Как меня любила бабушка

Стыдно писать, но многое я знаю о родне только уже из рассказов. У меня это рассказы мамы, которая честно пыталась все эти годы хоть как-то сберечь образы моих родственников в моей памяти. Особенно тех, с кем я не жила вместе.

Хоть вот и с одной из прабабушек, которая умирала в нашей квартире в Большом Тишинском переулке. Мы жили вместе, но я была еще так мала в то далекое время. что о ней помню только немного совсем из коротких рассказов  мамы. Один из них как раз помню очень ярко. Он стал семейной поговоркой для всех. Она лежала очень тихая, старалась не привлекать к себе никогда лишнего внимания, чтобы как можно меньше мешать другим людям своими заботами. Но вот уж если совсем становилось ей невмоготу ожидать, когда про нее кто-нибудь вспомнит, она тихонечко  стучала чайной ложечкой по краю  своей чашки, напевая при этом тихую песенку: "Хочу чаю, хочу чаю. Я по милому скучаю". Эта прабабушка и привезла в Москву двух своих дочек для обучения музыке. Сама была учительницей немецкого в гимназии и женой известного врача. Но это прабабушка Роза Яковлевна. А я о бабушке хотела написать.

 Бабушка меня явно очень любила, и даже немного выделяла из других своих внучек, которых успела увидеть  в жизни. Еще два внука родилось уже после ее смерти в 1986 году.

Любовь проявилась сразу после моего рождения. А я. Когда много позже навещала ее в разных квартирах, где она жила после переезда с Тишинки, всегда так безумно стеснялась, что она может подумать про меня, что я очень неловкая и дурно воспитана мамой, поэтому всегда страшно боялась сделать что-то очень не так, чтобы она на меня не стала ругаться.

 А бабушка эта очень славилась, как у нее в квартире невероятно растут любые растения. Поэтому и я при встрече тоже все старалась ей цветы принести. Да не букет, который живет очень недолго, а некий горшочный цветок. Ведь эта бабушка даже вынуждена была у себя пилить верхушки деревьев, которые росли у нее по всему полу в кадках  и ведрах, иначе высота всех  деревьев уже угрожала ее потолку. У нее и любое семечко пускало ростки. Да не фасоль, которую я сама все усердно проращивала в разных розетках. У бабушки цвели и давали плоды лимоны, и другие чудеса на подоконниках.

Так однажды я смогла притащить ей необычный цветок по имени. "ПЛАКСА". Нет, такой есть однозначно, а кто не верит, пусть в интернете посмотрит  точней. У  этой Плаксы перед дождем на листочке появлялась капелька заранее. По этой капельке уже заранее можно было понять, что сегодня будет дождик.

Так когда меня принесли из роддома. Бабушка освободила  мою  маму сразу же от всех забот обо мне. Маме оставалось только кормить меня, да радоваться своему материнству. А все детали ухода взяла на себя бабушка, которой все это удавалось очень легко и  незаметно.

Так где-то сразу в первую осень моего проживания на свете.  Бабушка внезапно подхватила простуду. Она все лежала у себя в комнатушке с носовыми платками в руке. День мама смогла продержаться. Но вечером. Надвигалось. Купание.

 Бабушка из своей комнатенки бодро  командовала, какой температуры должна быть вода для купания. Я в те ранние годы явно очень любила мытье. И в воде я мгновенно расправила пальчики, и заулыбалась  от восторга и счастья. В эти минуты мама  тоже вся лучилась восторгом и гордостью. Но ведь вскоре меня уже пришлось внимать. Вот тут-то я и заорала от возмущения. Кому это может понравится? Из воды. В полотенце. Да еще и вытираться зачем-то. У бабушки мне это  тоже сильно не нравилось. Но она как-то умудрялась все это совершить очень быстро.  А мне еще теперь и одеваться.

 Я ору в возмущении насилием. мама рыдает о том, что она меня уже всю напрочь переломала и изувечила навек. Бабушка спокойно командует  процессом одевания из своего угла.
- Давай смелей и скорей. Там нечего ломать. Да и ни одна мать еще не ломала костей своему ребенку, надевая на него распашонку после ванны. И в принципе, никогда матери  не ломают костей своим детям без  злого умысла на это.

Так прошло мое первое купание под началом мамы.

Потом. Все самые лучшие коробки всех конфет, которые приносили ученики моей бабушке на праздники. Она всегда откладывала их в  сторону, чтобы при случае их мне отдать. Мне, а не двум моим другим сестрам.

И баночки, в которых бабушке ученики приносили черную икру, которая в те годы еще иногда появлялась в  магазинах. Тоже предназначалась мне в угощение, потому что я была  самая любимая из внучек, а не другим двоюродным. Значит, точно любила именно  меня и такими проявлениями своей любви.