Кровавая бойня в баре Арбуз

Бананка в джинсовых шортах и жилетке, лежала в гамаке под пальмой, лениво покачивая белым рваным кедом, из которого торчали волосатые пальцы, и читала статью в «Ведомостях Алмазной галактики», о том, что в Арт-тельске построили новый трамвайный комплекс.  Бананка зевнула, перелистнула страницу и наткнулась на некролог своей сестрёнки Алёны о  художнице авангардистке мухе Глафире Клафировне, на днях убитой в Деревне, Которой Нет.  Бананка прочитала некролог, оканчивающийся строками:
Такой талант погиб во цвете лет!.. Жаль. Она была известной художницей дадаисткой, работающей в технике «ликёром по  фарфору».
Под статьёй  была размещена фотография  могильного холмика на городском кладбище, с комариком Осипом Кровососовичем, сыгравшим последнюю прощальную фугу на дудочке.
Бананка отчётливо вспомнила: это был день рождения сестрёнки Ларисы. Вся компания во главе с Мяконьким принимала гостей у Тилиного каменного столика, праздновала, веселилась, и гуляла до утра. Читали стихи, рассказывали анекдоты. Под конец, почти в полночь, прилетели две разряженные мухи. Бананка, заметив одну из них на бутерброде с колбасой, схватила Тилину газету, и прибила гнусную тварь. Впрочем, хозяева и гости так веселились, что никто ничего не заметил.
Мяконький в это время уже давно ушёл и убаюкивал   на поляне возле дуба Тигрин хвост колыбельной песенкой.
Вдруг в чехле, привязанном к гамаку, зазвонил телефон. Бананка вытащила новенький iPhone, и лениво произнесла:
- Алло!
В трубке горохом посыпались слова, среди которых явно различались "Какого чёрта!", "старый сундук тебе на голову", и прочие прелести, после которых Бананка спрыгнула вниз, с расстройства угодив в урну, набитую газетами, выскочила, завела мотоцикл и  помчалась в столичное управление полиции.
Поднявшись по мраморным ступеням роскошного  здания полицейского управления, Бананка прошла в кабинет начальника и выслушала нелицеприятную речь, о жестоком обращении жителей Деревни, Которой Нет с гостями.
Начальник бросил на стол одну из жалоб, которая поступила несколько часов назад. Бананка взяла её и пробежала глазами.

Здравствуйте, уважаемые органы безопасности Алмазной галактики!

Я, муха Кукинака Арбузовна,  незаслуженный художник Алмазной галактики, имеющий постоянную столичную прописку, хочу подать жалобу на действия подвыпившей компании из Деревни, Которой Нет, отмечавшей день рождения другой художницы, Ларисы, у Золотых ворот Лабиринта.
Там сия компания в пятницу, (замечу в рабочий день), совершенно эгоистично и безнаказанно пировала до утра.
И как! Куринные лапки! Холодец! Мороженное! Я уже не упоминаю про алкоголь! И это после двадцати трёх  часов, когда в нашей галактике разрешено поглощать спиртное только в специальных учреждениях, таких, как трактиры, бары и рестораны.
А когда мы с моей юной подругой Глафирой Клафировной, привлечённые волшебными ароматами, прилетели, из бара «Арбуз», чтобы присоединиться к этой компании,  то мою подругу… мартышка Бананка…  безжалостно… газетой.. прибила!.. Со словами: «проклятая тварь! Копчёненького захотелось!
Представляете! Прямо на моих фасеточных глазах! В лепёшку!
Чуяло моё сердце, что не для всех это светлый праздник, но не до такой же степени!
Прошу разобраться с жителями Деревни, Которой Нет и навести порядок!
Вот так: у одних праздник, - у других - горе!

вытирающая кружевным платочком слезу, Кукинака Арбузовна
В строке отправителя значился адрес: музей современного искусства.
Бананка почесала кедом ногу:
- Так зачем она прилетела? Незваный гость, хуже татарина!
- У нас гражданское равноправие, - напомнил небритый начальник  Бананке декларацию, подписанную всеми жителями Алмазной галактики.
- Э-э-э... – замычала Бананка, не зная что сказать, но начальник прервал её блеяние:
- Разберитесь! и примите меры! Иначе мы сами примем меры! Вы свободны.
На выходе робот-охранник грозно посмотрел на Бананку, но она высокомерно прошла мимо, вильнув бедром.
