Чернильный патрон. 7

Охранник умирал.
Тучный мужчина, форма, усы - безликий образ - обрел живые черты и жажду остаться. Он смотрел мне в глаза, теряя кровь. Силился что-то сказать, но вместо слов из рыбьего рта доносился шепот. Всегда чертов шепот.
 Я стоял на коленях, омытых его кровью, и силился разобрать хоть слово. Запомнить. Отпечатать на изнанке сознания. Это было послание с той стороны жизни и смерти. Для меня, а я никак не мог подобрать к нему шифр. Брюки напитались влагой. Наполовину мертвец тянул ко мне свои пальцы. Одновременно мясистые, как и весь он, и скрюченные, словно смерть вцепилась в него, надела как подвенечное платье и ищет меня. А я сижу на коленях, лелея в липких руках серебряный "браунинг", и слушаю шепот. Его живот - подушка, внутрь которой дети сунули зажженную петарду. Не найти целого лоскута. Минное поле, использованное по назначению. Внутри что-то все еще булькает. Кровь растекается морем вокруг меня.
Я не помню, но знаю, что сделал. На парковке никого. Только я. Все кажется неправильным, но я не знаю, что значит "правильно". Мертвец хочет влезть мне в голову. Жить в моей шкуре, я чувствую его голод и испуг. Это агония. Я беру его за лицо и сжимаю. Вдавливаю пальцы в кость под мягкими складками кожи и жира. Проваливаюсь сквозь черноту зрачков, боясь упустить тот миг, когда охранник испустит дух. А он, словно чувствуя мой запал, открывает рот еще шире. Уже не шепчет. Издает долгий стон и обмякает в моих руках. Меня наполняет эйфорией, я возбужден и знаю, что способен на большее. Поставить на место обидчиков. Втоптать в грязь, смять любые преграды на пути.
Кровь прибывает. Ее все больше. Застывшее тело медленно уходит на дно. Последним исчезает лицо. Восковая маска с расправленными смертью морщинами. Я поднимаюсь с колен, и мир складывается пополам.
Калейдоскоп из алых и черных тонов уносит меня на другую сторону бетонного пространства. Я смотрю на человека в моей одежде. Он встает в полный рост. Поднимает голову и смотрит на меня. Я смотрю на себя. А с потолка текут кровавые ручьи, соединяясь в живые артерии и капилляры на стенах. Море схлопывается над головой, обнимая влажным теплом. Уносит с собой. Погребает на глубине, откуда все видится красным, как через цветное стекло.
Образ мутнеет и выцветает с приходом рассвета. Прячет оскал за чередой возведенных стен самоконтроля.
Но остается щемящее чувство.
Чувство, что в этом сне я был им.
Был собой.

Пробуждение не всегда бывает приятным. Например, если перебрал на вечеринке, то есть большая доля вероятности, что проснешься с диким похмельем и провалами в памяти. Или с красоткой, чье имя написано фломастером на запястье, что конечно неплохо. Или... Впрочем, все эти истории сложно назвать моими. Я не монах и не трезвенник, выпиваю в пределах разумного и разборчив в связях. В отличие от Дейва. Дейв любит женщин, они отвечают ему взаимностью. И все это звучит, как дешевая бульварщина для домохозяек за сорок, но я продолжаю об этом думать, переключаясь от образа похмельного утра к образу похмельного Дейва. Перескакиваю на провалы в памяти и утыкаюсь лицом в подушку, вдыхая аромат альпийских трав и кондиционера. Проснуться с девственно чистой памятью о последних часах было бы неплохо. Но это не наш случай.
