Армейский кросс 62

Прошло два месяца,как мы вчерашние призывники, постриженные, в мешковатой армейской  форме,  стали похожи на солдат. За два месяца учебных сборов, благодаря нашим командирам, мы многому научились.

Наши фигуры, в результате длительных строевых занятий с карабином и без, заметно выпрямились, и шаг стал другой. Мы уже редко натыкались друг на друга после команды-Стой!  И даже наши "коротышки", так мы называли солдат замыкающих строй, приобрели необходимые навыки строевой ходьбы за рослыми направляющими. Самые высокие солдаты роты были под два метра, а замыкающие строй - сто шестьдесят с небольшим сантиметров.

Но главное, что мы в совершенстве освоили, так это строевые песни. Нашлись в роте запевалы и в столовую мы шли распевая гражданские песни шестидесятых во всю глотку. Потому, что, если песня звучала слабо, старшина от дверей столовой разворачивал нас на второй круг, который мы вновь совершали по плацу строевым шагом. И это грозило с задержкой сна. А уставали мы здорово, особенно в первые дни. Строевые занятия по шесть часов, плюс утренний тренаж, а при случае и строевая подготовка в личное время.

Удивляюсь, как нам удавалось всё успевать. Утром после команды : -Подъём! Мы подскакивали, как на пружинах. Быстро всовывали ноги в сапоги, предварительно обмотав их портянками, и бегом в строй. В учебном процессе команда шагом подавалась только на занятиях. В остальное время всё делалось бегом. Но мы редко возмущались, ибо знали, курс молодого бойца необходим нам для дальнейшей службы.

 Процесс наматывания на ноги портянок, мы освоили не сразу. Кто-то, чтобы ускорить процесс одевания сапог, портянки в развёрнутом виде клал на сапоги. Но это приводило к тому, что портянка на ноге не держалась, попадала под пятку и в итоге "ускорившийся" натирал ногу.

А это  уже попытка уйти от строевых занятий. Командир отделения - ефрейтор, выявив хромающего солдата, учил его уму разуму. Это помогало, через месяц таких "больных" в роте уже не было. Замечу, что наша рота отличалась от обычной строевой роты, в ней хоть и было три взвода, а вот в количественном составе, она почти вдвое превосходила обычную строевую.

Не очень радовали нас и армейские, из яловой кожи, сапоги. Сколько они весили, сказать трудно. Но после лёгкой гражданской обуви они нам казались пудовыми. Однако, вскоре мы к ним привыкли, и они уже не казались нам такими тяжёлыми, как в первые дни службы.

В целях повышения нашей спортивной подготовки,а она всегда к  сводилась, ежедневным пробежкам перед обедом.  Нас уводили за километр от КПП части и давали команду:- Марш! По этой команде мы локти прижимали к груди и дружно начинали бег.
Гремя подковами по асфальту, мы всей ротой, шлёпая сапогами в такт, бежали назад в часть. И это было нашей обычной пробежкой перед обедом.

В октябре заметно похолодало, нам выдали бушлаты, а на утреннюю физзарядку мы выбегали в гимнастёрках. Вначале пробежки было не совсем комфортно, но после трёх кругов по стадиону, мы согревались, а после энергичных упражнений, которые показывал старшина роты, всё становилось на свои места. Мы жили по установленному распорядку солдатской жизни, с подъёма и до отбоя, постепенно приобретая облик солдата строевого подразделения шестидесятых годов.

На втором месяце обучения начались занятия по тактике. На солдатскую амуницию (сбрую) навешивали сапёрную лопатку,к этому добавлялся карабин и противогаз. Что касается бушлатов, то они не всегда были по росту. Если у кого-то он был чуть ли не до пят, то для высокорослых солдат они были маловаты. Но выбирать не приходилось, давали то, что было. Мне тоже достался бушлат не по росту, но обменять было не на что.

На обычных занятиях строевой подготовкой, а она у нас проводилась ежедневно в течении трёх месяцев, амуницию мы не одевали, и не испытывали особых неудобств во время занятий строевой подготовкой. Но во время тактических занятий,при беге,всё выползало наружу. Сапёрная лопата, по непонятной причине, норовила бить по попе, противогаз, не с того, не с сего  уползал куда - то на живот, то на другой бок, и мешал бегу. Всё это сковывало движения и уже после небольшой пробежки, заставляло тяжело дышать и непрерывно вытирать выступавший пот рукавом бушлата.