Взбешённая Бананка подошла к мотоциклу, и собралась позвонить сестрёнке Алёне, но тут заметила, что телефона в кармане нет: очевидно, она выронила его когда свалилась вурну. Бананка завела мотоцикл и помчалась по кривым улицамстолицы, направляясь к Золотым воротам Лабиринта. По пути она остановилась у синего таксофона и позвонила в редакцию «Ведомостей Алмазной галактики», где работала Алёна.
- Алло, Алёна, привет! Это я, Бананка.  Как дела? Отлично!
Да, твою статью о Глафире Клафировне я уже читала. И даже посетила полицейское управление, куда Кукинака настрочила жалобу. Что? Кого жаль? Муху Глафиру Клафировну? Эту лепёшку? Ты с ума сошла! Ещё нам инфекции не хватало! Всякая дрянь тут лезет. 
Так ей и надо! А ты ещё предлагаешь в своём никрологе пятизвёздочным коньяком её память помянуть! Да её могилку только кетчупом полить! И то прошлогодним!
Я с ней разберусь… Ты не знаешь, где обитает эта проклятая кляузница Кукинака после работы? В баре «Арбуз». Великолепно!
Пока!
Бананка знала, что ведущий телепередачи «Киномания» Зюзя Подмухин, искусствовед и  критик, является   горячим поклонником творчества незаслуженной художницы Кукинаки, но ей хотелось высказать несколько «приятных» слов этой экстравагантной дамочке.
 Бар "Арбуз" стоял неподалёку от Лабиринта, окружённый густой зеленью, пальмами и кустами цветущих роз.   Он пользовался огромной популярностью у столичных жителей, умаянных урбанизацией, бензиновыми выхлопами и асфальтом. При баре работал небольшой ресторан, где очень вкусно готовили. Хозяин бара Гоги, был отъявленный пройдоха, ловелас,  и контрабандист. Он торговал из-под прилавка левым алкоголем, дорогими фирменными зажигалками, и сигаретами без акцизных марок.  Кроме того,поскольку бар занимался мелкой продажей фруктов, Гоги нередко сам вставал за стойку, и обвешивал своих посетителей на кругленькую сумму.
Бананка частенько заходила в этот бар, покупая там сигареты и фрукты.
Обозлённая гонщица летела по дорогам, срезая тротуары, и сшибая по пути разноцветные ящики мороженщиков, даже не замечая, что пересекает улицы на зелёный свет.
Вскоре Бананке свистнул уличный полицейский, но поскольку последняя не отреагировала, запрыгнул на патрульный мотоцикл и помчался за нарушительницей. Они мчались по шоссе, ведущему в Деревню, Которой Нет, на бешенной скорости, пока не свернули в лес. Здесь не было никаких дорог, патрульный врезался в сосну, и Бананка отцепилась от назойливого преследователя.   
В баре Арбуз" негромко  играла музыка. Буфетчик выпросил выходной, и Гоги, заняв место  за стойкой, взбалтывал в шейкере коктейль, беседуя с расстроенной Кукинакой, а посетители, заяц Кося,  три японца туриста, напоминающих фигурки нэцкэ, да мохнатая гусеница Чука, как обычно, поглощали алкогольные напитки за столиками и курили.
— Что ты скуксылься вэсь? — говорил Гоги, озаряя Кукинаку широкой кавказской улыбкой:
— Падумаышь, падружку прибили! Тожи мнэ новасть.  Сыводня — падружка, завтра — квакушка!, послызавтра — ыщё какой-ныбудь ватрушка! Тыбе мужчина нужин. Джигит! Олэнь! Чтобы ты с ним скакаль! А ты… падружка… 
Раздался внутренний звонок, и Гоги оставив на несколько минут посетителей, отправился в подсобное помещение принимать новый контрабандный товар.
За окнами послышался дикий рёв мотоцикла и через минуту возле бара притормозила Бананка, подняв мотоцикл на дыбы, как горячего арабского скакуна.
Кукинака оглянулась и вздрогнула. Через несколько секунд боковая дверь бара с треском распахнулась и на пороге  показалась взъерошенная мотоциклистка. Она обвела зал дикими глазами Джека-Потрошителя, заметила проклятую доносчицу за стойкой, и заревела, как бизон:
- Так вот ты где, моль волосатая!
Кукинака мгновенно взлетела на арбуз, лежащий на весах. Бананка ринулась вперёд и легко вспрыгнула на стойку бара.
— Думала, я тебя не найду? —зловеще снимая мотоциклетные краги,
шипела Бананка, приближаясь к Кукинаке, как в лучших фильмах ужасов.  У неё был страшный взгляд удава, готового проглотить кролика.
