Подарочное желание

ЕГО рассказ о принцессах и нищенках, лачугах и дворцах, сладких и грустных вещах, полноте и недостатке. Это достаточно простая история, и в основном это правда. И поскольку он затрагивает очень многие и такие разные крайности человеческого состояния и человеческого опыта, он по праву должен интересовать почти всех; ты так не думаешь?

Эффи Уоллис очень хотела иметь собственную куклу. Можно было бы подумать, что это не было необоснованным желанием для любой маленькой девочки, однако вероятность его исполнения была столь же мала, как если бы луна спустилась с неба и предложила себя её как игрушка; Ведь Эффи и ее родители принадлежали к самым бедным из лондонских бедняков, а насколько глубока эта бедность, знает только Лондон.

У нас достаточно бедных людей, и достаточно грехов и страданий в наших собственных больших городах, но я не думаю, что беднейшие из них живут так же плохо, как худшие из Лондона. Эффи, ее отец, мать, ее младшая сестра и три ее брата жили в одной комнате, похожей на подвал, в самом убогом квартале Сент-Джайлса. Мебели в комнате почти не было; зимой часто было без огня, влето всегда жаркое и полное дурных запахов. Еды было мало, а иногда и вовсе не хватало, потому что джин стоил меньше хлеба, а отец Эффи был пьян постоянно, а мать - нередко. Это был убогий дом и несчастная семья. Родители дрались, дети плакали и ссорились, а родители их били. Когда мальчики подросли, они поспешили бежать на улицу, где их учили всякому злу. Джек, старший, которому было всего двенадцать, дважды был арестован и приговорен к тюремному заключению за ковыряние в карманах. Они росли маленькими воришками, молодыми хулиганами, и какие шансы на лучшее были в убогом подвале и бездомной жизни, и как мало шансов получить куклу для Эффи, вы легко увидите. Бедняжка Эффи без кукол! Ей было всего шесть лет, и она была очень милым ребенком. Грязь на ее щеках не доходила до ее сердца, которое было таким же простым, невежественным и невинным, как у одетых в белое детей, чьи матери целуют их и чьи лица умываются каждый день.

За всю свою жизнь Эффи видела только одну куклу. Это был потрепанный предмет, без одной ноги и только половинки носа, но, по мнению Эффи, он был красотой и сокровищем. Эта кукла была собственностью маленькой девочки, с которой Эффи никогда не осмеливалась заговорить, она казалась ей такой счастливой и привилегированной, настолько выше себя, как она расхаживала по аллее с другими детьми, неся одноногую куклу на руках. Это был не переулок, в котором жили Уоллисы, а более широкий переулок, в который он открывался. Одним из немногих удовольствий Эффи было ускользать, когда она могла, и, притаившись за столбом у подножия аллеи, наблюдать за играющими там детьми. Никто о ней не подумал и не заметил. Однажды, когда владелец куклы на мгновение бросил ее на землю и убежал, Эффи решилась выскользнуть и прикоснуться к чудесному существу пальцем. Это было всего лишь прикосновение, потому что другие дети вскоре вернулись, и Эффи сбежала обратно в свое убежище; но она никогда этого не забывала. «О, если бы только она могла иметь такую куклу для себя, какое это было бы счастье, - подумала она; но она никогда не осмеливалась упомянуть о кукле матери или выразить желание словами.

Если бы кто-нибудь вошел именно тогда и сказал Эффи, что однажды у нее будет кукла далеко,прекраснее того потрепанного сокровища, которого она так желала, и что человек, который подарит ей это, будет будущей королевой Англии, - почему сначала нужно было объяснить ей, что означают эти слова, а потом она, конечно, не станет '' Я им не поверил. Каким широким и широким казалось расстояние от жалкого переулка, где за столбом сидела полураздетая маленькая девочка, до солнечного дворца, где в окружении своих светлолицых детей сидела прекрасная принцесса, любимица Англии, - тоже расстояние. широкий мост, как кажется; тем не менее, это было мостом, и была точка на полпути, где оба могли встретиться, как вы увидите. Эта промежуточная точка называлась «Детская больница на Грейт-Ормонд-стрит».

Однажды с Эффи случилось очень печальное. Отправленная матерью за четвертью джина, она возвращалась с кувшином в руке, когда кто-то, наполовину навеселе,  шатаясь, швырнул её туда, откуда летел полёт ступеней, ведший на нижнюю улицу. Её подобрали и отнесли домой, где она несколько дней лежала в сильной боли, прежде чем добрая женщина, которая собиралась читать Библию бедным, нашла её и послала к ней врача. Он серьезно покачал головой после того, как осмотрел её, и сказал, что её нога была сильно сломана, и что ее нужно было осмотреть задолго до этого, и что бесполезно пытаться вылечить ее там, и что ее нужно отнести в больницу. Миссис Уоллис сильно возмутилась по этому поводу, потому что матери остаются матерями, даже когда они бедны, пьяны и невежественны и не любят, когда у них забирают детей; но в конце концов доктор победил.