Открываю глаза и первое, что вижу перед собой, это расслабленное лицо Малены. Маска для сна сбилась наверх, а вчерашний неряшливый пучок из волос разметался морем темного шоколада по подушке. Она спит, улыбаясь во сне, подрагивая ресницами, словно пытается обозреть всю картину под закрытыми веками целиком, и в этот момент моя подруга так беззащитна, и так безмятежна, что я боюсь пошевелиться, чтобы не согнать ненароком это наваждение. Я лежу на боку, подоткнув локоть под подушку, и смотрю на сон ручного мангуста-судмедэксперта, пока Дейв дрыхнет за ее спиной, по-хозяйски перекинув руку через ее живот. Это не объятия любовников, с тем же успехом приятель мог перекинуть руку через подушку, скомканное одеяло - через любое препятствие на пути к удобной позе для сна. Он сопит ей в подмышку, может, даже пускает слюни в наволочку, а я ловлю себя на мыслях о следах ДНК, по которым полиция сможет доказать наше присутствие здесь. Часть меня продумывает следующий шаг, от подъема с постели до забрасывания в стирку постельного белья перед тем, как покинуть дом. Другая часть хочет остаться в постели. Между мной и Маленой дюймов десять пространства, но под тонким одеялом она касается моего бедра коленом, и оно обжигает меня своим теплом. Я бы солгал, если б сказал, что никогда не рассматривал ее как сексуальный объект, но то было в прошлом, и я с интересом прислушиваюсь к новому желанию почувствовать больше ее обнаженного тела на своей коже. Что-то изменилось во мне. Или это взвинченные нервы пополам с нарастающей тревогой. Я все еще живу ощущением сна, его сюрреалистичным течением времени, но все кончается, когда Малена открывает глаза.
- Привет, - она улыбнулась, перевела взгляд куда-то за мою спину и охнула, тут же сложившись пружиной. - Ох, черт... Черт!
- Что, что такое? - донеслось сонное бормотание Дейва.
Я невольно сел на постели и потер переносицу, пока тот сонно кряхтел и потягивался на двух третях пространства. Малена, чертыхаясь, исчезла за дверью в коридоре, и вскоре я услышал журчание воды из-под крана и шорканье зубной щетки. Настенные часы, разогнавшие мою внутреннюю безмятежность до ускоренного ритма, показывали 6:37.
- Доброе утро, старина. Проснись и пой, - выдохнул Дейв, зевнул и, покосившись в мою сторону, заявил. - Выглядишь как мятая задница.
- Будто ты поутру лицо с обложки.
- Я бы попросил, - Дейв ткнул в мою сторону пальцем и стал одеваться, выдергивая вещи с гладильной доски. - Свалим, как только Сантьяга пробъет отпечатки.
- А как же "сидеть тихо и не отсвечивать"?
- Мы и так уже втянули ее в наши неприятности с копами. Ей лучше держаться подальше от нас и от денег, кому бы они ни принадлежали. Ясно?
- Вчера ты так не считал.
- Вчера ее задница не упиралась мне в пах. Так. Все! Прекратили.  Собирайся давай, поживее, - сердито отмахнулся Дейв, стащив с себя футболку Мико, и спешно принялся застегивать пуговицы на рубашке.
Мы, не сговариваясь, общались на пониженных тонах и одновременно прислушивались к шуму льющейся воды. Малена заняла ванную комнату на втором этаже, "хозяйскую", поэтому оба притихли, когда закрылся кран и собирались молча. У нас были деньги, оружие и серьезные проблемы с полицией. О том, чтобы вернуться в Олбани до того, как прояснится хотя бы одна деталь в задаче с неизвестными фактами, я даже не думал. Как и о том, чтобы забрать свои вещи из отеля.
- Так, парни, - заявила Малена, возникнув в проходе. - Я займусь вашими визитками так скоро, как только смогу. Если на меня не свалится что-то срочное, то в ближайший час дам знать. Позвоню на домашний, так что оставайтесь здесь и не вздумайте никуда уходить.
Она успела сменить домашние майку и шорты на строгий синий костюм и белую блузу, а тапочки - на черные балетки, соорудив на голове более аккуратную версию вчерашнего пучка. В руке Малена держала связку ключей, от машины в том числе. Она водила подержанный "Фиат Пунто" стального цвета, такой же маленький, как его хозяйка. Очевидно, неуверенных кивков было недостаточно, чтобы лишить подругу бдительности, потому что пару секунд спустя она продолжала стоять в проходе, переводя взгляд с меня на Дейва и обратно.
- Эй? Я с вами разговариваю?
- Да, да, конечно. Можешь не волноваться.
- Будем сидеть как мышки, вот увидишь.
- Окей, - выражение обеспокоенности никуда не делось с ее лица, но она кивнула. - Заеду на обеде, привезу чего-нибудь перекусить. Или можете сами заняться обедом, продукты в холодильнике, есть макароны, яйца, сыр...
- Отлично, я сделаю пасту, - сообщил Дейв, распахнув руки для прощального объятья. - Не волнуйся, обещаю не спалить твою кухню. Слово писателя.
