Желание быть человеком

                “Я верю в себя и в того, кому верю, без учета его веры…”


            Она всегда одинаково ровно дышала ко всем людям, не деля их  на богатых и бедных, зная, что они не виноваты  в  своём социальном статусе, как в первом, так и во втором случае.  Лишенная родительской  любви и ласки, рано познала истину, что и чужие люди могут быть не хуже родных и любить  родительской любовью,  всё зависело только  от человека и его личностных качеств, а не от его положения в обществе, когда на земле все одинаково равны, хоть и  не в одинаковых условиях прибывают.


      И богатый может, купаясь,  как сыр в масле,   в своих деньгах, не растерять врожденную человечность,  и вор может быть благородным, история с мифологией знала на своём веку  таких  робин гудов, и бедный, который никогда не был богатым, которого не испортила власть и деньги, может быть  испорченным и озлобленным  на весь мир, где будет мстить за свою финансовую несостоятельность всем тем, кто в этом не участвовал,  не был виноват в его бедах, на  самом деле  являясь  несостоятельным на   морально-нравственном уровне.


          Зная,  что не вера во что-то конкретное  делает из человека человека, а его желание таковым быть,  продолжала не делить людей и дышать ко всем,  не зависимо ни от чего,  одинаково ровно, за исключением   подлецов и негодяев, и тех, кто удивлял её  своей недалекостью  и глупостью, от которых сама пострадала  в жизни и не раз.
   
       С   годами поняла, что встретить человека,  похожего на тебя самого,  это почти непосильная задача, но продолжала надеяться и верить в то, что ей повезет.

         Однако,  не повезло.  Искать не искала, но   надеяться не  переставала.  Тем не менее  людей на земле было очень  много,  все были  очень разными, и   даже идя на компромисс, найти своего среди  этой массы  было сродни поисков иголки  в  огромном  стогу сена.

       Но  и    тех,  кому  можно было искренне верить, как самой себе,  нет, не   становилось  всё меньше,  они оставались на своих прежних уже занятых позициях,   просто она видела больше и потому видела, как мало тех, кому можно доверять.

 
        Собственный муж,   от которого у неё   был ребенок, дочь, верил не пойми во что, водил свою пожилую  мать в  церковь, всё  говорил про Николая Угодника, спасшего его самого, одновременно  в кармане  таскал комсомольский билет со значком, надеялся, что в партийных инстанциях   помогут  с квартирой, а пока   не брезговал, а даже гордился своим родством с советским партноменклатурщиком и снова надеялся на его помощь, не забывая надеяться на помощь   Бога.


       Так как  она давно, учитывая все   детали собственной жизни, привыкла к такой двойственности в людях, то  её не волновала  вера собственного мужа и отца её ребенка, больше её беспокоили  те его качества как человека, свидетельствующие  о том, что они  совершенно разные люди.


        Устав терпеть все его жлобские выходки, подала на развод, а он отказался от дочери,  сменив уплату алиментов на безотцовщину.   Оставался верующим и  продолжил водить матушку в церковь, всё уповая на Николая Угодника Чудотворца, совершившего чудо и избавившего его   когда-то от жуткой  экземы.

 
           В те годы,  это было  почти  нормально -  с   одной стороны вера в Бога, с другой в партию и Ленина, когда  она всё равно   продолжала верить в людей, независимо от их веры,  хотя,  как в себя давно уже  верить не получалось, получала всё  больше оплеух от жизни и от  людей,  и даже в один момент решила, что церковь может помочь ей, там же каноны, там клятвы перед богом не делать плохого другому, не убивать и не красть и прочее. 


          Сначала батюшка, служитель Свято-Троицкой лавры, когда подергала  его за полу сутаны, спросив,  где и что, послал  её  куда подальше по трескучему
  крещенскому морозу, потом второй священнослужитель, с которым была предварительная договоренность о встрече, на которую он опоздал, попросту выключив мобильный телефон,  чем и спровоцировал её  на тот  спрос, который, как оказывается, не только  бьёт в нос, но и   даже посылает, посадил в сторожке  рядом со сторожем, охранявшим какой-то объект  у забора храма,  и с равнодушным видом выслушав её, сказал, что купель  в их монастыре  слишком маленькая, пусть  поищет себе другую  для обряда крещения, правда,  взамен любезно  предложил в одиночестве под сгустившимися сумерками  прогуляться по заснеженной территории и   посмотреть на мощи святых.


       Была зима, стоял тот самый  трескучий, крещенский  мороз.   Оставив гостеприимному   батюшке  привезенный ему его любимый чай,  попутно узнав от него, что он бывший  советский  диссидент  из ленинградской  интеллигенции, тоже носитель партбилета,  как и её  бывший муж, из  тех любителей посидеть   на общей  кухне в коммунальной квартире  и порассуждать  о том, как было бы хорошо без большевиков,  она тронулась в обратный путь.

            В  холодном поезде вместе с дочерью погрымыхала    обратно, туда, откуда прибыла в  святую обитель,  наверное,  для того, чтобы  лишний раз убедиться в том, что не вера делает человека человеком, а его желание таковым быть.

      Дочь давно отказалась от сих идей, стать верующей и крещеной, узнав, что для этого надо.


         Она же сама  потом не раз    слышала от тех же почитателей  веры и  церкви о том, что для  того, чтобы покреститься,  надо не просто помолиться, а немало  вложиться.  Короче этот обряд поставили на  финансовый поток, что делало суть  его весьма сомнительной,   как и всё   остальное, что происходило не с верой, а с религий,  вызывало очень  много вопросов.

         Прошло ещё  время, в силу непонятных  жизненных   обстоятельств  она всё больше сталкивалась с теми, кто верил в каноны, но не в совесть человеческую, и этот опыт общения с ними не был очень положительным, наоборот, среди них всё  больше было  тех, кто охотно нарушал все заповеди, поклоняясь  христианским  историям  и кляня таких, как она, которые полагались на себя, на тех, на кого можно было положиться, но уже не как на самого себя,  вспоминала, что такое уже видела, когда её будущая свекровь, назвала  её  шлюхой по причине, что она в гости к сыну её  пришла,  и потому  не видела свою родившуюся внучку до двух лет, потом, правда они познакомились, но тут сразу и сын родной, тот,  которому Николай - Угодник покровительствовал,   отказался от дочери и больше бабушка видеть её  уже не смогла.
    
           В общем,  опыт общения с людьми, на протяжении всей  её жизни уже  не оставлял сомнений в том, что люди остаются людьми независимо от того,  во что они верят и в каком социальном статусе находятся, что никакое писаное правило не сделает из негодяя порядочного и наоборот, как и то, что каждый человек для такого  же другого,  это та иголка в стогу сена, которую попробуй отыщи, даже негодяй отличается от негодяя, и потому перестав искать уже окончательно, продолжила верить в себя, в тех, кому ещё верила,   независимо  от их веры, зная, что  не вера делает человека человеком,  а его желание таковым быть.   И в этом  она была теперь уверена на все сто процентов,  разглядев, наконец, во всех подробностях   обе    стороны одной  и той же медали под названием  - человек.

01.12.2020 г
Марина Леванте