Комната

В комнате огромное окно, такой высоты, что кажется до небес. Я не знаю, зачем оно там,потому что никогда в него не смотрела и никогда даже близко не подходила к нему. Справа от окна буфетик, сверху стеклянный, а внизу закрытый деревянными створками. В середине буфетика узкое зеркало. Высота этого зеркала от пола как высота обычного стола.
Я подхожу к зеркалу и смотрю в него. Я вижу, как мои волосы разглаживаются расческой, челка покрывает лоб. Мне удивительно,что мое лицо как раз на уровне зеркала и не надо ни приседать,ни подниматься на цыпочки. Мои волосы расчесывает мой папа…
Не знаю, было ли это единственный раз в жизни или нет, но запомнила я только этот раз. Волосы у меня коричневатые, гладкие, до плеч. Я молчу и папа молчит. Все происходит молча.
Справа от двери печь. Чем ее топят я даже понятия не имею, знаю лишь, что это печь. Но она меня мало волнует. Собственно, печь это или не печь мне все равно. Возле печи сидит моя мама. Папа подходит к ней и расчесывает ей волосы. У мамы длинные черные волосы. Я поражаюсь. Мне не нравится, что у меня волосы коричневые, а у мамы – черные. Мне не нравится, что у меня волосы короткие, а у мамы – длинные.  Хотя на самом деле моя мама шатенка, тогда ее волосы казались мне черными. Хотя на самом деле мама всегда ходила со стрижкой, тогда ее волосы казались мне длинными. Не знаю почему.
 Чувствую себя каким-то отбросом. Мамины длинные черные волосы заполонили всю комнату. Они источают блеск. Молча наблюдаю.
Комната. Посреди стол. Папа мне говорит:давай, я тебя покатаю! Он берет меня на плечи и ходит со мной вокруг стола. Это последее катание на плечах в моей жизни. Прежде были катания, но я их не запомнила. А сейчас папа как бы хотел мне дать понять,что я в его представлении все та же маленькая девочка.  И будучи маленькой девочкой, в возрасте,меньшем пяти лет, я уже понимаю, что это катание последнее. Мой папа этого не понимает, а я понимаю. И мне становится грустно. И в то же время страшно. Я боюсь упасть. Я ощущаю упругость его плеч, я раскачиваюсь от его шагов, я вижу комнату сверху, я выше моего папы… Хочется спрыгнуть. И уже не потому, что страшно,а потому, что это в последний раз и душа уже не выдерживает этого будущего расставания.
Комната. Возле двери мой отец. Его одежда пропахла степью и холодным сырым воздухом. Я подхожу и прижимаюсь к его телу, чувствую ткань шерстяной рубашки. Чего ты? – Спрашивает папа и я отвечаю: Я соскучилась!
Комната. Я делаю какие-то танцевальные движения, в моих представлениях – танцую, и слышу возгласы мамы и папы: шесть – ноль! Шесть – ноль! Такие отметки дают фигуристам за отличные катания. Продолжаю двигаться,движения произвольные,придумываю сама.
Комната… Папа возле двери. Что ты принес? – спрашиваю его. А он отвечает: посмотри, что в кармане. Сам прежде засовывает руку и кричит – Ой, колется! Я со страхом засовываю руку в папин карман и достаю оттуда резиновую игрушку ежика. Улыбаюсь, Папа улыбается в ответ.  Все игрушки пораздавала детям, а ежик со мной.
Комната. Возле печки стоит ванночка на стульях. Сижу в этой ванночке, булькаюсь, вокруг купаются резиновые игрушки. Отец добавляет воду. Мама тоже беспокоится. Вода греется на печке.  Купаться не нравится. Думаю, что весь смысл купания в том, чтобы вокруг плавали игрушки.
Комната. Ничего другого помнить не хочу. Дальше идет верандочка, балкон, двор.
Ничего другого помнить не хочу.
Все остальное – это уже детали. Главное – это. Это – мои папа и мама. А потом это уже были не мои папа и мама – потом это были люди, с которыми я жила и которые кормили меня, заботились обо мне. Они были и хорошими и плохими в разные моменты.  Но папа и мама были в комнате и они в этой комнате и остались навсегда. Как и я осталась в той комнате.  Я настоящая.
Сейчас я возвращаюсь туда. Я хочу понять. кто мои папа и мама. Слово Папа цвета желто-пшеничного, а слово Мама – голубого цвета.
И что же я понимаю? Я понимаю. что завидую женщинам с длинными черными волосами.  Я понимаю, что зеркало всегда рядом и в нем всегда себя увидишь,не надо приспосабливаться!
Я понимаю, что отец поднимает высоко, но я боюсь этой высоты, потому что боюсь взросления. Я боюсь взросления, как люди боятся умирать, не зная, что там за гранью.Но ведь мы умираем, когда уходим из детства. Мы взрослые – это уже не мы дети, это другие существа, что как чужие разглядывают детские фото.
Я понимаю, что когда танцуешь от души тебе всегда будут апплодировать.
Высота, высота… Да разве надо ее бояться. А если ее не бояться,то может она и не будет в последний раз?
Хочется все изменить. Сжать прожитую жизнь снова в ту комнату. Хочется выйти из комнаты танцовщицей с длинными черными волосами.
Но понимаю, что это уже поздно. И, как утопающий за соломинку, цепляюсь за то, что я умею. А умею сочинять стихи. И тогда принимаю решение танцевать в словах. Это проще, когда поезд ушел.
Глупо звучит. Да потому глупо, что уже не в комнате. А в комнате все было умно и правильно. Жизнь не закончилась. Что-то еще можно осуществить…