- И я должна тебе поверить, да? - улыбнулась Малена, скрывшись за его спиной от меня. - Ладно. Я ушла. Джонни, проследи за ним, ладно?
- Конечно.
Она ушла, оставив нас двоих в своем доме. Я принялся стаскивать наволочки и белье с постели. Собрав их вместе с нашими футболками в ком из хлопка и трикотажа, я двинулся с ним по ступеням на первый этаж, где располагалась гостевая ванная комната вместе со стиральной машиной. Туда, где я вчера оставил пластиковый контейнер с линзами и увлажняющий раствор для глаз. Затолкав вещи в отсек и засыпав порошка и кондиционера сверх меры, я выставил режим быстрой стирки. Взяв бутылек, задрал голову и закапал в каждый глаз, по привычке. Прежде чем мы выйдем на след "шутника", кем бы он ни оказался, нужно будет найти замену очкам. "И заодно одежде", - пронеслось в голове, едва я понюхал себя.
Пока я занимался уничтожением следов нашего присутствия, Дейв шумел кастрюлями. Когда я вошел на кухню, то обнаружил его за помешиванием спагетти в кипящей воде. Рядом на разделочной доске возвышалась горка натертого сыра и значительно меньше - чеснока. Сам Дейв успел надеть поверх вчерашнего костюма очаровательный передник с рисунком окровавленного ножа и надписью "суперхозяйка".
- Не говори. Ни слова, - бросил он, перебирая приправы на нижней полке шкафчика.
- Я думал, насчет пасты ты пошутил, - сказал я, отметив, что сумки с деньгами все там же.
- И что, решил, мы уйдем с пустыми желудками? - Дейв приподнял бровь, держа в каждой руке по перечнице. - Джонни, я угощал тебя своей фирменной пастой с оливковым маслом, перцем и чесноком? Нет? Пришло время это исправить!
У нас было около часа свободного времени, который предстояло провести в ожидании вестей от Малены. Белье крутилось в стирке. Я не был уверен, что это поможет зачистить следы нашего пребывания, если копы узнают, что мы провели здесь ночь и придут со служебными собаками, но это успокаивало внутреннюю паранойю. Каждый из нас двоих имел представление, хотя бы в теории, как будет вестись расследование и куда могут привести ниточки, кого они могут задеть так или иначе, и чем еще могут угрожать сумки с зеленью, если не вернуть их владельцу. Мы работали с триллерами, криминальными детективами и саспенсами, с мистикой, обернутой в уродливый реализм, каждый со своим уклоном и стилем, с разной степенью погруженности в психологию главных героев и антагонистов, преступников и представителей органов правопорядка. Нам нужно было выработать план следующих действий. Найти того, кто подстроил все так, чтобы мы двое оказались на той парковке, и доказать, что это не преднамеренное убийство, а трагическая случайность. По крайней мере, случайность для меня и Дейва. Ведь тот, кто все подстроил, оставил автомат снятым с предохранителя. Дейв не спрашивал, почему я все еще здесь, с ним, и я надеялся, что он не скоро это сделает. Это не я жал на спуск. Не я нашпиговал охранника свинцом. Пара бокалов вина не сделала меня беспечней. Правда заключалась в том, что я не знал ответа. И уже стал соучастником, сбежав вместе с Маккалистером с места преступления.
Когда Дейв выставил на обеденный стол две глубокие тарелки с пастой, я продолжал переключать каналы, надеясь и в то же время опасаясь услышать новости о вчерашних событиях. Телевизор, прикрепленный к стене напротив, вещал о детском питании, подгузниках, новых сериях "Бегущего", местной теленовелле о супергерое в трико из будущего, предлагал купить вибромассажер для живота по спец-цене и получить в подарок массажер для бедер и, о боже мой! для шеи. Дейв присыпал все сверху сыром и теперь размешивал пасту, накручивая на вилку. Желудок к этому времени стянуло узлом и вскоре мы ели, оставив новости в покое.
- ... а теперь перейдем к экстренным новостям. Только что наш репортер получил точную информацию о количестве жертв бандитской перестрелки на автостоянке прошлой ночью. Нам стало известно, что жертвами неизвестных стало четверо мужчин, включая охранника.
Я посмотрел на Дейва, он на меня.
- Четверо?!
Дейв пришикнул и прибавил громкость на пульте. "Веселье" только начиналось.