Сильнее брони. Часть-11. Фронтовая дружба

                ФРОНТОВАЯ ДРУЖБА

     Москва.
Июнь 1945 года.

                1. Парад Победы.

Легендарный Парад Победы над фашистской Германией состоялся в Москве 24 июня 1945 года. От каждого фронта выделялся сводный полк в составе пяти батальонов по две роты в каждом. Таким образом, из двадцати подразделений разнородного состава авиаторами формировалась только одна рота в сто человек. Поскольку участники парада отбирались из числа бойцов и офицеров, имеющих боевые ордена, то Борис Бучин и его фронтовые друзья сразу же попали в эти списки.

Ко всему прочему надо было ещё соответствовать определённому росту и возрасту. К возрасту претензий не было, а вот к росту они сразу появились. Всё же, как ни крути, а три  сантиметра у Бучина не доставало, но командир полка на это лишь махнул рукой: «Обойдётся, главное, как воевал, а не каким ты вырос, не так уж  много у нас Героев. Собирайся и поезжай, а заодно и родителей навестишь».

Вот именно из-за таких случаев и вводились потом различные дополнения и поправки в первичное решение. Они касались не только Героев Советского Союза, но даже тех, кто имел по две «Золотые Звезды». Более того, в эти препоны попадали бойцы и командиры прошедшие горнило сражений с первого дня войны, а им тоже хотелось пройти под фронтовыми знамёнами по Красной площади. 

Ведь в ту пору на победителей смотрел весь мир, а «живым ещё не верилось, что живы». Вот и казалось, что такое могло быть под силу только  героям-богатырям, отсюда и возникли завышенные требования. Однако  исключения и ограничения были не только в этом.            
Тогда, как ещё в апреле 1945 года Маршал Василевский  передал командование 3-м Белорусским фронтом генералу Баграмяну, тем не менее, Сталин настоял, чтобы он возглавил колонну фронта на параде. 

Желание Генералиссимуса было продиктовано минувшими событиями, когда маршал за полтора месяца сумел разбить Хейльсбергскую, Кенигсбергскую и Земландскую группировки немецких войск в Восточной Пруссии, развеяв при этом миф о несокрушимости крепости Кенигсберг и Пиллау. Однако после парада ему предстояло принять должность Главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке и провести Маньчжурскую наступательную операцию.

Как там сложится его судьба, никто не знал, но Сталин был уверен, что Александр Михайлович с этой задачей справится успешно и вновь станет победителем. Он так же понимал, что значит ещё одна война после «большой победы» и как теперь был важен авторитет Василевского не только в глазах советского народа, но и союзников по антигитлеровской коалиции.   
                *      *      *
Исходя из плана подготовки к параду, приказом Главнокомандующего предписывалось: десятого июня сводным полкам прибыть в Москву с боевыми знамёнами отличившихся в боях соединений и частей, а так же с захваченными знамёнами противника, независимо от их количества.

С самого момента прибытия и размещения на центральном аэродроме имени М.В. Фрунзе начались ежедневные многочасовые тренировки сводных полков. Параллельно этому процессу изготавливалось парадное обмундирование, цвета морской волны, для каждого участника исторического события.   
      
В день торжеств, небо ещё с рассвета разверзлось холодным дождём, но сводные полки уже в восемь утра стояли в ожидании  главного события. Ровно в 9 часов 45 минут на Мавзолее появился Сталин со своим ближайшим окружением. Командующий парадом, маршал Рокоссовский, на вороном коне, тоже занял исходную позицию для встречи Георгия Жукова.

Под бой курантов, ровно в десять часов, маршал Жуков на белом коне выехал на Красную площадь для принятия парада. После объезда и приветствия войск под звуки сводного оркестра прошли фронтовые полки, а за ними воины Московского гарнизона и военная техника.

Сам парад длился два часа, а точнее 122 минуты и проходил опять же  под проливным дождём, который шёл беспрерывно весь день. Так небо оплакивало павших в минувшей войне, а живые своей выдержкой и старанием демонстрировали готовность защитить страну от любого агрессора.

