Первый трижды Герой Союза ч. 34

Наши группа не ослабляли натиск. На земле горели уже несколько упавших бомбёров. Три подбитых «хейнкеля» с трудом приземлились на поляны в расположении наших наступающих войск. В этом бою Крюков сбил 3 бомбардировщика, Бобров – 2, а остальные сбили или подбили лётчики их группы. Командование дивизии очень беспокоилось о дальнейшем базировании полков и эскадрилий. Мы боялись отстать от войск, просили выделить для наших полков новые аэродромы западнее. Но ответа не было. Однако вскоре на аэродром под Равой-Русской прилетел проходящий стажировку на командующего воздушной армией и курирующий боевые действия Северной группировки авиации фронта зам. начальника Военно-воздушной академии ген. Самохин. Выслушав доклад Покрышкина о состоянии дивизии и её боевой деятельности, а также просьбу о предоставлении аэродромов, Самохин распорядился: – Вашей дивизии намечены аэродромы в районе Сталева-Воля. Немедленно вышлите туда на У-2 вашего заместителя на рекогносцировку и в ближайшие дни перебазируйтесь. – Да, но из этого района противник ещё не выбит. – Не может этого быть. Выполняйте указание! Не прощаясь, ген. Самохин улетел. На другой день он вернулся с ген. Красовским. – Покрышкин, нет у тебя порядка, – с белорусским акцентом начал разговор Красовский. – То в дивизии срывается выполнение боевых задач из-за плохого авиамасла, то не выполняют указания моего стажёра-заместителя. – Товарищ командующий! Присланное масло с песком, и уже два самолёта сели вынужденно в поле, заклинило моторы. Лётчики не уверены в безотказности матчасти. А это сказывается на их состоянии в боевых вылетах.

Если мне не верите, то давайте послушаем инженера. – Хорошо! Вызывай! – уже спокойнее сказал Красовский. – А посылать У-2 в район Сталева-Воля нельзя, товарищ командующий. Подвижная группа фронта форсировала Сан значительно южнее и движется на Тарнобжег. Севернее, в междуречье Вислы и Сана, – оборона немцев. Сегодня пара наших истребителей вела там разведку и один самолёт был подбит зениткой. Он сумел дотянуть до своих и сел вынужденно, – пояснил Покрышкин своё мнение об аэродромах. Во время разговора, высокие начальники наблюдали за взлетающей шестёркой, идущей на боевое задание. Вдруг в последней паре в конце разбега у ведомого ненормально застучал мотор, затем обрезал. Самолёт по инерции продолжал катиться. Он отскочил от вала в конце взлетной полосы, взмыл как с трамплина, метров на двадцать. Лётчик Руденко энергично хватил ручку на себя, самолёт сделал полную штопорную бочку и шлепнулся колесами на землю, подломав шасси. – Это что же такое, товарищ командующий! – сокрушался ген. Самохин. – Думаю, что причина остановки мотора из-за дефектного масла. Лётчик живой… Вон он вылез из кабины, – успокоил Покрышкин ген. Самохина. Красовский выяснил, сколько произошло таких случаев, спросил, какие меры мы принимаем для фильтрации масла, хотя и понимал, что в полевых условиях не добьешься его качественной очистки. А боевые задачи выполнять надо. – Все ясно! Масло ждите завтра к утру. А аэродромы для перебазирования вашей дивизии назначаю в районе южнее Любани, – указал на карте ген. Красовский и, простившись, направился к своему транспортному самолёту. Перед вечером на УТ-2 Покрышкин вылетел на осмотр новых полевых аэродромов.

Вскоре увидел возвращающиеся с задания две девятки бомбардировщиков Пе-2. Группу пыталась атаковать четверка «Фокке-Вульф-190». «Яки», сопровождавшие бомбардировщиков, умело отбивали наскоки врага. Стремясь не быть обнаруженным «фоккерами», УТ-2 прижался к верхушкам деревьев, но проскочить незамеченным не удалось. «Фоккеры» обнаружили учебный самолёт. Убедившись, что бомбардировщиков им не достать, они закружили над ним. Обстановка сложилась неприятная. Сесть некуда – кругом лесной массив с просеками и маленькими полянками. Посадка наверняка закончится полным капотом и тяжёлыми травмами. Оставалось только крутиться, уходить под огнём врага, используя просеки в лесу. Так пришлось и действовать. Покрышкин делал горку и бросал самолёт из одной просеки в другую, затрудняя прицельное ведение огня. «Фоккеры», не добившись успеха, развернулись и ушли на запад. Конечно, на безоружном самолёте, лететь было нельзя. Спустя какое-то время Покрышкин вышел к Лисьим Ямам и приземлился на предназначенную для базирования полков площадку. Аэродром представлял собой узкую полосу луга между двумя речушками. Взлёт и посадка истребителей могли выполняться лишь в одну сторону. Но искать другие, более удобные площадки не было времени, авиадивизия могла отстать от наступающих войск. Учитывая опытность лётчиков полков, комдив был уверен, что они освоят и этот импровизированный аэродром. Вторая точка для базирования требовала много времени для выравнивания взлётно-посадочной полосы. На совещании со своими замами Покрышкин решил пока перебазировать штаб дивизии и два ИАП. Вечером в Лисьи Ямы выехали аэродромно-строительный взвод, передовые команды аэродромного батальона, штабов дивизии и полков.

