Подарок Петра другу Францу, свёл того в могилу

ПОДАРОК ПЕТРА ДОРОГОМУ ДРУГУ ФРАНЦУ, СВЁЛ ТОГО В МОГИЛУ

В начале книги мы окунулись в вакханалию новоселья в Лефортовском дворце на Яузе. А после него, 19 февраля, в его стенах прошла прощальная аудиенция бранденбургского посла с пиром, на котором присутствовали женщины в одном зале с мужчинами. До этого дня на официальных мероприятиях на Руси подобного не дозволялось! И как водится, пили и плясали беспробудно.
Любимый фаворит Франц Лефорт то и дело задавал роскошные обеды, балы во Дворце на Яузе. Пиршества продолжались по три — четыре дня. Иоганн-Георг Монс поставлял для них тысячи бутылок! Рассказывали, что пьяный царь на одном таком пиру собственноручно избил своего шурина Лопухина за якобы нанесённую тем словесную обиду «другу Францу».

24 февраля (5 марта) «господин генерал Лефорт после того, как представил русским вельможам смешную комедию и насмешку над римским духовенством, вскоре слёг, заболел сильной горячкой и на осьмой день представления этой комедии… умер» — сообщал из Москвы в своем донесении в Ватикан иезуит Франциск Эмилиана. Князь Куракин в «Гистории о царе Петре Алексеевиче», вторит ему: «Лефорт и денно и нощно был в забавах, супе, балы, банкеты, картежная игра, дебош с дамами, и питье непрестанное; оттого и умер во время своих лет под пятьдесят».
Считается, что Лефорт скончался в возрасте сорока трёх лет в ночь на 2 (12) марта 1699 года.
В книге «Печальные ритуалы императорской России» Марина Логунова пишет: «Сразу после смерти Лефорта боярин Ф. А. Головин послал гонца к царю с печальным известием. Родные начали готовить похороны, но ждали распоряжений государя. Пётр прибыл в Москву 8 марта. В связи с тем, что в семье Франца Яковлевича не оказалось денег на его погребение (у его племянника Петра Лефорта даже не нашлось средств на пошив траурного платья), царь взял все расходы на себя.
Торжественный обряд похорон проходил 11 марта 1699 г. Таких почестей, как Лефорт, не удостаивался никто из бояр, тем более иноземцев, но, как говорили современники, высшими почестями для усопшего были царские слезы.
Перед выносом царь приказал открыть гроб и в присутствии двора, рыдая, долго лобызал холодное тело. Во время погребальной процессии к реформаторской церкви царь шёл в глубоком трауре, с первой ротой Преображенского полка, перед ним несли государственное знамя. Далее следовали Семёновский и Лефортов полки. Перед каждым полком шли музыканты, исполнявшие печальные мелодии. Офицеры были в чёрных шарфах и лентах. Знамена с долгими черными кистями и барабаны были обиты чёрным сукном.
За полками ехал чёрный рыцарь с обнаженным мечом острием вниз, за ним вели двух коней в богатом убранстве и одного коня под черной попоной.
Затем генерал-майор нёс на чёрной шитой серебром подушке знаки Ф. Лефорта (по другой версии, их несли пять человек) — знамя с золотым в красном поле гербом и с оранжевой длинной перевязью, золотые шпоры, перчатки с золотой бахромой, шпагу, полковой жезл, шлем.
Меняясь каждые четверть часа, двадцать восемь полковников в сопровождении пяти протестантских священников несли гроб, обитый чёрным бархатом с позументом, золотой бахромой и серебряными бляхами с гербом Ф. Лефорта. По другой версии, тело Лефорта везли на одре. За гробом шли сын синдика Женевы Пётр Лефорт, послы Австрии, Бранденбурга, Дании, Швеции, пажи, бояре, офицеры в траурных одеждах. Два генерала под руки вели вдову Елизавету Францевну в окружении толпы плачущих женщин.
В реформаторской церкви Немецкой слободы пастор Стумпфиус сказал прочувствованное надгробное слово на текст из книги Экклезиаста. Охарактеризовав Франца Лефорта как «верного раба и служителя» Петра, он закончил свою речь словами: «…Солнце жизни его померкло в самый полдень славы, лучи же царской милости провождают его и до могилы… Доступностию наверху почестей, готовностию к ходатайству, безмерною кротостию и постоянным дружелюбием он привлекал к себе сердца всех людей».
Речь так понравилась Петру, что он приказал напечатать её и позже передал на хранение в Академию наук. Некоторые характеристики, данные пастором, присутствующие восприняли как осуждение покойного за порочные наклонности. Но, скорее всего, священнослужитель воспользовался ситуацией, чтобы призвать паству к необходимости подготовить добродетельной жизнью блаженную кончину.
По окончании службы процессия тронулась на Немецкое кладбище. После выноса тела из церкви раздались троекратные залпы сорока орудий, установленных на площади рядом с собором.
При переносе тела на кладбище установленный порядок шествия был нарушен: бояре посчитали ниже своего достоинства идти за иностранными послами и опередили их. Пётр заметил это и позже в гневе сказал племяннику Лефорта: «Это собаки, а не мои бояре».
Когда гроб при пушечной пальбе и беглом оружейном огне опускали в могилу, Пётр, рыдая, упал на труп своего друга.
