Со мной что-то не так

Бывают такие дни, когда все самое плохое, что может случиться, происходит одно за другим. Будто зловещие черные птицы летят, летят и небо никак не очистится. Просто руки опускаются, мозг теряет способность соображать, и жизнь кажется адом. Словом, несколько дней назад я вернулась с работы, открыла дверь и увидела... ограбленную квартиру.
Все в моем доме было перевернуто, что называется, вверх дном. Словно ураган пронесся по квартире. Дверцы шкафа распахнуты, диванные подушки перевернуты, ящики стола выдвинуты, стулья валяются, вещи разбросаны. Боже мой! Я без сил опустилась на табуретку, нащупала телефон и позвонила в полицию.
Прошло несколько часов, я сидела с пустой головой, без мыслей, без чувств. Уже и полицейские ушли, и все протоколы написали, а я все еще в шоке: как это могло случиться? Тут открылась дверь и явилась дочь. Моя непутевая Катька. Вот тут у меня чувства потихоньку начали включаться, хотя сил, чтобы устроить ей полноценный скандал, не осталось. Ведь половина второго ночи уже, у нас беда, а она где-то пропадает! Я спросила:
– Где ты пропадала? Почему не звонила? Тут такое творится!
Катя, не глядя по сторонам и не слушая меня, сказала:
– У меня Паша пропал. Я всюду его искала, нигде нет. Мам, что делать? – И у нее задрожали губы.
Я разозлилась. У нее, видите ли, только и забот, что искать этого хулигана, парня своего!
– Как тебе не стыдно?! Нас ограбили, причем эксперты сказали, что дверь не взломана, а открыта ключом. Постой...
Меня пронзила страшная догадка. Парни действительно подозрительно хмыкали, с неохотой составляли протокол, задавали кучу вопросов, намекали: «А может, это вы сами? А может, кто-то из своих вас ограбил? Взлома-то нет». Я билась в истерике, не понимая, как это может быть, что дверь открыли не отмычкой, кричала, что это неправда. Но дело в том, что Катя ведь встречается с подозрительной личностью!
Павел мне сразу не понравился. Весь в цепочках и татуировках, в рваной одежде, в ухе кольцо, грубый, смотрит исподлобья, как звереныш. Из-за него и дочь хотела себе пирсинг сделать, черным губы красила. Хорошая девочка вдруг словно с ума сошла, как будто нет на свете парней получше! Я с ней постоянно грызлась из-за него, семнадцатилетняя дочь совсем чужой стала. Хорошо хоть, что сама не лезла в ту банду, откуда этот щенок вылез. Катя назло мне пускала Пашу несколько раз ночевать к нам, потому что он с родителями поссорился. Еще бы, чтобы такой «подарочек» – и не поссорился? Удивляюсь, как его вообще родные терпят. Словом, как я ни пыталась запретить ей водить ворюг к нам в дом – не переупрямила. Кажется, она тогда своему возлюбленному и сделала вторую пару ключей.
– Так вот кто нас ограбил! Он, твой ненаглядный Паша! – воскликнула я. – Это все из-за тебя! Мы теперь нищие из-за твоей так называемой любви!
Только тут моя дочь соизволила обратить внимание на обстановку в доме. Побледнела, зарыдала и умчалась в свою комнату. Ну ничего, поумнеет теперь. Успокоится – пойдем в отделение заявлять на этого поддонка.
Прошло два дня. Катя перестала рыдать, теперь просто лежала в депрессии, лицом к стене. Переживает, что я оказалась права насчет ее друга. Только шепчет: «Мама, прости», и «Не хочу жить». Я испугалась. Зачем я своей родной девочке такие страдания причиняю? Что делать, как ей помочь? Сидела с ней, гладила по плечу, плакала. А толку ноль.
Пересмотрела зачем-то список пропавшего – сколько там всего, заработанного потом и кровью! Компьютер, золотые кольца, деньги, даже одежда. Вдруг наткнулась на слово «телефон». Стоп, я его сюда внесла по ошибке. Это же подарок Катькиного отца, дочь сама его своему гаденышу Паше подарила, я помню! Тогда еще ужасно кричала на нее, что она не имеет права, а она в ответ – что любит его и это ее телефон. «Моя вещь, кому хочу, тому дарю!»
Тут я еще вспомнила: ведь мой бывший, Катькин папа – технарь при управлении внутренних дел. Он хвастал, что этот телефон прост и груб только с виду, а на самом деле его можно ронять с девятого этажа на асфальт и он не разобьется. А еще его легко обнаружить спецсредствами, даже если он выключен, даже если сломан. Жаль, мне не пришло в голову следователю об этом сказать.
Пришлось побороть свою гордость, позвонить Юрию. Объяснила.
– Пойми, я же не могу ему позвонить и сказать: «Алло, это вор? Верни, что украл!» Он тогда вообще спрячется. Найди сам и сообщи куда следует. Ты ведь можешь? Это и твоя дочь, между прочим!
– Не кипятись, – ответил он. – Попробую.
– А я из него хоть часть денег вытрясу, – добавила я.
На следующий день Юра позвонил.
– Ты не поверишь. Координаты быстро определили, я сообщил в следственную часть. Они нашли парня за городом, в какой-то заброшенной хибаре, связанного, еле живого.
– Досталось от своих? Так ему и надо! Чтобы не воровал.
Бывший муж вздохнул.
– Не так все просто. Оказывается, парень не хотел своим дружкам отдавать Катькины ключи от нашей квартиры. Его избили, отобрали связку, телефон каблуками растоптали, чтобы не звонил. Но сигнал все равно работал, они ж не знали. Ну, дальше понятно.
Мы долго молчали. Наконец я выдавила из себя:
– Спасибо. Где он сейчас?
Записала адрес больницы, зашла к Кате, присела в задумчивости около нее. Вот оно как все повернулось. Живешь в полной уверенности, что с твоей дочкой, с твоим самым близким человеком что-то сильно не так. А оказывается, это с тобой не так. Судишь о человеке по цацкам и одежде, не вглядываясь в суть. Нехорошо вышло. Как же я дошла до такого?
– Катюша, вставай. Мы с твоим папой нашли Павла.
Она села и посмотрела на меня такими полными слез и надежды глазами, что я сама едва не разревелась.
– Извини меня. Он не виноват, его самого побили. В общем, едем к нему в больницу, собирайся.
Вызвали такси. По пути Катя тряслась, я ее гладила и говорила:
– Не бойся, я сейчас всю больницу на уши поставлю, его живо вылечат. Потом заберем к себе. Выкормим. А то страшно смотреть, какой худой.
Она благодарно прижималась ко мне, а я думала: пусть живет со своим Пашей у меня. Этот разбойник и так уже мужик, а я из него еще и человека сделаю.