После их отъезда к комдиву зашёл начальник особого отдела дивизии майор Л.А. Волобуев. – Товарищ командир, вы знаете, у кого на квартире живете? – У директора местной школы. А что такое? – Это верно, что у директора. Но он ещё и руководитель бандеровского подполья всего района, – сообщил Волобуев. В его голосе чувствовалась уверенность и Покрышкин не удержался: – Не может быть! Такой интеллигентный и вежливый человек. Он среди ночи встречает и провожает в отведенную мне комнату. – Честных интеллигентов, не поддерживающих украинских буржуазных националистов, фашисты и оуновцы почти всех уничтожили за годы оккупации. Сейчас на интеллигентских должностях в основном сидят члены ОУН, агентура и прихвостни немецких фашистов. Они замаскировались и встречах вежливо говорят: «Пан капитан», «Пан майор», а за пазухой носят пистолет или удавку. Надо с ними быть предельно осторожным и бдительным. Беседа была долгой. Волобуев рассказал о сути украинского буржуазного национализма и униатской церкви. Вся деятельность этих отщепенцев украинского народа была направлена на борьбу против Советского государства, против своего народа. Они отравляли народ Западной Украины ядом национализма и антикоммунизма. Уползая за удирающей фашистской армией, оуновцы оставляли на освобождённой земле реакционное подполье, чтобы вредить и убивать наших воинов и граждан, восторженно встречающих победоносные войска и Советскую власть. Примером их подлости было смертельное ранение талантливого полководца ген. Н.Ф. Ватутина. – Вам, товарищ командир, нельзя больше жить на прежней квартире. Следует ночевать в штабе, – посоветовал Леонид Андреевич в конце разговора.

На следующий день Александр Покрышкин решил лично поговорить с арестованным директором школы. Он подтвердил всё то, о чём доложил майор Волобуев, и попросил: – Я признал свою вину и в своё оправдание назвал около 70 активных националистов, тайно оставленных в районе. 0б этом прошу никому не говорить, иначе всю мою семью вырежут бандеровцы. – А почему вы не организовали нападение в период, когда ночевал в вашем доме? – Я надеялся, что проживание у меня военного начальника отведёт подозрение чекистов. Этот неприятный разговор заставил Александра Ивановича принять дополнительные меры по обеспечению безопасности личного состава дивизии. Вскоре наземная обстановка осложнилась. Перед авиадивизией встали новые боевые задачи. Вызвано это было тем, что 1-я гв. танковая армия, которую дивизия Покрышкина прикрывала с воздуха, после форсирования Сана начала скрытное выдвижение к Висле. Перед ней ставилась задача стремительным броском передовых отрядов с ходу форсировать мощную реку в районе Тарнобжега и Баранува, захватить плацдармы и обеспечить успех будущего наступления фронта. Прикрытие танковых бригад осложнялось тем, что лётчики отстали более чем на 100 км. Почти полчаса приходилось тратить на полёт к Висле и обратно. Это создавало дополнительные трудности лётному составу, ведь в воздухе надо быть с раннего утра до позднего вечера. Сил дивизии для действий крупными группами не хватало. Приходилось высылать патрули в составе шести, редко – восьми самолётов. Результаты боев таких небольших групп с превосходящими силами противника не удовлетворяли. Для создания превосходства в воздухе требовалось немедленно перебазировать полки западнее р. Сан.

Наконец начштаба Абрамович доложил о готовности полевых аэродромов к приёму самолётов дивизии. К вечеру все полки перелетели на новые точки. С последней группой ушёл в воздух и комдив. Через некоторое время - посадка. Она оказалась очень сложной. Между стоянками самолётов – всего 20 – 30 м. Речушки не позволяли отнести в сторону стоянки самолетов. Ширина взлетно-посадочной полосы предельно мала. Взлетать и садиться очень тяжело. Зато близко к р. Висле и теперь патрулирование возможно сильными группами истребителей, и что ещё важно - завоевать господство в воздухе на этом участке. Предстояло форсирование Вислы танковой армией. Все лётчики получили указание – в случае повреждения самолётов в бою садиться только с убранными шасси на заболоченный луг, расположенный за речушкой. В последующие дни боевая работа дивизии пошла веселее. Вылетали группами до 12 и более самолётов. Лётчики, чувствуя за собой силу, смелее и результативнее атаковали бомбёров и истребителей противника, пытавшихся задержать выход к Висле советских танковых соединений. Особенно азартно действовала в воздухе молодёжь. В одном из боев наша восьмёрка была наведена передовым командным пунктом на десятку «фоккеров». Они шли штурмовать колонну автомашин танковой армии. В первой же решительной атаке были сбиты три «фоккера». Остальные, сбросив бомбы куда попало, пытались удрать. Виктор Никитин, преследуя уходящего вверх «фоккера», настиг его и расстрелял в упор. Атака была настолько стремительной, что он ударил винтом вражеский самолёт. Противник пошёл к земле с отрубленным хвостом. Никитин от столкновения с «фоккером» пробил фонарь и оказался на фюзеляже падающего истребителя.

Продолжение следует в части  35                http://proza.ru/2020/07/03/1391