Эффи почти не знала, когда ее перевели, потому что доктор дал ей кое-что, от чего она заснула крепко и долго. Это было похоже на сон, когда она наконец открыла глаза и очутилась в месте, которое никогда раньше не видела, - в длинной, широкой, просторной комнате, с двойным рядом узких белых кроватей, подобных той, на которой она была сама, и на большинстве кроватей лежали больные дети. На стенах над кроватями висели яркие картины и надписи, весело нарисованные красным и синим цветом; на некоторых покрывалах были напечатаны красивые стихи. Эффи не умела читать, но ей нравилось смотреть на тексты, они были такими яркими. На подоконниках стояли цветы в горшках и кувшинах, а также на некоторых столиках, стоявших у кроватей, и крошечных стульях с качалками, на которых сидели бледные мальчики и девочки, раскачиваясь взад и вперед. Многие из них играли в игрушки, и все выглядели счастливыми. Воздух свежей, веселой опрятности был повсюду, и в целом это было так приятно, что Эффи долгое время лежала, глядя вокруг себя и не говоря ни слова. Наконец, слабым тонким голосом она прошептала: «Где это?»

Каким бы слабым ни был голос, кто-то услышал его и сразу подошел к постели. Это кто-то была милой женщиной с милым лицом и материнским видом, одетой в униформу медсестер мисс Найтингейл. Она так ласково улыбнулась Эффи, что Эффи слабо улыбнулась в ответ."Где это?" - снова спросила она.
«Это хорошее место, где заботятся о маленьких детях, которые заболели, и выздоравливают», - весело ответила медсестра.
"Вы живете здесь?" - сказала Эффи после паузы, во время которой ее большие глаза, казалось, стали больше.
«Да. Меня зовут медсестра Джонстон, и я ваша медсестра. Вы долго спали, не так ли, дорогая? Теперь вы проснулись, не хотите ли выпить немного хорошего молока?»
«Ага», - с сомнением ответила Эффи. Но когда пришло молоко, оно ей очень понравилось, оно было таким прохладным, жирным и сладким. Его принесли в маленькой синей чашке, и Эффи пила его через стеклянную трубку, потому что она должна не поднимать голову. Кроме того, можно было съесть немного белого хлеба, но Эффи это не волновало. Она все еще была сонной и заснула, как только проглотила последний глоток молока.

Когда она проснулась в следующий раз, медсестра Джонстон снова была там с такой хорошей маленькой чашкой горячего бульона, которую могла съесть Эффи, и еще одним ломтиком хлеба. Теперь голова Эффи прояснилась, и ей больше хотелось говорить и задавать вопросы. В палате было темно и тихо, только светящиеся лампы кое-где показывали малышей, спящих в своих кроватках.

«Думаю, это хорошее место», - сказала Эффи, медленно прихлебывая суп.
«Я рада, что тебе это нравится, - сказала медсестра, - почти всем детям».

«Ты мне тоже нравишься», - сказала Эффи, удовлетворенно вздохнув, «и это », указывая на бульон. Она ни разу не спросила о своей матери; медсестра заметила и сделала собственные выводы.

 «Теперь, - сказала она, после того, как разгладила постельное белье и волосы Эффи и слегка прикоснулась к подушке, чтобы облегчить задачу, - теперь было бы неплохо, если бы вы сказали мне один маленький стих из Библии, и потом снова засни".
"Стих?" - сказала Эффи.
«Да, небольшой стих из Библии».
"Библия?" - повторила Эффи озадаченным тоном.
«Да, дорогая, - стих из Библии. Разве ты не знаешь его?»
"Нет."«Но вы наверняка видели Библию».
Эффи покачала головой. «Я не понимаю, что вы имеете в виду», - сказала она.
«Бедный ягнёнок, - воскликнула медсестра Джонстон, - я верю, что ты этого не сделал! Ну, и в христианской стране тоже! Если это не так уж плохо. Я расскажу тебе стих в эту минуту, ты бедняжка, а завтра мы посмотрим, не научишься ли ты этому ". Затем, очень медленно и благоговейно, она повторила: «Страдания маленьких детей приводит ко Мне, и не запрещайте им, ибо таковых есть Царство Небесное. "Дважды она повторила текст, Эффи внимательно прислушиваясь к странным, красивым словам; затем она поцеловала ее, чтобы пожелать спокойной ночи, и тронула Эффи некоторое время лежала без сна, повторяя стих про себя. У нее была хорошая память, и, проснувшись на следующее утро, она обнаружила, что может сказать это совершенно идеально.