Кукинака дрожала всем телом. 
Бананка отбросила одну из перчаток в сторону, перехватила удобнее другую, и стала гипнотизировать взглядом несчастную жертву милосердия. Поединок глазами длился и длился. Внезапно Бананка подпрыгнула, и нанесла в прыжке  молниеносный удар крагой.
  Однако Кукинака, обладающая великолепной реакцией,  покинула арбуз за долю секунды до смерти, и умчалась в свободный полёт. Бананка схватила из вазы апельсин.
- Я тебе покажу, паршивая кляузница, как строчить жалобы  на нашу Деревню! — бормотала Бананка, прицеливаясь в Кукинаку.
 Кукинака сделала крутой вираж. Бананка метнула снаряд, который пролетел над головой одного из японцев и сплющился о стекло.
  Завязался неравный бой.   Бананка не спеша прицеливалась, выжидала, и  швыряла апельсины в доносчицу.
Кукинака делала мёртвые петли, проносилась вдоль стен, взлетала к потолку, и кружилась по залу,   уставленному пальмами, словно американский истребитель F16, который искал спасения в Ираке.
Она просила политического убежища у клиентов, но привыкшие к лёгким семейным скандалам, они курили, соблюдая нейтралитет, и наблюдали за разыгравшимся спектаклем.
Силы и топливо Кукинаки были на исходе.
Покружив какое-то время, Кукинака спряталась за бокалом зайца Коси, и затаилась.
Потеряв из вида противника, Бананка перевела дух.
— Подожди, ненасытная тварь, я до тебя доберусь.. — шипела Бананка, как граммофон, обыскивая глазами зал, в поисках доносчицы.
Кукинака перевела дух, но в это время Кося поднял бокал, чтобы сделать очередной глоток, и Бананка засекла незадачливую художницу.В эту же секунду Бананка ловко  метнула лимон, который смачно размазался по стеклу, оросив лёгким фонтаном столик.
Испачкав соком левый туфель, Кукинака, в глазах которой уже сверкали кровавые мальчики,  вновь поднялась в воздух.
Мягкие оранжевые снаряды расплющивались по стёклам окон, по потолку и по столикам посетителей, создавая непередаваемые сюрреалистические пейзажи. 
Ваза с фруктами опустела. Бананка схватила с весов арбуз, прижала его рукой, полуобняв, и сделав вращательное движение корпусом,  с силой метнула его.
Пролетев  с пушечным гулом по залу, арбуз врезался  в панорамное окно, и разлетелся на кусочки. Нашироком панорамном  стекле возник Африканский материк.  Арбузные семечки точно указывали крупные города и столицы.
Исчерпав плодово-ягодный арсенал, Бананка перешла к стеклянному.
Прямо над её головой раскинулась сверкающая гирлянда хрустальных бокалов, и Бананка, по очереди снимая их с проволочных держателей, принялась метко швырять в противницу.
Японцы наслаждались хрустальной музыкальностью этой художественной постановки, сопровождая каждый разбитый бокал лёгким поднятием брови. Только теперь японцы окончательно поняли, почему русские так любят Чайковского.
Кукинака вновь заметалась среди пальм и столиков, как пожарная машина между небоскрёбов Нью-Йорка.
- Подожди, зелёная тварь, - пробормотала Бананка, запрыгивая на полку с алкоголем.
Кукинака бешенно кружилась по залу, не в силах найти спасения.  Тем временем, Бананка приступила к артиллерийской атаке: она брала за горлышко бутылку, и, прицелившись, ловко швыряла в противника.
Врезаясь в пуленепробиваемое панорамное  окно,  бутылки  разлетались вдребезги, образуя неизвестные, ещё неоткрытые Куком материки.
Бананка схватила за горлышко последнюю бутылку коллекционного французского вина.
Почувствовав приближающуюся пуанту сражения, Кукинаку потянуло на свободу, прочь из этой затхлой среды европейского либерализма и мелкого торгашества. Однако пути отступления были плотно закрыты широким панорамным окном.
Кукинака  бесшумно затаилась на веточке финиковой пальмы, стоящей возле окна, пытаясь раствориться среди художественных изгибов веточек и листиков.
Наступила пауза.
Скосив один глаз к переносице, Бананка медленно занесла бутылку над головой, и хладнокровно прицелилась.
Кукинака почти исчезла.
В следующую секунду бутылка французского вина Шато Грюо Лароз, 0,75, со свистом прорезала воздух – и часть  панорамного окна вылетела из проёма,  образовав дзенскую пустоту.
