Никого

" На деревьях птицы не растут, на деревьях птицы не растут...": Норико посмотрела на растрепанного прохладной рукой ветреного утра воробья, и качнула ветку.. Она подняла с земли корзину с дикими яблоками, и выбежала вслед за потревоженным ею серым комком на расчерченную крестьянскими телегами проселочную дорогу.Выскочив из леса, Норико запнулась о камень, и уткнулась лицом в хрустящие хлопковые складки, из которых ,не мигая, смотрел на нее синий шелковый глаз. Ветер изо всей силы пытался оттолкнуть черную ткань от лица Норико, но лишь на мгновение распахнул тяжёлые занавеси, открыв взору Норико всю мощь и изящество вытканной лучшими мастерицами фигуры черной цапли. Взмахнув длинной костлявой лапой,птица отшвырнула корзину, и,оставляя за собой хруст раздавленных яблочных горошин,скрылась за поворотом. Облегченный вздох Норико прервал тихий шорох крыльев за спиной. Она обернулась...В безжизненной стали острого клюва отразился, и тут же исчез, выжженный птичий глаз...


С каждым годом дорога до Жёлтого ручья занимала у Сабуро все больше времени. Едва уловимой тенью он скользил между стволов деревьев, раскинув на бегу черные крылья хакамы, на которой застыла шелковая тростниковая цапля. Ночь неслась ему навстречу мертвой тишиной, да редким хрустом сухих веток, напоминая Сабуро о его дряхлеющем, израненном теле. Добравшись, он разводил в кромешной темноте костер,и,смахнув костяным веером с земли опавшие за день листья, садился на берег. Ночью вода в ручье казалась застывшим зеркалом, которое тихо пело, отражая в темной глади острые тени деревьев,и крошечные огоньки костра.
Помешивая угли, Сабуро заметил случайно вырванный им тонкий росток кипариса, нежно-зеленое тельце которого едва было заметно под толстыми сухими ветвями. Он попытался вытащить росток, но,обжегшись, резко отдернул руку. Словно возмутившись вторжению, костер громко затрещал и выплюнул из себя россыпь колючих искр. Самая смелая резко взметнулась ввысь, и атаковала ноги самурая. Вскочив, Сабуро стряхнул огонек, но было поздно,- из толстых складок хакамы на него таращилась пустая выжженная глазница черной шелковой цапли. Утром в путь.

- И не боятся они ни бога, ни дьявола!- женщина отложила кисть, которой расписывала стоящую на циновке глиняную чашу и устало посмотрела в окно на дорогу...

- А красного императорского льва боятся?- с надеждой заглянула в глаза матери Норико.

- Никого...