Всего в торжественном шествии приняло участие 35 тысяч человек. На этом мероприятии, с целью демонстрации непобедимости и нерушимости советских границ, проводилась публичная церемония «попрания поверженных фашистских знамён и штандартов».  Это означало, что солдаты-победители их попросту презренно бросали на асфальт к подножью Мавзолея.

                Тяжёлый разговор.

Старинный дом в столичных переулках отыскать удалось не сразу, и вот, заскочив на второй этаж, Бучин постучал в дверь. На пороге в ярком летнем платье появилась Юлия. С удивлением посмотрев на незваного гостя, замахала руками и отшатнулась назад.
- Извините, но вы наверное ошиблись дверью?
- Нет Юлия это я Борис Бучин! Помните обгоревшего лётчика из штурмового полка?
- Конечно, помню, - начала приходить с себя девушка, но разве вас теперь узнаешь! Вы уже старший лейтенант, да ещё и Герой – красавец! А лицо смотрю, совсем поправилось, даже следов от ожога не осталось, ну разве только чуть-чуть. Это хорошо, я как лечащий врач, рада за вас.

Борис улыбаясь протягивает ей букет цветов, а следом за ним увесистый пакет с провизией и, конечно же, бутылку хорошего вина.
- А это от меня за ваши старания и нашу долгожданную победу.
Юля принимает цветы, а затем провизию, и  приглашает гостя в квартиру.
- Проходите Борис, не стесняйтесь, я дома совсем одна. Мама уже давно находится на излечении в больнице, а отец погиб на фронте.

Бучин проходит в комнату и, первое что бросается ему в глаза - это отглаженная военная форма с погонами старшего лейтенанта медицинской службы. Она висела прямо на дверце шкафа, а это означало, что хозяйка пользуется ею повседневно, то есть ещё состоит на военной службе.

Быстро собрав на стол, Юлия подошла к Борису и, взяв его за руку тихо спросила:
- А почему вы ничего не говорите о Козенкове?
Бучин почувствовал, как начала «гореть» её рука, а на глазах навернулись слёзы.
- Василий погиб, сражаясь в бою, это произошло на моих глазах, буквально в 60-80-ти метрах от самолёта. Под правым крылом его штурмовика взорвался крупнокалиберный зенитный снаряд. Удар был настолько сильным, что я  ощутил динамику взрыва даже на себе. Чего уж там говорить об экипаже!?
- Это всё так и было? – засомневалась девушка и заплакала.
- Именно так. После взрыва, самолёт командира опрокинуло в штопор, и я потерял его из виду, но другие лётчики видели, как он врезался в дом и загорелся. Скорее всего, экипаж Козенкова погиб ещё при взрыве снаряда.

После этих слов девушка встала из-за стола, подошла к окну и долго отрешённо смотрела на улицу. Только после того, как на ближней церквушке ударили в колокола, Юлия начала приходить в себя и разговор уже не прекращался ни на минуту. 
- И где же вы его похоронили?
Больше всего Бучин боялся этого вопроса, но всё же ответил без обиняков.
- Бывают такие случаи, когда лётчиков не хоронят, а только лишь поминают и бережно хранят память в своих сердцах. Так произошло и с экипажем Козенкова. Его не искали и не хоронили. Просто нечего было хоронить. Одним словом «сгорел на войне»…         

Юлия сделала знак рукой, как бы умоляя Бориса замолчать.
- Давайте и мы помянём Василия, а вы мне расскажите всё по порядку. Каким он был на самом деле. Я ведь его совсем не знала.
После этих слов выпили, долго молчали и, чтобы сгладить затянувшуюся паузу первым начал Бучин.
- С Василием Козенковым мы летали в одной группе. Под его командованием я совершил более ста вылетов на Ил-2 в качестве лётчика штурмовика. Освобождали Крым, Белоруссию, Литву, вместе сражались в Восточной Пруссии, потом штурмовали Кенигсберг, где он и погиб.