У японцев приподнялась вторая бровь.
Ощущая волосатой грудью триумф индейского вождя Секвойи, пригвоздившего стрелой к дереву очередного безмозглого ковбоя, Бананка издала дикий вопль,  спрыгнула со стойки,  и покачиваясь, словно после тяжёлой многодневной охоты ,  вывалилась из бара.
Через минуту, когда Бананка умчалась на своём гоночном мотоцикле, в зале появился  счастливый Гоги, вытаращил глаза, и замер, схватившись за сердце.
— Што здэсь быль? — спросил он мёртвым голосом.
— Бананка чё-то не поделила с Кукинакой, — лениво процедил заяц Кося, отпивая из бокала аперитив.
— А кто заплатыт за вэсь этот празднык?! — бешенно заорал Гоги, хватаясь за кепку на голове.
Японцы молчали. Они не понимали по-грузински.
Через час, проходя мимо бара, Тигра с Мяконьким увидели в широком панорамном окне проём и с интересом заглянули к Гоги. Хозяин бара, глотая слёзы, и рассыпая проклятия на грузинском, русском и итальянском языках, подметал осколки.
— Привет! Что случилось? — заботливо поинтересовался Мяконький, подходя с Тигрой к хозяину.
— Этот ваш дикий родствэнник, Бананка, прискакаль на свой бэшэнный мотоцикль, и уэсь каньяк пэрэбиль! Трынадцат напэльсинчиков попортиль! Всэх клиентов перепугаль! Прыдётся званыть в Палыцию. Пратаколь саставлят будэм. Па лубому административка будыт.
Мяконький раскрыл свой жёлтый сундучок, вытащил кошелёчек и протянул Гоги толстенькую пачку денег со словами:
— Ми сердитесь! Нидимо, она чем-то немножко расстроена…
Перелистав купюры, словно колоду карт, Гоги тут же засиял широкой улыбкой, как начищенное яблоко:
— Таракой! Дай я тыбя расцелую! Пусть приходит твой дикий доч! Пусть сё здэсь пэрэбьёт! Я сам помогу! Гулят, так гулят!
Настроение у него взлетело, как гелевый шарик на празднике, и он весело схватил швабру.
В эту минуту к Мяконькому  подлетела Кукинака, встала на сундучок,  и, роняя хрустальные слёзки,  горестно зажужжала, пересказывая недавние события.
- Мизобразие! - возмущался Мяконький. - Му нас се равны! Я сегодня же наспитаю Бананку! Не переживай, дорогая Кука! Я сам угощу тебя колбаской! Пойдём с нами, посидим.  Тигру отвезёт нас в Деревню. Се должны отметить День рождения Ларисы! Даже самые маленькие букарашки!
Тут к Мяконькому подлетел Зюзя Подмухин, и, приземлившись на сундучок, галантно шаркнул ножкой:
— Зюзя Подмухин! Ведущий телепередачи «Киномания».   Будем знакомы!
Мяконький улыбнулся и ответил:
— Мяконький. Тигрин. Сегда.
Зюзя вытащил из кармана пиджака два билета в кино «Череп» и пригласил Мяконького с Тигрой, на новый фильм, который снял страус Торзанэлли, о Деревне, Которой Нет.
Мяконький улыбнулся, поблагодарил, и  пригласил всех в гости.
Но не успели они покинуть бар, как к ним опять приблизился Гоги, слегка склонился, придвинув плечо, и горячо зашептал театральным шопотом:
— Поступил уилликолепный кубинский сигар. Четыре ящик. Вазмытэ парочку для Тыли. Сыгары, и Гоги поцеловал собственные пальцы —  Пэрсик!
Мяконький тут же купил два ящика сигар, которые погрузили на Тигру, и вместе с Кукинакой и Зюзей, отправился к Золотым воротам Лабиринта.
Здесь Мяконький познакомил черепаху Тилю с новыми друзьями художницей Кукинакой Арбузовной и Зюзей Подмухиным, которого Тиля хорошо знала по выпускам телепередачи «Киномания».
Они провели остаток вечера в приятной беседе на тему французской живописи, литературы и искусства, после чего захмелевший Зюзя и счастливая Кукинака отправились в город.
Мяконький поцеловал Тилю и забравшись на Тигру, скрылся за Золотыми воротами Лабиринта, пообещав прийти ночью, чтобы почистить панцирь. Тиля кивнула, закурила новую сигару, и включила телевизор.


художник Михаил Соловьёв
© Деревня, Которой Нет