Ходили слухи, что ночью могилу Ф. Лефорта хотели вскрыть грабители, чему помешали жители Немецкой слободы. Вопрос о месте захоронения Ф. Лефорта до сих пор остается открытым.
В этих похоронах были намечены те детали реформирования траурного ритуала, которые отрабатывались на протяжении всего царствования Петра I и нашли свое отражение при его собственном погребении. Так, на похоронах Лефорта впервые были задействованы полки, названные гвардейскими: Семёновский, Преображенский и «личный» Лефортов полк. В дальнейшем гвардейские полки и подразделения, имевшие особую связь с усопшим представителем императорской фамилии, обязательно входили в состав почётного караула, сопровождавшего траурную процессию.
Впервые в похоронах Ф. Я. Лефорта зарегистрированы рыцарские мотивы в виде двух рыцарей, их присутствие в дальнейшем станет обязательным. (Примечательно, что подобным образом в средневековье хоронили рыцарей тамплиеров — прим. автора). Один рыцарь — в золотых доспехах с ярким плюмажем и поднятым мечом, едущий на лошади, другой — в чёрных доспехах и чёрным пучком страусовых перьев на шлеме, следующий пешком с опущенным мечом. Латник в золочёных доспехах символизировал жизнь, светлое начало. Чёрный рыцарь олицетворял окончание земного пути, смерть. Две противоположности, два древних философских символа: начало и конец, жизнь и смерть, положительное и отрицательное, этот список можно продолжить, воплощались в своеобразных «масках», ставших обязательными участниками траурных мероприятий в императорском доме. Впоследствии эти рыцари будут восприниматься в контексте преемственности власти: чёрный латник — скорбный рыцарь ушедшего монарха, яркий латник в золочёных доспехах с праздничным плюмажем без траура — рыцарь нового правителя. Последний раз рыцари пройдут за гробом Александра III 7 ноября 1894 г. в день последних торжественных похорон императора России — апофеоза русского самодержавия, получившего свое выражение в государственном церемониале.
При проводах Ф. Я. Лефорта особое внимание было обращено на присутствие лошадей, что нашло свое отражение и в будущем. Лошадь как верный боевой товарищ, как символ воинской доблести, имеющий особое значение в жизни правителя-воителя, стала потом обязательным участником траурной процессии.
В данном случае офицеры, сопровождавшие тело, несли на бархатных подушках знаки воинского достоинства усопшего: золотые шпоры, пистолеты, шпагу, трость и шлем. Впоследствии при императорских похоронах, на церемониале более высокого ранга, были задействованы как государственные инсигнии — знамена, мечи, скипетр, держава, короны, так и знаки личного отличия покойного — кавалерии, т. е. ордена, носимые на специальных бархатных подушках (первое упоминание об их использовании в похоронных церемониях в России относится к ритуалу погребения Ф. Я. Лефорта).
Прохождение в процессии представителей дипломатического корпуса, так же, как и свободный доступ лиц женского пола, едва ли не впервые зарегистрирован именно в этой траурной процессии. Абсолютно новым элементом всего траурного действия оказался оружейный салют в отличие от традиционного для России колокольного «печального» звона. Впоследствии и колокольный звон, и салютационная пальба стали звуковым сопровождением похорон представителей правящей фамилии и особо торжественных церемоний императорской России.
Ещё одним нововведением, используемым в похоронах Ф. Я. Лефорта, стало прощальное напутственное слово, традиционное в протестантском траурном церемониале, но непривычное для России. Петру I в его желании привить западные культурные ценности своим подданным и внедрить образовательную функцию в русскую православную службу идея не могла не показаться привлекательной. В дальнейшем напутственные слова, а не только ритуальное пение и определенный вид службы, стали обязательным элементом траурного ритуала. Кроме восхваления усопшего монарха напутственное слово выполняло идеологические задачи прославления и укрепления самодержавной власти.

День (10 марта — прим. автора) накануне погребения Ф. Лефорта ознаменовался учреждением первого и самого главного ордена Российской империи — святого апостола Андрея Первозванного. Хотя относительно даты учреждения ордена абсолютной уверенности не имеется, но 10 марта окрашено мистико-символическим звучанием, так как 10 марта, но уже 1725 г., станет днем похорон самого Петра I».

Поминки проходили в Лефортовском дворце. Когда царь на короткое время вышел, многие бояре поспешили покинуть церемонию. Вернувшийся Пётр встретил их на лестнице и был сильно разгневан.
Всем участникам похорон были выданы золотые перстни с выгравированным днём кончины и «изображением смерти».

Подробности: Книга Владлена Дорофеева «Проклятие Кукуя. Тайны и были Немецкой слободы и её обитателей». https://ridero.ru/books/widget/proklyatie_kukuya/

продолжение следует...
Владлен Дорофеев