах, что тайные личные обиды, куда страшнее явного предательства.
          А не имея доступного денежного дохода на личное пропитание себя и своего семейства, легко продаться чужой стороне, которая сулит не малую сумму вроде как за пустяшное дельце.
           Зная слабые места охранения, сами неоднократно несли здесь дозор, Лёха с Михой легко преодолели линию окопов и незамеченные ни кем, удалились в степь.
         
               Два приятеля легко шагая степным простором, радовались, как просто им удалось пройти незамеченными охраняемую зону, их не то чтобы не окрикнули, а даже не заметили.
            Но это было лишь всего лёгкое заблуждение, не отвлеки и не одурачь  Злотазан ночных караульных, ещё неизвестно, чтобы произошло.
         А так, в тот самый момент, когда дозорные вглядывались совсем в другую сторону, Лёха с Михой беспрепятственно перепрыгнули через окоп и скрылись в ночной тьме степи. 
         Сделав солидный крюк, два приятеля со стороны степного канала, пригнувшись и не издавая ни единого лишнего шума, добрались до края самого дальнего баштана.
          Здесь добрые полчаса, лёжа в зарослях бурьяна, вслушивались и вглядывались в ночную темень, наблюдали за происходящим вокруг, в надежде случайно не наткнуться на сторожей.
            Это ещё   в позапрошлый год баштаны охраняли древние старики, большей частью  не для охраны, а для распугивания ворон.
          Да и ходить в такую даль, даже не ходила  самая пугливая ребятня, слишком утомительно, да и зачем переться в такую даль, когда бахчи имелись на много ближе к хуторам.
              А теперь совсем иное время, запасались всем, чем можно, ожидание не понятно чего, заставляло людей быть скупее, сказывалась подвешенное состояние общества без всякой стабильности на завтра.
          Убедившись, что ни где на баштане и вокруг не вспыхнул огонёк закуренной цигарки, не раздалось ни одного подозрительного кашля, который в ночи слышен довольно отчётливо и с довольно большого расстояния, даже не было ни каких подозрительных движений.
         И тогда Юрков с Цихарем осмелились забраться в чужую бахчу.
        Азарт поживы овладел приятелями, глаза рыскали среди арбузных плетей, натыкаясь то и дело на едва заметный отблеск арбузов, которых было такое множество, что руки загребущие ухватив один арбуз, тут же его бросали, так как чуть далее лежал более крупный и привлекательный.
           Сложно понять тому, кому не представилась возможность забраться на чужую бахчу, где борются внутри два чувства, одно которое боится быть застуканным на месте сторожем в ожидании внезапного выстрела и огромным выбором арбузов, которые устраивают подобие игрища, возьми именно меня.
          Трудность выбора и решения, какой же лучше выбрать и взять арбуз, отчётливо отстукивает воробьиным ритмом сердечных сокращений, заглушая в голове осознания происходящего шумом собственного пульса. 
         Руки, эти самые руки, отчего стали такими не послушными и неуверенными, отчего не можете без дрожи и напряжения положить в пустой мешок арбуз, отчего он проскакивает мимо и оказывается у вас под ногами.
         Как бы вам не хотелось праздновать труса и скорее бежать с баштана, но вас удерживает неведомая сила.
          Та самая, которая заставляет продвигаться вглубь бахчи на дрожащих ногах, которые вот – вот может хватить судороги, а отяжелевший мешок  приятно щекочет нервы, ещё бы один втиснуть арбуз, чтоб под самую завязку вышло.


28 – 30 ноябрь 2020 г.