Это был четверг, а четверг всегда был особым днем на Грейт-Ормонд-стрит, потому что именно в этот день принцесса Уэльская еженедельно посещала больницу. Эффи никогда не слышала о принцессах и понятия не имела, что означала вся эта счастливая суета, когда медсестры и пациенты готовились к приходу гостя. Ничто не могло быть чище, чем палата в ее обычном состоянии, но были внесены все возможные незначительные изменения, чтобы она выглядела как можно лучше. Свежий цветы были помещены в кувшины, малыши могли сидеть, были заправлены очень аккуратно, каждая белая кровать была должным образом разглажена, и у каждого лица было такое выражение, как будто должно было произойти что-то приятное. Дети легко заразились жизнерадостностью, и Эффи незаметно обрадовалась, увидев других людей такими. Она лежала на подушке, наблюдая за всем и слегка улыбаясь, когда дверь открылась и вошла стройная, красивая дама, закутанная в мягкие шелка и кружева, с двумя или тремя детьми рядом с ней. Все медсестры начали вежливость, а у детей ямочки на щеках и мерцание при виде ее. Она прошла прямо к центру палаты, затем, подняв что-то, что все могли бы это увидеть, сказала чистым, нежным голосом: «А разве есть одна из этих маленьких девочек, которая может сказать мне красивый стих из Библии? Если есть, она получит это ".

Как вы думаете, что это было за "это"? Не иначе как кукла! Большое красивое создание воск, вьющиеся каштановые волосы, голубые глаза, которые можно было открывать и закрывать, самые красные губы и самые розовые щеки, которые когда-либо видели, и место где-то около ее середины, которое, когда ее ущипнули, заставило ее издать скрипучий звук, похожий на «мама». Эта очаровательная кукла была одета в красивое синее платье с алым поясом и коричневые детские сапожки с настоящими пуговицами. На кудрявой голове у нее была маленькая синяя шляпка, а на ней был настоящий носовой платок размером три дюйма или около того, на котором было написано ее имя «Долли Варден». Все малыши смотрели на нее ослепленными глазами, но на мгновение никто не заговорил. Я полагаю, они действительно были слишком удивлены, чтобы говорить, пока внезапно не поднялась маленькая рука, и из дальнего угла послышался тихий голос. Голос тоже исходил от Эффи, и говорила сама Эффи.
«Я могу сказать стих», - сказал тихий голос.
«Ты можешь? Это хорошо. Скажи это тогда», - сказала принцесса, поворачиваясь к ней.
 Затем тихий, писклявый голос повторил, очень медленно и отчетливо, этот текст: «Позвольте маленьким детям прийти к… медсестре Джонстон - и не запрещайте им, ибо таковых есть Царство Небесное!»

Какой смех прокатился тогда по палате! Смеялись медсестры, смеялись и малышки, правда, толком не понимали, над чем. Медсестра Джонстон не только смеялась, но и плакала, и принцесса была почти так же плохо, потому что ее глаза были влажными, хотя улыбка была на ее сладких губах, когда она шагнул вперед и вложил куклу в руки Эффи. Медсестра Джонстон нетерпеливо объяснила: «Я сказала:« Иди ко мне », и она подумала, что это имел в виду меня , бедный ягненок, и жаль, что такое невежество должно быть в христианской стране!» Все это время Эффи обнимала свою тележку в безмолвном восторге. Ее желание было исполнено, и разве не странно, что оно было исполнено именно так?
Хотите узнать больше о маленькой Эффи? Больше нечего сказать. Вся доброта и забота, которые она получила на Грейт-Ормонд-стрит, не могли сделать ее снова здоровой. Врачи сказали, что у нее нет ни конституции, ни сил. Однако она прожила довольно много недель, и я думаю, это были самые счастливые недели в ее жизни. Долли Варден всегда была рядом с ней, и Доллибыла крепко сжата в ее руках, когда она наконец заснула, чтобы больше не просыпаться. Медсестра Джонстон, которая научилась нежно любить девочку, хотела положить куклу в маленький гроб; но другие медсестры сказали, что это будет жалко. Знаете, в мире так мало кукол и так много детей; так что в конце концов Долли Варден была отдана другой маленькой больной девочке, которая доставляла ей столько же удовольствия, сколько Эффи.
      Так что желание Эффи было выполнено, хотя и ненадолго. Так часто бывает с желаниями, которые мы загадываем в этом мире. Но я очень уверен, что Эффи не пропустит кукла или что-нибудь еще в счастливом мире, в который она ушла, и что исполненные там желания исполняются полностью и навсегда, более свободно и щедро, чем мы, оставшиеся позади, можем даже предположить.

КОНЕЦ.