Юля внимательно слушала, кивала головой и только вытирала слёзы, а Борис всё продолжал и продолжал говорить…
- Он был смелым и бесстрашным лётчиком и, к тому же,  хорошим командиром эскадрильи. Когда с ним идёшь на задание, то чувствуешь себя спокойно, потому что знаешь, в любой обстановке он всегда найдёт правильное решение, и мы одержим победу. Воевал он так же, как и жил, с полной отдачей сил не жалея себя. За это мы его уважали и гордились им.
- Обождите, обождите Борис, - заволновалась девушка, - а как вы меня нашли? Об этом я должна была спросить вас ещё с порога, но всё как-то закружилось, завертелось, словно в кино…

Бучин улыбнулся, но ответил не сразу, а в очередной раз, разлив вино по бокалам, произнёс короткий тост.
- Теперь Юля давайте выпьем за нашу Победу, а потом я скажу, как узнал ваш адрес.
Зазвенели бокалы, затем немного помолчали и снова продолжили общение.               
- Как только ваш медсанбат ушёл на Берлинское направление, мы с Василием договорились,  если что-то случится со мною, то он сообщит моим родителям. Если погибнет сам, то я извещу вас. Он же знал о том, что мы оба живём в столице. Более того, после войны собирался приехать в Москву.

Девушка снова заплакала, а чтобы хоть как-то утешить себя и спрятать  слёзы, опять вернулась к разговору.
- Раненые в нашем медсанбате всегда просили врачей о том, что если им не удастся выжить, чтобы их личные вещи и награды отправили родным.
В ответ Борис лишь закачал головой.
- Родителям Василия отправить было нечего, но разве что похоронку, а потом и весточку о том, что ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Вот и всё!
- Как же так? Где же ваша фронтовая солидарность? – возмутилась девушка.
- Так получилось, - растерялся Бучин.  Несмотря на все запреты ордена и медали всегда были при нём. Командир полка закрывал на это глаза, а лётчики считали плохой приметой снимать награды перед вылетом.

Борис задумался, а потом добавил.
- В полёт мы даже брали с собой удостоверение личности, чтобы потом когда выпрыгнешь из горящего самолёта и переходишь линию фронта не быть расстрелянным «своими», как немецкий шпион.
- Ну а личные то вещи оставались в полку. Отправили хотя бы их, - не уступала военврач.
- Это тоже оказалось проблемой. Ведь Василий был любимцем полка, поэтому сослуживцы всё до мелочей разобрали себе на память. Вот и вся тут солидарность!

Бучин звеня наградами, расстегнул китель и вытащил из внутреннего кармана помятый конверт.
- А это вам лично его последняя фотография.
Поблагодарив Бориса, Юлия с восхищением начала рассматривать фронтовой снимок.
- Так он здесь уже капитан и весь в наградах!
- Да, у него было семь орденов: из них четыре Боевого Красного знамени. А ещё вместе с Героем пришло запоздалое сообщение о том, что он был произведен в майоры.               
- Это всё в 22 года!? – удивилась девушка.

- Ничего особенного, мы почти все были ровесниками и трудную долю лётчика штурмовика делили поровну. На моём счету 799 дней и ночей в боях и тревогах безвылазно на фронте.
- У нас в медсанбате лечился ваш лётчик, капитан Голубев. Говорят,  что он получил ранение, прикрывая Козенкова в бою. Это так?
- Да было такое дело.
- И что ему за это  - орден дали? Ведь он, рискуя собственной жизнью, спас командира.
- Конечно же нет! Прикрывать друг друга в бою это уставная обязанность каждого лётчика, именно за счёт этого мы и выживали. Мне лично приходилось постоянно «ходить» ведомым у Козенкова  и прикрывать его в схватках с истребителями противника, а порою и от зенитного огня. 
- Это что, очень трудная задача? – насторожилась девушка.

- И трудная и ответственная. Всё-таки он был командиром эскадрильи, и от него зависело, как сложится бой, погибнем мы или вернёмся обратно «домой». Порою даже приходилось вызывать огонь на себя. Поэтому я и был пять раз сбит и трижды ранен. Не раз горел, прыгал с парашютом, а потом сутками бродил по лесам, чтобы скрыться от немцев и перейти линию фронта.
- Я помню, как вас обгоревшего привёз в медсанбат Козенков, ни бровей, ни ресниц, да и лица тоже не было, а глаза и вовсе заплыли, но всё же мы вас вылечили и поставили в строй.
- Да Юля, за это вам особая благодарность, но я вижу, что вы пока не демобилизовались из армии. Почему?