Но однажды нам пришлось попотеть по настоящему. Вечером командир роты объявил, что завтра намечается марш бросок на пять километров. Мы имели весьма смутное представление о марш броске, и лишь потом на своей шкуре почувствовали всю его прелесть.

Утром, после завтрака, мы всей ротой вышли за КПП, и направились в сторону ближайшего леса. Шли оживлённо разговаривая друг с другом, и в душе радовались, что не придётся заниматься уже изрядно надоевшей строевой подготовкой. И преждевременно. Прозвучала команда: - Газы! И окружающий нас мир изменился до неузнаваемости. Рота начала бег в противогазах.

После первого километра стёкла противогаза стали запотевать, не помогали ни плёнка, ни натёртое на стёклах мыло.  Перед собой мы с трудом видели только спину бегущего впереди. Бег по дороге нам был знаком, но вскоре рота свернула в лес и наши сапоги заскользили по мокрой листве. Плюс ко всему, мы стали запинаться на выступающих корнях деревьев. Бежать стало труднее, появились первые отстающие.

Противогазы плотно обтягивали  лицо, клапан не давал сделать быстрый вдох и выдох. Всё в нём хлюпало и хрипело, пот тонкой струйкой полз за воротник гимнастёрки. Всё чаще стали появляться отстающие, кто-то упал, запнувшись о корень. Бегущие следом его поднимали и вновь продолжали бег.
Разговаривать было невозможно, думали об одном, скорее бы закончился этот лес. Вскоре ротный дал команду остановиться и отдышаться. Передышка дала нам возможность придти в себя.

Наиболее "дальновидные" передышку использовали с "выгодой", для себя. Под клапан противогаза засовывали спички, чтоб было легче дышать при беге.  Кто-то вытащил клапан совсем.

Пятиминутный отдых закончился быстро и вновь прозвучала команда:- Вперёд! Ещё не промёрзшая земля "загудела" от ног множества бегущих солдат. Сколько ещё придётся бежать никто не знал, все уже изрядно устали, ждали команду:-Стой! Впереди бегущие смотрели вперёд и хорошо видели землю и неровности. Бегущие следом ориентировались по впереди бегущим, и плохо видели дорогу под ногами. Были и падения, а отсюда нелестные высказывания в адрес командиров.

Но самое тяжёлое испытание нас ждало впереди. Рота выбежала на вспаханное поле. И началось! Сапоги стали неимоверно тяжёлыми от налипшей грязи, дороги не было и мы утопали в пашне почти до голенища, бег замедлился, но командир роты, бегущий с нами налегке, казалось не замечал наших трудностей и усталости. А мы были на последнем издыхании.

Не помогали спички в клапанах, их отсутствие. Едва переставляя ноги, мы бежали с одной мыслью, скорей бы кончилось проклятое это поле. Испытывая те же трудности, что и все, я себя чувствовал намного лучше других. Сказывались тренировки в беге по песчаным барханам на берегу Оби при подготовке к соревнованиям по армейскому пятиборью среди призывников.

Вскоре пахотное поле кончилось и мы выбежали на асфальт. Все тяжело дышали. Наконец-то закончился марш бросок. Подбегали отстающие, командиры отделений проверяли клапана в противогазах. Записали у кого клапанов в противогазах не оказалось.  И вот здесь рядом с собой, в числе первых прибежавших, я увидел ребят, которые в армию пришли, имея хорошую физическую подготовку и умели терпеть.

Были и недовольные, которые упрекали нас, что мы что-то  сделали с противогазами, и потому нам легче было бежать. Но я то хорошо знал, что помогало мне в первые дни службы.-это неплохая физическая подготовка перед призывом в армию.

Это был первый и последний марш бросок в составе роты. Заканчивалось наше время прохождения курса молодого бойца. Впереди нас ждала служба в Москве в отдельном комендантском батальоне. А это- три года службы.