Как крыса Потупчик книжки читала

               
     Несколько подустав от становящихся явными перевертышами режиссера Любимова и советского премьера Хрущева, на чье место так легко можно подставить шпионистого дядю Мишу, придумавшего одного из моих любимых персонажей книжности - Алекса Уилки, и невзрачно кончившего блистательную карьеру гвардейского офицера дворянского сына Хрущева, расставшегося со своей бедовой головушкой по недоразумению и пьяни, затащивших петербургских мечтателей за осиновый тын Холмогорских выселок, где томился в собственном соку несчастный Иоаннушка, ожидающий своего Мировича среди совершенно звериных личин привычного нам уе...ва, нескончаемого развитием укладов мальца заумственного мудака Несмяина, видимо, огорченного пренебрежением автора этой историцкой истории и бросившегося в научные труды по разоблачению, скушные, как омлет, и выдроченные Капицей еще в бытность в кратких штанишках на аллеях Кембриджа, я порешил подогнать нашему снова славному Ибикусу, стоящему грудаком фанеры за честь и совесть говенного даже в любовях путинизма, культурологицкую сказочку из времен меценатства и совсем иных правителей утомившейся уже зимой родины, а она, зима - то, токмо - токмо взошла.
     - Ну, Пров Ионыч, - отпивая седьмой стакан китайского чаю, благодушествовал после Сандунов Плакидюк - Бабченки Великий Князь Константин, пиит и переводчик, между прочим, облагородивший тевтона Гейне гениальным рифмованием  " багры - жары ", в том самом месте, после которого несдержанный на язык и руку Герлах фон Берлитцингер - Маутценбахер зю Бюлов - Деисус Кобург - Хеттский рычит и ругательски поносит восседающего аккурат тридцать лет на престоле Королей древности барона де Метценгерштейна, оставившего адского жеребца попечению Христьян Иваныча, чьи больные больше на каторжных похожи, нежели на страдающих эмансипацией вирусных напастей граждан, например, - надоел Любимов, что хошь вот делай, а предоставь в плепорцию.
      Губонин прищурил правый глаз, невнятной мимикой реагируя на вымученную простонародность Князя, и мигнул половому, ярославцу - ловкачу, по причине банных процедур с температурами облаченному в белейший фрак с чужого плеча. Половой присвистнул и соорудил стюдню на копейку, как в свое весьма непростое время требовал нищий в фуражке с кокардой, ловкачески замененный пересмешником Ивлукичем на голую девицу в эсэсманской фуражке. Константин недоуменно осмотрел стюдень, сначала снизу вверх, затем сверху вниз, поминая не к ночи марионетистых Карцева и Ильченко, евреев, разумеется, как и повелось на святой Руси за разгромом смеховой культуры академика Шахматова. Давно это было. И неправда. К тому ж, по х...й всем и везде. Разве, какие гниды Ивлукич и Потупчик будут станут чтить полуистлевшие страницы записных книжек Корнея, а Корней, товарищ претендент на престол, увековеченный симбиотически советским графом Алешкой Толстым, был белобандитом.
     - Стремно тебе, наверное, - замечал между дел по наливанию и съемками молодой еще Боря Галкин, отчаянно разбойничая в тяжкую годину новой экономической политики, - после космических пиратов Алисы - меелофона изображать шныря из трактира на Пятницкой.
    - Ладно хоть не начальника Чукотки, - рубал астраханскую чехонь на свежайшем выпуске  " Известий советов " гениальный, как сам Грибов, актер Кононов, тоже ведь, как ни крути, но краями лошадевый.
    - Але, гараж, - подгонял их режиссер ( любой ), - вы партвзносы уплатили ?
    Разговор стихал, гримеры подбирали остатки скромного пиршества, юпитера сияли, радиоточка гремела, а зритель самопривычно ни хрена не понимал.
    - Обожди, Пров Ионыч, - не поспевал за разлетом фантазии промышленника Великий Князь, что - то черкая в записной книжечке в сафьяновом переплете на прикрытом простыней колене, - анахронизмы наоборот оставь сестрице  " Флибусте ", там любят пообсудить дичь попаданских фэнтези и прочую х...ту. Ты ж создатель русской Америки ! - патетически вскричал Константин, неуловимо и тоже анахренистически становясь похожим с соратным адресату мудожуем Радзинским.
    А почему ? А я скажу. Хотя и говорил уже несколько раз. Познер и Богарт - одно и то же, самодвижущиеся картинки со звуком,  иногда - бес, ноли и единицы информации. Но вот послевкусие.
    - Хорошо, - тут же и придумывал выход Губонин, клича Маврушу с шинелью, - мы с тобой сейчас рванем в клуб  " Бубновых валетов " и покажу я тебе там народного академика Ефима Истуканыча Грушницкаго, он как раз вопрос решает с Кшесинской и ее балконом.
    - Застекляет ? - уточнял Константин, любуясь длиннющими ногами зеленоглазой Мавруши, швырнувшей николаевскую шинель на тысячных бобрах прямо в тулово миллионщика. - На, сука !
    - Зачем остекляет ? - смеялся Губонин, сноровисто приспособляя шинелку к округлому по бочатам телу производственного человека, производящего не только слова и слова, стухшие еще до их замысливания внутри упорных сомнениями разными голов, но и целые фразы, вышибленные чорненьким шрифтом по белой бумаге. - Сразу рушит. Между прочим, - шептал Пров Ионыч, сбегая по лестнице Сандунов, - все чугунки взорвал и броневики с воксалами сничтожил на корню и вмах.
    Что, наверное, правильно. Ведь уровень международного пролетариата не востиг, Плеханов тоже где - то там и даже Малдер оказался трахалем рыжей Скалли, производя мумриков вместо космических расследований фактов вопиющей коррупции, не скрываемой и столь наглой, что долготерпение двуногих животных, топчущих эту электоральную территорию, удивления достойно.