- Для меня война ещё не закончилась. Я состою на штате полевого госпиталя, который готовится к отправке в Манчжурию. Будем японцев добивать, за ними тоже числится много бесчинств, не только против военных, но и мирного населения.
- И когда же будете отправляться?
- Не знаю, всё держится в секрете. Известно только одно, что поедем на Восток санитарным поездом прямо из Москвы.
Юля снова заплакала, прикрывая лицо ладонями.
- Не переживайте, всё у вас будет хорошо! Война там будет не долгой.
- Нет, я не из-за этого плачу. Когда вы постучали в дверь, я подумала, что это Василий, я ведь его так ждала! Понимаете, ждала всё это время! Фронтовая дружба, как ни странно, оказалась самой крепкой.

Борис не знал, как утешить девушку и дать ей успокоиться.
- А я хотел прийти к вам ещё вчера, сразу после парада Победы, но не смог. Нас три часа продержали под проливным дождём, так что промок весь до ниточки, потом надо было сушиться, гладится. Хорошо, что не простудился, а то бы пришлось ещё и лечиться.
Юля вытерла слёзы и заулыбалась.
- Я вас быстро бы подняла на ноги, всё-таки фронтовой опыт уже имеется…
Бучин снова наполнил вином бокалы и произнёс очередной тост.
- Давайте выпьем за нас и ваше благополучное возвращение из Манчжурии. Пусть, наконец, эта война закончится и больше не повторится  никогда!

                3. Белоруссия.
                Аэродром Барановичи.
                1946 год.

После гибели Василия Козенкова, командиром эскадрильи был назначен гвардии майор Асадчих, а его заместителем Борис Бучин. По  окончанию войны Героя Советского Союза, гвардии подполковника Жихарева перевели на штабную работу, а по достижению 42-х летнего возраста в 1950 году он был уволен в запас. Таким образом, Василий Дмитриевич прослужил в Красной Армии вместе с войной 21 календарный год.

Командиром полка стал гвардии подполковник Филимонов Георгий Христофорович. До этого  он служил заместителем командира 75-го гШАП, который так же входил в состав 1-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии, которой командовал генерал-майор авиации Прутков.

Уже после исторического Парада Победы 29 июня 1945 года «Золотыми Звёздами» героя за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте были удостоены: Владимир Кошелев, Михаил Мальченко, Яков Коровин, Борис Асадчих, Фёдор Буслов и Геннадий Лебедев.

Таким образом, из 14 Героев Советского Союза служивших в полку, четверо: Василий Козенков, Виктор Кондаков, Григорий Полуянов и Сергей Герасимов  получили это высокое звание «посмертно», так и не увидев победы, а дошедшие до неё и после войны оставались верны небу и своему воинскому долгу, продолжая службу в Военно-воздушных силах.
Здесь надо отдать должное не только самим летчикам, но и командиру полка Василию Жихареву. Это он готовил их к тяжёлым боям и представлял к высоким наградам. Всех, всех без исключения, но о каждом из них будет сказано уже в следующей главе. 

Сам же 136-й гвардейский  штурмовой авиационный полк в 1946 году  был перебазирован в Белоруссию на аэродром Барановичи, где и продолжилась боевая учёба авиаторов. Вскоре на замену легендарного Ил-2, пришёл модернизированный штурмовик Ил-10. Однако, в 1956 году сама штурмовая авиация была упразднена, а на замену ей появились   истребители-бомбардировщики.

Тем не менее, боевые действия в Афганистане заставили опять вернуться к прежнему роду войск, но уже в образе современного реактивного самолёта-штурмовика Су-25. Этот штурмовик тоже станет легендарным, и «пройдёт» по миру все войны и вооружённые конфликты, поддерживая сухопутные войска круглосуточно в любых метеоусловиях.

До 1966 года Жихарев проживал в Калининграде, куда ежегодно в годовщину штурма Кенигсберга приезжали его боевые товарищи, герои войны. В этом же городе, благодаря усилиям Василия Дмитриевича был сооружён  бронзовый бюст Герою Советского Союза, гвардии майору Козенкову, а в Новосибирске, куда он переехал жить, был открыт музей Боевой Славы 1-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии.


Примечание: Последние изменения и дополнения в роман внесены в ноябре 2021 года.